2.3.3. Защита прав третьих лиц в случае

ретроспективного действия нового договорного статута

Как было отмечено выше, изменение прав и обязанностей сторон в силу ретроспективного действия нового договорного статута выглядит вполне допустимым, учитывая материально-правовую диспозитивность регулирования договорных обязательств: если лицо может прямо выраженным образом добровольно отказаться от определенного субъективного гражданского права, то, очевидно, оно может сделать это и косвенным образом в силу последующего выбора другого договорного статута. Однако данная логика не применима к ситуациям, когда изменение договорного статута способно оказать влияние на права третьих лиц, не выражавших свое согласие на выбор нового договорного статута. В данном случае коллизионные интересы сторон договора приходят в столкновение с коллизионными интересами третьих лиц. Осуществляя поиск наиболее эффективного коллизионного регулирования, мы не можем не учитывать данное обстоятельство.

Следует также обратить внимание на то, что учет интересов третьих лиц является отличительной чертой материально-правового регулирования в большинстве стран мира. В российским материальном праве данная черта нашла отражение в норме абз. 1 п. 3 ст. 308 ГК РФ: "Обязательство не создает обязанностей для лиц, не участвующих в нем в качестве сторон (для третьих лиц)". Проявлением данного принципа также следует считать норму п. 1 ст. 367 ГК РФ, согласно которой поручительство прекращается в случае изменения обеспеченного им обязательства, влекущего без согласия поручителя увеличение ответственности или иные неблагоприятные последствия для поручителя. Применительно к институту залога в практике российских государственных арбитражных судов сложился подход, в соответствии с которым последующее изменение условий основного обязательства не может повлиять на объем обязанностей залогодателя - третьего лица, если указанное изменение произошло без его согласия. Таким образом, учет коллизионных интересов третьих лиц отвечает также преобладающему принципу материально-правового регулирования соответствующей группы гражданско-правовых обязательств <638>.

--------------------------------

<638> См. данную идею в работах: Jaspers M. A.a.O. S. 59, 157 - 158; Rechtswahl und Rechte Dritter / zur Rechtswissenschaft. Bd 69. Berlin, 1993. S. 42 - 44.

Коллизионное регулирование в большинстве стран делает исключение из правила о ретроспективном действии последующего выбора, если затрагиваются права третьих лиц (ст. 3(2) Римской конвенции, ст. 3(2) Регламента Рим I, п. 3 ст. 1210 ГК РФ, ст. 116(3) швейцарского Закона). Возникает вопрос о пределах и порядке применения данного правила.

В первую очередь необходимо определить, что понимается под правами третьих лиц, которые могут быть затронуты ретроспективным действием нового договорного статута. Следует согласиться с высказанным в немецкой литературе мнением о том, что понятие "право третьего лица" должно толковаться расширительно и включать в себя как полноценные субъективные гражданские права, так и возникшие у третьего лица секундарные права, а равно субъективные гражданские обязанности <639>. Только с помощью такого расширительного толкования можно осуществить полноценный учет коллизионных интересов третьего лица, чье правовое положение не должно ухудшаться вследствие независящих от него действий.

--------------------------------

<639> A.a.O. S. 62 - 64.

Одновременно следует прийти к выводу о том, что затронутым и требующим особой коллизионной защиты может быть только такое право или такая обязанность, которые уже возникли у третьего лица к моменту осуществления сторонами основного договора последующего коллизионного выбора <640>. В частности, в российском гражданском праве, как и в праве других стран германской правовой семьи, в рамках конструкции договора в пользу третьего лица (ст. 430 ГК РФ) для возникновения у третьего лица полноценных прав требования по отношению к должнику недостаточно самого факта заключения договора: третье лицо должно выразить свое намерение воспользоваться соответствующим правом <641>.

--------------------------------

<640> Honsell H., Vogt N., Schnyder A., Berti St. A.a.O. S. 840; Kommentar zum IPRG. Kommentar zum Bundesgesetz das Internationale Privatrecht (IPRG) vom 18. Dezember 1987. S. 1216; Bauer U. Grenzen Rechtswahl durch Rechte Dritter im Internationalen Privatrecht. Pfaffenweiler, 1992. S. 109, 158. Более осторожную точку зрения высказывает М. Ясперс, который полагает, что каждую ситуацию нужно оценивать индивидуально, используя принцип добросовестности (Jaspers M. A.a.O. S. 162).

