141

Федеральное агентство по образованию

ГОУ ВПО Уральский государственный педагогический университет

Ю.В. Егоров

Очерк методологии естественных наук

(избранные главы истории науки и техники)

Учебное пособие

Екатеринбург, 2009

ББК 72. 3. Я73

П 501

Рецензенты:

проф., д.ф.-м.н. Попель П.С.;

проф., д.х.н. Пупышев А.А.

Автор Ю.В. Егоров.

Очерк методологии естественных наук (избранные главы истории науки и техники). Учебное пособие. Екатеринбург: УрГПУ, 2009. С.

Настоящее издание предназначено в качестве дополнительного пособия для студентов педагогических университетов, изучающих курс «История науки и техники».

Изложение материала ориентировано на читателей, интересы которых связаны с естественными науками. Пособие может быть использовано в целях популяризации научного метода и противодействия проникновению антинаучных и лженаучных концепций в мировоззрение современников.

© ГОУ ВПО Уральский государственный

педагогический университете

© Ю.В. Егоров

Предисловие

(несколько слов от первого лица)

Предлагаемое пособие есть «дидактический продукт» многолетнего опыта преподавания курсов «Естествознание», «Формирование системного мышления педагога», «История науки и техники», «Методология научного исследования» в Институте развития регионального образования (ИРРО), Уральском государственном техническом университете (УГТУ-УПИ), (физико-технический факультет) и Уральском государственном педагогическом университете (физический факультет).

Я, автор-составитель этого пособия, – инженер-технолог (по базовому образованию) в области химии и технологии редких, рассеянных и радиоактивных элементов; обе мои ученые степени относятся к «химическим наукам». Мои учителя и люди, с которых я брал пример, – Евгений Иванович Крылов (1905-1980), основатель и первый декан физтеха; Сергей Александрович Вознесенский (1892-1958), введший меня в межпредметные проблемы «атомной» науки и техники, а также Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский (1900-1981), встречи с которым явили для меня образец умения популярно и с блеском излагать, казалось бы, самые скрытые от нас биофизические, в частности, радиобиологические феномены.

В «доперестроечное» время на физтехе УПИ работал философский семинар, в обязанности которого входило обязательное обсуждение не только последних постановлений партии и правительства, но и критика мировоззрения западных буржуазных философов, взгляды которых на естественнонаучные проблемы расходились с «единственно верным учением». Здесь не место обсуждать особенности преподавания философии в 40-е и 50-е годы прошлого столетия, когда учились люди моего поколения. Но, когда я, штудируя стенографический отчет сессии Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им. В.И. Ленина «О положении в биологической науке», познакомился с выступлением ведущего советского философа Марка Борисовича Митина, то я понял, что необходимо обратиться к формальной (классической) логике, которую нам никогда не преподавали, и читать работы «отторгаемых» авторов, например, «Логико-философский трактат» Людвига Витгенштейна, который впервые на русском языке был опубликован только в 1958 году. [Справка: Митин Марк Борисович (1901-1987) – советский большевистский идеолог и организатор государственной, официальной философской мысли. В 1930 г. организатор осуществления процедур окончательной ликвидации наличного и потенциального плюрализма в границах марксистско-ленинской философской ортодоксии в СССР.].

Вот фрагмент его выступления на сессии, где он подвергает «критике» работу выдающегося советского биолога академика Ивана Ивановича Шмальгаузена (1884-1963) «Факторы эволюции»:

«Приведем некоторые высказывания академика Шмальгаузена, Он пишет: «Если говорить о ядре и его хромосомах как о системе («баланс хромосом» и генное равновесие), то нужно признать, что оно находится в состоянии мало подвижного, но вместе с тем и относительно мало устойчивого равновесия». «Стойкость клетки – пишет он далее – определяется непрерывным взаимодействием ядра (как системы, находящейся в относительно мало подвижном, но и мало устойчивом состоянии) и плазмы (как системы регуляторной, находящейся в весьма подвижном и устойчивом состоянии)». Таким образом, мы видим, что автор применяет все основные категории (устойчивое и неустойчивое равновесие и т.д.) богдановско-бухаринской теории равновесия».

Следует подчеркнуть, что упомянутая Митиным теория относилась к проблемам построения бесклассового общества и была отвергнута партийным руководством нашей страны в годы политических дискуссий после смерти В.И. Ленина. Богданов умер еще до начала репрессий 30-х годов, а Бухарин был расстрелян как «враг народа» в 1938 г.

Тогда я понял, что любой нормальный человек, увидев такую «аргументацию» и «критику чуждых взглядов», должен прийти к выводу, что лидер официальной философии нашей страны – либо полный неуч, так как не понимает, что выделенные им курсивом понятия широко использовались во всех естественных науках и до Богданова с Бухариным, и при их жизни, используются в физике и химии сейчас и вообще не имеют никакой политической окраски, – либо сознательный и бессовестный манипулятор, применяющий «логические ловушки» – софистику и другие некорректные приемы в дискуссии, например, «подмену тезиса».

