Вопрос III. Атрибуты материи.

Понятие «атрибут» фиксирует необходимое, неотъемлемое, существенное свойство объекта. Атрибуты материи – это такие неотъемлемые и существенные свойства, которые всегда и везде присущи как всей материи, так и любым отдельным (конкретным) материальным объектам. Сегодня выделяют следующие атрибуты материи: движение; самоорганизация; размещенность в пространстве и времени; способность к отражению.

Важнейшим атрибутом материи является движение. Существовать – значит быть в движении, изменении. Мир находится в постоянном движении, у него нет «выходных дней» для покоя.

45.Движение

Движение – это способ существования материи, оно абсолютно и противоречиво, существует в различных формах, взаимодействующих друг с другом. Существование любого материального объекта возможно только благодаря взаимодействию образующих его элементов. Но кроме внутреннего взаимодействия между элементами и частями целого происходит и взаимодействие объектов с внешним окружением. Взаимодействие приводит к изменению свойств, отношений, состояний объекта. Изменение обозначается в философии понятием движения.

В истории философии постоянно поднимался вопрос, является ли движение атрибутом, т.е. всеобщим, неотъемлемым, универсальным свойством материи или только ее модусом, т.е. частным свойством, которое может быть, а может и не быть. Истоки диалектического понимания движения восходят к Гераклиту, который в образной форме выразил мысль о том, что материальная первооснова постоянно тождественна себе и в то же время находится в состоянии постоянного изменения. Античная философия в лице Гераклита и Эпикура обнаружила источник всякого движения в противоречивости внутренних процессов.

В то же время трудности постижения процесса движения в логике понятий посредством логического доказательства привели античного философа и математика Зенона к формулированию апорий, трудноразрешимых проблем, которые, в противовес чувственным впечатлениям, заставляли усомниться в движении как в атрибуте материи.

Мыслители эпохи Возрождения были уверены, что всякое бытие от целой Вселенной до мельчайших частиц, приводится в движение присущей ему душой. Преимущественное развитие механики в 17-18 вв. привело к тому, что движение стали рассматривать только как механическое движение, т.е. простое пространственное перемещение. Ограниченность метафизических представлений была связана с отношением к движению как модусу с убеждением в необходимости первотолчка. Философы- материалисты 18 в. такие как Толанд и Д. Дидро признавали движение атрибутом материи и понимали его как всеобщую внутреннюю активность.

В современной философии понятие движения истолковывается в широком смысле как любое изменение. Движение характеризуется такими признаками, как вечность, всеобщность, универсальность, противоречивость, атрибутивность, абсолютность и непрерывность, количественная и качественная бесконечность, неразрывная связь с материей, пространством и временем. Одни видят основное противоречие в возникновении и уничтожении, другие – в противоречии пространства и времени, третьи – в противоречии устойчивости и изменчивости. Источник движения, внутренней активности материи есть противоречие, а причина взаимодействия между его сторонами. Иначе как в движении материя не может существовать, движение есть способ существования материи. И с этой точки зрения движение абсолютно. Но понятие движения потеряло бы смысл, если бы не было его противоположности, понятия покоя. Что такое покой? Покой есть состояние сохраняющегося в границах меры движения. И с этой точки зрения оно относительно. В нем фиксируется достигнутый движением результат, оно есть условие качественной дифференциации вещей, процессов, состояний.

Соответственно иерархии форм материи, существуют разнообразные формы его движения. Идея о формах движения материи и их взаимосвязи высказывалась многими учеными, но впервые научную классификацию их дал Ф. Энгельс. В основу своей классификации форм движения он положил следующие принципы: 1) формы движения соотносимы с определенным материальным уровнем организации материи, т.е. каждому уровню такой организации должна соответствовать своя форма движения, 2) между формами движения существует генетическая связь, т.е. высшая форма движения возникает на базе низших, 3) высшие формы движения качественно специфичны и несводимы к низшим формам, 4) низшие формы движения входят в высшие в измененном и преобразованном виде. Исходя из этих принципов, и опираясь на достижения науки своего времени, Ф.Энгельс выделил механическую, физическую, химическую, биологическую и социальную формы движения. Современная наука открыла новые уровни организации материи и соответственно обнаружила новые формы движения. Энгельсовская классификация претерпела существенные изменения, но положенные в ее основу принципы сохраняют свое значение и поныне.

Процессы, связанные с преобразованием качества предметов, с появлением новых качественных состояний, которые как бы в предшествующих качественных состояниях, характеризуются как развитие. «Понятие развития, - отмечал Вл. Соловьев, - сначала настоящего (т.е. 19) столетия вошло не только в науку, но и в обиходное мышление». Выделяются две разновидности процессов развития. Первая разновидность – это процессы качественных превращений, не выходящие за рамки соответствующего вида материи, определенного вида ее организации. Вторая разновидность – это процессы перехода от одного уровня к другому. Развитие также подразделяется на прогресс, при котором имеет место усложнение структуры, повышение уровня организации предмета или явления, и регресс, когда движение происходит в обратном направлении, от более совершенных и развитых форм к менее совершенным.

Движение – это способ существования материи, включающий всякое изменение материальных объектов. Нет в мире неизменных вещей, свойств и отношений. Мир слагается и разлагается, он никогда не бывает чем-то законченным. Движение – это и взаимное превращение элементарных частиц, и расширение физического мира, и обмен веществ в клетках организма, и обмен деятельностью между людьми. Мир не может существовать вне движения. Любой объект существует лишь благодаря тому, что в нем воспроизводится определенный тип движения. При его уничтожении объект распадается и переходит в другой объект, который, в свою очередь, характеризуется определенным набором форм движения. Иначе говоря, движение внутренне присуще миру в целом и его отдельным фрагментам в частности. Оно также абсолютно, как абсолютен и мир.

Движение материи возникает из самой материи, из заложенных в ней противоположностей, их единства и борьбы, оно не привносится извне. Поэтому материя не нуждается ни в каких внешних стимулах и причинах для своего изменения, для движения. Самодвижение представляет собой такое внутренне необходимое изменение материального предмета, которое определяется присущими ему противоречиями;

Движение всеобъемлюще, движется все. Движение абсолютно, непреложно и всеобще, проявляясь в виде разнообразных конкретных форм движения, а покой относителен. Покой представляет собой особый вид движения, в основном колебательного характера, при котором качество данного предмета практически не меняется и предмет остается в целом тождественным сам себе;

Движение представляет собой противоречие, его источником, внутренним импульсом является взаимодействие противоположностей – изменчивости и устойчивости, покоя. Движение постоянно, оно существует всегда, прекращение одних форм движения замещается возникновением новых форм движения.

Движение может быть:

• количественным – перенос материи и энергии в пространстве;

• качественным – изменение самой материи, перестройка внутренней структуры и возникновение новых материальных объектов, их новых свойств и качеств.

Последний тип движения называется также развитием. Развитие может идти в разных направлениях. Поэтому выделяют: а) прогрессивное развитие – от простого к сложному, от низшего к высшему; б) регрессивное развитие – от сложного к простому, от высшего к низшему.

С другой стороны, развитие обладает двумя разновидностями:

1. процессы превращений, не выходящих за рамки соответствующего вида материи;

2. переход от одного уровня к другому.

В свою очередь, количественное движение делится на:

1. динамическое движение – это изменение содержания в рамках старой формы, раскрытие потенциала прежних материальных форм;

2. популяционное движение – это кардинальное изменение структуры материального объекта, которое приводит к возникновению совершенно нового объекта, переходу от одной формы материи к другой. Популяционное движение может происходить как эволюционно, так и эмерджентно, т.е. путем ничем не обусловленного «взрыва».

Материя имеет имманентную способность к самоорганизации – созданию, совершенствованию и воспроизводству самой себя без участия внешних сил. Всеобщей формой внутренних изменений, на основе которых и происходит самоорганизация, является т.н. флуктуация – постоянно присущие материи случайные колебания и отклонения. В результате этих флуктуаций существующие связи между элементами материи изменяются, а также появляются новые связи, материя приобретает новое состояние – т.н. «диссипативную структуру», которая отличается неустойчивостью. Дальнейшее развитие возможно по двум вариантам:

1. диссипативная структура укрепляется и окончательно превращается в новый вид материи, но только при условии энтропии – притока энергии из внешней среды – и затем развивается по динамическому типу;

2. диссипативная структура распадается и гибнет – либо в результате внутренней слабости, неестественности, непрочности новых связей, либо из-за отсутствия энтропии – притока энергии из внешней среды.

Учение о самоорганизации материи получило название синергетики. Первым и самым крупным разработчиком синергетики явился бельгийский философ (русского происхождения) И. Пригожин.

Если содержанием движения материи является изменение материальных объектов, находящихся во взаимодействии, то формой движения материи выступает организация устойчивых связей между взаимодействующими материальными элементами. Поэтому говорят о разных формах движения. Под формой движения принято понимать некие группы изменений, объединенных материальным носителем и типом взаимодействия, а также обусловленной этим общностью своего подчинения действию определенных законов. Ф. Энгельс предложил выделить пять основных форм движения:

• механическая (перемещение в пространстве),

• физическая (притяжение и отталкивание, электричество и магнетизм, звук и теплота),

• химическая (превращение веществ),

• биологическая,

• социальная.

Многообразие видов движения получает единство через всеобщие формы, как пространство и время – всеобщие формы бытия, его важнейшие атрибуты.

46.Пространстранство и время

Важнейшими формами бытия материальной составляющей реальности выступают пространство и время. Пространство – это всеобщая форма бытия материи, ее важнейший атрибут, характеризирующий протяженность материи, ее структурность, сосуществование и взаимодействие элементов всех материальных системах. Время – это форма бытия материи, ее структурность, выражающая длительность ее существования, последовательность смены состояний в изменении и развитии всех материальных систем.

Категории пространства и времени выступают как предельно общие абстракции, в которых схватывается структурная организованность и изменчивость бытия. Пространство и время – это формы бытия материи. Форма является внутренней организацией содержания, и если в качестве содержания выступают материальный субстрат, то пространство и время являются формами, которые его организуют. Материя не существует вне этих форм, но сами пространство и время тоже не существуют в отрыве от материи. Отделение и их от материального мира возможно лишь в процессе абстрагирования.

В истории философии сложились две концепции, вскрывающие сущность пространства и времени: субстанциональная и реляционная. Родоначальники субстанциональной концепции — Демокрит (по проблеме пространства) и Платон (во взглядах на время) – трактовали пространство и время как самостоятельные сущности, независимые ни от материи, ни друг от друга. Демокрит ввел представление о реальном существовании пустоты как вместилища совокупности атомов. Без пустоты, по его мнению, атомы лишены возможности движения. Пространство, согласно учению Демокрита, Эпикура, и Лукреция, объективно, однородно, бесконечно. Оно есть вместилище совокупности атомов. Время отождествимо с вечностью – это чистая длительность, равномерно текущая от прошлого к будущему, оно есть вместилище событий.

Противоположное Демокриту понимание пространства было сформулировано Аристотелем. Его взгляды составили суть реляционной концепции. Аристотель отрицает существование пустоты как таковой. Согласно Аристотелю, пространство неоднородно, и конечно. Оно есть система естественных мест, занимаемых материальными телами. Аристотель утверждал, что как в движении, так и во времени всегда есть некоторое «прежде» и некоторое, отличное от него «после». Именно в силу движения мы распознаем различные, не совпадающие друг с другом «теперь». Время оказывается ни чем иным, как последовательностью этих «теперь», их сменой, перечислением, счетом, числом движения в связи предыдущего и последующего.

Эти две тенденции в истолковании пространства и времени либо как самостоятельных, объективных и не зависимых от вещественного наполнения начал бытия, либо как неотъемлемых внутренних аспектов движущейся материи, получили развитие в дальнейшем. Первая, субстанциональная концепция, просуществовала более двух тысячелетий, подвергаясь лишь некоторым модернизациям и изменениям. Понимание И. Ньютоном пространства как неподвижного, непрерывного, однородного трехмерного вместилища материи совпадало, по сути, с пониманием его Демокритом. Время, согласно Ньютону, – это однородная, равномерная, вечная и неизменная «чистая» длительность. В классической механике Ньютона пространство и время - это объективные данности, которые все в себя вмещают и ни от чего не зависят. Представления, аналогичные взглядам Аристотеля на пространство и время, развивали в Новое время Г. Лейбниц и Р. Декарт. По их утверждениям, не существует ни однородной пустоты, чистой длительности как самостоятельных и независимых начал бытия. Пространство понималось ими как порядок последовательности сменяющих друг друга событий. Протяженность объектов и длительность процессов, согласно Лейбницу и Декарту, не являются первичными свойствами, они обусловлены силами протяжения и отталкивания, внутренними и внешними взаимодействиями, движением и изменением.

На протяжении 18-19 вв. субстанциональная концепция – концепция абсолютного пространства и времени стала ведущей как в философии, так и в естествознании, по своему существу эта концепция была метафизична, так как разрывала связь движущейся материи, пространства и времени. Получалось, что могло существовать чистое пространство вне материи и время, абсолютно не связанное с материальными процессами. Пространство и время выступали как пустые вместилища вещей и событий. Против этих утверждений энергично выступил Г. Гегель, который полагал, что чистого пространства и времени не существует, есть только «наполненное пространство», а время есть становление, возникновение и прохождение всех предметов, процессов и явлений.

Естественнонаучные аргументы, опровергающие метафизические представления о природе пространства и времени, стали складываться лишь к концу 19 века, с возникновением в физике электромагнитной теории. Ее развитие привело к необходимости отбросить представления о пустом пространстве. Первоначально его заменили эфиром, который выполнял роль представителя «всюду заполненного», но все же абсолютного и ни от чего не зависимого пространства. Позднее эти представления также были отвергнуты.

Однако субстанциональная и реляционная концепции, как и представления о пространстве и времени, в рамках объективного идеализма Гегеля не ставили под сомнение объективность существования пространства и времени. С точки зрения представителей субъективно-идеалистической линии в философии, пространство и время – это способ расположения впечатлений, следовательно, они имеют психологический источник своего происхождения. И. Кант трактует пространство и время как формы человеческой чувственности, т.е. формы созерцания, согласно которым именно познающий субъект организует данный ему мир в определенный | прстранственно-временной образ. Для Дж. Беркли и Э. Маха пространство и время – это формы упорядоченных рядов ощущений. Английский махист К. Пирсон утверждает, что пространство и время не имеют реального существования, а являются лишь субъективным способом восприятия предметов, а время - это категория восприятия событий. Русский ученый А.А. Богданов считал пространство и время продуктами организующей и гармонизирующей человеческой мысли.

Метафизическая субстанциональная концепция пространства и времени была преодолена в ходе развития науки в 19-20 веках. Н. Лобачевский, Г. Риман высказал предположение о существовании таких свойств пространства и времени, которые не описываются эвклидовой геометрией. В специальной теории относительности А. Эйнштейна было установлено, что геометрические свойства пространства и времени зависят от распределения в них гравитационных масс. Вблизи тяжелых объектов геометрические свойства пространства и времени начинают отклоняться от эвклидовых, а темп течения времени замедляется. Общая теория относительности Эйнштейна показала зависимость пространственно-временных свойств от движения и взаимодействия материальных систем. В рамках теории относительности было введено понятие единого пространства-времени.

