5 курс / Сексология (доп.) / Лики_и_маски_однополой_любви_Лунный_свет_на_заре_Кон_И_С_
.pdfрассказывать о своем революционном прошлом. С ослаблением гнета слабеет и революционный энтузиазм. Кроме того, старым людям всегда приятно посмотреть на молодых, а те предпочитают общаться между собой.
Немало трудностей вызывает определение границ сексуальной идентичности. Пока речь шла только о союзе геев и лесбиянок, круг участников коалиции был более или менее ограничен. В последние годы по соображениям политического порядка ее дополнили бисексуалами и трансгендерниками. Но чем шире коалиция, тем она разнороднее. Наиболее радикальные геи и лесбиянки хотели бы максимально дистанцироваться от гетеросексуального большинства. Для бисексуалов это принципиально неприемлемо, они считают грани между сексуальными предпочтениями подвижными. Многие политически активные лесбиянки видят в бисексуальности угрозу «размывания» собственной идентичности.
Консервативные геевские организации, со своей стороны, хотели бы отмежеваться от трансгендерников, облик и поведение которых кажутся им чересчур экзотическими. Что общего, спрашивают они, между человеком,
мечтающим о перемене своего пола, и тем, кто настолько привязан к нему,
что не может любить никого, кроме себе подобных?
Еще более деликатна проблема педофилии. Чтобы приобрести респектабельность, геи отмежевываются от обвинений в том, что они преследуют и совращают мальчиков. Теоретически сделать это несложно — мужчины, любящие мужчин, действительно сексуально равнодушны к незрелым мальчикам, а количество педофилов среди геев такое же, как и среди гетеросексуалов. Но социально-возрастные и юридические границы
«мальчикового» возраста подвижны. Особенно проблематичен статус 13—
16-летних подростков. Педофильские организации, существующие в ряде стран, — крупнейшая из них NAMBLA (North-American Man-Boy Love
Association), с 1983 г. состояла в ILGA, — доказывают, что мальчики этого возраста сами имеют право решать, что им нравится, поэтому сексуальные
связи с ними на добровольных началах не должны преследоваться. Широкая публика с этим категорически не согласна, а легальный возраст, начиная с которого взрослые могут безнаказанно вступать в сексуальные отношения с подростками, колеблется в разных странах от 12 до 18 лет. Чтобы получить права ассоциированного членства в Экономическом и Социальном Совете при ООН (ECOSOS), ILGA в 1994 г. исключила из своего состава NAMBLA
и две родственные ей организации, постановив, что «группы или ассоциации,
основной целью которых является поощрение или пропаганда педофилии, не могут в будущем быть членами ILGA». Однако это решение запоздало и членство ILGA в ECOSOS было приостановлено. А некоторые радикальные геевские организации расценили решение ILGA как уступку консервативным кругам США и в знак протеста вышли из ее состава33 .
Еще больше дифференцируют геев и лесбиянок этнические и социально-
классовые различия. Сексуальная идентичность — только одна из многих ипостасей социального самоопределения личности. Сначала наиболее видимыми и слышимыми представителями сексуальных меньшинств были выходцы из средних классов. Но геи и лесбиянки есть во всех этнических и социальных группах, причем проблемы черных, цветных или испаноязычных людей сплошь и рядом не совпадают с тем, что волнует их белых и более состоятельных собратьев. Расовое и социальное освобождение для них может быть важнее сексуального. Отсюда — споры о том, какая именно социальная идентичность (сексуальная, этническая или классовая) и групповая принадлежность важнее. Многие американские геи охотно ходят на гей-
прайды и покупают геевскую прессу, но на президентских выборах они голосуют не по сексуальному признаку, а так, как подсказывают их финансовые интересы.
Геевские общины и организации в США чрезвычайно политизированы и поляризованы. С одной стороны, в них много бывших коммунистов,
анархистов и иных леваков, мечтающих радикально перестроить весь мир и
вынашивающих всевозможные утопические проекты, вплоть до создания автономного геевского государства в штате Вайоминг. Реальным влиянием они не обладают, зато у них много революционного энтузиазма и их ряды постоянно пополняются новыми мечтателями. С другой стороны, по мере того как гомосексуальность получает социальное признание и не мешает деловому преуспеванию, в геевской среде усиливается консервативное крыло, выступающее против «левой ортодоксии» и предлагающее заменить идеологическую риторику конструктивной политикой, «которая признает возможности реального мира и границы политики»34 .