Итак, интерес к логике и методологии науки у меня и многих моих коллег по физтеху возник, может быть, и спонтанно, но реакция на мракобесие «придворных» философов и философствующих политиков была очистительной. Философские семинары уже в доперестроечные 70-е годы по нашей инициативе включали обсуждение основ методологии науки и там, в частности, были сделаны первые доклады по монографии Томаса Куна («Структура научных революций»), обзорным статьям Людвига фон Берталанфи по общей теории систем и «Тектологии» Александра Богданова.

Последующее обращение к работам Бертрана Рассела, Рудольфа Карнапа, Карла Поппера и других «первопроходцев» методологии науки, которые в прошлом проявили себя как естествоиспытатели и математики, а также наших отечественных «неангажированных» ученых и философов, – Петра Леонидовича Капицы, Игоря Викторовича Блауберга, Вадима Николаевича Садовского и других, – сформировало у меня и моих коллег, принадлежащих к неформальной «Уральской радиохимической школе Вознесенского», глубокое уважение к продуманному и тщательно организованному эксперименту и стремление обнаруживать общезначимые закономерности даже в самых рутинных прикладных задачах. Мы всегда считали и считаем сейчас, что путь от лабораторного стола экспериментатора к «тонким» мотивам теории, методологии и даже философии науки – самый обоснованный и плодотворный, нежели поддакивание оракулам, которые, будучи озаренными идеями «единственно верного учения», берутся наставлять всех и каждого, лично не забив ни одного гвоздя в строящееся и постоянно модернизируемое здание естественных наук.

Теперь несколько слов о структуре и направленности этого пособия. То, что здесь предлагается, по моему мнению, ближе всего соответствует развернутому конспекту, составленному слушателем, когда лектор читает курс в свободной манере, с отступлениями и обильным цитированием классиков науки. Это цитирование с указанием источника заимствования делает пособие неким воплощением минихрестоматии, помещенной в связывающий и комментирующий текст автора-составителя. Если отвлечься от всего, сочиненного автором, то в «остатке» окажутся тематически упорядоченные тексты классиков и наилучших (с точки зрения составителя) современных педагогов и интерпретаторов мировой науки. Как заметил некогда Блез Паскаль, «пусть не корят меня за то, что я не сказал ничего нового: ново уже само расположение материала». (Паскаль Б. Мысли. М.: REFL-book, 1994. С. 289).

При этом источники заимствований (цитат и значительных фрагментов текста) я решил помещать непосредственно в скобках сразу после закрытия кавычек, а не указывая номер в списке, обычно помещаемом в конце текста. При этом ткань читаемого не будет постоянно прерываться отсылками, как надоевшими «рекламными паузами».

И еще несколько аргументов в оправдание «жанра» предлагаемого пособия. Казалось бы, здесь произошло смешение двух самостоятельных учебных дисциплин – «методологии науки» и «истории науки и техники». Но я решил защитить свой вариант названия авторитетным прецедентом, где эти ключевые термины соединены. Один из наиболее продуктивных современных философов, работающих в области логики и методологии науки, Александр Леонидович Никифоров опубликовал книгу «Философия науки: История и методология (учебное пособие)». М.: Дом интеллектуальной книги, 1998. (Есть еще и другое издание: «Философия науки: История и теория (учебное пособие)». М.: Идея-Пресс, 2006).

Определяя предмет философии науки, автор пишет, что она «… сформировалась в XX веке на стыке трех областей: самой науки, ее истории и философии. Философия науки пытается понять, что такое наука, в чем состоит специфика научного знания и методов науки, как развивается наука и как она получает свои изумительные результаты…Иногда философию науки называют методологией научного познания, желая подчеркнуть ее внимание к методам науки». Ссылаясь на мнение американского философа науки Пола Фейерабенда, Никифоров далее пишет, что «задача философии науки состоит не в том, чтобы искать и формулировать универсальные правила и стандарты, а в том, чтобы описывать, как реально действуют ученые. <…> Но в этом случае она теряет свой предмет и растворяется в истории: без обоих принципов она не способна отличить деятельность ученого от деятельности шамана или шарлатана и вынуждена принимать все. Тогда зачем она нужна? С простым описанием гораздо лучше справится история».

Под влиянием этого разъяснения было решено выделить из истории науки и техники линию «мыследеятельности» ученых. Эта линия – научный «арсенал», который тоже имеет свою историю, как и результаты его использования (то есть собственно история научных и технических достижений).

В связи с этим в пособии не акцентируется внимание на истории развития методологии науки (в «лицах и судьбах» или как «драма идей»), а в качестве введения в проблему рассматривается уже сложившееся учение о приемах научного исследования.

Наконец, я выражаю глубокую благодарность своим коллегам, общение с которыми способствовало улучшению организации и оформления текста пособия, а именно – Н.Н. Колясниковой, О.Д. Кукушкиной, И.Н. Кутергиной и В.Д. Пузако.