5 курс / Сексология (доп.) / Лики_и_маски_однополой_любви_Лунный_свет_на_заре_Кон_И_С_
.pdfИзвестная канадская писательница Джейн Рюл (р. 1931) вспоминает, что она впервые прочла «Колодезь одиночества» в 15 лет. «Я ничего не знала о реальной жизни Рэдклифф Холл и очень мало — о своей собственной, но я была здорово напугана. Подобно Стивену Гордону, я была высокой, с
широкими плечами, узкими бедрами, плоской грудью и низким голосом.
Хотя у меня были кое-какие женские интересы, большую часть своего детства я увлекалась тем же, что и мой старший брат. Я никогда не хотела быть мальчиком, но меня задевало, что высокий рост и интеллект, которые для моего брата были достоинствами, для меня оборачивались недостатками.
Прочитав «Колодезь…», я вдруг обнаружила, что я — урод, прирожденный монстр, представитель третьего пола, которому, вероятно, придется называть себя мужским именем (телефонные операторы Уже обращались ко мне —
«сэр»), носить галстук-бабочку и жить в изгнании в каком-то европейском гетто»19.
Писательницы-лесбиянки утверждали себя не только своими произведениями, в которых многое было тщательно шифровано, но и стилем жизни. О своих чувствах и переживаниях им приходилось говорить исключительно намеками, изображать себя или своих возлюбленных мужчинами, или делать вид, что в женских влюбленностях нет ничего сексуального, или описывать не женскую, а мужскую однополую любовь, о
которой люди все-таки знали больше. Несколько самых известных романов о мужской любви написали именно бисексуальные или гомосексуальные женщины — первая женщина-писательница, избранная членом французской Академии, Маргерит Юрсенар (1903—1987), автор многочисленных исторических романов англичанка Мэри Рено (1905—1983), американская писательница Карсон Маккаллерс (1917—1967) и автор американского бестселлера о «голубых» спортсменах Патриша Нелл Уоррен (р. 1936).
Вынужденные умолчания и недомолвки заставляли писательниц вырабатывать особый литературный код, находить слова и знаки, понятные
только посвященным, иногда избегать местоимений «он» и «она».
Декодирование этих скрытых знаков и значений гораздо труднее, чем в более откровенной «мужской» литературе. Иногда их можно понять только в контексте интимной биографии автора, которая сама служит литературным текстом.
Самые знаменитые и влиятельные фигуры этого плана — Гертруда Стайн и Вирджиния Вулф. В социальном происхождении, биографиях и образе жизни этих двух женщин много общего.
Гертруда Стайн (1874—1946) родилась в богатой американской семье еврейско-немецкого происхождения и получила превосходное образование,
включая изучение психологии под руководством великого философа и психолога Уильяма Джеймса (она даже опубликовала две научные статьи в
«Гарвардском психологическом обозрении»), а затем медицины в университете Джонса Хопкинса. Однако академическая наука не заинтересовала талантливую молодую женщину. После неудачного лесбийского треугольника, который она описала в своей первой и самой откровенной, опубликованной только в 1950 г. повести «Q.E.D.» (quod erat demonstandum — «что требовалось доказать»), Стайн ушла из университета и в 1903 г. поселилась с братом Лео в Париже, где они основали литературно-
художественный салон и собрали потрясающую коллекцию произведений современного искусства. Их дом на улице Фрежюс надолго стал крупным центром культурной жизни не только Франции, но и Европы, там бывали Хемингуэй, Пикассо и многие другие гении. В 1907 г. туда забрела и навсегда поселилась молодая американка Алиса Токлас, которая стала Гертруде Стайн не только женой, но и верным другом, секретарем, критиком.
После отъезда Лео две женщины совместно вели дела и принимали гостей.
Одно из своих самых известных произведений Стайн даже назвала
«Автобиография Алисы Б. Токлас» (1933). Новаторский стиль литературных
произведений и строгий художественный вкус принесли Стайн международную известность.
Подобно Рэдклифф Холл, Стайн выглядела мужеподобной, одевалась и стриглась по-мужски, водила машину и решала финансовые вопросы. Не скрывая своих любовных отношений с Токлас, она избегала говорить об этом публично (друзья и так о них знали), а в ее литературных произведениях этот аспект жизни тщательно закодирован, она даже избегает употребления местоимений «он» и «она». Эти умолчания и сдержанность, которые Стайн считала этически и эстетически правильными, требовали виртуозного владения языком. Например, в одном из наиболее «лесбийских» рассказов Стайн «Мисс Ферр и Мисс Скин» (1923) на разные лады обыгрывается, что они — «gay» (это слово тогда еще не имело современного значения). «Обычные» читатели не замечали специфического подтекста, но лесбиянки понимали, о чем идет речь.