КонсультантПлюс: примечание.

Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (3-е издание, стереотипное).

<641> Гражданское право: В 4 т. 3-е изд. / Отв. ред. Е.А. Суханов. Том 3: Обязательственное право. М., 2006. С. 38. М.И. Брагинский говорит о том, что сам факт заключения договора в пользу третьего лица влечет лишь возникновение у третьего лица права "присоединиться к договору", которое является по своей природе секундарным правом (Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. М., 1997. С. 294). С учетом этого до момента выражения третьим лицом волеизъявления на использование предусмотренных договором прав можно говорить о том, что ретроспективное действие нового договорного статута затрагивает лишь указанное секундарное право, которое является весьма небогатым по своему содержанию.

Большой интерес представляет анализ ситуаций, в которых рассматриваемое ограничение автономии воли может найти свое практическое применение. Некоторые авторы считают, что рассматриваемое ограничение действует лишь в том случае, когда права или обязанности третьего лица возникают из того договорного обязательства, в отношении которого осуществляется последующий выбор применимого права <642>. Фактически в этой ситуации норма применяется лишь для договоров в пользу третьего лица <643>.

--------------------------------

<642> Rasmussen-Bonne H.-E. A.a.O. S. 213.

<643> В обязательствах, исполняемых третьему лицу, третье лицо не получает прав требования в отношении должника. Что же касается обязательств, исполняемых третьим лицом, то в данном случае, как правило, обязанность третьего лица основана не на договоре между кредитором и должником (кредитор не может требовать исполнения обязательства непосредственно от третьего лица), а на отдельном правоотношении, существующем между третьим лицом и должником (подробнее о данных разновидностях обязательств с участием третьих лиц см.: Гражданское право: В 4 т. 3-е изд. / Отв. ред. Е.А. Суханов. М., 2006. Том 3: Обязательственное право. С. 37 - 39).

С нашей точки зрения, отсутствуют основания для столь узкого толкования рассматриваемого ограничения. Его следует применять и в тех случаях, когда права и обязанности третьего лица возникли в рамках отдельного правоотношения, однако в силу коллизионной или материально-правовой связи двух отношений последующий выбор применимого права влияет на правовое положение третьего лица <644>.

--------------------------------

<644> Связь на уровне коллизионного регулирования проявляется в том, что по определенному вопросу следует отсылка к праву, регулирующему существо отношения (lex causae), то есть договорному статуту основного обязательства. Данный широкий подход обосновывается, в частности, в работе В. Мелленхоффа, который в связи с этим говорит о коллизионной или материально-правовой акцессорности двух правоотношений ( A.a.O. S. 61 - 64).

С учетом этого можно привести также следующие примеры потенциального применения рассматриваемого ограничения. Договор поручительства в принципе является отдельным обязательством, которое может иметь особый коллизионный статут <645>. Тем не менее в силу материально-правовой акцессорности условия основного обязательства влияют на объем прав поручителя. Как отмечает Э. Рабель, широкое распространение получила емкая (хотя и несколько упрощенная) формулировка из судебной практики Верховного суда Германии: "...статут основного обязательства определяет, каковы пределы обязательства поручителя, в то время как статут договора поручительства указывает, является ли поручитель обязанным в принципе" <646>. Изменение статута основного обязательства может повлечь увеличение ответственности должника, а следовательно, и поручителя. Если статут договора поручительства не предусматривает в таком случае прекращения поручительства или правила о неизменности обязательства поручителя (то есть не предоставляет поручителю защиту на материально-правовом уровне <647>), то интересы поручителя должны быть учтены на коллизионном уровне путем ограничения применения в отношении поручителя последующего соглашения должника и кредитора о выборе статута основного обязательства <648>.

