Вопросы для самопроверки

1. Смысл и содержание выражения «второе рождение» книговедения.

2. Сущность концепции комплексности и ее значение для развития книговедения.

3. Основные положения функциональной концепции и их отражение в публикациях ее разработчиков.

4. Смысл концепции «пересекающихся наук» и ее отношение к фундаментальным проблемам общего книговедения.

5. Основные положения системно-типологической концепции.

6. Соотношение теории книговедения и практики книжного дела сегодня.

Глава 5. Книга, книжное дело, книжное издание

Одна из фундаментальных проблем общего книговедения в границах его предмета и его компетенции – выявление природы (идеальная или материальная), сущности и форм книги как объективного явления социальной действительности, а также книжного дела как наиболее общего процесса, в котором сущность книги проявляется, форм книги в книжном деле, форм книжного дела и форм книги в них. Иными словами, последовательно и непротиворечиво ответить на вопросы: что есть книга, что есть книжное дело по отношению к книге, что есть издание, что есть книжное издание по отношению к книге и к изданию. Отвечая на них, необходимо наполнить смыслами эти категории книги.

5.1. Предварительные подходы к выявлению сущности книги

Любая категория – это всегда система смыслов, отражающая наиболее общие и существенные признаки, свойства и отношения бытия, реальной действительности. Общее книговедение должно наполнить сущностными смыслами, содержанием привычное для нас слово «книга», которое в обыденной речи, в житейских ситуациях мы используем в самых разных смыслах, чаще всего отождествляя всю систему необходимых и достаточных смыслов с каким-нибудь одним, пригодным для данной ситуации.

Чтобы помыслить книгу как-то возвышенно и масштабно, человек-некниговед скажет, что она – средство общения, явление культуры, что она стоит на защите мира, гуманизма и прогресса, служит делу образования, воспитания, является источником или носителем информации и т. п., но не даст себе отчета в том, почему он именно так размышляет, такими словами говорит о книге. А когда мучительно не может заснуть или уныло сидит в очереди к стоматологу, долго едет в метро или в поезде, готовится к экзамену, то отвлекается от возвышенного размышления и попросту решает почитать детектив, легкий роман, юмористические рассказы, интересные мемуары, стихи, учебник, т.е. «полагает» книгу в более конкретных категориях (литературное произведение, автор, жанр, вид литературы). И будет прав, потому что все понятия, которыми человек так или иначе характеризует книгу, входят в систему смыслов, обозначаемую словом «книга».

И здесь уместно и необходимо сделать одно существенное разъяснение относительно понятий «содержание книги» и «содержание категории книга». Первое кажется всем очевидным и может быть охарактеризовано как интересное – неинтересное, информативное – неинформативное, понятное – непонятное, дельное, полезное, умное, нужное, увлекательное и т. п., научная, научно-популярная, справочная, детская, учебная, художественная литература и т. п. И все эти слова пригодны для ответа на вопрос, какими бывают книжки, а точнее – какими бывают произведения, организованные в книжное издание, которое мы держим в руках, листаем, просматриваем, читаем, изучаем. Но слов этих отнюдь не достаточно для ответа на вопрос, что есть книга в принципе и какая система смыслов исчерпывает содержание фундаментальной книговедческой категории «книга».

Таким образом, в выражениях «содержание книги» и «содержание категории книга» есть различие. Словник Энциклопедического словаря «Книга» (1999) содержит слова и статьи к ним, которые все до единого относятся к книге, а научно выражаясь, являются категориями книги, т.е. обозначают реально существующие или существовавшие факты, вещи, предметы, процессы, их признаки и свойства, относящиеся к слову «книга». Но даже если выучить наизусть весь словник, сущность книги все равно не раскроется, потому что все слова просто расположены в алфавитном порядке и между их содержанием не установлены и не названы отношения, которыми они связаны, несмотря на множество перекрестных отсылок. Иначе, это не содержательно интерпретированная и структурированная система смыслов и понятий, а лишь их алфавитный набор. Но любое справочное издание и предполагает именно такую форму представления того или иного дисциплинарного знания или универсума знаний и областей человеческой деятельности.