Вирджиния Вулф (урожденная Аделина Вирджиния Стивен) (1882—1941) —
дочь состоятельного лондонского литератора, рано потеряла родителей.
Девочкой она подверглась грубому сексуальному покушению двух старших кузенов, этот эпизод и ранняя смерть матери оказала сильное влияние на ее психику; депрессия периодически возвращалась, и в 1941 г. писательница покончила жизнь самоубийством. Благодаря незаурядному уму и образованности, Вирджиния стала видным членом группы Блумсбери и была особенно дружна с Форстером и Стрэчи. Равнодушная к мужчинам, она страстно влюблялась в старших женщин (одна ее возлюбленная была старше ее на 13, другая— на 17 лет), но вместе с тем считала брак обязательной социальной условностью. Ее брак (1912) с Леонардом Вулфом был, по-
видимому, платоническим. В 1922 г. их отношения были нарушены драматическим, продолжавшимся несколько лет романом Вирджинии с Витой Саквилл-Вест.
Хотя Вулф осознавала свой гомоэротизм, она предпочитала говорить о нем не прямо, а намеками. Даже в «Миссис Дэллоуэй» (1925), который считается ее самым откровенным романом, о любви женщины к женщине говорится очень сдержанно. Кларисса Дэллоуэй, .жена члена парламента, готовясь к приему гостей, нечаянно погружается в воспоминания, и в них всплывает ее девичья влюбленность в Салли Сетон. Она «не могла оторвать глаз от Салли». В ее «отношении к Салли была особенная чистота, цельность. К
мужчинам так не относишься. Совершенно бескорыстное чувство, и оно может связывать только женщин, только едва ставших взрослыми женщин. А
с ее стороны было еще и желание защитить; оно шло от сознания общей судьбы, от предчувствия чего-то, что их разлучит (о замужестве говорилось всегда как о бедствии), и оттого, эта рыцарственность, желание охранить,
защитить, которого с ее стороны было куда больше, чем у Салли»20 .
Единственный поцелуй Салли был самым ярким переживанием в жизни Клариссы Дэллоуэй: «Будто мир перевернулся! Все исчезли: она была с Салли одна»21 . Но их отношениям, не суждено реализоваться, обе женщины выходят замуж за респектабельных мужчин, и их чистая страсть живет только в потаенных глубинах памяти. Еще более безнадежна и унизительна страсть, которую испытывает к дочери миссис Дэллоуэй Элизабет ее учительница, некрасивая и бедная мисс Килман.
Одно из самых известных произведений Вулф — посвященный Вите Саквилл-Вест роман «Орландо» (1929). Его герой Орландо — человек,
который дожил до наших дней со времен королевы Елизаветы I. В XVIII в.,
когда Орландо был послом в Турции, он сменил пол с мужского на женский,
сохранив тем не менее свою любовь к женщине Саше и периодически меняя свою одежду и облик с женского на мужской., Этот литературный прием позволяет Вирджинии Вулф, выступающей в роли биографа Орландо, не вступая на опасную почву «половых извращений», любоваться прелестью как мужского, так и женского тела и описывать свою любимую Биту, как если бы та была мужчиной.
Большинство писательниц-лесбиянок первой половины XX в. были типичными мужеподобными «бучами» (в противоположность женственным
«фем»). Это наложило отпечаток и на их творчество.
Американская писательница Вилла Кэтер (1873—1947) в 15 лет коротко стриглась, в юности ее часто принимали за мальчика, в студенческой самодеятельности она играла мужские роли, любила носить мужской костюм и подписывалась «Уильям Кэтер» или «Доктор Уилл». Хотя она много лет жила с женщинами (последний такой союз продолжался больше 40 лет), в
своих произведениях она обычно выводит их в мужском облике.
Другая известная американская писательница Карсон Маккаллерс (1917— 1967) с детства не любила ничего женского, была худой и высокой, в
университете вела себя как сорвиголова, ходила в мужском костюме и дружила исключительно с мужчинами, особенно геями, среди которых были Оден, Теннесси Уильяме, Трумэн Капоте и Бенджамин Бриттен. Ее муж,
Ривс Маккаллерс, был открытым бисексуалом, их отношения были скорее товарищескими, они даже называли друг друга «братом» и «сестрой».
Известны сильные увлечения Маккаллерс женщинами, а многие ее рассказы посвящены мужской однополой любви (например, «Баллада о грустном кафе»).