В истории философии и человеческой культуры сложились также две основные концепции осмысления порядка и направленности времени: динамическая и статическая. Динамическая концепция времени восходит к утверждению Гераклита: «Все течет, все изменяется». Она признает объективную реальность временных процессов вообще и течения времени в частности. С точки зрения данной концепции подлинным бытием обладают лишь события настоящего. Прошлое существует лишь в воспоминаниях, о события будущего неизвестно, будут ли они существовать. Только в момент настоящего возможные события на основе прошлых причин приходят в реальное бытие, затем они уходят в прошлое, оставляя лишь след в настоящем. Аристотель сформулировал парадокс времени, который затем был дополнен Августином Блаженным. По утверждению Аристотеля, прошлое не существует уже, будущее не существует еще, следовательно, актуально существует лишь настоящее. Если предположить, что само настоящее стягивается в лишенное длительности мгновение, то, согласно Августину, настоящее тоже не существует. Таким образом, оказывается, что время вообще не обладает реальностью. Другая концепция – статическая, – не отрицая наличия объективных временных процессов, отрицает разделение времени на прошлое, настоящее и будущее. В ней признается объективным временное отношение «раньше - позже».

Основными свойствами пространства и времени являются бесконечность и неисчерпаемость пространства и времени, трехмерность пространства, однонаправленность и необратимость времени. Всеобщность пространства и времени означает, что они существуют, пронизывая все структуры универсума. Выделяются специфические проявления пространства и времени как в микромире, макромире и мегамире, так и в живой и социально организованной материи. Специально анализируются биологическое время, психологическое время, социальное пространство и время. Объективность пространства и времени означает, что они существуют, пронизывая все структуры универсума, независимо от возможности их восприятия или отсутствия таковой.

Свою специфику имеет социальное время, которое, в отличие от биологического и планетарно-космического, протекает неравномерно. Начав свой отсчет на заре становления человечества, оно на протяжении тысячелетий пребывало в малозаметных изменениях и лишь с первыми ощутимыми признаками научно-технического прогресса в 17 - 18 вв. стало заметно набирать свои обороты. В 20 столетии научно-техническая революция «спрессовала» социальное пространство и неимоверно ускорила бег времени, придав взрывной характер развитию общественно-экономических процессов. Планета стала маленькой и тесной для человечества как единого целого, в а время перемещения из одного ее конца в другой теперь измеряется часами, что было немыслимо еще в прошлом столетии. В сложной структуре социального времени выделяются временная компонента индивидуального бытия конкретных людей, социальных коллективов, отдельных сообществ, наций, государств, всего человечества. Время и темпы жизни каждого из них различны и имеют свою специфику.

Мир бесконечно разнообразен в своих качественных и количественных проявлениях. Существует множество различных состояний и структурных уровней реальности, каждой их которых, в свою очередь, характеризуется специфическим пространственно-временными свойствами, формами движения. Мир непреходящ как бесконечное целое и в то же время в отдельных своих частях и пути становления и усложнения своей структуры, так и по пути разрушения и деградации, что постоянно изменяет его количественные и качественные характеристики. С одной стороны, мир в своем многообразии неоднороден, а с другой являет собой некую универсальную целостность, образуя неразрывное единство всех своих составных частей.

Проблема единства мира является одной их древнейших проблем в философии. Решение указанной проблемы непосредственно зависит от исходной мировоззренческой позиции, на которой стоит тот или иной философ. В идеалистическом направлении возможны различные позиции, как утверждающие единство мира на основе его бытия или вселенской духовности (идеалистической монизм), так и отрицающие таковое единство. Сторонники материалистического монизма стремятся объяснить единства мира, исходя из него самого, считая его самодовлеющим, ни в ком и ни в чем не нуждающемся для поддержания своего бытия, который из самого себя порождает все многообразие сущего. Они признают в качестве доказательства только рациональное обоснование и согласующийся с ним опыт и опираются в этом на общественную практику и науку, природа которой сугубо рациональна.

Начиная с 18 века, когда наука окончательно оформилась в самостоятельную сферу человеческой деятельности, появилась возможность с ее помощью более аргументировано отстаивать единство мира, не прибегая к потусторонним силам. Теория Канта - Лапласа, объяснявшая естественное происхождение планет из первоначальной туманности, дала основание говорить о единстве космических тел Солнечной системы. Закон сохранения и превращения энергии показал, что все силы, действующие в природе, являются различными формами проявления универсального движения. Теория клеточного строения живых организмов позволила структурно объединить все живое. Периодический закон Д.И. Менделеева связал воедино все химические элементы, а теория происхождения видов Ч. Дарвина не только объяснила единство многообразия всего живого, но и приоткрыла возможности для понимания природы идеального сознания как неразрывно связанного с живым веществом. Данная теория характеризуется переходом от изучения отдельных вещей к изучению процессов и состояний, от разъединения природы к объединению ее в единую систему, что позволило затем лучше понять генезис человека и его сознания, определить их реальное место в мире, и, в конечном счете, показать единство человека и природы.

Создание теории относительности и квантовой механики в 20 века существенно расширило и укрепило понимание того, что мир един, и все в нем взаимосвязано. С появлением во второй половине 20 в. мощнейших ускорителей, современная наука еще больше продвинулась в изучении микромира и сумела доказать единство поля и вещества, корпускулярных и волновых материальных объектов, обосновала неразрывное единство материи, движения, пространства и времени. С точки зрения современной теоретической физики, мир един, потому что на самом элементарном уровне это не что иное, как элементарные частицы и фундаментальные взаимодействия. Помимо естественнонаучных доказательств, идея единства мира нуждается также и в историческом обосновании, чего нельзя сделать без философии, которая рассматривать весь мир в виде целостной си системы, обнаруживает единство в многообразии и многообразие в единстве.

Материя имеет расположение во времени и пространстве. По поводу времени и пространства философы выдвигали два основных подхода: субстанциональный и реляционный. Сторонники субстанционального подхода (Демокрит, Эпикур) считали время и пространство отдельной реальностью, самостоятельной субстанцией – наряду с материей. Соответственно, отношения между материей и пространством и временем рассматривались ими как межсубстанциональные. Сторонники второго, реляционного подхода (Аристотель, Г.В. Лейбниц, Г. Гегель) воспринимали пространство и время как отношения, образуемые взаимодействием материальных объектов. В настоящее время, исходя из достижений науки, более достоверной и обоснованной выглядит реляционная теория.

Время – это форма бытия материи, которая выражает длительность существования материальных объектов и последовательность изменений, смены состояний данных объектов в процессе их развития.

Пространство – это форма бытия материи, которая характеризует протяженность, структуру и взаимодействие элементов как внутри материальных объектов, так и между собой.

Время характеризует, прежде всего, наличие или отсутствие бытия тех или иных объектов. Другая сторона бытия – это одновременное существование разных объектов, а также их одновременное несуществование. Время фиксирует также относительные сроки бытия, так что для каких-то объектов оно может быть большим (более длительным), а для других – меньшим (менее длительным). Кроме того, время позволяет фиксировать периоды в развитии того или иного объекта. Время входит составной частью в характеристику всех процессов существования, изменения, движения материальных объектов, но при этом не сводится ни к одной из этих характеристик. Именно это обстоятельство и затрудняет понимание времени как всеобщей формы бытия.

Время и пространство тесно переплетены между собой. То, что совершается в пространстве, происходит одновременно и во времени, а то, что происходит во времени, находится в пространстве. Пространство и время – всеобщие формы существования материи. Пространство – это форма координации сосуществующих объектов, состояний материи. Время – это форма координации сменяющихся объектов и их состояний.

В современной науке (согласно теории относительности) пространство уже не трехмерно, а время нелинейно. И то, и другое не являются самостоятельными сущностями. Они тесно переплетены и образуют пространственно-временной континуум. Иначе говоря, пространство и время выступают как единое четырехмерное целое: три координаты, характеризующие пространство, и одна координата, характеризующая время, не могут быть отделены друг от друга. А в целом свойства пространства и времени определяются совокупными воздействиями одних событий и материальных объектов на другие. Поток времени не является равномерным и однородным, он зависит от наблюдателя и его скорости относительно наблюдаемого события. Кроме того, согласно общей теории относительности пространство и время находятся в тесной связи с массой тел. Возле гигантских космических тел пространство способно искривляться, а время – замедляться.

В основе представлений о единстве физических законов, действующих во Вселенной, лежит философский принцип материального единства мира. Он ориентирует на поиск таких фундаментальных связей, посредством которых можно было бы вывести наблюдаемое в опыте многообразие физических явлений и процессов. Вскоре после создания общей теории относительности А. Эйнштейн поставил перед собой задачу объединения электромагнитных явлений и гравитации на некоторой единой основе. Задача оказалась настолько трудной, что Эйнштейну просто не хватило для ее решения всей оставшейся жизни. Проблема осложнилась еще и тем, что в ходе исследований микромира выявились новые, прежде неизвестные взаимосвязи и взаимодействия. Так что современной физике еще предстоит решить задачу объединения четырех видов взаимодействий:

• сильного, за счет которого нуклоны стягиваются в атомное ядро;

• электромагнитного, отталкивающего одноименные заряды и притягивающего разноименные;

• слабого, регистрируемого в процессах радиоактивности,

• гравитационного, определяющего взаимодействие тяготеющих масс.

В научной картине мира конца ХХ в. исчезает жесткое различие между материей и пустым пространством, т.к. развитие субатомной физики разрушило былое представление о твердой материи. И когда мы выходим за пределы «зоны средних измерений» и углубляемся на другие уровни существования материи, то обнаруживаем, что элементарные частицы, из которых состоят атомы – невещественны. В квантовой физике один и тот же феномен может выступать и как частица, и как волна. Частицы непрестанно создаются из чистой энергии и возвращаются в собственно энергетическое состояние. Это сплошная динамика, которая не позволяет говорить о фиксированном месте в пространстве и о массе покоя. Элементарные частицы представляют собой сгустки поля.

Работы Нобелевского лауреата И. Пригожина, посвященные т.н. диссипативным структурам в химических реакциях, положили начало новому принципу осмысления действительности: порядок через флуктуации. Этот принцип признает за Вселенной первичную динамическую неопределенность. На этой основе оказалось возможным выработать новое понимание эволюции. Второй закон термодинамики не всесилен, ибо все существующие системы имеют прирожденную способность мутировать в направлении большей сложности. Одна и та же энергия, одни и те же принципы обеспечивают эволюцию на всех уровнях: от физико-химических процессов до человеческого сознания и социокультурной информации. Вселенная оказывается единой во всех своих пластах, живой, развивающейся, восходящей на новые ступени бытия.

Современная научная картина мира динамична, противоречива. В ней больше вопросов, чем ответов. Но поискам познающего разума нет границ.

К общим свойствам пространства и времени относятся:

• объективность, независимость от сознания человека;

• абсолютность (как атрибутов материи);

• несотворимость и неуничтожимость;

• количественная и качественная бесконечность;

• неразрывная связь друг с другом и с движением материи;

• зависимость от структурных отношений и процессов развития в материальных системах;

• прерывность и непрерывность;

К специфическим свойствам пространства относятся:

• протяженность;

• трехмерность;

• изотропность – равноправие всех возможных направлений;

• связность и непрерывность,

• относительная прерывность;

• симметрия и асимметрия.

К специфическим свойствам времени относятся:

• длительность;

• одномерность;

• время однонаправлено (из прошлого через настоящее к будущему);

• необратимость – невозможность возврата в прошлое;

• асимметричность;

• однородность – равноправие всех его моментов и направлений.

Необходимо объяснить студентам различные типы организации отношений времени в материальных системах. Принято выделять:

• биологическое время – темпы процессов жизнедеятельности живых организмов;

• биологическое пространство – это освоенное живыми организмами пространство;

• социальное пространство – это совокупность статусов людей в обществе;

• социальное время – это темп социальных процессов, их способность ускоряться и замедляться, повторяться или поворачивать назад в зависимости от тех или иных условий и расстановки социальных и политических сил.

47. 48.49.антропология

Вторая половина 20 и начало 21 века характеризуются нарастающей критикой науки, и, в особенности, естественнонаучного подхода к изучению человеческого мира, осознанием его ограниченности, что приводит философию к переориентации с науки на культуру в целом. Происходящий в настоящее время переход от индустриальной цивилизации к информационному обществу, резко повышает роль человеческой индивидуальности, творческого начала человека в развитии всех сфер общества, обостряет интерес к проблеме человека. Еще Кант говорил, что в философии существует всего три вопроса, на которые она призвана ответить: что я могу знать, на что я могу надеяться, что я должен делать? И покрываются они, писал он в своей «Логике» одним вопросом: что такое человек? Проблема человека содержит много тайн и загадок для самого человека. Человек есть тайна в том смысле, что к нему могут быть вполне применимы рожденные в недрах рационализма формулы: «понять предмет – значит построить» (Спиноза), «понять предмет – значит выразить его в понятиях» (Гегель), «Человек не может быть понятием» (Бахтин).

Логико-понятийная дискуссия носит вещный характер, она способна до конца исчерпать в знании вещь, объект, но не субъект. Главное в субъекте не то, что выражает его общность с другими субъектами, а то, что отличает его от них. Поэтому, по словам М.Бахтина, это область открытий, откровений, сообщений, здесь важна и тайна, нельзя переносить на них категории вещного познания. Есть еще один смысл слова «тайна», применительно к человеку. Он связан с понятием индивидуального и конкретного. Будучи не схватываемо во всеобщих формах познания, индивидуальное не только воспринимается как тайна, но и составляет действительную тайну для этих познавательных форм, индивидуальное никогда не совпадет с самим собой, и поэтому неисчерпаемо в своем смысле и значении. Категория точности здесь мало применима.

Термином «человек» обозначается высшая ступень живых организмов на Земле, субъект общественно-исторического развития деятельности и культуры. Человек является предметом изучения различных областей знания, таких как социология, философия, психология и многих других.

В истории философии невозможно найти ни одного философа, ни одной философской школы или направления, которые не обращались бы к человеку, к прямому или косвенному анализу различных сторон его материального и духовного бытия. В философии нет предмета более сложного противоречивого, чем человек, в оценке которого обнаруживаются всевозможные позиции – отрадужных и оптимистических до наивных и исполненных пессимизма.

В различные эпохи мыслители по-разному определяли человека. Наиболее употребительным является определение «человек разумный» (хомо сапиенс). В зоологической классификации К. Линнея фигурирует «рациональное животное», у Б. Франклина человек – это «животное, производящее орудия», у немецкого философа- идеалиста Э. Кассирера – «символическое животное». Согласно датскому философу С. Кьеркегору, человек есть существо, делающее выбор, у Б. Паскаля человек – это «мыслящий тростник», согласно Ж.-Ж.Руссо – «размышляющий человек – просто испорченное животное». Иногда человек определяется как безграничный микрокосм, т.е. уникальное и вполне совершенное существо, наделенное всеми добродетелями, и как ошибку природы, обреченную на гибель по причине несовершенства и порочности человеческой натуры. «Человек – не статический центр мира, как он долго полагал, а ось и вершина эволюции, что много прекраснее». (П. Тейяр де Шарден). Противоположную точку зрения высказывал А. Шопенгауэр, утверждавший, что человек есть существо ущербное, «халтура природы». Человек также определялся как «политическое животное», «венец природы», «тупик жизни», «ложный шаг жизни», «существо, обладающее самосознанием», «существо моральное и свободное».

М. Шелер полагает, что при слове «человек» в сознании образованного европейца сталкиваются 3 круга идей: 1) круг представлений иудейско-христианской традиции об Адаме и Еве, о творении, рае и греховности, 2) греко-античный круг представлений, в котором самосознание человека впервые в мире возвысилось до понятия о его особом положении, и человек является человеком благодаря тому, что у него есть ум, речь, разумность, 3) круг представлений современного естествознания, согласно которому человек есть достаточно поздний итог развития Земли, существо, которое отличается от форм, предшествующих ему в животном мире, только степенью сложности соединения энергий и способностей, которые сами по себе уже встречаются в низшей по сравнению с человеческой природой.

