Hrestomatia_Svodka

ничтожных людей. Придворные интрига и перевороты были первоначальной политической школой Петра. Злоба сестры выбросила его из царской обстановки и оторвала от сросшихся с ней политических понятий. Этот разрыв сам по себе не был большой потерей для Петра: политическое сознание кремлевских умов XVII в. представляло беспорядочный хлам, составившийся частью из унаследованных от прежней династии церемониальных ветошей и вотчинных привычек, частью из политических вымыслов и двусмыслиц,

мешавших первым царям новой династии понять свое положение в государстве. Несчастье Петра было в том, что он остался без всякого политического сознания, с одним смутным и бессодержательным ощущением,

что у его власти нет границ, а есть только опасности. Эта безграничная пустота сознания долго ничем не наполнялась, Мастеровой характер усвоенных с детства занятий, ручная черная работа мешала размышлению, отвлекала мысль от предметов, составляющих необходимый материал политического воспитания, и в Петре вырастал правитель без правил, одухотворяющих и оправдывающих власть, без элементарных политических понятий и общественных сдержек. Недостаток суждения и нравственная неустойчивость при гениальных способностях и обширных технических познаниях резко бросались в глаза и заграничным наблюдателям 25-летнего Петра, и им казалось, что природа готовила в нем скорее хорошего плотника, чем великого государя. С детства плохо направленный нравственно и рано испорченный физически, невероятно грубый по воспитанию и образу жизни и бесчеловечный по ужасным обстоятельствам молодости, он при этом был полон энергии, чуток и наблюдателен по природе. Этими природными качествами несколько сдерживались недостатки и пороки, навязанные ему средой и жизнью. Уже в

1698 г. английский епископ Бернет заметил, что Петр с большими усилиями старается победить в себе страсть к вину. Как ни мало был Петр внимателен к политическим порядкам и общественным нравам Запада, он при своей чуткости

231

не мог не заметить, что тамошние народы воспитываются и крепнут не кнутом

изастенком, а жестокие уроки, данные ему под первым Азовом, под Нарвой и на Пруте, постепенно указывали ему на его политическую неподготовленность,

ипо мере этого начиналось и усиливалось его политическое самообразование:

он стал понимать крупные пробелы своего воспитания и вдумываться в понятия, вовремя им не продуманные, о государстве, народе, о праве и долге, о

государе и его обязанностях. Он умел свое чувство царственного долга развить до самоотверженного служения, но не мог уже отрешиться от своих привычек,

и если несчастья молодости помогли ему оторваться от кремлевского политического жеманства, то он не сумел очистить свою кровь от единственного крепкого направителя московской политики, от инстинкта произвола. До конца он не мог понять ни исторической логики, ни физиологии народной жизни. Впрочем, нельзя слишком винить его за это: с трудом понимал это и мудрый политик и советник Петра Лейбниц, думавший и,

кажется, уверявший Петра, что в России тем лучше можно насадить науки, чем меньше она к тому подготовлена. Вся преобразовательная его деятельность направлялась мыслью о необходимости и всемогуществе властного принуждения: он надеялся только силой навязать народу недостающие ему блага и, следовательно, верил в возможность своротить народную жизнь с ее исторического русла и вогнать в новые берега. Потому, радея о народе, он до крайности напрягал его труд, тратил людские средства и жизни безрасчетно,

без всякой бережливости. Петр был честный и искренний человек, строгий и взыскательный к себе, справедливый и доброжелательный к другим; но по направлению своей деятельности он больше привык обращаться с вещами, с

рабочими орудиями чем с людьми, а потому и с людьми обращался, как с рабочими орудиями, умел пользоваться ими, быстро угадывал, кто на что годен, но не умел и не любил входить в их положение, беречь их силы, не отличался нравственной отзывчивостью своего отца. Петр знал людей, но не

232

умел или не всегда хотел понимать их. Эти особенности его характера печально отразились на его семейных отношениях. Великий знаток и устроитель своего государства, Петр плохо знал один уголок его, свой собственный дом, свою семью, где он бывал гостем. Он не ужился с первой женой, имел причины жаловаться на вторую и совсем не поладил с сыном; не уберег его от враждебных влияний, что привело к гибели царевича и подвергло опасности самое существование династии.