Вита Саквелл-Уэст (1892—1962) с детства одевалась вела себя по-
мальчишески, не обращала внимания мужчин и страстно увлекалась женщинами. Бисексуальный дипломат Гарольд Николсон очаровал ее своим обхождением, они поженились на началах полной взаимной свободы и дружбы и произвели на свет двоих детей. После того как ее подруга детства Вайолет Кеппель сумела в деревенском домике соблазнить Биту, та почувствовала себя 18-летним юношей. Женщины сблизились, ходили по ресторанам, ездили в Париж. Одетая в мужское платье Вита играла в этом романе роль студента Джулиана. Как писала в одном из своих писем Вайолет, «Ты или, скорее, Джулиан могла делать со мной что угодно. Я
люблю Джулиана безгранично, собственнически, страстно. Для меня он означает эмансипацию, свободу, юность, честолюбие, успех. Он мой идеал.
Нет ничего, чего бы он не мог. Я его раба душой и телом»22 . Благодаря терпимости обоих мужей, оба брака пережили этот роман. Позже Вита имела ряд других увлечений, включая Вирджинию Вулф, которая видела в ней
«настоящую женщину». В своих литературных произведениях писательница обычно изображает себя в образе молодого мужчины Джулиана. Любви между женщинами посвящен только один ее роман «Темный остров» (1934).
Важную роль в защите и пропаганде лесбийской любви сыграла богатая американка Натали Клиффорд Барни (1876—1972), хозяйка существовавшего больше пятидесяти лет престижного парижского литературного салона, в
котором бывали Андре Жид, Гертруда Стайн, Марсель Пруст, Оскар Уайльд и другие. В отличие от большинства современниц, Барни нисколько не стеснялась своих многочисленных романов с женщинами и в своих литературных произведениях, из которых наиболее известны «Мысли амазонки» (1920) и «Новые мысли амазонки» (1939), открыто защищала лесбийскую любовь. Литературной соперницей Барни была американская писательница Джуна Барнз (1892—1982), которая также много лет жила в Париже и издавала влиятельный «Женский альманах». Хотя в старости Барнз отрицала свое лесбиянство, ее романы и публицистика немало способствовали популяризации и «нормализации» женской однополой любви.
Таким образом, признание права женщин на однополую любовь было еще более противоречивым и медленным, чем у мужчин. Во-первых, лесбийская любовь была еще более «невидимой», чем мужская. Во-вторых, сексуальное освобождение женщин было невозможно без признания их социального равноправия. На первых этапах женского освободительного движения его идеологи как огня боялись того, чтобы их социальные требования не были истолкованы как оправдание и обоснование их «извращенных» сексуальных
наклонностей (это постоянно делали и делают противники феминизма).
Желание избежать отождествления феминизма с лесбиянством побуждало многих феминисток социалистического направления всячески отмежевываться от него. А первые обретшие голос лесбиянки,
принадлежавшие по своему происхождению и социальному положению к верхушке буржуазного общества, в свою очередь, боялись политического радикализма.
Отстаивая право женщин на независимость и однополую любовь, некоторые писательницы-лесбиянки придерживались в остальном весьма консервативных, даже профашистских политических взглядов. Натали Барни, как и ее друзья Габриэль д'Аннунцио и Эзра Паунд, открыто восхищались режимом Муссолини, а в дневниках Вирджинии Вулф звучат сильные мотивы ксенофобии и антисемитизма. Гертруда Стайн не разделяла этих настроений, видя в тоталитарных режимах опасную гипертрофию
«отцовского начала». Однако она не видела принципиальной разницы между такими «отцами», как Муссолини, Гитлер и Сталин, с одной стороны, и «отцом Рузвельтом» — с другой, и опасалась, что борьба женщин за избирательные права может сделать их похожими на мужчин.
Более радикальные социальные идеи зазвучали среди лесбиянок в полную силу только после второй мировой войны.
ВСЕ ЦВЕТА РАДУГИ
Проблема заключается именно в том, чтобы
решить, можно ли поместить себя внутрь
некоего «мы», чтобы утвердить принципы,
которые человек признает, и ценности, которые
он разделяет, или же, напротив, чтобы сделать
возможным будущее формирование «мы», необходимо уточнить самый вопрос. Мне кажется, что «мы» не должно предшествовать вопросу; оно может быть только результатом — неизбежно временным результатом — вопроса, в тех новых терминах, в которых индивид его формулирует.Мишель Фуко
Социальное положение и самосознание гомосексуалов стало быстро меняться после второй мировой войны. Этому способствовал ряд причин общего порядка: демократизация и плюрализация общественной жизни; рост освободительных движений — деколонизация, борьба за социальное равноправие социальных меньшинств, освободительное движение черного населения США и т. д.; гендерная революция, борьба за реальное равноправие женщин; внедрение в массовое сознание идеи прав человека,
стоящих выше интересов государства; молодежная студенческая революция конца 1960-х годов; сексуальная революция, общее изменение отношения к сексуальности.
