Затемнение. Занавес.

 

 

Скорбь

 

Полумрак. Человеческий силуэт в глубине сцены прислушивается к  г о л о с а м.  Их четыре. Они звучат из не заметных зрителям колонок, подвешенных по краям сцены и стоящих в глубине. Все это Ч один и тот же женский голос, меняющий тембры и интонации (впрочем, никакого гротеска в этих незначительных переменах).

 

Г о л о с  с л е в а. Делю свои мысли на дикие и домашние. Иногда домашние дичают, а диких удается приручить.

Г о л о с  с п р а в а. Примеры!

Г о л о с  с л е в а. Нет у меня никаких примеров.

Г о л о с  с п р а в а. Отчего же?

Г о л о с  с л е в а. Вру потому что. Никаких мыслей нет. Какое-то равномерное молчание плещется в голове. И все. Только иногда Ч странный хруст. Словно что-то дробится внутри. И при этом Ч никакой головной боли.

Г о л о с  с п р а в а  в  г л у б и н е  с ц е н ы (здесь и далее Ч с небольшой реверберацией). Крыши соприкасаются под странным углом. Создается обманчивое впечатление, что можно легко перепрыгнуть с одного карниза на другой. А на самом деле Ч стоит только попробовать, и тут же сорвешься. Там внизу Ч какие-то блики фонарей, лужи, чьи-то крики. Кто-то дерется в темноте. Это бьют женщину. Мужчины бьют женщину. Не насилуют, а просто бьют. Она то и дело произносит слово Ђсвататьсяї, почему-то надеясь, что оно заставит мерзавцев сжалиться. У нее есть уверенность в том, что именно это слово должно их остановить.

Г о л о с  с л е в а. И что-то хрустит в голове. Что-то дробитсяЕ От этого даже весело.

Г о л о с  с п р а в а. И при этом Ч никакой головной боли?

Г о л о с  с л е в а. Разве что небольшая, но ее невозможно заметить. Во всяком случае, она этой боли не чувствует.

Г о л о с  с п р а в а  в  г л у б и н е  с ц е н ы. Нет, не так уж велика разница между моим существованием и судьбой пьяницы, бросившегося с карниза в проем между зданиями.

Г о л о с  c л е в а  в  г л у б и н е  с ц е н ы. Безумие Ч быть может, главнейший двигатель культуры. Возможно, даже ее основа. Язык, который еще вчера казался нам бессвязным, уже завтра представляется единственно верным. Нужно наконец перестать бояться его. Нужно наконец перестать его обуздывать.

Г о л о с  с л е в а. Оттого сегодняшний день и ощущается столь болезненным.

Г о л о с  с п р а в а. Ах, сколько чудесных шуток. Сколько примет потаенной радости.

Г о л о с  с п р а в а  в  г л у б и н е  с ц е н ы. Тварь! Хочу плевать и мочиться на твое лицо! Хочу измазать твою комнату экскрементами!

Г о л о с  c л е в а  в  г л у б и н е  с ц е н ы. Каждый из них ненавидел меня до самой смерти.

Г о л о с  с п р а в а. Это блеклость или надежда? Только умоляю Ч ответьте ясно.

Г о л о с  с л е в а. Это слезы. Это скорбь.

Г о л о с  c л е в а  в  г л у б и н е  с ц е н ы. Среди моих пациентов  (я имею в виду тех немногих, кому удалось излечиться), ни один не изъявлял желания вернуться в состояние болезни. Единственным их воспоминанием о прошлом был безграничный ужас. Никакого заигрывания с сумасшествием, никакой бравады, никакой уверенности в прикосновении к божественному слову или открытию нового языка, ничего подобного. Только воспоминания о привычных знаках, переставленных в другом порядке и потому Ч зияющих отвратительными пустотами. Да и до выздоровления Ч те же самые мучения, если только появлялась возможность выразить чувства словами.

Г о л о с  с п р а в а. Она рассказывала мне, что, обратившись к вере, исцелилась от демонов, благодаря молитвам эти крики перестали ее мучить. Мучительные голоса навсегда оставили ее. Вера дала ей возможность исцелиться.

Г о л о с  с л е в а. А мне она рассказывала совсем другое. Стоило ей избавиться от икон, бросить посещение церкви и перестать общаться с кликушами Ч как все прошло.

Г о л о с  c л е в а  в  г л у б и н е  с ц е н ы. Для нее самой в этих объяснениях не было противоречия.

Г о л о с  с п р а в а  в  г л у б и н е  с ц е н ы. Крыши соприкасаются под странным углом. Создается обманчивое впечатление, что можно легко перепрыгнуть с одного карниза на другой. Но это не так. Стоит только попробовать Ч и сразу сорвешься. Я не раз срывалась. А внизу Ч всегда одно и то же: какие-то блики фонарей, лужи, чьи-то крики. (Голос становится все тише и тише, пока не исчезает совсем.) Кто-то дерется в темноте. Это бьют женщину. Мужчины бьют женщину. Не насилуют, а просто бьют. Она то и дело произносит слово Ђсвататьсяї, почему-то надеясьЕ

 

Тонкий луч света, благодаря которому становится заметна сидящая в центре сцены Героиня. Она завернута в потрепанную шаль или просто в лохмотья.

 

Г е р о и н я. Вот. Снова ушли. А я никогда не была хорошей актрисой. Да я вообще никакая не актриса, просто зачем-то выползаю на сцену в час, когда все спектакли уже закончились. Здесь уютно, наверное. И странное дело: только находясь на сцене, я могу рассказать о том, что меня волнует. Часами могу говорить. И откуда только силы берутся? Лишь одно условие: зал должен быть пустым.