Все названные и им подобные определения воссоздают собирательный образ человека, и, тем не менее, человек во все времена и у всех народностей не перестает быть великой тайной мироздания. Тайна природы человека принадлежит к числу тех вечных проблем, к которым философия возвращалась и будет возвращаться в силу характера и специфики своего предмета.

Проблема человека всегда являлась одной из центральных проблем философии. В современной литературе признается ограниченность как биологического подхода, акцентирующего эволюционно-биологические предпосылки норм человеческого общения, так и социологизаторского подхода, объясняющего природу человека в первую очередь социально значимыми причинам и приводящего к господству образа человека как социального функционера, винтика государственной машины. Современная философия и наука исходят из понимания человека как целостного социально-биологического существа, причем именно социальность, общественность составляет субстанцию жизни человека.

В античной философии определяющей концепцией в понимании человека был космоцентризм, когда человек воспринимался, прежде всего, как часть космоса, «малый мир», микрокосм, неразрывно связанный с макрокосмом, нередко представляемым живым организмом. Познание человека считалось возможным через познание Вселенной и существующего в ней порядка. В 5 веке ей на смену приходит христианская концепция теоцентризма, в соответствии с которой все определяет Бог, создавший мир и человека сразу и окончательно. Сущность человека постигается с помощью откровений, сформулированных в Священном писании, познать которые возможно лишь с помощью веры в библейские догматы, недоступные разуму. Однако разум, озаренный верой, помогает уяснить лишь детали, но не самого человека, который выступает как образ и подобие Бога и потому есть столь же непостижимая тайна, как и сам Бог.

В эпоху Возрождения теоцентризм оттесняется антропоцентризмом, рассматривающим человека как творца своей судьбы, обладающего безграничными творческими возможностями и стремящегося к автономии и господству над природой и природоцентризмом, утверждающим бесконечность космоса, лишенного центра, и безликость Бога, уже не являющегося творцом мира.

И. Кант рассматривал человека как уникальное существо и такой же самодовлеющий объект природы, как и другие ее живые и неживые объекты. После Канта человек рассматривался в классической немецкой философии по большей части как субъект духовной деятельности, создающий мир культуры, как носитель всеобщего идеального начала – духа, разума. Против такого подхода выступил Л. Фейербах, выдвинувший на первый план природно-биологическое начало в человеке, рассматривавший человека как биологическое, чувственно-телесное существо, часть природы, организм. С Фейербаха берет начало антропологизм – философская концепция, представители которой усматривают в понятии «человек» основную мировоззренческую категорию и утверждают, что, исходя из нее, можно разработать систему представлений о природе, обществе и мышлении.

В философии марксизма природное и социальное начала в человеке получили объяснения с точки зрения диалектико-материалистического монизма. Человек стал рассматриваться одновременно и как биологическое существо, явившееся результатом эволюционного развития неживой и живой природы, и как существо социальное, сущность которого определяется общественными отношениями. Начиная с 19 века усилиями таких философов, как Шеллинг, Штирнер, Кьеркегор, Ницше европейское мышление поворачивается в сторону индивидуальной и исторической конкретизации человеческого существования. Понятие жизни, чувства, воли, иррационального становятся предметом специального философского анализа и получают затем наиболее полное развитие в философии экзистенциализма. В начале 20 века возникает антропософия – развиваемое Р. Штейнером оккультно-мистическое учение о человеке как носителе тайных духовных сил.

В 20-е годы 20 столетия сформировалась новая самостоятельная область философского знания – философская антропология (учение о человеке), значительный вклад в становление которой внесли М. Шелер, А. Гелен, Х. Плеснер. В дальнейшем она стала составной частью более общего комплекса знаний о человеке – общей антропологии, в которой, помимо философского, выделяются биологическое, теологическое, (религиозное), социологическое, психологическое, культурное (этнографическое), структуралистское, педагогическое направления.

Понятие человеческой личности выражают различные термины: человек, индивид, индивидуальность, личность, персона, организм. Понятие «человек» указывает лишь на качественные отличия людей от животных и ничего не говорит о социально обусловленных различиях между самими людьми. «Индивид» - это человек как единичный представитель какого-то целого – биологического рода, социальной общности, группы. Термин «индивидуальность», наоборот, означает то особенное, специфическое, что отличает такого человека от всех других, включая природные и социальных телесные, соматические и психические, унаследованные и благоприобретенные свойства.

Понятие «личность» помогает охарактеризовать в человеке социальное начало его жизнедеятельности, те свойства и качества, которые человек реализует в общественной жизни, в процессе взаимодействия с другими людьми. Термин «личность» обозначает, во-первых, человеческого индивида как субъекта отношений и сознательной деятельности, во-вторых, устойчивую систему социально значимых черт, характеризующих индивида как члена того или иного общества или общности.

На ранних этапах становления и развития общества характерной чертой общественного сознания был антропоморфизм, выражавшийся в уподоблении человеку и наделении человеческими психическими свойствами предметов и явлений неживой природы, небесных светил, животных, мистических существ. Позднее сложилось представление об особой природе человека, присущей только ему и отличающей его от других живых существ.

Понятие «человеческая природа» сформулировано философами и психологами самых ранних времен, которые считали, что каждый человек обладает в принципе психической или психофизической структурой, общей всему виду и отличающей человека от других животных. С давних времен существуют обобщения на тему о человеческой природе: «Характеры» Теофраста (362-287 до н.э.), «Размышления» Марка Аврелия, «Размышления, или Сентенции и Максимы о морали» Ларошфуко (1655), «Трактат о фальшивости человеческих добродетелей» Ж. Эспри (1678). «Характеры, или Нравы нашего века» Ж.Лабрюйера (1688). Для данных философов человеческая природа – это совокупность постоянных стремлений и мотивов, целей и ценностей, определяющих поведение человека. В настоящее время человеческую природу определяют как совокупность стойких, неизменных черт, общих задатков и свойств, выражающих особенность человека как живого существа и присущих человеку разумному во все времена, независимо от биологической эволюции и исторического процесса.

Л. Фейербах сводил человеческую природу к совокупности способностей, потребностей и страстей – сильные эгоистические желания, любовь, страх, радость, ощущение и мышление, чувство несчастья и стремление к счастью, способность к фантазии. Он предполагал биологическую конкретизацию человеческой природы по полу, возрасту и т.д. Соглашаясь с Фейербахом, К. Маркс утверждал, что окружающий человека предметный мир – это мир созданных предшествующими поколениями общественных отношений, который одновременно является раскрытой книгой человеческих сущностных сил, чувственно представший перед ним человеческой психологией. Согласно Марксу, сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду, в своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений.

Классический психоанализ, созданный З. Фрейдом, исходит из иного понимания природы человека. Он выделяет в человеческой психике, помимо сознания, область бессознательного, определяющего поведение, деятельность, всю жизнь человека. Психика подчиняется двум принципам: реальности, которой руководствуется сознание, и наслаждения, которым руководствуется бессознательное. Фрейдизм и неофрейдизм (Э. Фромм, К.Г. Юнг) исходят в понимании человека из его психосоматической природы, концентрирующейся вокруг так или иначе понятого бессознательного психического начала.

Экзистенциализм, или философия существования, в ее нерелигиозных вариантах, исходит из отсутствия природы человека как таковой. В концентрированном виде эта концепция представлена в философии Ж.-П. Сартра, утверждающего, что у человека существование предшествует сущности, человек сам создает свою сущность и самого себя и осуществляет это каждодневно. Он сам творит свое бытие, отвечает за свой выбор и испытывает при этом чувство глубокой и полной ответственности.

Русской философской школе близка идея двойственной природе человека. В частности, Н.Бердяев считал, что человек может познавать себя сверху из света и божественного в себе начала, а может познавать себя снизу, из своей тьмы, т.е. из подсознательного и демонического.

Дж. Дьюи сводит многообразие значений выражения «человеческая природа» к четырем основным:

1. человеческая природа – то же самое, что и определенная врожденная и первичная биохимическая конституция, общая всему виду,

2. это совокупность устойчивых сил и свойств, управляемых специфическими законами, из которых вытекают основные неизменные стремления человека,

3. это характеризующаяся восприимчивостью и способностью отбора впечатлений, лишенная каких-либо активных компонентов, врожденных мотиваций и стремлений,

4. не является ни биологической конституцией, ни структурой психики, она проявляется в сознании культурных ценностей, общественных институтов, моральных идеалов именно в этих творениях, свойственных человеческому виду, следует искать основные черты, свойственные человеческой природе.

Многие философы и ученые, признающие двойственность и противоречивость человеческой природы, наличие у человека стремления как к созиданию, так и к разрушению, связывают положительные тенденции в эволюции человека и перспективы социальных перемен с гуманизацией общественных отношений, с установлением и укоренением в сознании людей общечеловеческих норм.

48.Проблема антропогенеза

Вопрос о происхождении человека является одним из наиболее трудных в философии и науке. Он не имеет однозначного ответа. Религия утверждает идею божественного происхождения человека, идеализм – формой проявления духа, материализм – как особой формы материального процесса. Но даже в рамках этих подходов существуют множество конкретных вариаций, существенно отличающихся друг от друга.

По современным научным представлениям, феномен земной жизни представляет собой проявление общей космической эволюции, определившей ее развитие в качестве единого монолита живого вещества, т.е. биосферы. Так как в ходе эволюции биосферы появился человек, то он, как часть биосферы, должен рассматриваться в определенном смысле в качестве космопланетарного феномена, т.е. он, как всякое живое природное тело, неразрывно связан с биосферой, испытывает влияние процессов, происходящих в ближнем и дальнем космосе. Появление человека есть закономерный результат развития биосферы, функционирования ее космопланетарных механизмов.

В свете этого положения следует рассматривать проблему происхождения человека. Согласно современным научным данным, наиболее адекватной действительности является эволюционная теория происхождения человека от животных предков, имеющая своим истоком эволюционное учение Дарвина.

Согласно ей, наши предки – гоминоидные обезьяны, обладали чрезвычайно развитым мозгом, способностью к прямохождению, большим объемом движений передними конечностями, развитой системой сигнализации в связи со сложноорганизованными формами стадной жизни. Однако эти способности, возникшие естественным путем, в обычной жизнедеятельности не находили своего применения. С изменением условий существования (похолодание) они должны были освоить новую нишу (лесостепь), где встретили более приспособленных конкурентов. Они бы все погибли, если бы не включились в действие, к качестве механизмов приспособления ранее не используемые способности: использование подручных предметов, природы в качестве средств, усиливающих и удлиняющих естественные органы - передние конечности, которые все более брали на себя функции орудийного манипулирования, вместо опорной. Прямохождение чрезвычайно расширило кругозор, способность к сложной внутристадной организации жизни и развитая система сигнализации позволяли координировать усилия отдельных особей в единое действие в борьбе с конкурентами. В ходе подобной практики произошел переход от стихийно-инстинктивной орудийной деятельности к труду, и труд, начавшийся с изготовления орудий, стал основой формирования человека, всех человеческих свойств и качеств: мышления, языка, первых форм внебиологического регулирования брачных отношений, разделения продуктов и т.п.

Таким образом, труд, речь мышление, коллективный, общественный способ бытия стали решающими факторами в становлении человека. Из всех вариантов трудовой теории антропосоциогенеза наиболее разработанной и обоснованной является марксистская версия. Однако в трудовой теории антропогенеза изначально существовало несколько моментов, необъяснимых с позиций фундаментальных основ теории: 1) невыводимость труда из орудийной деятельности в силу их совершенно разной природы, 2) невозможность найти переходные формы существ от обезьяны к человеку, 3) необъяснимость многих феноменов человеческого поведения законам эволюции и т.п.

Для объяснения их возникает ряд альтернативных концепций происхождения человека разумного:

1. Концепция Я. Линдблада, объясняющая происхождение человека от икспитека, ведущего водный образ жизни.

2. Гипотеза возникновения человека (и человеческой цивилизации) в связи со вспышкой близкой сверхновой звезды, возрастания ультрафиолетового облучения на этой основе, и как следствие, мутаций, что привело к формированию разумных мутантов вида человека разумного.

3. Человек – мутант, возникший в силу инверсии земного магнитного поля и повышения радиационного фона, вследствие землятресений и земных разломов, обнажающих залежи радиоактивных руд.

4. Теория адаптации к тепловому стрессу.

5. Теория Б.Ф. Поршнева о троглодитах как недостающем звене в эволюции человека.

6. Теория акустического мышления Ю.М. Бородая.

Идея призрачной предметности, образующей новой пласт бытия, развитая в классической теории, содержит в себе интенции, далеко выводящие за пределы трудовой концепции антропосоциогенеза, - например, концепция антропосоциогенеза Л. Мэмфорда – концепция самотрансформации становящегося человека. Нетрудно заметить, что в основе разных представлений о сути антропосоциогенеза таится вопрос о соотношении биологического и социального.

В философской литературе сложились две позиции по этому вопросу. Согласно одной, природа человека всецело социальна. Согласно другой, она не только социально, но и биологически нагружена. Причем речь не идет о том, что жизнедеятельность человека имеет биологические детерминанты, определяющие зависимость человека от набора генов, баланса вырабатываемых гормонов, обмен веществ, множества других факторов. Существование этих факторов признается всеми.

Речь идет о том, существуют ли биологически запрограммированные схемы поведения человека.

Сторонники первого подхода утверждают, что человек рождается с единственной способностью – «способностью приобретать человеческие способности» (А.Н.Леонтьев).

Сторонники второго подхода, опираясь на данные современной социобиологии, утверждают, что большинство стереотипных форм человеческого поведения свойственны млекопитающим, а более специфических форм – поведению приматов. Признавая решающее влияние культурной эволюции, они подчеркивают, что на формы, в которых мы мыслим и действуем, оказывает тонкое, на структурном уровне, влияние и наше биология.

Существуют также экстремистские "теории», согласно которым природа каждой человеческой расы различна, есть высшие и низшие расы. Подобные взгляды по поводу врожденной склонности к преступности развивают некоторые представители западной «криминологии». Абсолютное большинство ученых и философов показывает несостоятельность подобных утверждений.

Таким образом, при рассмотрении проблемы о роли биологических и социальных факторов в развитии человека, следует избегать как панбиологизма, так и пансоциологизма, в первом случае человек низводится до уровня животного, во втором – предстает как чистая доска, на которой среда пишет все развитие индивида. Многие философы и ученые, признавая противоречивость человеческой природы, наличие у человека стремления, как к созиданию, так и к разрушению, связывают положительные тенденции в эволюции человека и перспективы социальных перемен с гуманизацией общественных отношений, с установлением и укоренением в сознании людей общечеловеческих норм.

В рамках деятельностной парадигмы, возведенной на уровень практики, сформулированы следующие критерии, отличающие человека от его животных предков:

1) Животное не производит, человек производит.

2) Животное строит только сообразно мерке и потребности своего вида, человек по мерке и любого вида, имеет приложить к предмету его мерку. Он строит также по законам красоты.

3) Животное существует в соответствии с физической потребностью, человек же действует подлинно по-человечески, когда свободен от такой потребности.

4) Животное непосредственно в своей жизнедеятельности, человек же делает свою жизнедеятельность своим предметом.

5. Животное действует узко утилитарно, человек способен действовать универсально.

Поскольку его собственная жизнь является для него предметом, его деятельность является свободной деятельностью. Он достигает высшей формы деятельности: самодеятельности.