Для примера возьмем определения книги и книжного дела в этом словаре и увидим, что отношения между ними не названы. Книга определяется как «важнейшая исторически сложившаяся форма закрепления и передачи во времени и пространстве многообразной информации в виде текстового и (или) иллюстративного материала», а книжное дело – как «система взаимодействующих отраслей культуры и народного хозяйства, связанных с созданием и изготовлением книги, ее распространением и использованием». В этих определениях не названо отношение, в котором книга находится к книжному делу, не говоря уже о том, что понятий «информация», «текстовый материал», «иллюстративный материал», через которые определяется книга, в словнике нет.

Как было показано в предыдущей главе, практически во всех известных специальных теоретических работах категории «книга» и «книжное дело» фигурируют либо как автономные, существующие якобы отдельно друг от друга, либо, в лучшем случае, как первое – во втором. В этом же Словаре «книговедение» определяется как «комплексная наука (или комплекс наук) о книге и книжном деле». При этом книга понимается как вещь, предмет, как произведение письменности или печати, являющееся носителем или средством регистрации, фиксации определенного идеологического, научного, художественного содержания и т. п.

Иными словами, категория «книга» отождествляется с материальной, предметной формой ее существования – книжным изданием, а книжное дело – с конкретно-историческими формами его: редакционно-издательским (или книгоиздательским), библиографическим, библиотечным, книготорговым.

Как фундаментальная книговедческая категория, как объект книговедения книга – это система смыслов, выраженных понятиями, суждениями, определениями, терминами. Социальная, общественная сущность, «самоцель» книги, т.е. системы этих смыслов, может быть выражена самым общим, самым простым (а простота – это преодоленная пониманием и осознанием сложность) определением: книга – это способ отражения и средство формирования сознания (обыденного, религиозного, научного, этического, эстетического, правового, политического, экономического и т.д.). Это книга как всеобщее. И она не дана нам в чувственном восприятии. Она дана в умозрении.

Книга как особенное – это система, неразрывность, единство многочисленных и разнообразных книгоиздательских, книготорговых, библиотечных, библиографических процессов и результатов этих процессов, в том числе и материально-предметных. Содержанием и целью этих процессов является организация литературных, музыкальных, изобразительных произведений, существующих в форме письменного документа, – в книгоиздательский репертуар, книготорговый ассортимент, библиотечный фонд, библиографическую информацию, которые тоже даны не в чувственном восприятии, а в умозрении как наиболее общие формы существования книги в отдельных сферах книжного дела. Теоретическая модель каждой из этих форм составляет объект соответствующей области специально-книговедческого знания.

Книга как вещь, как предмет – это один или несколько экземпляров книжного издания, данные нам в ощущениях. Книжное издание – конечный в книжном деле материально-предметный результат отчуждения авторского уникального произведения и наделения его технико-технологическими средствами книжного дела возможностью стать доступным другому сознанию – индивидуальному, групповому, общественному.

И эта вещь, этот предмет в формах полиграфического кодекса, компакт-диска, интернет-версии становятся товаром в момент смены одной формы стоимости на другую в сфере обращения. А выйдя из сферы обращения, перестают быть товаром. Мы же не относимся к своим домашним книжным собраниям или к фондам общественных библиотек как к товарным запасам. И не столько за «красивое товарное тело» покупаем книжку в магазине, хотя и в книжном издании «все должно быть прекрасно».

Объектом профессиональной деятельности и книговеда-теоретика и книжника-практика является книга. Только для первого – в своей теоретической данности, как система смыслов, для второго – в своей эмпирической данности, материально-предметных формах и процессах, в которых эти формы создаются и в которых ими оперируют.

Общее книговедение полагает книгу на уровне всеобщего как базовую фундаментальную категорию. Одна из главных задач общего книговедения – выявление природы, сущности, наиболее общих логических форм, процессов и закономерностей, функций книги как объективного явления социальной действительности.