Если отвлечься от частностей, левые добиваются обособления геев и лесбиянок как носителей особых духовных ценностей, которые не могут быть реализованы в рамках буржуазной цивилизации и рыночной экономики,
тогда как правые стоят за социальную и культурную интеграцию сексуальных меньшинств, которые должны получить свою законную часть общественного пирога. На самом деле так альтернативно — ассимиляция или обособление — вопрос не стоит. Геи и лесбиянки не могут ни отделиться от гетеросексуального (по преимуществу) общества, ни полностью раствориться в нем. Рост сексуальной терпимости снимает одни социальные проблемы, но порождает другие. Лесбигеевские теоретики, среди которых немало первоклассных мыслителей, прекрасно понимают это.
Как пишет известный литературовед и культуролог Лео Берсани, культурная ситуация, в которой оказалась однополая любовь, внутренне противоречива.
Деконструкция и денатурализация гомосексуальности практически элиминирует геев как особую человеческую группу, обладающую какими-то объективно общими чертами. Да, геи стали видимыми и слышимыми. Но «те самые люди, которые возражают против того, чтобы замыкаться в рамках гей-идентичности, создали нечто вроде собственного гетто, основанного на предполагаемом превосходстве гомокультуры над тем, что пренебрежительно называют принудительной гетеросексуальностью»35 .
Берсани иронизирует по поводу «процветающей научной индустрии геевских и лесбийских исследований». Читая объявления о лекциях и семинарах в Беркли, можно подумать, что все гуманитары только этим и занимаются. Но большинство людей не нуждаются в таком освобождении и не считают свою гетеросексуальность принудительной.
Если в борьбе со стигмой геям помогал конструктивизм, то для доказательства их онтологических отличий и превосходства над гетеросексуальным большинством больше подходит идея особого «геевского духа» и «геевской души». Но что это конкретно значит? Гарри Хэй и его молодой последователь антрополог Уилл Роско возводят истоки «гейности» к мистическому опыту индейских бердачей, «двух духов» По словам Хэя,
гетеросексуальное сознание ориентировано предметно и соревновательно,
тогда как у геев сильнее выражено духовное начало, облегчающее приобщение к тайнам духовного бытия природы и внутреннего мира личности. Разъезжая с лекциями по стране, Роско говорит своим слушателям: «Вы все бердачи, надо только осознать это и пробудить свои дремлющие мистические силы!»36
Одним это нравится, другим не очень. Лично мне с бердачами встречаться не приходилось, ни один из моих знакомых геев не считает себя ни пророком,
ни ясновидящим, это самые обыкновенные и очень разные люди.
На мой взгляд, идея онтологически особой «геевской души» имеет под собой не больше оснований, чем претензия евреев на роль «избранного Богом» народа или образ русского «народа-Богоносца». Как и в любой человеческой популяции, среди геев и лесбиянок есть разные люди, имеющие разные стили жизни и придерживающиеся разных идеологий. В этом их человеческая сила и одновременно — политическая слабость. Многоцветье радуги можно запечатлеть на пленке или на полотне, но в природе она, в отличие от отдельных элементов спектра, видима только в определенные мгновения. «Голубые» мужчины и женщины всегда будут чем-то отличаться от других и
благодаря этому вносить свой вклад в человеческую культуру, но их движение никогда не станет монолитной социальной силой. Тот же самый плюрализм, который позволил геям и лесбиянкам требовать автономии и собственного места под солнцем, подрывает идею их особой социальной идентичности. Чем терпимее общество, тем аморфнее цементирующие геевскую общину социальные связи. Как ни важна для индивида его сексуальная ориентация, политически она остается маргинальной и не может стать основополагающей осью социальной структуры и отношений власти.
В РОДНЫХ ПЕНАТАХ
Изучение Руси со всех сторон,
во всех отношениях, по мнению
моему, не должно быть чуждо
и постыдно русскому.Владимир Даль
До сих пор я говорил преимущественно о западных обществах. А как выглядели интересующие нас проблемы в истории русской культуры?1
Понятие «содомии» в Древней Руси было таким же расплывчатым, как на Западе, обозначая и гомосексуальные отношения, и анальную интромиссию независимо от пола партнеров и вообще любые отклонения от «нормальных» сексуальных ролей и позиций, например совокупление в позиции «женщина сверху». Самым серьезным грехом считалось «мужеложство», когда сношение с неподобающим партнером усугублялось «неправильной» сексуальной позицией (анальная пенетрация). Однако на Руси к этому пороку относились терпимее, чем на Западе; церковное покаяние за него колебалось от одного года до семи лет, в тех же пределах, что и гетеросексуальные прегрешения. При этом во внимание принимали и возраст грешника, и его брачный статус, и то, как часто он это делал, и был ли он инициатором действия или его объектом. К подросткам и холостым мужчинам относились
снисходительнее, чем к женатым. Если анальной пенетрации не было, речь шла уже не о мужеложстве, а о рукоблудии, которое наказывалось мягче.