В силу всего этого, сознательная жизнедеятельность непосредственно отличает человека от животной жизнедеятельности. А сознательная жизнедеятельность предполагает неизбежно вопрос о ее смысле.

Вопрос о смысле жизни есть вопрос о предназначении человека. Не о том, почему? – а о том, для чего? Среди подходов к решению этой сложной проблемы можно выделить три главных: смысл жизни изначально присущ жизни в ее глубинных основаниях, смысл жизни – за пределами жизни, смысл жизни созидается самим субъектом.

Для первого подхода наиболее характерно религиозное истолкование жизни. Единственное, что делает осмысленной жизнь и поэтому имеет для человека абсолютный смысл, есть не что иное, как действенное соучастие в Богочеловеческой жизни. Бог сотворил человека по своему образу и подобию, и мы своей жизнью должны проявить его. Эмпирическая жизнь бессмысленна.

В основе второго подхода лежит секуляризированная религиозная идея. Человек способен переустроить мир на началах добра и справедливости. Движение к этому светлому будущему есть прогресс. Прогресс предполагает цель, а цель придает смысл человеческой жизни. Но дело в том, что будущее в рамках этого подхода обоготворяется за счет прошлого и настоящего. Прогресс превращает каждое человеческое поколение, каждого человека, каждую эпоху в средство и орудие для окончательной цели – совершенства, могущества и блаженства грядущего человечества, в котором никто из нас «не будет иметь удела» (Бердяев)

В соответствии с третьим подходом, жизнь не имеет смысла, проистекающего из прошлого или будущего, в жизни самой по себе нет никакого смысла. Только мы сами стихийно, намеренно или невольно придаем ей смысл и тем самым выбираем и создаем человеческую сущность. Уязвимая сторона этого подхода – релятивизм и субъективизм.

Вместе с тем, всем им присуще стремление и к человеческой солидарности и заинтересованности в становлении человеческого в человеке. Смысл возможен только в общении с окружающими. Смысл жизни тоже. Смысл, если он проявляется в жизни, всегда один: «Жизнь означает вклад в общее дело, внимание к делам человечества, в стремлении создать условия, в которых бы мог реализоваться категорический императив «действуй так, чтобы ты никогда не относился к человечеству, как в твоем лице, так и в лице всякого другого, только как к средству, но и всегда в то же время и как к цели».

Огромный вклад в становление научной картины человека внесла медицина. По сути дела нет ни одного сколько-нибудь важной проблемы в философии и антропологии. Относительно человека, решение которой не опиралось бы на сведения, добытые медициной. Без медицины немыслимы современные представления о строении и функциях человеческого организма, механизмах его психической деятельности, тенденциях и перспективах развития человека. Не менее значителен вклад медицины в обоснование и социальной сущности человека. Разделы медицины – санология, патология, социальная медицина, промышленная медицина и др. убедительно свидетельствуют о том, что здоровье как состояния человеческой жизнедеятельности является интегральным показателем соответствия социальных отношений основным требованиям, вытекающим из природы человека, делающим общество гуманным и человека разумным. Решение проблем смысла и назначения бытия человека, перспектив его развития и идеалов будущего человечества неразрывно связано с формируемым медициной идеалом здоровья как гармонии всех естественных сил человека, как состояния духовного, физического и социального благополучия. Ценности медицины занимают одно из главных мест в иерархии ценностей человеческой культуры, ибо здоровье – первое и необходимое условие всего, к чему стремится человек. Они выступают в качестве важнейшего компонента социокода, программирующего человеческую жизнь, задающего ей смысл.

50.Философия медицины

1. Проблема органической причинности

Причинность – это одно из отношений, заданное на событиях. Одни события могут являться причинами других событий, например, охлаждение организма может выступить причиной простуды. Основа всякой причинности – зависимость. Если А – причина В, то В зависит от А. Но что это значит – зависеть? Здесь можно предложить следующий ответ. Если В зависит от А, то, следовательно, в В есть такая сторона, такая часть В, которая представляет из себя присутствие А в В. Такую сторону давайте обозначим символом ВА – «В-при-условии-А», т.е. такая часть В, которая выражает А, находящееся как бы «внутри» В. Тем самым предполагается, что одни события могут как бы проникать в другие события, присутствуя в них в некотором преобразованном виде. Например, если повышение температуры в среде (А) – причина расширения тела (В), то, следовательно, повышение температуры среды присутствует в процессе расширения тела, например, в форме повышения собственной температуры тела, наведенной извне. Повышение температуры тела – это присутствие повышенной температуры среды в самом теле, в процессе его расширения (ВА). Без того, чтобы повысилась температура тела, не произойдет и его расширения в данном случае.

Итак, если в событии В есть часть ВА, выражающая преобразованное присутствие события А в В, то В зависит от А.

Возникновение части ВА возможно лишь после возникновения события А. В то же время событие В не сможет возникнуть без своей части ВА. Вот почему событие В, вбирающее в себя часть ВА, и через него - А, может возникнуть только после А. Если же в А нет частей, выражающих присутствие В в А, то событие А может возникнуть без В. Так событие А оказывается первым событием, событие В – вторым событием, способным возникнуть только после первого события. Так А становится причиной В, событие В – следствием А.

В общем случае может возникать причинная (каузальная – от лат. causa - причина) связь многих событий. Событие А может быть причиной В, которое в свою очередь может быть причиной события С, и т.д. Такие множественные связи можно обозначать в виде цепочек А  В  С  …, называя их каузонами (каузальными цепочками). В каузоне А  В  С  … событие А есть первое, событие В – второе, событие С – третье, и т.д. В каузальных цепочках события упорядочиваются друг за другом, подобно числам. Замечательно, что в природе есть каузальные цепи событий, в которых почему-то события упорядочены друг за другом, так что возникновение одного события влечет за собой возникновение следующего – как в падающих выстроенных друг за другом костяшках домино, когда падение первой кости вызывает в конечном итоге разворачивающуюся череду падений по всей цепи. В этом смысле каузоны похожи и на своего рода событийные трубки, по которым движется фронт возникающих друг за другом событий. Природные процессы организованы так, что они все пронизаны разного рода каузальными цепочками – каузонами. Каждый каузон предполагает свою нумерацию событий, связывая их друг за другом, подобно числам 1  2  3  ….

В каком отношении находятся каузальные цепочки событий в живом организме сравнительно с причинно-следственными отношениями в неорганическом мире? Можно спросить и так: каково отношение органических каузонов к неорганическим? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо вспомнить, что все существенные биофизические процессы – накопление энергии, синтез биомолекул, выполнение биологических функций – осуществляются не как прямые физические процессы, но в форме так называемых процессов сопряжения. В любом процессе сопряжения связаны два процесса. Один из них - это физический процесс, который может самопроизвольно совершаться и вне живого организма – назовем этот процесс несущим процессом. Второй процесс представляет из себя некоторый нужный организму процесс – назовем его несомым процессом. Так вот, несомый процесс самопроизвольно в природе совершаться не может, и именно поэтому он требует своей связи с несомым процессом. Например, синтез АТФ в катаболизме – это процесс несомый, и он связан с несущими процессами в форме разного рода распадов богатых энергией соединений (у гетеротрофных организмов). Распад может идти самопроизвольно и вне организма, а вот синтез АТФ требует своего сопряжения с этим процессом и самопроизвольно протекать не может. Следовательно, организм повсеместно использует такие процессы, которые не могут самопроизвольно протекать в рамках только физической активности, и организм в разного рода процессах сопряжения заставляет эту активность работать против нее самой. Таким образом, широкое распространение процессов сопряжения в органической активности выражает тот факт, что эти активности не могут быть реализованы как виды физической активности. Если бы это было возможно, то процессы сопряжения не понадобились бы – органические активности реализовывались бы прямо, как один из видов физической активности.

Человек также активно использует процессы сопряжения в разного рода машинах. Например, сгорание топлива в двигателе внутреннего сгорания автомобиля (несущий процесс) может использоваться человеком для движения против физических сил (против сил трения или силы гравитации) в движении автомобиля как несомом процессе.

Жизнь поступает мудро, не столько нарушая законы физики, сколько используя сами эти законы для отклонения от них. Такова общая идея всех процессов сопряжения.

Следовательно, последовательности событий в органической активности в рамках процессов сопряжения отклоняются от физических каузальных цепочек. Органические каузоны не всегда совпадают с физическими каузонами. В то же время живой организм в рамках своей активности обычно не создает новых событий, которые не могли бы быть воспроизведены физическими средствами. Он лишь иначе пересвязывает в рамках органической активности все те же физические события. Это означает, что органические каузоны лежат как бы поверх уже заданных физических каузальных цепочек, лишь иначе пересвязывая между собою элементы-события физических каузонов. Такое пересвязывание событий видно уже на следующем простом примере. Пусть, например, падает камень, и в момент времени t он находится в некоторой точке А над поверхностью земли. Если бы и дальше продолжался этот физический процесс, то камень бы упал, оказавшись в месте В на поверхности земли. Таким образом, чисто физический каузон был бы представлен здесь последовательностью событий АВ. Если же человек, например, перехватывает камень в точке А и бросает его в точку С, то физический каузон АВ прерывается, переходя в последовательность событий АС. Событие С – тоже физическое событие, но оно не возникло бы вслед за А, если бы не вмешательство человека. Так человек пересвязал физические события А и С, сделав их последовательными этапами новой каузальной связи. Эта связь не реализовала бы себя в таком виде без человека, а человек, в свою очередь, смог ее осуществить только благодаря множеству процессов сопряжения, обеспечивших его мускульную активность.

Итак, органическая причинность выражается в способности живого пересвязывать по-своему все те же физические события, создавая новые (свободные) каузальные связи, которые без активности живого в таком виде никогда не реализовались бы. Это означает, что активность живых организмов хотя и протекает в физическом мире, но выражает собою принцип некоторой новой активности, которая не выводима как частный случай из физических законов и принципов. Упомянутый выше Принцип Жизни выражает себя здесь в новом типе органического детерминизма. У живого своя нумерация физических событий, как бы задание других чисел на тех же событиях. Так Принцип Жизни проявляет себя в физическом бытии.

Например, в живых системах есть множество биомолекул. Они сложно организованы. В таком количестве и организации они не встречаются в физических процессах. Следовательно, это уже результат некоторой надфизической каузальности. Когда в лаборатории моделируются такие состояния биомолекул, то насколько такого рода моделирование само может быть отнесено к физической каузальности? Можно предполагать, что в множестве биологических экспериментов в свою очередь создаются свободные каузоны, которые в таком виде в чисто физической реальности не могут встречаться. Активность экспериментатора как живого существа вполне может привести к эффектам, подобным активности исследуемых организмов. Здесь предварительно необходимо обосновать физическую каузальность эксперимента, не выходящую за границы физических причинно следственных связей. Если бы каузальность живого организма была видом физической каузальности, то организм использовал бы ее прямо, без схемы процессов сопряжения. Основной признак физического каузона – возможность его проведения прямо, без привлечения процесса сопряжения с другим каузоном.

Когда биохимик собирает в сосуд биомолекулы и проводит с ними реакции, то с точки зрения полной перспективы он делает это благодаря своей целесообразной деятельности, которая энергетически обеспечена через процессы сопряжения в его организме. Но на этом основании он делает вывод, что нечто подобное может произойти и в естественных физических условиях. Но может ли? По крайней мере, такого рода эксперимент этого не доказывает. Он не является физически каузальным экспериментом. С этой точки зрения, когда Велер синтезировал мочевину, то что он этим доказал? Что живое существо может синтезировать мочевину. Но отсюда был сделан вывод, что мочевина может синтезироваться в чисто физических процессах. Может быть, и может, но не так, как это сделал Велер и как это делают живые организмы вообще.

Во многом свободная каузальность должна предполагаться и структурой физической каузальности, т.е. последняя открыта на отклонение от себя, допускает такое отклонение и содержит в себе такого рода тенденцию. Например, это выражается в потенциальном содержании биохимии и биофизики в недрах физико-химического процесса. Хотя белок или ДНК возникает из химических элементов, которые вполне еще принадлежат физической каузальности, но сами биомолекулы уже до некоторой степени маргинальны для этой каузальности, если и встречаясь в естественной среде, то как исчезающие следы. По-видимому, устойчивое и заметное существование биомолекул возможно только в телах живых существ, т.е. благодаря процессам сопряжения. Отсюда хотя принципиальное бытие биомолекул до некоторой степени принадлежит еще физической каузальности, но высоковероятное, устойчивое и высококонцентрированное их нахождение в физическом пространстве-времени возможно, по-видимому, лишь в рамках свободной каузальности.

Особенность органического детерминизма часто связывается с идеей причины как цели. В этом случае предполагается, что для того чтобы объяснить процессы в неживой природе, нужно задавать вопрос «почему?»; в то же время, чтобы объяснить процессы в живой природе, нужно задавать вопрос «для чего?». Например, мы спрашиваем, «почему падает камень?», но считаем бессмысленным спрашивать «для чего он падает?». Наоборот, когда, например, мы видим, что паук плетет паутину, нам гораздо важнее спросить, «для чего он это делает?», чем интересоваться, «почему» это происходит. Вопрос «почему?» предполагает, что была какая-то причина до возникновения следствия, например, сила, столкнувшая камень, возникла раньше падения камня. Поэтому когда мы спрашиваем «почему?», мы предполагаем некоторую причину, которая предшествовала во времени следствию. Когда же мы спрашиваем «для чего?», то мы предполагаем, что процесс совершается ради какой-то цели, и сама эта цель предполагается осуществленной после процесса. Например, если мы считаем, что паук плетет свою паутину для того, чтобы поймать мух и бабочек и съесть их, то цель этого действия – поймать мух и бабочек, может наступить только после самого действия – создания паутины как средства осуществления этой цели. Одним из первых ввел различие этих двух видов причин великий древнегреческий философ Аристотель. Причину, предшествующую во времени своему следствию, он называл действующей причиной (causa efficiens), а причину как цель, способную наступить во времени лишь после действия-средства, Аристотель называл целевой, или финальной, причиной (causa finalis). Один и тот же процесс можно пытаться объяснить и с точки зрения действующих причин, и с точки зрения финальных причин. Например, тот же Аристотель полагал, что камень не только почему-то падает, но и для чего-то падает, т.е. у падения камня тоже есть цель. Такой целью для камня является его стремление достичь своего «естественного места» в мире, находящегося где-то под поверхностью земли. Вот почему камень стремится падать именно вниз. Аристотель вообще считал, что в любом процессе есть всегда и действующая и финальная причина, но просто одна может быть выражена больше, чем другая. Спустя много лет после Аристотеля английский философ Фрэнсис Бэкон подверг критике это убеждение Аристотеля и призвал ученых вообще отказаться от объяснения процессов в природе с точки зрения финальных причин. Есть только действующие причины, даже в процессах живой природы. Поэтому мы должны перестать задавать вопрос «для чего паук плетет паутину?», но спрашивать только «почему он ее плетет?». У паука нет цели в этом действии, когда-то случайно предок пауков обрел эту способность и она оказалась удачной, помогла ему выжить и закрепилась в наследственности пауков (это уже объяснение Дарвина, который был вполне согласен с Бэконом). Современная биология также пытается придерживаться этой точки зрения, изгоняя из объяснения процессов в живой природе финальные причины и пытаясь объяснить их так же, как это делает физика при объяснении процессов в неживой природе, но, как мы видели выше, все обстоит не так просто в науке о жизни.