--------------------------------

<645> Так, в соответствии с пп. 18 п. 3 ст. 1211 ГК РФ презюмируется применение права страны, где находится место жительства или основное место деятельности поручителя. Равным образом стороны договора поручительства могут достичь соглашения о выборе права, применимого к договору поручительства, причем выбранное право может не совпадать со статутом основного обязательства.

<646> Rabel E. The Conflict of Laws: a Comparative Study. 2nd ed. Vol. 3 Special Obligations: Modification and Discharge of Obligations. Michigan, 1964. P. 356.

<647> В российском материальном праве такая защита предоставляется поручителю нормой п. 1 ст. 367 ГК РФ.

<648> Именно данный пример использован в пункте 55 Официального отчета к Гаагской конвенции 1986 г. о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров, для иллюстрации действия правила о том, что последующий выбор права не может затрагивать права третьих лиц (Report of the Special Commission by Arthur Taylor von Mehren // Hague Conference on Private International Law. Actes et Documents de la Quatorzieme session 6 au 25 octobre 1980. Tome II. Ventes aux consommateurs / Consumer Sales. La Haye, 1982). В пользу применения рассматриваемого ограничения в данной ситуации высказываются также следующие авторы: Lagarde P. The E.E.C. Convention on the Law Applicable to Contractual Obligations // Harmonization of Laws in the European Communities: Products Liability, Conflict of Laws, and Corporation Law. Fifth Sokol Colloquium / Ed. P. Herzog. USA, 1983. P. 53 - 54; Vischer Fr., Huber L., Oser D. A.a.O. S. 106 - 107; Jaspers M. A.a.O. S. 166; Bauer U. A.a.O. S. 25 - 27.

В качестве еще одного примера можно привести залог имущественного права. Если стороны основного обязательства, из которого возникло заложенное право требования, меняют договорный статут, вследствие чего создаются препятствия для реализации заложенного права требования или осуществления всех доступных ранее средств правовой защиты, в отсутствие адекватной материально-правовой защиты залогодержателя в праве, применимом к залоговому отношению, следует признать оправданным использование коллизионной защиты через ограничение применения нового статута основного обязательства в отношении залогодержателя <649>.

--------------------------------

<649> См. данный пример в работе: Jaspers M. A.a.O. S. 167.

В российской судебной практике можно найти еще один интересный пример того, как рассматриваемое ограничение способно получить применение в связи с институтом залога. Между китайским продавцом "Лонг-гонг (Фудзянь) Машинери Компании Лимитед" и российским покупателем ООО "СтройДорМаш" был заключен договор международной купли-продажи дорожно-строительной техники, по условиям которого покупателю предоставлялась отсрочка платежа. Первоначально при заключении договора купли-продажи применимое право сторонами избрано не было, что в соответствии с пп. 1 п. 3 ст. 1211 ГК РФ создавало презумпцию применения права страны, где находится основное место деятельности продавца, то есть презумпцию применения китайского права. После получения товара покупатель перепродал его другой российской организации - ООО "СтройТехСервис", которая, в свою очередь, передала дорожно-строительную технику в залог КБ "Кольцо Урала".

Уже после осуществления перепродажи товара и передачи техники в залог ООО "СтройТехСервис" стороны договора международной купли-продажи (китайская компания и ООО "СтройДорМаш") заключили дополнительное соглашение, в соответствии с которым российское право было избрано в качестве применимого к договору международной купли-продажи. Очевидно, что продавец был заинтересован в изменении договорного статута, поскольку в соответствии с п. 5 ст. 488 ГК РФ, если иное не предусмотрено договором купли-продажи, с момента передачи товара покупателю и до его оплаты товар, проданный в кредит, признается находящимся в залоге у продавца для обеспечения исполнения покупателем его обязанности по оплате товара (залог в силу закона). Основываясь на данной норме, китайский продавец предъявил к собственнику товара (ООО "СтройТехСервис") требование об обращении взыскания на якобы заложенное китайскому продавцу имущество.

Российским судом было принято обоснованное решение об отказе в иске, поскольку последующее соглашение о выборе применимого права, обусловившее возможность обращения к российской норме п. 5 ст. 488 ГК РФ, ущемляет интересы третьих лиц (ООО "СтройТехСервис" и КБ "Кольцо Урала") <650>.