Так Петр вышел непохож на своих предшественников, хотя между ними и можно заметить некоторую генетическую связь, историческую преемственность ролей и типов. Петр был великий хозяин, всего лучше понимавший экономические, интересы, всего более чуткий к источникам государственного богатства. Подобными хозяевами были и его предшественники, цари старой и новой династии; но те были хозяева-сидни,

белоручки, привыкшие хозяйничать чужими руками, а из Петра вышел подвижной хозяин-чернорабочий, самоучка, царь-мастеровой.

Источник: Ключевский, В.О. О русской истории М.: Мысль, 1993. С. 440–

442.

Роль реформ Петра I в истории России

Реформы Петра I положили начало процессу европеизации России. В

предложенных отрывках исторических сочинений представлены различные точки зрения исследователей на причины и ход реформ, их цели и методы достижения, роль личности в процессе подготовки и реализации реформ,

результаты и последствия реформаторской политики.

233

1. «Во второй половине XVII века русский народ явственно тронулся на новый путь; поворот, который должен был необходимо вести к страшному перевороту, болезненному перелому в жизни народной, в существе народа, ибо здесь было сближение с народами цивилизованными, у которых надобно было учиться, которым надобно было подражать. <…>

В России один человек, одаренный небывалою силою, взял в свои руки направление революционного движения, и этот человек был прирожденный глава государства. Что не было сделано исподволь, постепенно и потому легко и спокойно, то приходится делать потом вдруг, с болезненными напряжениями,

которые мы называем революциями. <…>

Если таков общий закон, если наша революция в начале XVIII века была необходимым следствием всей предшествовавшей нашей истории, то из этого вполне уясняется значение главного деятеля в перевороте, Петра Великого: он является вождем в деле, Ане создателем дела, которое потому есть народное, а

не личное, принадлежащее одному Петру. Великий человек есть всегда и везде представитель своего народа, удовлетворяющий своею деятельностью известным потребностям народа в известное время. Формы деятельности великого человека условленны историей, бытом народа, среди которого он действует. Деятельность великого человека есть всегда результат всей предшествующей истории народа; великий человек не насилует свой народ, не создает того, что непотребно и невозможно для народа. <…>

Петр был представителем, вождем своего народа в деле народном».

Источник: Соловьев, С.М. История России с древнейших времен. М., 1989. Кн. VII. Т. 13. С. 108–109, 130–131, 173–174.

2. «При имени Петра Великого мы прежде всего вспоминаем о его преобразованиях; с ним неразрывно связана идея реформы. Звание

234

преобразователя стало его прозвищем, исторической характеристикой. Между тем у самого Петра долго незаметно такого взгляда на самого себя. <…> Он просто делал то, что подсказывала ему минута, не затрудняя себя предварительными соображениями и отдаленными планами, и все, что он делал, он как будто считал своим текущим очередным делом, а не реформой: он и сам не замечал, как этими текущими делами он все изменял вокруг себя – и

людей, и порядки. Война привела его и до конца жизни толкала к реформам. В

жизни государств внешние войны и внутренние реформы обыкновенно не совмещаются как условия, взаимно противодействующие. Обычно война – тормоз реформы, требующей мира. <…> Петр I попал в иное соотношение внешних столкновений с внутренней работой государства над собой, над самоустроением. При нем война является обстановкой реформы, даже более – имела органическую связь с его преобразовательной деятельностью, вызывала и направляла ее. <…>

Петр взял из старой Руси государственные силы, а у Запада заимствовал технические средства для устройства армии, флота, государственного и народного хозяйства, правительственных учреждений. <…>

Реформа, скромная и ограниченная по своему первоначальному замыслу,

направленная к перестройке военных сил и к расширению финансовых средств государства, постепенно превратилась в упорную внутреннюю борьбу,

взбаламутила всю застоявшуюся плесень русской жизни, взволновала все классы общества. Начатая и веденная верховной властью, привычной руководительницей народа, она усвоила характер и приемы насильственного переворота, своего рода революции. Она была революцией не по своим целям и результатам, а только по своим приемам и впечатлению, какое произвела на умы и нервы современников. Это было скорее потрясение, чем переворот. Это потрясение было непредвиденным следствием реформы, но не было ее обдуманной целью».