В философии сущность (в отличие от явления, феномена) определяется как внутреннее содержание явления, вещи, предмета, процесса, выражающееся диалектическим единством необходимых и достаточных внутренних и внешних признаков, свойств, связей и отношений; как то, что данные предмет, вещь, процесс есть сами по себе в отличие от всех других и несмотря на все свои изменчивые состояния, вызванные воздействием внешней среды.

Явление определяется как то или иное выражение сущности в разнообразии внешних форм ее бытования во времени и пространстве. В мышлении категории «сущность» и «явление» выражают переход от восприятия многообразных наличных форм вещи, предмета, процесса к пониманию и осознанию их внутреннего содержания и выражению его понятием, категорией.

Но если объект помыслить независимо от отношения к познанию, то он становится только вещью. В некоторых определениях, в обыденных профессиональных рассуждениях и даже научных статьях так и полагается книга – как предмет, вещь. Однако задачу любой науки составляет именно познание явления бытия в его сущности, способах существования, формах и функциях. Повторим, что всякое явление бытия можно помыслить на уровне всеобщего, особенного и единичного. Поэтому фундаментальные проблемы общего книговедения можно рассматривать и рассуждать о них двумя способами.

Первый. Отталкиваясь от наглядного, чувственного восприятия единичного – конкретного книжного издания, которое, для примера, держим в руках, визуально отличаем от любой другой вещи (утюга, органайзера, тетради для конспектов и пр.) по внешним признакам, и вспоминая все ранее побывавшие у нас в руках или перед нашими глазами (в библиотеке, в книжном магазине, на выставке, на книжных полках в собственном доме), начать «распредмечивать» книгу, докапываться до сущности книги вообще, интуитивно осознавая, что во всех этих книжках опредметились, материализовались сложные и многочисленные процессы духовной жизни человечества, авторского творчества, редакционно-издательские, книготорговые, библиотечные, библиографические процессы. Иными словами, идти от частного в его целостности, в его «разнообразии в себе» – к общему (индуктивный метод мышления).

Второй. Идти от общего к частному, восходить от абстрактного, т.е. отвлеченного от целостности, через выявление сущностных признаков, к конкретному в его целостности (дедуктивный метод мышления).

Для учебника по общему книговедению и для общего книговедения как методологического уровня приведенного в систему научного знания о книге предпочтительным оказывается второй способ, тем более что студент, осваивающий этот уровень книговедческого знания, уже вооружен знанием множества фактов и явлений книги, многими специально-книговедческими и частнодисциплинарными книговедческими знаниями и навыками обобщения конкретных фактов и знаний. К тому же его кругозор расширен знаниями в области смежных с книговедением дисциплин.

Именно поэтому обычно студенческая аудитория на вопрос «Что есть книга?» дружно, но вразнобой отвечает: «Книга–это источник, носитель информации; средство общения, коммуникации; это скрепленные листы бумаги в переплете, на которых напечатаны мысли автора, то, что он хотел сказать; это товар». Все ответы в принципе правильные, как и те, что приведены выше и в исторических разделах данного учебника, но недостаточные. В принципе правильные, потому что в каждом из них здравый смысл уловил, выделил ряд простейших субстанциальных признаков книги, через которые теория «нападает на след ее сущности».

Действительно, что-то информационное явно есть в каждой книжке, даже в самой плохой и неинтересной. Действительно, посредством книги мы общаемся и друг с другом («А ты читал? Нет? Так я тебе вкратце перескажу»), и с автором, и с его произведением, и с литературой, искусством, музыкой его времени. Действительно, на страницах любой книжки напечатаны знаки: буквы, сложенные в слова; нотные знаки, по которым владеющий нотной грамотой может «прочитать» и услышать музыкальное произведение; «иконические» изображения, «картинки» и можно «пообщаться» с произведениями Андрея Рублева, Рафаэля, Сальватора Дали, Родена и др., не ходя в музеи (хотя, конечно, лучше созерцать оригинал в музее, чем его полиграфическую копию в альбоме).