--------------------------------

<650> Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 08.09.2010 N Ф09-7067/10-С5. Аналогичный вопрос возник при вынесении Постановления Федерального арбитражного суда Уральского округа от 28.06.2010 N Ф09-4780/10-С4 // СПС "КонсультантПлюс".

Примером коллизионной акцессорности, которая делает актуальным применение рассматриваемого ограничения, является институт уступки требования (цессии). Можно представить себе ситуацию, когда после осуществления уступки требования новый кредитор (цессионарий) и должник достигают соглашения об изменении права, применимого к такому праву требования. Проблема связана с тем, что некоторые аспекты цессии (в частности, допустимость уступки требования) в коллизионном праве многих стран определяются на основании статута основного обязательства, а не статута договора цессии <651>. Соответственно, можно представить себе ситуацию, когда уступка требования была допустима по первоначальному договорному статуту, однако оказывается невозможной по новому праву, впоследствии избранному цессионарием и должником. Очевидно, что изменение статута основного обязательства, произведенное цессионарием и должником, не должно затрагивать права цедента или влечь для него возникновение дополнительных обязанностей (например, обязанности вернуть все полученное по договору цессии вследствие того, что по новому статуту основного обязательства договор цессии следует квалифицировать в качестве недействительной сделки) <652>.

--------------------------------

<651> Статья 12(2) Римской конвенции, ст. 14(2) Регламента Рим I, п. 2 ст. 1216 ГК РФ.

<652> В пользу применения рассматриваемого ограничения в данной ситуации высказываются следующие авторы: Kommentar zum Gesetzbuch. Bd. 10. Internationales Privatrecht. Rom-I Verordnung. Rom-II Verordnung. zum Gesetzbuche (Art. 1 - 24). S. 491; Vischer Fr., Huber L., Oser D. A.a.O. S. 106 - 107; A.a.O. S. 84 - 87; Bauer U. A.a.O. S. 19 - 23. С нашей точки зрения, в рассматриваемой ситуации есть все основания для того, чтобы отклониться от презумпции ретроспективного действия последующего выбора и исходить из перспективного применения нового статута основного обязательства только в отношениях между цессионарием и должником.

Значительный интерес вызывает также механизм действия рассматриваемого ограничения, направленного на обеспечение коллизионных интересов третьих лиц. В данном случае законодатель ориентирует суд на учет материально-правового результата (права третьего лица не должны быть ущемлены), а потому речь идет о необходимости сравнения результата применения материально-правовых норм двух различных правопорядков в целях установления правовой системы, которая устанавливает более выгодные правила для третьего лица (в немецкой терминологии - ) <653>. Соответствующее сравнение должно осуществляться не абстрактно, а применительно к обстоятельствам конкретного дела, причем сравниваться должны не отдельные правовые нормы, а общий результат применения двух правовых систем в рамках конкретного спора.

--------------------------------

<653> Kommentar zum Gesetzbuch. Bd. 10. Internationales Privatrecht. Rom-I Verordnung. Rom-II Verordnung. zum Gesetzbuche (Art. 1 - 24). S. 491; A.a.O. S. 133 - 134.

В случае если суд приходит к выводу о том, что новый договорный статут не ущемляет права третьих лиц, а сохраняет их неизменными или даже предоставляет дополнительные преимущества третьим лицам, то отсутствуют основания для применения рассматриваемого ограничения. В целях исключения сложных проблем адаптации норм различных правопорядков следует признать желательным применение только нового договорного статута <654>. Равным образом, если одновременно не затрагивается определенный публичный интерес и речь не идет о слабой стороне, то отсутствуют препятствия к тому, чтобы третье лицо выразило свое согласие на применение нового договорного статута, даже если результатом такого применения является ущемление прав третьего лица <655>.

--------------------------------

<654> Bauer U. A.a.O. S. 115.

<655> A.a.O. S. 47, 140 - 141.

Если суд приходит к выводу о том, что новый договорный статут ущемляет права третьих лиц, которые не давали согласия на применение этого нового статута, то возникает сложный вопрос о соотношении действия первоначального и нового договорного статута. В данном случае возможны следующие различные подходы <656>.