235

Источник: Ключевский, В.О. Курс русской истории. Ч. 4. М., 1989. С.

189–204.

3. «Истощение платежной способности населения ускорило финансовый кризис, а оскудение казны требовало от населения новых жертв.

Царю приходилось заботиться об увеличении своих доходов; но дальше этой невольной заботы и не шли его реформационные стремления в сфере внутреннего государственного устройства. <…> Не личная инициатива и не исторические прецеденты вызвали эту реформу, хотя тот и другой элемент в ней соединялись; ее вызвали текущие потребности минуты.

В этом смысле государственная реорганизация представляется явлением производным, и так смотрел на нее Петр, видевший в ней только средство.

Средство это было необходимо, поскольку необходимы были для государства поставленные Петром цели. В необходимости целей, в которых сомневались современники Петра, было бы теперь поздно и бесполезно сомневаться;

относительно своевременности их постановки могут быть, к сожалению, два ответа. По отношению к внешнему положению России своевременность постановки этих целей доказывается уже их успешным достижением. По отношению к внутреннему положению ответ на вопрос о своевременности должен быть отрицательным. Новые задачи внешней политики свалились на русское население в такой момент, когда оно не обладало еще достаточными средствами для их выполнения. Политический рост государства опередил его экономическое развитие. Утроение податных тягостей и одновременная убыль населения по крайней мере на 20 % – это такие факты, которые сами по себе доказывают выставленное положение красноречивее всяких деталей. Ценой разорения страны Россия возведена была в ранг европейской державы».

236

Источник: Милюков П.Н. Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII столетия и реформа Петра Великого. 2-е изд. СПб., 1905. С.

217–546.

4. «Что реформа Петра была насильственна, в этом также мало сомневались те, кто ее проводил, как и те, кто ей противился. <…>

Чувство долга помогает Петру среди всех превратностей судьбы переупрямить своих врагов, своих сотрудников и свой народ в стремлении к достижению раз поставленной цели. Но заменить определенного плана, дать действиям систему – и это чувство не может.

Отсутствие такого плана и системы должны были лишить реформатора возможности господствовать над реформой. Но то же самое условие делало особенно заметной со стороны ту долю личного участия, которая все-таки оставалась. <…>

Личность Петра видна всюду в его реформе; на всякой частности лежит ее печать, и как раз эта-то черта и сообщает реформе в значительной степени стихийный характер».

Источник: Милюков, П.Н. Очерки по истории русской культуры. М.,

1990. Ч. 3. С. 139–162.

5. «Царь перерабатывал Россию не без общей политической мысли.

Правда, он, делец и практик по преимуществу, был чужд отвлеченным теориям.

Но то, что было практического в политических взглядах его времени, он хорошо усвоил. Переменчивость в преобразовательной деятельности не показывает еще отсутствия политического идеала: она является лишь признаком страстных порывов в стремлении к нему. <…> Этим идеалом Петра была Россия как европейское государство».

237

Источник: Богословский, М.М. Петр Великий. Опыт характеристики //

Три века: Россия от Смуты до нашего времени: в 6 т. М., 1912. Т. 3. С. 25–26.

Просвещенный абсолютизм в Европе

Просвещение – необходимая ступень в культурном развитии. «Имей мужество пользоваться собственным умом!» – так немецкий философ Иммануил Кант (1724-1804) определил суть умонастроений своей эпохи,

которую называли веком Просвещения. После Возрождения и Реформации это был третий духовный переворот, практически полностью покончивший со средне-вековой системой ценностей.