Если же принимать идею целевых причин в объяснении органических процессов, то следует заметить, что переход от цели к поискам средств для осуществления этой цели протекает в направлении, противоположном ходу физического времени, т.к. цель – это более позднее в физическом времени событие, а средство – более раннее. Следовательно, здесь мы получаем еще один пример иной нумерации физических событий в органической причинности. В переходе от цели к средствам нумерация событий оказывается перевернутой относительно процесса перехода от средств к цели – первое по порядку (цель) оказывается здесь последним по времени.

Все эти примеры показывают, что живое, благодаря Принципу Жизни, оказывается уже свободным от физических законов и причинных связей. Хотя живое всегда может использовать эти законы и связи, но оно же всегда может и выйти за их границы, создав собственные каузальные связи, собственный тип причинности на физических событиях.

В конце следует отметить, что способность образования свободных от физических принципов собственных каузальных связей – один из существенных признаков здоровой жизни, т.е. жизни, обладающей достаточно большой мерой жизни. Чем более живой организм болеет, тем меньше в нем жизни, и тем труднее ему образовывать свою органическую причинность событий, тем более каузальность больного организма начинает приближаться к чисто физической причинности.

2. Философские проблемы возможности теоретического знания в биологии и медицине

Часто все науки делят на объяснительные и описательные. Описательные науки ограничиваются преимущественным собиранием и описанием фактов, их первичной систематизацией. Объяснительные науки содержат в себе кроме того уровни теоретического знания, которое позволяет не просто собрать факты, но объяснить их с точки зрения некоторых универсальных законов и принципов.

В общем случае теоретическое знание в науке выполняет функцию синтеза разнородных фактов в некоторое высшее единство, которое позволяет с единой точки зрения охватывать частные факты. Например, законы Ньютона позволяют одинаково хорошо объяснить как движение тел вблизи поверхности Земли, так и движение крупных небесных тел. Физика – одна из наиболее развитых сегодня объяснительных наук, содержащая в себе глубочайшие теоретические единства, обнимающие с единой точки зрения бесконечное число фактов. К сожалению, такого рода теоретические синтезы пока удается достичь только в науках о неживой природе. Как только мы переходим к наукам, изучающим феномен жизни в разных его проявлениях, как тут же мы видим гораздо более скромную картину гораздо менее развитого уровня теоретических синтезов. Биомедицинские науки не являются здесь исключением. Эти науки находятся сегодня на преимущественно описательном этапе развития, хотя число и точность новых фактов неизмеримо возросли в этих науках в последние годы. Получены удивительные знания о тончайших биохимических, генетических процессах, все яснее становится картина механизмов различных заболеваний. И все же это по-прежнему частные факты, которые еще не удается собрать в некоторую стройную систему теоретического знания, сравнимую с теоретическими синтезами в физике. В связи с этим возникает естественный вопрос – почему науки о живом так отстают в своем теоретическом развитии? Возможно ли вообще теоретическое знание в этих науках? Будет ли это знание в будущем таким же, как в физике, или оно приобретет какую-либо свою специфику?

Во многом ответ на эти и подобные им вопросы о возможности и статусе теоретического знания в биологии и медицине зависит от философской позиции ученого. Так, например, редукционисты полагают, что биология – это по большому счету прикладная физическая дисциплина. Поэтому у биологии не может быть какого-то отличного от физики теоретического знания. Единственное, что может отличать биологию и медицину от других физических наук – это та область биологических приложений, где должно применяться физическое знание в этих науках. Отсюда же вытекает, что теоретический уровень знания уже присутствует в биологических науках – это теоретическое физическое знание. Потому биология и медицина уже давно существуют как объяснительные дисциплины, и если и возникают какие-то проблемы со степенью эффективности использования этого знания, то это лишь вопрос времени и искусства приложения физических законов в своеобразной области их применения.

С другой стороны, представители более холистического и виталистического направления утверждают, что биология – это самостоятельная наука, принципиально отличная от физики. Поэтому и теоретическое знание в биологии и медицине должно быть своим собственным, а не заимствованным из физических дисциплин. И именно поэтому и отстают в своем развитии науки о живом, что такого теоретического знания пока никак не удается создать, а заимствованные из физики теоретические принципы объясняют в живом только то, что обще ему с неорганическими процессами. Следовательно, биология и медицина представляют из себя еще преимущественно описательные науки, не вышедшие за границы первоначального сбора и систематизации фактов. Развитие чисто физических принципов и их приложений в биологии не сможет автоматически разрешить проблему создания теоретического знания в биомедицинских науках. Фактов и механизмов будет становиться известными все больше, а сущность жизни по-прежнему будет оставаться необъясненной. Следует признать, что сегодня мы во многом наблюдаем в этих науках именно такого рода картину растущей эрудиции при продолжающемся отсутствии подлинного понимания феномена жизни. Биология и медицина оказываются во многом сегодня квазиобъяснительными науками, по-видимости использующими множество теоретических конструкций, но перенесенных на чуждую им почву и потому оказывающихся малоэффективными. Под квазиобъяснительной наукой в общем случае можно понимать такой гибрид, когда по отношению к некоторому эмпирическому уровню научного знания применяется чужеродное для него, заимствованное из другой научной дисциплины, знание теоретическое. В этом случае создается видимость теоретической развитости науки, но реально объяснить и предсказать существенные процессы в своей области такая наука не в состоянии. Ярким примером квазиобъяснительной науки является дарвиновская теория эволюции. Создавая видимость теоретического объяснения, оперируя множеством теоретических понятий, эта теория, тем не менее не в состоянии предсказать будущий ход эволюции и способна «объяснить» или «опровергнуть» какое-угодно биологическое свойство.

Если принимать теорию уровней организации природных процессов, с точки зрения которой биологический уровень представляет из себя некий более высокий тип бытия, до конца неразложимый на свои физико-химические элементы, то следует признать, что подлинное теоретическое знание в биомедицинских науках станет достижимым лишь тогда, когда и теорию мыслители будут пытаться строить на более высоком уровне понятий, сравнительно с физическими понятиями и принципами. Современные биологи и медики, к сожалению, на протяжении всего теоретического обучения настраивают свое сознание на понимание биологических процессов только в рамках физико-химических принципов. Пытаясь думать о том или ином жизненном процессе, биолог или медик будет привлекать для их теоретического описания конструкции физического пространства и времени, физических атомов, молекул и физических взаимодействий между ними. Следовательно, ничего собственно биологического при таком подходе не остается. Биологическая феноменология будет вытеснена в этом случае в некоторое «научное бессознательное». Решение проблемы теоретического знания в биомедицинских науках будет напрямую в этом случае зависеть от способности выражения в научных понятиях разного рода – как структурных, так и динамических – целостностей («гештальтов» - от нем. «форма») и постижения собственной внутренней логики этих целостностей.

3. Философские проблемы валеологии

В медицинском знании, вплоть до современности, всегда существовала явная асимметрия между степенью развития представлений о болезни и о здоровье. О болезни, патологии всегда в медицине было известно гораздо больше фактов, нежели о здоровье и норме. Хотя, как кажется, вряд ли можно вполне адекватно представлять себе отклонение от нормы, не зная саму норму. Возможно, в качестве реакции на такого рода асимметрию оказалось появление в последнее время такого нового учения, которое получило название валеология – наука о здоровье (от лат. valeo – быть здоровым). Следует отметить, что валеология – это пока по преимуществу российское явление, если и затрагивающее авторов за границами России, то лишь из стран бывшего Советского Союза. Возможно, одной из причин, объясняющих такого рода «ареал» распространения валеологии, является катастрофическое положение с национальным здоровьем, сложившееся после перестройки, особенно во второй половине 90-х годов. В частности, одним из критических показателей этого положения было угрожающее снижение продолжительности жизни для наиболее трудоспособной части мужского населения страны, что вряд ли можно было объяснить повышенной подверженностью к заболеваниям со стороны этой группы. Повышенная уязвимость объяснялась в этом случае скорее факторами социального и мировоззренческого порядка, что усилило внимание к внебиологическим аспектам здоровья человека.

В качестве первой работы в области валеологии рассматривается обычно книга отечественного физиолога И.И.Брехмана «Введение в валеологию – науку о здоровье», вышедшую в свет в 1987 г. В это же время академик В.П.Петленко организует в Ленинграде цикл преподавания валеологии, ставший впоследствии основой для формирования одной из влиятельных школ валеологии. Еще один активный пропагандист и создатель собственной валеологической школы, опирающейся на ценностный и синтетический подход к рассмотрению феномена здоровья, - академик В.П.Казначеев.

Следует, однако, отметить, что до настоящего времени (2004 г.) валеологии не удалось оформиться в некоторое официальное научное направление. Приказом Госкомитета РФ по высшему образованию от 4 марта 1996 г № 380 было введено профессиональное образование для подготовки специалистов для работы в образовательных, лечебно-профилактических и научно-исследовательских учреждениях по специальности 040700 – «валеология». Таким образом, официально валеология выражена пока в рамках учебно-воспитательной дисциплины.

В кандидатской диссертации К.С.Хруцкого «Аксиологический подход в современной валеологии» выделяются, кроме школ Петленко и Казначеева, следующие три основных направления современной валеологии:

1) Школьная гигиеническая валеология – в форме обучения в школе уже готовым правилам и нормам гигиены,

2) Педагогическая экзистенциальная валеология – система педагогических практик, ориентированная на свободное развитие личности, гармонизацию ее отношений с собой и окружающим миром,

3) Физиологическая валеология – направление физиологии, исследующее гомеостатические процессы и ресурсы человеческого организма в рамках так называемого «третьего состояния организма», т.е. состояния, пограничного между здоровьем и болезнью.

Говоря о национальной специфичности валеологического движения, в то же время следует отметить тесную связь валеологии с тенденциями неклассической картины мира, которая формируется сегодня в современной науке и культуре. В этом смысле валеология – лишь национальное выражение общемировых тенденций развития. В разного рода валеологических подходах и практиках прослеживается явная связь с идеями системности (гармония как основа здоровья), холизма (целостность здорового организма и личности). Часто идеи валеологии используют пантеистические представления о всеобщей одушевленности всей природы, Космоса. Отсюда же и близкие параллели валеологических идей и так называемого русского космизма – направления русской философии конца 19 – первой половины 20 века, представленного именами Н.Ф.Федорова, К.Э. Циолковского, В.И.Вернадского и др. Особое звучание в идеях валеологии представляет учение Вернадского о биосфере и ее переходе в ноосферу – сферу разума. Звучат в валеологических произведениях и темы, близкие к русской философии всеединства, особенно идеям основоположника этого философского направления В.С.Соловьева. Многие идеи валеологии тесно связаны с экологией, глобальной этикой (направлением, пытающемся выделить во всех религиозно-нравственных учениях некоторое общее начало и сформировать на этой основе обновленное и универсальное нравственное учение), принципами и идеями теософии.

В целом современное валеологическое движение представляет из себя довольно пестрый спектр от рекламы разного рода диет и форм здорового образа жизни до философских размышлений и глобальных проектов о всеобщей гармонии. Объединяющим принципом этого движения является скорее некое мирочувствие целостного представления о здоровье, включающего в себя как биологические, так и социально-психические и духовные измерения человека, опирающегося на принцип «здоровый человек только в здоровом обществе и Вселенной».

1. Феномен жизни.

У каждого человека есть интуиция жизни. Каждый обладает бессознательным знанием живого и может отличить живую собаку от мертвой. Но когда мы пытаемся это обыденное знание о живом выразить в научных понятиях, происходит потеря специфики живого. Поэтому, быть может, не стоит спешить строить теорию жизни, но имело бы смысл предварить ее обращением к некоторой феноменологии жизни, т.е. тем множеством полусознательных представлений о жизни, которыми обладает каждый человек из повседневного опыта общения с живыми существами.

Во-первых, только по отношению к живому мы употребляем такие термины, как «рождение» и «смерть». Употреблять их, например, по отношению к камню можно только в метафорическом смысле. Когда камень возникает, отколовшись от скалы, или исчезает, распавшись на кусочки, мы вряд ли можем серьезно сказать, что камень «родился» и «умер». Такие термины употребимы только по отношению к живому. Для неживых объектов мы говорим лишь о «возникновении» и «уничтожении». Но что это значит – «рождение» и «смерть»? Можно предполагать, что «рождение» - это «сильное возникновение», а «смерть» - «сильное исчезновение». Что означает слово «сильное» в данном случае? По-видимому, рождение как «сильное возникновение» предполагает, что живой организм по-настоящему возникает, в то время как возникновение камня означает возникновение его как отдельной целостности скорее в нашем сознании. В реальности камень – это во многом скопление атомов, которое сильно не меняется, отделившись от другого подобного скопления, или распавшись на меньшие совокупности. Следовательно, по большому счету камень и не возникает и не исчезает, или – слабо возникает и слабо исчезает, поскольку сам камень слабо существует в форме отдельной целостности. Другое дело живой организм. Здесь мы чувствуем, что это не просто множество атомов, это некое самостоятельное целое, сильно выделенное из фона, по-настоящему существующее. Поэтому, если уж оно возникает, то возникает сильно, по-настоящему. Если исчезает, то исчезает по-настоящему. Более того, мы ощущаем, что рождение живого организма запускает собственное время этого организма, как и смерть завершает это собственное время. Следовательно, у живого существа есть свое время, которое длится между рождением и смертью. Неорганическое тело своим временем не обладает, существуя в общем для всех объектов мировом времени.

Затем, живое, например, способно расти, и его рост в общем случае сильно отличается от роста неорганических объектов, например, роста кристаллов. Кристалл растет, лишь прибавляя новые части к уже существующим старым. Что же касается живого роста, то здесь растут все части тела, здесь каждый раз обновляется как бы все пространство, захваченное телом живого организма. Следовательно, у живого есть не только свое время, но и свое пространство.

Наличие своего пространства подтверждается также разделением на внутреннюю и внешнюю среду, что столь характерно только для живого организма. Пространство внутри камня в принципе не отличается от внешнего пространства, оно лишь часть общего физического пространства. Другое дело пространство внутри тела живого организма. Это пространство сильно отличается и сильно защищается живым от посягательств внешнего пространства. Например, живые организмы имеют защитные оболочки и поверхности, обладают иммунными системами, призванными сохранить неприкосновенность внутреннего пространства живого тела.

Странной является и форма живых существ. Эта форма постоянно сыпется и разваливается, ее нужно все время ремонтировать и восстанавливать, нужно затрачивать много энергии только для сохранения этой формы в прежнем виде («энергия структурного покоя» живого организма). Складывается впечатление, что органическая форма является чужой и трудной для неорганической материи. Последняя с трудом, и то ненадолго способна удержать эту неподходящую для себя форму. Быть может, в этом одна из причин структурного обмена веществ в живых организмах.

Необычной является и геометрия органической формы, сравнительно с формами неорганическими. Неорганические формы как правило угловатые, в них господствуют прямые линии, плоскости и резкие скачки, образующие углы. Таковы, например, формы кристаллов. Что же касается органических форм, то их геометрия преимущественно криволинейная, в ней господствуют плавные линии, непрерывные переходы. Следовательно, в органической форме нет таких резких скачков, здесь скачки малые, образующие непрерывные переходы. Угол выражает резкий скачок от одного геометрического качества к другому, т.е. внешность и независимость этих качеств. Наоборот, непрерывный переход от одного направления к другому выражает множество промежуточных состояний, соизмеряющих эти направления между собой, погружающих их в некоторое единое целое. Таким образом, резкие углы выражают геометрию, в которой части господствуют над целым. Наоборот, плавность и криволинейность выступают признаками формы, в которой господствующее целое растворяет в себе отдельные части. Следовательно, органическая форма, характеризующаяся криволинейностью и непрерывностью, являет собою пример «холистической геометрии», в которой целое господствует над частями.