Иными словами, здравый смысл множество чувственно и умозрительно фиксируемых признаков (толстая, тонкая, старинная, новая, в переплете, в обложке, содержит произведение художественной, научной, детской литературы, иллюстрированная, с комментариями, без комментариев и пр.) обобщает до трех субстанциальных – информационность, коммуникативность, семиотичность (знаковость), которые выступают как внутренняя определенность книги и позволяют обнаружить другие признаки, свойства, стороны, являющиеся формообразующими, и понять генезис (т.е. логическое, смысловое начало) книги. К этим трем здравый смысл может прибавить четвертый – материальность, вещность (соединение листов писчего материала, в обложке или переплете).

Но все четыре признака даже в сумме оказываются недостаточными. Почему? Потому что вокруг каждого из уловленных здравым смыслом субстанциального признака возникает множество вопросов.

Что есть информация? Почему книга – источник информации и откуда в этом источнике берется информация? Источником какой именно информации является книга? Потому что вокруг нас и внутри нас нет ничего, что не было бы источником информации. Конечно, в реальной ежедневной жизни мы говорим себе: почитаю-ка детектив, позагараю-ка на пляже, схожу-ка в театр, на художественную выставку, на концерт, но никогда не формулируем эти намерения в выражении «припаду-ка к источнику информации в виде книги, утреннего солнца, выставки, спектакля, звучащей в концерте музыки». Какую именно информацию мы извлекаем из «Евгения Онегина», Шестой симфонии Чайковского, картины Рафаэля, скульптуры Родена, романа Б. Акунина, из учебника по общему книговедению?

Что такое общение, коммуникация? В чем сходство и различие смыслов этих понятий? В переполненном автобусе мы, что называется, тесно взаимосвязаны, тесно общаемся, но это случайное общение. Когда читаем книжку, то все-таки осознаем, что какие-то люди специально организовали наше общение с «Евгением Онегиным»: где-то взяли пушкинский текст, текстологически подготовили его для нового издания, художественно оформили, напечатали тираж, переплели каждый экземпляр, известили нас в рекламе или в библиографическом пособии, что этот роман в стихах издан, доставили тираж в книжные магазины или библиотеки. С кем, с чем мы общаемся или коммуницируем, читая книжку? Как люди коммуницировали, когда книжек не было? Какие есть еще формы способа коммуникации, кроме книги, и в чем их сходство и различие с книгой? Как обобщенно назвать напечатанные в книжке слова, ноты, «картинки» (в том числе схемы, графики, чертежи, формулы и символы)? И разве мы читаем для того, чтобы читать буквы, слова? Так читал только гоголевский Петрушка из «Мертвых душ»:

«Он (Петрушка) имел даже благородное побуждение к просвещению, то есть к чтению книг, содержанием которых не затруднялся: ему было совершенно все равно, похождение ли влюбленного героя, просто букварь или молитвенник, – он все читал с равным вниманием; если бы ему подвернули химию, он и от нее бы не отказался. Ему нравилось не то, о чем читал он, но больше само чтение, или, лучше сказать, процесс самого чтения, что вот-де из букв вечно выходит какое-нибудь слово, которое иной раз черт знает, что и значит».

С уровня обыденного здравого смысла на эти вопросы ответить непротиворечиво и последовательно невозможно, да и не нужно. Но в границах системы научного знания о книге на них и многие другие, входящие в предмет общего книговедения, ответить необходимо.

Общее книговедение должно выработать способ полагать книгу и на уровне всеобщего, и на уровне особенного, и на уровне единичного. И этим способом должен владеть любой специалист книжного дела. Сделать это нельзя вне исследований той упорядоченной объективными взаимосвязями системы явлений, того более общего процесса, частью и одним из промежуточных результатов которого являются книга и книжное дело. Здравый смысл назвал эти явления и процессы: информация, коммуникация, семиотическая система.

Теоретическое воспроизведение сущностных признаков книги, процессов, в которых они проявляются и развиваются в смене форм, связей и отношений между ними, дает возможность воссоздать в теории целостность изучаемого явления. А значит – понять и объяснить книгу, что в свою очередь позволяет управлять ее существованием, движением в обществе, формируя ее свойства, т.е. более эффективно используя ее в интересах человека, общества. Именно так проявляется практическая польза любой науки, в том числе и книговедения.