Эти макросоциальные процессы, распространявшиеся в большей или меньшей степени на все западные страны и на все сферы общественной жизни (культуру, политику, повседневную жизнь), непосредственно затрагивали интересы сексуальных меньшинств, способствуя изменению общественного отношения к ним и их собственной социально-политической мобилизации. Однако развитие было весьма неравномерным.
К середине XX в. гомосексуалы были одним из самых бесправных социальных меньшинств, подвергавшихся наибольшему и разнообразному угнетению и дискриминации1 . Первой задачей была отмена дискриминационных законов, включая декриминализацию гомосексуальных отношений между взрослыми, выравнивание минимального легального возраста для гомо– и гетеросексуального секса, отмену множества специфических запретов (например, служить в армии или преподавать) и
предоставление однополым парам юридических брачных привилегий. В
разных странах это делалось по-разному.
В Англии важным шагом в декриминализация гомосексуальности был так называемый Доклад Волфендена (1957), названный по имени председателя специального правительственного комитета сэра Джона Волфендена,
который большинством в 12 голосов против 1 рекомендовал отменить существовавшее с 1533 г. уголовное наказание за добровольные и совершаемые в частной обстановке (in private) гомосексуальные акты между взрослыми мужчинами (старше 21 года). Кроме того, вопреки мнению почти всех опрошенных психиатров и психоаналитиков, комитет Волфендена решил, что гомосексуальность не может по закону считаться болезнью,
потому что она часто является единственным симптомом и совместима с полным психическим здоровьем в остальных отношениях. После долгих споров и проволочек летом 1967 г. британский парламент выполнил эту рекомендацию. В 1994 г. легальный возраст для гомосексуальных отношений был снижен до 18 лет. Примеру Англии последовали Канада и другие англоязычные страны. Из уголовного кодекса Германии упоминание гомосексуальности (знаменитый 175 параграф) исчезло в 1969 г., Испании — в 1978-м, Болгарии — в 1975 г. и т. д. В США либерализация законодательства началась в 1961 г., но в некоторых штатах анальные и оральные контакты (однополые или для обоих полов) До сих пор формально остаются противозаконными, хотя полиция давно уже не возбуждает таких дел.
По данным Международной Ассоциации лесбиянок и геев (ILGA-ИЛГА),
однополый секс полностью легален в 108 странах (из 102), в 83 странах существуют законы, преследующие геев, а в 44 — преследуются и лесбийские отношения (по 19 странам нет данных).
В одних странах отмене уголовного преследования гомосексуалов предшествовала упорная борьба, в других компромисс был достигнут легко.
На территории бывшего СССР декриминализация гомосексуальности началась только после крушения коммунистического режима под сильным внешним давлением (это было одним из условий членства в Европейском совете)*. В некоторых странах СНГ (в Белоруссии, в мусульманских республиках Средней Азии и в Азербайджане) советский антигомосексуальный закон до сих пор остается в силе.
Еще сложнее гарантировать гражданское равноправие. Даже в странах Европейского сообщества, где этот вопрос находится под постоянным контролем Европарламента, дискриминация людей по признаку их сексуальной ориентации остается серьезной проблемой.
Острая борьба идет сейчас вокруг легализации однополых сожительств,
приравнения их к юридически оформленным бракам. Первой в 1989 г.
однополые «зарегистрированные партнерства» узаконила Дания, с 1991 г. «домашние партнерства» стала регистрировать Голландия (такая практика была здесь и раньше), по тому же пути идут Норвегия и Швеция. В 1997 г.
победившая на выборах Социалистическая партия Франции обязалась провести так называемый «социальный контракт», дающий право регистрации прочных долговременных отношений независимо от пола и сексуальной ориентации партнеров. Законопроекты об однополом партнерстве находятся на разных стадиях принятия в Испании, Венгрии и Бельгии. Во многих городах разных стран это делается на муниципальном уровне. Яростная борьба по этому вопросу идет в США, где соответствующую инициативу проявили Гавайи, но это вызвало протест в других штатах и в сенате.
v В Украине, если верить байке, которую мне рассказали в Киеве, это произошло так. К руководителям страны пришел один депутат парламента,
собственная сексуальность которого была вне подозрений, и спросил: «Хотите примкнуть к цивилизованному сообществу раньше русских?» — «А
как это сделать?» — «Отмените эту статью». Руководство послушалось, и