Далее, только живое способно питаться. Это, вообще говоря, удивительный процесс – питание. Было бы странно предполагать, что камень питается, вообще может обладать такой способностью. Только живое существо обладает этим качеством. Но что это значит – питаться? По-видимому, живое питается, чтобы пополнить запасы своей энергии. Следовательно, только у живого есть своя энергия, которая может заканчиваться, которую можно и нужно пополнять. Неорганический объект не обладает своей энергией, он растворен в океане общей физической энергии. Поэтому ему и не нужно получать какую-то специальную энергию. В процессе питания живое ищет и находит подходящую энергию, которую в процессе ассимиляции оно окончательно превращает в свою энергию.

Одно из фундаментальных свойств живого – свойство размножения. В общем случае можно выделять разные виды размножения, например: 1) размножение как избыток роста, превышающий некоторую меру единичности организма – когда величина тела живого организма как бы переливается через край какого-то запаса единичности, и вливается в новую живую форму. Таков во многом рост растений, например, при размножении почкованием. 2) Возможно размножение путем освобождения части от господства целого. Когда, например, гидру разрезают на части, и из каждой части возникает новая гидра, то в этом случае выделение части в процессе разрезания активирует эту часть как новое целое. Получается, что в частях целого потенциально содержится целое, которое активируется после высвобождения частей или потенцируется существованием частей в составе целого. 3) Третий и наиболее развитый вид размножения – половое размножение. В процессе полового размножения сливаются два дополнительных целых, образуя новую целостность. Во всех этих видах размножения мы, тем не менее, можем заметить одно замечательное свойство, которое, по-видимому, является главным для способности размножения. Это взаимопроникновение целого и части – часть может становится целым, а целое – частью. Следовательно, для живого характерно некоторое третье состояние – состояние, которое можно было бы назвать термином часть-целое, выражая им синтез того и другого, целое целого и части – как бы целое 2-го порядка.

Живое способно к самодвижению. Когда, например, живой организм перемещается в пространстве, то он движет себя собою. Рассмотрим с этой точки зрения живую ходьбу на двух ногах. Когда одна нога движется, вторая служит ей опорой, и наоборот. Таким образом, в каждый момент времени живое тело в процессе ходьбы делится на более причинную-опорную и более производную-движущуюся части, как бы на часть-причину и часть-следствие. Причем, часть причина определяет собою активность части-следствия. Но такое деление не фиксировано, а постоянно может себя переопределять, задавая в качестве причинных частей те части, которые ранее были следствиями, и наоборот. Так в живом способны перетекать друг в друга не только часть и целое, но и причина со следствием. В живом есть не только синтетическое состояние часть-целое, но и синтез причина-следствие. Такое причинно-следственное единство способно в любой момент поляризовать себя на части-причины и части-следствия. Части-причины начнут определять собою части-следствия. В следующий момент, может произойти реполяризация, и в составе динамического единства будут выделены новые части-причины и части-следствия, и поток определения потечет в новом направлении от первых ко вторым. Но, несмотря на все эти поляризации и реполяризации, живое вновь и вновь восстанавливает себя как единство и переход любых своих следствий в любые причины, существуя как единое состояние «причина-следствие». Так обеспечено самодвижение живого.

Ясно, что пнуть ногой камень и пнуть собаку – это две разные вещи. С камнем мы можем быть уверены по поводу того, как он отреагирует на удар. Камень прозрачен для внешнего воздействия среды, практически однозначно принимая ее в себя. Среда выступает причиной изменения состояния неорганического тела. Иное дело – живой организм. Здесь уже полной уверенности в том, как отреагирует собака на удар, быть не может. Она может и укусить, и трусливо отбежать в сторону, и сделать еще нечто, что вообще не ожидалось. Живое уже перестает быть прозрачным для внешнего воздействия среды. Оно хотя и реагирует на среду, но на одно и то же внешнее воздействие каждый раз может ответить по-разному, преодолевая здесь однозначную причинно-следственную связь. Можно сказать и так, что живое активируется средой, но уже не определяется ею. Живое приобретает относительную автономность от воздействий среды.

Крайней формой автономности живого является его возможность рождать и уничтожать движение. В неорганическом мире активность (энергия) лишь переходит из одной своей формы в другую, не исчезая и не возникая. Когда же кошка просыпается от громкого звука, мы чувствуем здесь момент возникновения активности. И наоборот, сон несет в себе нечто от исчезновения движения. Чтобы ни говорила нам физика по поводу закона сохранения энергии, в живом мы чувствуем его нарушения – живое способно включить и выключить свою энергию. Возможно, это как раз связано с тем, что у живого есть своя энергия, которая может и начинаться, и заканчиваться.

Наконец, в живом мы чувствуем свой собственный внутренний мир. Живое смотрит на нас, а не только мы на него смотрим. Смотря на камень, человек спокоен, будучи уверен, что только он смотрит на камень, а камень на него – нет (монологическая рациональность). В случае же с живым мы приобретаем особую неуверенность и колеблемость, ощущая, что не только мы смотрим, но и на нас смотрят (диалогическая рациональность). Возникает нечто по большому счету равное нам, способное посмотреть на нас со стороны и тем самым уменьшить нас до части своего поля восприятия.

Итак, подводя итог этой краткой сводке феноменологических особенностей живого, можно заключить, что живое – это начало, хотя и погруженное, но не растворенное в физико-химической среде, во многом выделенное и равноправно сосуществующее с этой средой, обладающее моментом свободы от ее законов.

Можно сказать и так, что живое – это малый мир («микрокосм» внутри «макрокосма»), со своим пространством-временем, своей собственной материальностью и активностью, согласующейся, но не подчиняющейся вполне физико-химическим законам.

Но если это так, если живое не сводимо вполне к законам среды, то, следовательно, за живым стоит некоторый свой собственный принцип, основание, определяющее автономное бытие живых форм. Этот принцип так и можно называть - Принцип Жизни.

2. Витализм и редукционизм в биологии

Как видите, объяснить различие между живым и мертвым и понять, что такое живое и чем оно отличается от мертвого, совсем не просто. Здесь мы сталкиваемся уже не только с чисто научными проблемами, но и проблемами философскими, например, такими, как – что такое самостоятельное действие и действие, навязанное извне, протекают ли процессы в живой природе под влиянием финальных или действующих причин, и т.д. Это привело к существованию в биологии двух противоположных течений – витализма и редукционизма.

Слово «витализм» происходит от латинского «vita» (жизнь), и это направление в биологии всегда подчеркивало принципиальное отличие живых организмов от неорганических тел. Представители витализма (виталисты) считают, что в живом есть некоторое особое начало, «жизненная сила» (vis vitalis), Принцип Жизни, который отсутствует в неживой природе и принципиально отличает живое от неживого. Поэтому, например, в биологии неприменимы законы физики и химии, нужны новые, чисто биологические законы, чтобы объяснить поведение живых организмов. Сегодня близок к витализму и так называемый холизм (от греч. «холос» - целое). Холизм утверждает несводимость целого к частям, существование некоторого нового качества (часто называемого эмерджентным качеством), которое впервые возникает только в целом и отсутствует у элементов целого. Бытие, с точки зрения холизма, представляет из себя систему все более высоких уровней организации, где сущности более высокого уровня относятся как целые к своим элементам к сущностям более низкого уровня. Каждый новый уровень бытия обладает своими законами и принципами, для выражения которых нужно создание нового знания относительно знания нижележащего уровня организации.

Внутри витализма всегда существовало еще много более частных направлений, из которых можно выделить два наиболее важных. Эти два направления можно условно называть рациональным и иррациональным витализмом. Иррациональный витализм считал, что Принцип Жизни непознаваем, и мы можем только утверждать, что он есть, но каков он и каковы его свойства, познать невозможно. Это направление витализма по существу отрицало возможность биологии как науки и превращало биологию в мистику. Рациональный витализм, допуская принципиальное отличие живого от мертвого, тем не менее полагает, что возможно рациональное, научное познание этого отличия и построение биологии как научной дисциплины.

Направление, противоположное витализму, - это редукционизм. Слово «редукционизм» происходит от латинского слова «reductio» - «упрощение», сведение сложного к простому. Представители редукционизма (редукционисты) считают, что никаких принципиальных различий между живым и неживым нет, различие здесь только количественное – живые организмы представляют из себя очень сложные, но физико-химические системы. Поэтому возможна биология как наука, законы биологии – это законы физики и химии, но проявляющие себя в специфических условиях. Таким образом, для редукционистов биология – одна из прикладных физико-химических наук. Внутри редукционизма, однако, также можно выделить два направления – сильный и слабый редукционизм. Сильный редукционизм полностью отрицает особенности живых организмов даже как физико-химических систем. Что же касается слабого редукционизма, то это направление в той или иной степени признает видоизменение законов физики и химии для живых организмов, хотя в любом случае это видоизменение не настолько велико, чтобы вообще отменить эти законы.

Одним из наиболее ярких проявлений позиции слабого редукционизма является готовность представителей этого направления расширить само понимание физики, если на основе старых законов физики невозможно будет описать те процессы, которые происходят в живых организмах. Например, известный физик 20-го столетия, один из создателей квантовой механики, Эрвин Шрёдингер в книге «Что такое жизнь?» пишет: «Развертывание событий в жизненном цикле организма обнаруживает удивительную регулярность и упорядоченность, не имеющих себе равных среди всего, с чем мы встречаемся в неодушевленных предметах... Нас не должны поэтому обескураживать трудности объяснения жизни с привлечением обыкновенных законов физики. Ибо это именно то, чего следует ожидать, исходя из наших знаний относительно структуры живой материи. Мы вправе предполагать, что живая материя подчиняется новому типу физического закона» (Э.Шредингер. «Что такое жизнь?».Ижевск, 1999. – С.79-83). В этом случае позиция слабого редукционизма уже вплотную приближается к позиции рационального витализма, и может оказаться, что спор между ними будет уже больше касаться терминов. Если для того, чтобы объяснить процессы в живой природе слабые редукционисты готовы изменить саму физику, возможно, даже качественным образом, то кто в этом случае может дать гарантию, что одно из таких изменений наконец не сможет удовлетворить и рациональных виталистов? Различие будет состоять лишь в том, что слабые редукционисты будут продолжать называть физикой не старую, а новую физику, а рациональные виталисты будут настаивать, что физикой следует называть только старую физику, в то время как то изменение, которое слабые редукционисты называют новой физикой, выходит уже за рамки физики вообще. Таким образом, по существу различие между этими направлениями исчезнет, и останется спор только о словах.

Если проследить историю биологии, то можно отметить следующую основную тенденцию развития этой науки: развитие биологии происходило от принятия крайних форм витализма и редукционизма к постепенному сближению их позиций. Вначале, когда в биологии господствовал либо витализм, либо редукционизм, это были крайние формы обоих направлений, иррациональный витализм и сильный редукционизм, не способные воспринять плодотворные идеи противоположного лагеря. Постепенно, особенно с развитием биологии в 20-м веке, ученые-биологи стали, с одной стороны, понимать, что множество биологических функций и структур имеют вполне реальную физико-химическую основу (это относится к структуре белков и хромосом, к процессам нервной проводимости и мышечного сокращения, и т.д.), а, с другой стороны, все эти процессы и состояния проявляют устойчивую своебразность по отношению к параметрам неорганических физико-химических процессов. Причем, эта своеобразность оказалась настолько выраженной, что для ее объяснения потребовалось изменить саму физику, например, объяснение молекулярной устойчивости наследственности живых организмов стало понятно только после открытия квантовой физики, а специфика физико-химических процессов в живых организмах стала получать свое объяснение только после построения основ неравновесной нелинейной термодинамики и синергетики. Так постепенно в биологии и расширяются области применения физики и химии, и одновременно изменяются сами эти науки, все более приспосабливаясь к особенностям живых организмов. В целом можно сказать, что происходит сближение рационального витализма и слабого редукционизма. Это можно понять только при том условии, что своя часть истины содержится в каждом из этих направлений (как в витализме, так и в редукционизме), и здесь нужно не выбирать, но соединять все то хорошее, что есть в каждой точке зрения.

Несомненно, что живые организмы достаточно сильно отличаются от неживых тел, и настоящая наука должна объяснить это различие, а не закрывать на него глаза, – в этом правда витализма. Но, с другой стороны, это отличие живого от неживого познаваемо и проявляет себя в том числе через физико-химические процессы – в этом правда редукционизма.

3. Философские основания понятий «здоровье» и «болезнь»

Основные понятия медицины – понятия «здоровье» и «болезнь». Это уже некоторые состояния живого, в связи с чем философия медицины во многом представляет из себя дальнейшее развитие общих философских проблем биологии. Как же можно попытаться понять, что отличает здоровое состояние живого организма от больного? С нашей точки зрения, важнейшей категорией, лежащей в основании философии медицины и позволяющей заложить основу для разрешения ее проблем, является категория «меры жизни». Живое обладает не только качеством жизни, отличающем его от неорганических объектов и процессов. Живое обладает и своими количественными определениями. Можно предположить, что есть не просто жизнь, но определены еще и разные степени и меры жизни – может быть жизнь более сильная и более слабая. Эта идея более количественного определения жизни и лежит в основании понятий здоровья и болезни. В самом общем смысле здоровьем называют сильную жизнь, а болезнью – жизнь ослабленную. Вот принципиальное философское оснований медицинской науки. Но этот общий принцип меры жизни требует конечно же своего дальнейшего развития и уточнения.

Во-первых, следует подчеркнуть, что понятия здоровья и болезни зависят от типа организации живого существа. То, что является здоровьем для мухи, вряд ли можно назвать таковым для человека. Следовательно, определяя эти понятия, необходимо каждый раз уточнять некоторый вид жизни, обладающий относительно самостоятельным качеством, своеобразием и собственными принципами организации.

Только если некоторый вид жизни зафиксирован, по отношению к нему имеет смысл более определенно говорить о той или иной мере жизни (этого вида). Меры жизни разных видов могут оказаться несравнимыми между собой.

Далее возникает проблема более строгого выражения меры жизни определенного вида жизни. Речь идет о том, чтобы выяснить те факторы, от которых может зависеть мера жизни и сформулировать конкретные вклады этих факторов в итоговую меру жизни. Приведем здесь некоторые примеры.

Одним из важнейших параметров меры жизни является степень адаптивной пластичности живого организма. Организм может оказываться в различных – более или менее благоприятных – для его существования условиях (например, в ситуациях с разными величинами температур, количества пищи, плотности популяции и т.д.). В одних ситуациях организм способен приспособиться и выжить, в других ситуациях он погибает. В этом случае можно ввести такое понятие, как объем выживания организма – множество всех тех возможных ситуаций, в которых организм может остаться живым, приспособившись к условиям этих ситуаций. Объем выживания – одна из важных характеристик меры жизни того или иного вида жизни. Чем более – при прочих равных условиях - объем выживания организма, тем большей мерой жизни он обладает. В математической экологии близким к понятию объема выживания является понятие экологической ниши. В этом случае вводится так называемая функция благополучия, которая представляет из себя некоторую интегральную оценку жизнедеятельности организма. Эта функция определяет не только экологическую нишу, но и конкретные количественные показатели благополучия организма в каждой конкретной ситуации, т.е. в каждой точке экологического пространства. Нечто подобное можно представить и для более общего случая, когда мера жизни организма могла бы определяться на основе некоторой функции благополучия этого организма в некотором пространстве возможных ситуаций существования организма.