Просвещение было мощным интернациональным движением. Оно составило главное содержание внутренней жизни Западной Европы в первые три четверти XVIII в. <…>

Просвещение XVIII в. было крупным явлением европейской жизни, и

влияние его отразилось не только на умственном развитии европейского общества, но и на всестороннем освещении и критике устаревших,

сохранившихся от Средневековья форм быта. Просвещение вступило в борьбу с теми сторонами прежнего строя, которые не отвечали требованиям современности. <…>

Особая роль Англии в истории Европейского Просвещения заключалась прежде всего в том, что она была его родиной и во многих отношениях и первопроходцем. В основных чертах политическая программа Английского Просвещения была сформулирована философом Джоном Локком (1632-1704),

который рассматривал государство как продукт взаимного соглашения людей.

На первый план он выдвигал моральные критерии поведения людей в обществе. Не гражданские законы, а нормы нравственности, которые

238

устанавливаются «по скрытому и молчаливому согласию», должны быть, по мнению Локка, естественным регулятором межличностных отношений.

Конституционные идеи Локка в значительной мере воплотились в политическом строе Англии, так как в нем реализовался классовый компромисс буржуазии и дворянства. Провозглашая высшей целью счастье конкретного человека, а не человечества в целом, английские просветители имели в виду прежде всего личное преуспевание. Локк подчеркивал: «Мы рождаемся на свет с такими способностями и силами, в которых заложена возможность освоить почти любую вещь и которые во всяком случае могут повести нас дальше того,

что мы можем себе представить: но только упражнение этих сил может сообщить нам умение и искусство в чем-либо вести нас к совершенству».

Подчеркивая значение личного творческого усилия каждого человека, его знаний и опыта, английские просветители как нельзя лучше уловили потребности общества XVIII в.

В XVIII в. в Англии старые формы государственной власти наполнились новым содержанием. В 1701 г. парламент принял два документа, которые лишали возможности возврата на британский престол династии Стюартов.

Первый документ – Билль о престолонаследии – передавал престол представителям Ганноверской династии. Второй документ – «Статус об устройстве королевства» – вводил парламентаризм – ответственность министров перед парламентом. <…> Фактическое усиление власти парламента произошло во время правления королевы Анны (1665-1714). В то же время королевская власть деградировала, и при Георге II (1683-1760) король потерял право вето в отношении принятых парламентом законов и не мог принимать участия в заседаниях правительства. Парламент состоял из двух палат – палаты лордов и палаты общин. В борьбе парламента с королем активное участие принимали две политические партии – тори и виги, созданные еще в XVII в.

239

<…> Идея нравственного возрождения общества политическими методами – народным восстанием, огосударствлением широких сфер общественной жизни – придала особое своеобразие французскому Просвещению, выдающимися представителями которого были Жан Жак Руссо

(1712-1778), Шарль Луи Монтескье (1689-1755), Вольтер (1634-1778), Дени Дидро (1783-1784) и др.

Политические взгляды Руссо изложил в сочинении «Об общественном договоре», в котором на первый план выдвигает общество, доказывая, что обществу раньше принадлежала вся власть, которую оно по договору передало правителям, чтобы они пользовались этой властью в интересах самого общества. Но поскольку правители стали злоупотреблять властью в ущерб обществу, Руссо предлагает обществу вновь взять власть в свои руки для создания демократически-республиканского государства. В таком государстве каждый полноправный член общества должен принимать непосредственное участие в управлении, законодательстве и суде. Таким образом, по мнению Руссо, будет достигнуто гражданское равенство.

Главный труд Монтескье «О духе законов» содержал идеи права и государства, а потому был актуален для многих европейских монархов. В нем Монтескье проводит мысль о том, что законодательство и государственное устройство каждой страны должны приспосабливаться к ее климатическим и почвенным условиям, а также к религии, характеру и степени развития ее народа. Из различных форм государственного правления он отдает предпочтение республиканской, применение ее на практике считает возможной при условии одинакового развития всех граждан и готовности их к роли правителей. Он не видел возможности в современных государствах для республиканской формы правления, поэтому останавливается на конституционной монархии, в которой исполнительная власть принадлежит

240