Лесбиянство обычно считалось разновидностью мастурбации. Новгородский епископ Нифонт (XII в.) даже считал .сексуальный контакт двух девушек-
подростков меньшим грехом, чем «блуд» с мужчиной, особенно если девственная плева оставалась целой.
Православную церковь очень заботило распространение гомосексуальности в монастырях, но к бытовым ее проявлениям относились довольно равнодушно. В «Домострое» содомия упоминается вскользь, между прочим.
В «Стоглаве» (1551) ей посвящена специальная глава «О содомском грехе»,
предписывающая добиваться от виновных покаяния и исправления, «а
которые не исправляются, ни каются, и вы бы их от всякие святыни отлучали, и в церковь входу не давали»2 . Однако, как не без иронии подметил Леонид Хеллер, пьянство осуждается там гораздо более темпераментно.
Как и в западноевропейской агиографии, в житиях некоторых святых Киевской Руси имеются отзвуки неосознанных гомоэротических отношений.
Так, в,«Сказании о Борисе и Глебе» (XI в.) при описании убийства князя Бориса по приказу Святополка Окаянного упоминается его любимый
«отрок», «родом угрин (венгр), именем Георгий», которого Борис любил
«паче меры» и который, увидев смерть своего покровителя, отказался покинуть его тело, после чего его тоже закололи, а тело его выбросили из шатра. Брат Георгия, Моисей Угрин, был взят в плен воинами Святополка и продан в рабство знатной польке.
Влюбившись в Моисея, эта женщина безуспешно пыталась соблазнить его и заставить на себе жениться. Встретив решительный отказ, она приказала дать ему сто ударов плетью и кастрировать, чтобы красота его никому не досталась. Со временем Моисей Угрин добрался до Киево-Печерской лавры и принял монашество. Православная церковь канонизировала его как героя
стойкости и целомудрия, Розанов же увидел в этом житии драму средневекового содомита3 .
Почти все иностранные путешественники и дипломаты, побывавшие на Руси в XV—XVII вв. (Герберштейн, Олеарий, Маржерет, Коллинс и др.), отмечали широкое распространение гомосексуальности во всех слоях общества и удивительно терпимое, по тогдашним европейским меркам, отношение к нему. Английский поэт Джордж Тэрбервилл, посетивший Москву в составе дипломатической миссии в 1568 г., был поражен этим сильнее, чем казнями Ивана Грозного. В стихотворном послании своему другу Эдварду Даней он писал:
Хоть есть у мужика достойная супруга,
Он ей предпочитает мужеложца-друга.
Он тащит юношей, не дев, к себе в постель.
Вот в грех какой его ввергает хмель.(Перевод С. Карлинского)
По-видимому, несмотря на свои неоднократные женитьбы, баловался с переодетыми в женское платье юношами и сам Иван Грозный; такие подозрения высказывались современниками по поводу его отношений с юным женоподобным Федором Басмановым, который услаждал царя пляской в женском платье.
Как писал хорватский католический священник Юрий Крижанич,
проживший в России с 1659 по 1677 г., «здесь, в России, таким отвратительным преступлением просто шутят, и ничего не бывает чаще, чем публично, в шутливых разговорах один хвастает грехом, иной упрекает другого, третий приглашает к греху; недостает только, чтобы при всем народе совершали это преступление»4.
Как и на Западе, содомия чаще всего ассоциировалась с женственностью,
нарушением полоролевых стереотипов в одежде и поведении и в следовании
заграничной моде. Митрополит Даниил, популярный московский проповедник эпохи Василия III, в своем двенадцатом поучении сурово осуждает женоподобных молодых людей, которые «…женам позавидев,
мужское свое лице на женское претворявши»: бреют бороду, натираются мазями и лосьонами, румянят щеки, обрызгивают тело духами, выщипывают волосы на теле и т. п. Столетием позже протопоп Аввакум навлек на себя страшный гнев воеводы Василия Шереметева, отказавшись благословить его сына, «Матфея бритобрадца». Комментируя это место Аввакумовой автобиографии, Н. К. Гудзий писал: «Мода брить бороду пришла на Русь с Запада в XVI веке. Ее усвоил даже великий князь Василий Иванович. …Бритье бороды тогда имело эротический привкус и стояло в связи с довольно распространенным пороком мужеложства»5 .