Функция благополучия – один из примеров так называемых критериев оптимальности, которые все чаще в последнее время применяются при решении разного рода задач в биомедицинских науках. Например, можно пытаться выяснить, почему рыбы обладают определенной формой тела. Помочь в решении этой задачи могут соображения, связанные с оценкой формы с точки зрения, например, сопротивления встречному потоку жидкости при движении в воде. Такую задачу можно представить достаточно строго, в рамках определенной математической модели. Можно рассмотреть различные возможные пространственные формы и задать на них некоторую функцию, значение которой будет выражать, допустим, величину сопротивления этой формы при ее движении в жидкой среде. Затем можно попытаться найти такие формы, которые дают минимальные значения указанной функции. Часто оказывается, что математически найденные формы с минимальным сопротивлением являются достаточно близкими реальным формам водных организмов. Подобные задачи называют задачами на экстремум. При решении таких задач оказалось, что многие биологические структуры максимизируют или минимизируют определенные функции, количественно выражающие биологически значимые параметры (заметим, что задача на максимум всегда может быть переформулирована как задача на минимум, если в качестве новой функции взять в той же задаче используемую функцию с обратным знаком). Такие функции и были названы критериями оптимальности, или целевыми функциями. Впервые идею всеобщей роли критериев оптимальности в биологии сформулировал американский биолог Н.Рашевский в так называемом принципе оптимальной конструкции (principle of optimal design): «организмы, обладающие биологической структурой, оптимальной в отношении естественного отбора, оптимальны также и в том смысле, что они минимизируют некоторую оценочную функцию» (цит. по: Р.Розен. Принцип оптимальности в биологии. М.: Мир, 1969. – С.18-19).

В общем случае биологическая структура может оцениваться с точки зрения различных критериев оптимальности К₁, К₂, …, K_n. Каждый из этих критериев может быть сформулирован таким образом, что он будет выражать какой-то определенный аспект благополучия в жизнедеятельности организма. В этом случае можно пытаться ввести интегральный критерий оптимальности (благополучия) К = К(К₁,К₂, …,K_n), определенный как некоторая функция на частных критериях оптимальности. По-видимому, такого рода интегральные критерии могут в большей степени претендовать на выражение меры жизни. Мера жизни выступает в этом случае некоторым предельным понятием наиболее интегрального критерия оптимальности, обобщающего в себе множество всех более частных критериев благополучия живого организма.

С развитием методологии разного рода критериев оптимальности в современных биомедицинских науках развивается все более крепнущая тенденция квантификации феномена жизни, т.е. выражения в количественной форме различных проявлений живого.

Пусть теперь дан некоторый критерий оптимальности (благополучия) К для некоторого вида жизни. Организм данного вида может находиться в состояниях с большей или меньшей величиной К. Состояния с достаточно высокими показателями К можно называть К-нормой. Когда величина К существенно снижается, возникает некоторое новое качественное состояние организма, которое можно обозначить как К-патологию. Например, можно ввести некоторый температурный критерий оптимальности К_Т, который будет давать максимум для человека при значении температуры 36.6^оС, и будет падать при отклонении от этой температуры. В этом случае состояния организма при достаточно больших значениях К_Т, т.е. вблизи температуры 36.6^оС, можно называть температурной нормой (К_Т-нормой). Состояния, выходящие за пределы этого интервала, - температурной патологией (К_Т-патологией).

Под К-здоровьем теперь можно понимать такую К-норму, где критерий К выступает в качестве некоторого интегрального критерия оптимальности. Соответственно, К-болезнью можно называть К-патологию с интегральным критерием К, т.е. те состояния организма, для которых значение интегрального критерия К принимает достаточно низкие значения.

Таким образом, понятия нормы и патологии (здоровья и болезни) необходимо уточнять относительно выбранного критерия оптимальности. Подобным же образом могут быть уточнены и остальные медицинские понятия, например: «К-патогенез» - процесс, снижающий величину критерия К, «К-саногенез» - процесс, повышающий величину К. Подобное уточнение позволяет разрешить ряд парадоксов, связанных с коллизией различных критериев оптимальности, когда, например, по одному из критериев человек здоров, а по другому – болен, по одному критерию человек выздоравливает, по другому - заболевает. Кроме того, понятия «здоровья» и «болезни» в этом случае приобретают количественные степени.

Следует также отметить, что структура организации нормы и патологии обычно имеет «звездчатую структуру» с нормальным состоянием биологической структуры в центре и множеством патологических ее модификаций на периферии, способных возникнуть из центрального состояния нормы. По-видимому, такого рода организация связана с тем, что норма представляет из себя некоторое равновесие множества факторов, каждый из которых может быть гипертрофирован за счет других (дополнительных) факторов, образуя тот или иной вид патологии как неравновесной нормы. С этой точки зрения патоокружение всякой нормы не случайно. Изучая многообразие патологии, можно придти к выводу о составе нормы, приводя в равновесие гипертрофированные патологические факторы.

Пусть  - интегральный психический критерий оптимальности, величина которого выражает «психическое здоровье» («-здоровье») человека,  - интегральный физический (физиологический) критерий оптимальности, величина которого выражает «физическое здоровье» («-здоровье») человека. Пусть также З – некоторый интегральный критерий оптимальности, на основе которого выражается общее здоровье («Здоровье» с большой буквы) человека. Критерии  и  - это частные случаи критерия З, т.е. З = З(,,К₁,…,К_m,…) – интегральный критерий здоровья З есть функция от физического, психического и, возможно, еще каких-то критериев, К₁,…,К_m,…, здоровья человека. В связи с этими критериями можно выделять и несколько видов медицины:

- «физическая (соматическая) медицина» («-медицина») ограничивает здоровье человека только -здоровьем

- «психическая медицина» («-медицина») ограничивает здоровье человека только -здоровьем

- «психосоматическая медицина» («-медицина») ограничивает здоровье только психосоматическим здоровьем, т.е. той частью критерия З, которая определяется только критериями  и 

-медицина представляет из себя классические разделы западной материалистической медицины. -медицина – это психиатрия. В последнее время все более активно развивается психосоматическая медицина, в которой формируется философия более интегрального – психосоматического – образа здоровья и болезни. В этом процессе выражается общая тенденция развития западной медицины – тенденция восхождения от более частных к более интегральным критериям здоровья, в пределе стремящихся к интегральному критерию Здоровья (З), который, однако, никогда не может быть до конца выражен средствами научного познания. Следует заметить, что, тем не менее, критерий З может даваться ученому-медику посредством интуиции, в то время как более частные критерии здоровья рано или поздно могут быть выражены и средствами рационального познания.

Возможны, как уже упоминалось выше, разного рода коллизии частного и интегрального критериев здоровья, опровергающие полную возможность сведения второго к первому. Например:

- при низкой величине  (или ) может достигаться достаточно высокая величина З за счет достаточно высоких значений других частных критериев здоровья. Это случай «соматически (психически) больного, но в целом здорового» («()-больного и Здорового») человека. Пример – Федор Достоевский, который был гениальным писателем (З-здоровым человеком) и одновременно больным эпилепсией (- и -больным).

- при высокой величине  (или ) может достигаться низкая величина З за счет достаточно низких значений других частных критериев здоровья. Это случай «соматически (психически) здорового, но в целом больного» («()-здорового и Больного») человека. Пример – разного рода физически и психически здоровые самоубийцы.

Такого рода примеры являются контрпримерами для частных медицин, абсолютизирующих частные критерии здоровья. Следовательно, есть медицины и Медицина. Частные медицины абсолютизируют частные критерии здоровья. Медицина (с большой буквы) всегда понимает, что все критерии здоровья – это лишь частные случаи интегрального критерия Здоровья (З), охватывающего всю полноту бытия человека в мире. Этот интегральный критерий есть критерий обобщенной оптимальности бытия, с точки зрения которого может быть оценен не только человек, но и любое начало в мире. Так синтетическая Медицина одновременно оказывается своего рода медицинской философией.

51.сознание

Каждому человеку представляется самоочевидным, что него есть сознание. Он сознает, что происходит вокруг него, что он думает, что он ощущает и т.п. Столь же несомненным ему представляется существование материальных вещей, из которых состоит он сам и окружающий его мир. Но что значит сознавать? Каково отношение между сознанием и материальными вещами? Наконец, хотя каждому и очевидно, что он обладает сознанием, как каждый из нас может быть уверен в том, что и другие тоже имеют сознание? Не было бы правильнее сказать, что я знаю, что у меня есть сознание. В таком случае следует задать вопрос, каково отношение моего сознания к сознанию других людей, или может быть, просто к другим сознаниям?

Проблема сознания является одной из центральных проблем, занимающих человечество. Решить ее пытается не только философия, но многие другие науки, например, психология, нейробиология, социология и др. Каждая из этих наук изучает феномен сознания со своей специфической точки зрения, но результаты, полученные в рамках исследований, проводимых в этих областях знания, широко используются в философии. В современном мире невозможно обойтись без интердисциплинарного подхода к проблеме сознания. Однако в чем заключается философская проблема сознания? Традиционно в философии под проблемой сознания понимается психофизическая проблема, то есть проблема отношения материи и сознания. Несмотря на то, что в современной философии психофизическая проблема не только сохранила свою актуальность, но является, пожалуй, основной философской проблемой, философия сознания не исчерпывается только ею. Самостоятельное значение имеют также проблема бессознательного и проблема общественного сознания.

2. Феномен ментального: душа, сознание, психика, мозг

Хотя наличие сознания ни у кого не вызывает сомнений, попытки адекватно выразить его содержание в языке, привели к тому, что, говоря об этом феномене, мы пользуемся несколькими терминами, значение которых весьма различно. Поэтому сам факт, что мы чувствуем, думаем, желаем и т.п., можно назвать феноменом ментального. В языке феномен ментального выражается с помощью ментальных предикатов. Например, в предложении «Я испытываю боль» ментальным предикатом является словосочетание «испытываю боль». Ментальные предикаты сравнительно нетрудно отличить от физических, так как последние в буквальном смысле высказываются только о материальных телах. Например, содержащийся в предложении «Мой письменный стол имеет длину 1,8 метра» предикат «иметь длину 1,8 метра» едва ли уместно применять, характеризуя какой-либо нематериальный объект. Можно предположить, что референтами ментальных предикатов являются ментальные состояния. Можно выделить две основные формы проявления ментального. Во-первых, это непосредственные переживания. Во-вторых, это мысли, желания и т.п., выражаемые посредством языка. Основное различие между этими формами заключается в том, что непосредственные переживания индивидуальны и до конца невыразимы в языковых конструкциях.

Традиционно ментальное характеризуется четырьмя основными признаками: 1. непротяженность; 2. приватность; 3. интроспективность; 4. некорректируемость. Признак непротяженности выражает идею, что ментальному нельзя приписать каких-либо определенных пространственных характеристик. Едва ли предложение «Мысль Петрова имеет длину 1,5 метра» имеет смысл и вряд ли можно однозначно ответить на вопрос: «Находятся ли мои мысли в моей черепной коробке?» Приватность ментального означает, что всякое сознание строго индивидуально, т.е. любой человек напрямую имеет дело только и исключительно со своим собственными переживаниями, мыслями, желаниями и т.п., и никогда с переживаниями, мыслями, желаниями кого-то другого. Например, если два человека, находясь рядом, едят одинаковое, или даже одно и то же шоколадное мороженное, ни один из них не сможет почувствовать, как вкус этого мороженного переживается его соседом. С этим непосредственно связана следующая характеристика ментального, интроспективность. У каждого есть свой собственный, исключительный доступ к содержанию его сознания. Этот исключительный доступ называется интроспекцией, самонаблюдением. В интроспекции мне доступно то, что происходит в моем сознании. Никто другой не может знать, что я переживаю, мыслю или желаю так, как это знаю я. Точно также и я не могу знать, что переживает, о чем мыслить или чего желает кто-то другой, как я знаю о самом себе. Отсюда вытекает такая характеристика ментального как некорректируемость. Под некорректируемостью сознания понимается то обстоятельство, что никто не может ошибаться в том, что он испытывает определенное ментальное состояние. Например, никто не может ошибаться в том, что он испытывает ощущение боли, хотя и может не знать причины, которая ее вызывает, или заблуждаться в отношении этой причины. Так, если некто, не имея кисти правой руки, утверждает, что у него ужасно болит указательный палец на правой руке, то он ошибается лишь в том, где находится источник боли, но не в том, что у него есть ощущение боли. В современной философии ведется активная дискуссия о том, насколько перечисленные выше характеристики ментального действительно адекватно описывают феномен сознания.

Кроме этих признаков сознание часто характеризуется двумя другими свойствами: 1. интенциональностью, 2. рефлексивностью. Свойство интенциональности выражается в направленности сознания на какой-либо (другой) объект. Оно проявляется в том, что такие ментальные акты, как мышление, желание, надежда, страх и т.п. всегда характеризуются наличием какого-либо объекта, на который они направлены. Например, «Петров думает о сытном обеде», или «Сидорова надеется, что дождь скоро закончится». По мнению Ф. Брентано, интенциональность – свойство, присущее только ментальным феноменам и радикально отличающее их от физических. Под рефлексивностью сознания понимается его обращенность на самого себя. В этом понятии нашла отражение способность сознания делать себя объектом собственного рассмотрения. Например, Петров не только думает о сытном обеде, но и знает, что он думает о сытном обеде. Также как и Сидорова не только надеется, что дождь скоро закончиться, но и знает, что она надеется, что дождь скоро закончиться. Некоторые философы, например, Дж. Локк, полагают, что рефлексивность является неотъемлемой чертой сознания, аргументируя, что невозможно воспринимать, не воспринимая, что воспринимаешь.

Для выражения феномена ментального в языке используются несколько терминов, соотношение которых является предметом дискуссии в философии и других науках. Большинство фактов, связанных с феноменом ментального можно описать с помощью четырех основных понятий: 1. душа, 2. сознание, 3. психика, 4. мозг. Каждое из этих понятий имеет различное содержание и, вероятно, различный объем. Душа – наиболее древний термин, использующийся для описания и объяснения феномена ментального. В основе этого понятия лежат две основные идеи, не имеющие жесткой связи. Во-первых, это опыт того, что в то время, когда человеческое тело видимым образом бездействует, невидимым образом продолжается некая активность (например, сны, фантазии и т.п.). В качестве носителя или субъекта этой активности предполагалась некая особая сущность – душа. Во-вторых, это идея некоего движущегося начала, причина движения которого находится в нем самом, а не в чем-то внешнем. Гипотеза о существовании такого начала, души, легла в основу интуитивного различения между одушевленными и неодушевленными предметами. Только первые, например, животные, обладают способностью двигаться без воздействия на них внешней механической силы. В философской традиции сложились две основные концепции души: 1. платоновско-картерзианская и 2. аристотелевская. Согласно платоновско-картезианскому пониманию души, она представляет собой некую простую сущность, основными характеристиками которой являются индивидуальность, бессмертие, разумность и свободная воля. Аристотелевская концепция подразумевает под душой (нематериальный) принцип организации и жизнедеятельности живых организмов. Аристотель выделяет три вида души: растительную душу, животную и разумную. Сущность каждого из этих видов он определяет с точки зрения выполняемых ими функций. Растительная душа обеспечивает вегетативные функции организма – питание, рост, размножение; животная душа – чувственное восприятие; разумная душа – мышление, т.е. использование абстрактных понятий. Так как душа есть принцип организма (форма тела), то она не может существовать без организма и разрушается вместе с его смертью. Исключение составляет разумная часть души. Однако, разумная часть души в человеке не является индивидуальной, а составляет часть всеобщего разума, к которому она возвращается после смерти человеческого тела. Обе концепции души являются нематериалистическими, однако в истории философии существовали попытки осмыслить душу с материалистических позиций.