--------------------------------

<656> См. развернутую классификацию всех возможных подходов в работе: Jaspers M. A.a.O. S. 168 - 170.

1. В рассмотренных выше делах российские государственные суды пришли к выводу о том, что последующее соглашение о выборе применимого права является вообще недействительным, а потому первоначальный договорный статут должен продолжать применяться не только в отношениях с третьим лицом, но и в отношениях между сторонами договора: "Таким образом, выбор применимого права после заключения договора не должен наносить ущерба третьим лицам. Соблюдение прав и законных интересов третьих лиц обусловливает действительность подобного соглашения" <657>.

--------------------------------

<657> См.: Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 08.09.2010 N Ф09-7067/10-С5.

Данный подход не только противоречит законодательным предписаниям <658>, но и влечет необоснованное ограничение коллизионных интересов сторон договора. С нашей точки зрения, отсутствуют какие-либо весомые аргументы против того, чтобы новый договорный статут применялся в отношениях между сторонами договора, которые выразили свое согласие на применение такого права.

--------------------------------

<658> Пункт 3 ст. 1210 ГК РФ говорит именно о действительности последующего выбора права "без ущерба для прав третьих лиц".

2. Можно говорить о том, что новый договорный статут применяется только в отношениях между сторонами договора (inter partes), в то время как в отношениях с третьим лицом полностью сохраняет свое действие первоначальный договорный статут <659>. Данный вариант наилучшим образом защищает интересы третьего лица, однако влечет сложные проблемы адаптации двух правопорядков, регулирующих тесно взаимосвязанные между собой вопросы. Иными словами, данный вариант не соответствует принципу внутреннего единообразия решений, который является одним из коллизионных интересов правопорядка.

--------------------------------

<659> Kommentar zum Gesetzbuch. Bd. 10. Internationales Privatrecht. Rom-I Verordnung. Rom-II Verordnung. zum Gesetzbuche (Art. 1 - 24). S. 491; Bauer U. A.a.O. S. 159.

3. Изъятия для первоначального договорного статута могут делаться только в отношении конкретных норм, устанавливающих более выгодный правовой режим для третьего лица, а в остальной части и в отношениях с третьим лицом должен применяться новый договорный статут <660>. Данный подход сводит к минимуму проблемы адаптации двух различных правопорядков.

--------------------------------

<660> Vischer Fr., Huber L., Oser D. A.a.O. S. 107; A.a.O. S. 133 - 139 (автор называет данный подход "модифицированным принципом inter partes" (modif izierte inter partes Ansatz).

4. С нашей точки зрения, исходя из сочетания коллизионных интересов третьего лица и стремления к внутреннему единообразию решений, было бы целесообразно использовать второй подход к решению проблемы в качестве основного, однако предоставить третьему лицу возможность по своему усмотрению ссылаться на положения нового договорного статута. Такая модификация позволит, с одной стороны, полностью обеспечить интересы третьего лица, а с другой стороны, открыть возможность для применения единого права (нового договорного статута) с согласия третьего лица.

Следует исходить из того, что правило о ретроспективном действии последующего соглашения сторон о выборе права не является императивным: стороны прямо выраженным или подразумеваемым образом могут договориться о перспективном действии нового договорного статута.

Коллизионные интересы оборота требуют, чтобы последующее соглашение сторон о выборе права не приводило к ухудшению правового положения третьих лиц. Данное правило подлежит применению не только в отношении договоров в пользу третьих лиц, но и в ситуации, когда права и обязанности третьего лица возникли на основании отдельного правоотношения, которое тем не менее имеет материально-правовую или коллизионную взаимосвязь с рассматриваемым договорным обязательством. Если в результате последующего выбора права происходит ухудшение правового положения третьего лица, то новый договорный статут применяется только в отношениях между сторонами договора (inter partes), в то время как в отношениях с третьим лицом сохраняет свое действие первоначальный договорный статут. В то же время целесообразно предоставить третьему лицу возможность по своему усмотрению ссылаться на положения нового договорного статута.