Конечно, служители церкви склонны преувеличивать пороки своей паствы, а
обвинения в сексуальной ереси помогали скомпрометировать врага. Тем не менее, С. М. Соловьев доверял этим свидетельствам и писал в свойственном его эпохе морализаторском стиле: «Нигде, ни на Востоке, ни на Западе, не смотрели так легко, как в России, на этот гнусный, противоестественный грех»6 .
Вероятно, за этим стояла не сознательная терпимость, а равнодушие и натуралистически-варварское принятие «фактов жизни». Как бы то ни было,
ни в одном русском законодательстве до Петра Великого гомосексуализм не упоминался. Наказание за «противоестественный блуд» — сожжение на костре — впервые появилось в 1706 г. в воинском уставе Петра I,
составленном по шведскому образцу. Но уже в 1716 г. Петр это наказание смягчил, заменив сожжение телесным наказанием и вечной ссылкой (в
случае применения насилия), причем это касалось только военных, не распространяясь на гражданское население.
Во второй половине XVIII в., с ростом цивилизации и расширением контактов с Европой, в светском обществе мужеложства начали стесняться.
Внародных же массах оно локализуется преимущественно в религиозных сектах скопцов и хлыстов7 .
Вдворянской и чиновничьей среде гомосексуальные связи иногда приобретали скандальный характер не столько сами по себе, сколько потому,
что были тесно связаны с непотизмом и коррупцией: могущественные люди расплачивались со своими молодыми протеже высокими назначениями,
никак не соответствовавшими их способностям. В быту к этому относились спокойно-иронически.
При Александре I гомосексуальными наклонностями славились министр просвещения и духовных дел князь А. Н. Голицын и министр иностранных дел, а затем канцлер Н. П. Румянцев. Влиятельный министр просвещения при Николае I граф Сергей Уваров (1786—1856) устроил своему любовнику князю Михаилу Дондукову-Корсакову почетное назначение вице-
президентом Императорской Академии наук и ректором Санкт-
Петербургского университета, что породило несколько ехидных эпиграмм:
В академии наук Заседает князь Дундук.
Говорят, не подобает Дундуку такая честь;
Почему ж он заседает? Потому что … есть8 .
Когда речь шла не о врагах, а о друзьях, Пушкин относился к этой склонности весело-иронически, не видя в ней ничего страшного, о чем свидетельствует его письмо и стихотворное послание Филиппу Вигелю,
слабость которого к юношам была общеизвестна. Поэт сочувствует кишиневской скуке Вигеля и рекомендует ему «милых трех красавцев», из которых «думаю, годен на употребление в пользу собственно самый меньшой: NB он спит в одной комнате с братом Михаилом и трясутся немилосердно — из этого можете вывести важные заключения, представляю их вашей опытности и благоразумию»…
Кончается стихотворение словами:
Тебе служить я буду рад —
Стихами, прозой, всей душою,
Но, Вигель — пощади мой зад!9
Как и в Европе, гомосексуальные отношения шире всего были распространены в закрытых учебных заведениях — Пажеском корпусе,
кадетских корпусах, юнкерских училищах, Училище Правоведения и т. д.
Поскольку явление было массовым, воспитанники воспринимали его спокойно и весело, посвящая ему множество похабных шуточных стихотворений. Эта тема занимает одно из центральных мест в юнкерских стихотворениях Лермонтова («Тизенгаузену», «Ода к нужнику»).
Гомосексуальным приключениям целиком посвящена написанная от первого лица большая анонимная (приписываемая А. Ф. Шенину) поэма
«Похождения пажа». Лирического героя этой поэмы сразу же по поступлении в Пажеский корпус соблазнил старший товарищ, после этого он сам вошел во вкус, стал «давать» всем подряд, включая начальников,
одеваться в женское платье и сделал благодаря этому блестящую карьеру. В
поэме также подробно описаны эротические переживания, связанные с поркой. Все это сильно напоминает нравы и обычаи английских аристократических школ XIX в.
Попытки школьной или корпусной администрации пресекать «непотребство» успеха не имели. После очередного скандала с Шениным, который в 1846 г.
был за педерастию отстранен от службы и выслан из Петербурга, в столице рассказывали, что «военный министр призвал Ростовцева и передал ему приказание Государя, чтобы строго преследовать педерастию в высших учебных заведениях, причем кн. Чернышев прибавил: «Яков Иванович, ведь это и на здоровье мальчиков вредно действует». — «Позвольте в том усомниться, ваша светлость, — отвечал Ростовцев, — откровенно вам