От понятия души следует отличать понятие сознания. Понятие «сознание» сравнительно поздно вошло в лексикон философов. Это произошло в 17 веке. Особую роль в его формировании сыграло учение Джона Локка (1632 - 1704) и английских эмпириков. Под сознанием они понимали рефлексивное восприятие индивидуальных ментальных состояний. По определению Локка, «сознание есть восприятие того, что происходит у человека в его собственном уме». Аналогичная интерпретация напрашивается и из первоначального значения слова «со-знавать» – быть свидетелем своего внутреннего состояния. В интерпретации феномена ментального в терминах сознания главное внимание уделяется неразрывной связи ментального с восприятием и такими его характеристикам, как рефлексивность, процессуальность. Важное значение имеет представление о ментальном как о «потоке сознания», т.е. непрерывной смене одного восприятия другим. Описания «потока сознания» часто встречаются в художественной литературе. Сознание, как правило, ассоциируется с чем-то нематериальным, однако существует немало попыток материалистически интерпретировать сознание.

Результатом этих попыток стало понятие психики. Во-первых, под психикой понимается способность организмов отражать окружающую среду. Во-вторых, – совокупность механизмов этого отражения (ощущение, восприятие, память, воображение, мышление). Психика возникает и развивается на основе процессов высшей нервной деятельности, материальным субстратом которых является центральная нервная система. Важнейший орган центральной нервной системы у человека и высших животных – мозг. Сторонники материалистического понимания феномена ментального полагают, что ментальное сводится к психическому, а психическое можно объяснить как функцию центральной нервной системы, прежде всего, головного мозга. В то же время отмечается, что не только органическое строение центральной нервной системы влияет на психику, но и психика по воздействием факторов окружающей среды, в том числе и общественного бытия, оказывает влияние на изменение в структуре мозга, вызывая его дальнейшее развитие и совершенствование его органического строения.

2. Основные теории сознания

Начиная с 17 века спор об онтологической природе сознания развернулся, прежде всего, рамках парадигмы дуализм – монизм. Родоначальником наиболее последовательной версии дуализма стал французский философ Рене Декарт (1595 – 1650), который утверждал абсолютное различие двух субстанций: res extensa, т.е. материи и res cogitans, т.е. сознания. Для доказательства нетождественности этих субстанций Декарт пользовался т.н. модальным аргументом. В основе этого аргумента лежит следующее рассуждение:

1. Я не могу сомневаться, что обладаю сознанием

2. Я могу сомневаться, что обладаю телом

Следовательно,

3. Сознание ≠ тело или материя.

Хотя декартовский вариант модального аргумента следует признать ложным из-за содержащегося в ней интенсионального контекста («я могу (не) сомневаться»), тем не менее этот аргумент можно сформулировать и доказать и без интенсионального контекста, используя модальный оператор «возможно»:

1. Если сознание тождественно материи, то необходимо, чтобы все, обладающее сознанием, было материальным

2. Логически возможно, что я обладаю сознанием и не обладаю телом

Следовательно,

3. Сознание не тождественно материи.

Наряду с необходимостью обоснования истинности посылки (2), основная проблема декартовского учения заключается в объяснении того, как две субстанции, не имеющие между собой ничего общего, могут взаимодействовать. Последователи Декарта, картезианцы, разработали три модели отношений между материальной и духовной субстанцией: интеракционизм, эпифеноменализм и психофизический параллелизм. Интеракционистская модель настаивает на взаимодействии между душой и телом. Эпифеноменализм отрицает каузальное воздействие сознания на материальные процессы. Теория психофизического параллелизма признает причинно-следственные связи лишь в пределах одной и той же субстанции. В современной философской дискуссии проблема дуализма занимает важное место. Среди современных философов одним из главных защитников дуализма является Ричард Суинбурн.

Трудности в решении вопроса о взаимодействии двух субстанций можно избежать, отрицая существование двух различных субстанций. Одним из философских учений, последовавших такому пути, является нейтральный монизм. Эта позиция, сторонниками которой были Бенедикт Спиноза (1632 – 1677), Эрнст Мах (1838 – 1916), Бертран Рассел (1872 – 1970), утверждает, что сознание и материя суть не две различные субстанции, а два разных свойства одной и той же субстанции, которая сама по себя является нейтральной. В этой связи иногда говорится о дуализме свойств в противоположность дуализму субстанций.

Другой разновидностью монистического учения о природе сознания является идеализм или феноменализм. Важнейшими представителями этого направления являются Джордж Беркли (1685 – 1753), Иоганн Готлиб Фихте (1762 – 1814), Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770 – 1831). Общей чертой идеалистических учений о сознании является утверждение, что единственной мировой субстанцией является дух. Дух понимается идеалистами по-разному. Беркли, придерживаясь эмпиризма в теории познания, считает дух воспринимающим сознанием. Его главный аргумент против существования материальной субстанции состоит в следующем:

1. Всякая (материальная) вещь есть совокупность воспринимаемых качеств

2. Ни одно восприятие невозможно без воспринимающего субъекта

Следовательно,

3. Ни одна (материальная) вещь не может существовать независимо от воспринимающего субъекта

Так как при таком подходе ключевая роль отводится воспринимающему субъекту, то данная разновидность идеализма получила название субъективного идеализма. Гегель напротив подчиняет воспринимающий субъект независимым от самого субъекта – объективным – законам мышления, которые последний должен лишь осознать. Поэтому его собственный и все подобные варианты идеализма принято называть объективным идеализмом.

Рост научных знаний о связи и зависимости сознания с психическими процессами, протекающими в головном мозге, способствовали популярности теорий, утверждающих материальную природу сознания. Материализм также является монистическим учением. В современной философии выделяют несколько видов материализма: эллиминативный физикализм, редукционистский материализм и нередукционистский материализм. Общим признаком всех видов материализма является отрицание существования духа как самостоятельной мировой субстанции. Однако различные виды материализма допускают различные степени зависимости сознания от материи. Наиболее радикальной формой материализма является эллиминативный физикализм (Ричард Рорти, Поль Фейерабенд, Пол и Патриция Чёрчлэнд). Эллиминативисты полагают, что в мире существуют только физические сущности, т.е. элементарные частицы и т.п. Ментальные предикаты могут быть полностью устранены (= эллиминированы) из языка, из научных методов исследования – интроспекция с их точки зрения не является научным методом познания, так как ментальным предикатам в мире ничто не соответствует. Историческим предшественником такой позиции был логический бихевиоризм Гилберта Райла. В отличие от эллиминативистов редуктивные материалисты (Дэвид Армстронг, Дэвид Льюис) занимают более мягкую позицию в вопросе об упразднении ментального. С их точки зрения, хотя ментальное полностью тождественно физическому (теория тождества), ментальные предикаты имеют самостоятельное значение и не могут быть устранены из языка и обыденной психологии. Наиболее мягкой формой материализма является нередукционистский материализм. Его сторонники (Дональд Дэвидсон, Джон Марголис) отрицают лишь существование духовной субстанции, но признают относительную самостоятельность ментальных феноменов, полагая их несводимыми к физическим процессам. Некоторые нередуктивные материалисты вполне допускают дуализм свойств.

Кроме вышеуказанных теорий сознания существуют еще две, которые не вписываются в парадигму «дуализм – монизм»: функционализм и эмерджентизм. Функционализм занят не вопросом об онтологической природе сознания, а о том, как оно функционирует. Сторонники такого подхода (Хилари Патнэм, Сидни Шумейкер, Уильям Люкэн) утверждают, что любое ментальное состояние – это некое функциональное состояние. Сознание подобно машине по обработке информации, состояния которой определяются их каузальной ролью в функционировании всей системы. Моделью сознания функционалисты считают машину Тьюринга, математическую модель автомата, способного иметь внутренние дискретные состояния. Функционализм отвергает редукцию сознания к материи, так как, по мнению его сторонников, сущность сознания нельзя объяснить только тем, на основе какой субстанции оно реализовано, необходимо знать, как оно работает. Функционализм сделал популярным сравнение сознания с компьютером, при этом материя уподобляется хардвэру, а сознание – софтвэру.

Другой разновидностью антиредукционистского подхода к сознанию является эмерджентизм. Сторонники этого подхода (Самюэль Александр, Карл Поппер, Джон Сёрль) рассматривают сознание как новое – эмерджентное – свойство материальной системы (мозга), несводимое к свойствам ее элементов. Сознание возникло в процессе эволюции, но его возникновение было внезапным событием, которое нельзя объяснить законами развития материальных систем. Различают онтологический и эпистемический эмерджентизм. Первый полагает, что дух онтологически несводим к материи, второй не идет дальше утверждения, что несводимость сознания к материи – это всего лишь особенность нашего познания.

Кроме упомянутых выше существуют также многие другие подходы к проблеме сознания.

2. Сознание, самосознание, личность

Понятие сознание» тесно связано с такими понятиями, как «самосознание» и «личность». Обычно под самосознанием понимается способность некоего сознания знать о своих ментальных состояниях. В этом случае самосознанием называются интенциональные акты второго порядка, т.е. такие, предметом (интенцией) которых являются сами интенциональные акты этого сознания. Например, если интенциональный акт «видеть яблоко» – интенциональный акт первого порядка, то мое сознание того, что я вижу яблоко, – интециональный акт второго порядка. Так как в первом случае мое сознание направлено на объект внешнего мира, яблоко, а во втором – объектом сознания является сам акт сознания. Также с самосознанием соединяется способность делать себя объектом сознания, создавать представление о Я. Таким образом, именно самосознание может рассматриваться в качестве основы для формирования понятия «личность».

«Личность» – одно из наиболее важных понятий не только философии, но и всей нашей цивилизации. Традиционно признаками личности считались индивидуальность, разумность и свобода воли. Классическое определение личности принадлежит римскому философу Северину Боэцию (480 – 525). Согласно Боэцию, личность – это «субстанция разумной природы». Второе не менее влиятельное определение личности дал Джон Локк: «личность есть разумное мыслящее существо, которое имеет разум и рефлексию и может рассматривать себя как себя, как то же самое мыслящее существо, в разное время и различных местах …». Очевидно, что и первое, и второе определение личности связаны с понятием «сознание». Личность – это нечто обладающее сознанием, при этом определение Локка делает особый акцент на рефлексивности сознания, т.е. на признаке самосознания. Современные определения личности также часто выдвигают на первый план ментальные признаки, в особенности самосознание. Питер Ф. Стросон предлагает применять понятие «личность» к такому «типу сущностей, что одному и тому же индивидууму этого типа могут быть приписаны как состояния сознания, так и телесные свойства …» Дэниел Деннет называет шесть условий, которые должны выполняться для того, чтобы некую сущность можно было назвать личностью: 1. быть разумным существом; 2. быть субъектом психологических и телесных предикатов; 3. обладать интенциональными состояниями; 4. быть способной отвечать на поступки; 5. обладать способностью к языку и речи; 6. обладать опосредованным через язык самосознанием. Последнее Деннет считает сущностным признаком личности. Очевидно, что самосознание – необходимое условие того, чтобы понятие «личность» могло применяться в значении субъекта ответственности, а также, чтобы подчеркнуть особое достоинство того, к кому оно применяется.

52.53. продолжение сознания

2. Бессознательное как философская проблема.

Одной из важнейших проблем философии сознания является проблема бессознательного. Идея существования неосознаваемой сферы ментального с древнейших времен присутствовала в различных философских традициях. Учение о бессознательной части сознания можно найти в индийской веданте, у древнегреческого философа Плотина, христианских мистиков, в натурфилософии Ф. Шеллинга, учении о мировой воле А. Шопенгауера. Особая роль в развитии представлений о бессознательном принадлежит идее Готфрида Вильгельма Лейбница (1646 – 1716) о «малой перцепции». Лейбниц в отличие от Декарта и Локка предлагает различать между двумя видами восприятий: просто восприятием (перцепцией) и осознаваемым восприятием (апперцепцией). Деятельностью малых перцепций, которые не в состоянии преодолеть порог сознания, т.е. стать апперцепциями, он объясняет природу бессознательных состояний человека, например, обморока или глубокого сна, во время которых ментальная жизнь с одной стороны, не угасает полностью, а с другой не осознается. Это спекулятивное учение Лейбница стало основой для теорий бессознательного, разработанных в рамках динамической психиатрии, направления, изучавшего феномен психических отклонений, неимеющих явных органических причин. В исследованиях 19 века бессознательному приписывались 4 главных функции: 1. консервирующая; 2. отделяющая; 3. творческая; 4. мифопоэтическая. Консервирующая функция выражается в сохранении большого числа воспоминаний и восприятий, которые не осознаются актуально. Под отделяющими функциями понимались, с одной стороны, различные автоматизмы, проявляющиеся в привычках; а с другой, – такие паранормальные явления, как раздвоение личности. Творческая функция соотносила бессознательное с источником вдохновения. Мифопоэтическая функция объясняла вклад бессознательного в возникновении различных фантазий, галлюцинаций и т.п. Среди теорий динамической психиатрии наибольшее распространение получила психоаналитическая концепция бессознательного.

Психоаналитическая концепция бессознательного подробно разработана в трудах Зигмунда Фрейда (1856 - 1939) и Карла Густава Юнга (1875 – 1961) и др. Основная идея психоаналитической теории сознания состоит в том, что многие (патологические) феномены человеческого сознания можно объяснить конфликтом между его сознательной и бессознательной частью. Австрийский врач-психиатор и философ З. Фрейд полагал, что человеческое сознание делится на три основные сферы: Я, Сверх-Я и Оно. Эти сферы находятся между собой в динамическом отношении. Взаимодействие сфер сознания может регулироваться несколькими парами принципов, например, либидо, энергия инстинкта, и контроль за ней со стороны Я; Эрос (стремление к жизни) и Танатос (стремление к смерти); принцип удовольствия и принцип реальности. Именно динамика взаимодействия элементов определяет состояние индивидуального сознания. В особенности это касается причин генезиса психических заболеваний, например, неврозов, причинами которых не являются явные органические повреждения. В течение жизни Фрейд неоднократно менял свой взгляд на структуру сознания и принципы, регулирующие его деятельность.

Если З. Фрейд говоря о бессознательном, всегда подразумевал при этом сферу сознания отдельного человеческого индивида, то швейцарский психоаналитик и философ К.Г. Юнг выдвинул гипотезу о существовании коллективного бессознательного. Важную роль в учении Юнга играет понятие психической реальности. Еще З. Фрейд, изучая неврозы, постепенно осознал невозможность в психическом опыте пациентов отделить воспоминания о действительно произошедших событиях от фантазий. Юнг также отстаивал тезис о существовании независимой психической реальности, которую составляют сны, фантазии, галлюцинации, спиритический опыт и т.п. С его точки зрения, психическая реальность должна изучаться с помощью научных методов. Исследуя «психическую реальность» своих пациентов, Юнг заметил, что в ней часто встречаются образы, сходные с образами мифов или литературных произведений, неизвестных пациентам. Этот факт натолкнул его на мысль, что эти образы существуют объективно, составляя коллективное бессознательное, психические же образы в сознании отдельного человека – это проявления коллективного бессознательного. Юнг считал необходимым различать между универсальными и объективными сущностями, архетипами, являющимися источниками психической энергии, и порождаемыми ими в сознании человека архетипическими образами. Универсальность и объективность коллективного бессознательного ученики Юнга объясняли либо как следствие структуры головного мозга, либо как проявление мировой души. Сам Юнг утверждал, что хотя онтологическая природа архетипов неизвестна, их существование следует признать эмпирическим фактом.