с иском к рижской фирме о взыскании с нее незаконно полученных финансовых средств. Обращению в суд предшествовали следующие обстоятельства. Истец в течение длительного времени сотрудничал с одним из латвийских фермерских хозяйств, получая от него крупные партии мяса на переработку. Между сторонами был заключен контракт

поставки, в соответствии с условиями которого истец перечислял на счет латвийского фермерского хозяйства стоимость оговоренных в контракте поставок. В начале 1995 г. реквизиты поставщика мясного сырья изменились, о чем российское акционерное общество было извещено. Однако к этому моменту оплата очередной партии поставки была уже

произведена по старым реквизитам. Истец выяснил, что счет, на который были перечислены деньги, принадлежит рижской фирме, имеющей филиал в России, и обратился к ней с просьбой о возврате неправомерно полученной суммы. Рижская фирма на запросы не ответила и денег не возвратила. В исковом заявлении подробно излагались обстоятельства дела, прилагались документы, подтверждающие перевод средств на счет фирмы в латвийском банке.

При разрешении дела суд исходил из того, что спор возник из внедоговорных отношений между сторонами, находящимися в разных

государствах, результатом данных отношений явилось неосновательное

обогащение одной из сторон, имевшее место в Латвии (зачисление средств на счет в банке, находившемся в г. Риге). Порядок определения применимого права определен ст. 168 Основ гражданского законодательства 1991 г., в силу которой при неосновательном обогащении применяется право страны, где имело место обогащение.

Вследствие этого к разрешению спора по существу арбитражный суд применил законодательство Латвии.

Третьея часть ГК РФ в этом плане продолжает тенденции предшествующего регулирования, закрепляя выработанные ранее подходы, но вместе с тем идет дальше. Новыми чертами нынешнего урегулирования в рассматриваемой области выступают некоторые дополнительные коллизионные нормы, которые специальным образом устанавливают соответствующие решения для конкретных случаев. В частности, расширено коллизионное регулирование в области неосновательного обогащения: к обязательствам вследствие неосновательного обогащения применяется право страны, в которой неосновательное обогащение имело место. Если неосновательное обогащение возникло в связи с существующим или предполагаемым правоотношением, по которому приобретено или сбережено имущество, к обязательствам, возникающим вследствие такого неосновательного обогащения, применяется право страны, которому было или могло быть подчинено это правоотношение (п. 2 ст. 1223). Стороны также могут договориться о применении к таким обязательствам права страны суда (п. 1 ст. 1223). Специальная норма существует ныне в российском праве и применительно к особому виду деликтных отношений — обязательствам, возникающим вследствие недобросовестной конкуренции, прикрепляющая регулирование к правопорядку страны, «рынок которой затронут такой конкуренцией, если иное не вытекает из закона или существа обязательства» (ст. 1222 ГК РФ).

§ 3. Международно-правовое регулирование деликтных отношений

В современной практике определенные аспекты отношений по причинению вреда все в большей мере подвергаются регулированию с помощью положений заключаемых государствами двусторонних и многосторонних договоров. Такая практика получила в настоящее время особый размах во взаимоотношениях стран СНГ. Основные особенности регламентации деликтных отношений, обеспечиваемой посредством международно-правовых документов многостороннего характера, могут быть проиллюстрированы положениями Минской конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г. стран СНГ, а также Соглашения о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности 1992 г., заключенного в Киеве, в которых участвует Российская Федерация.

В арбитражном суде РФ рассматривалось дело по иску

белорусской компании к российскому акционерному обществу о

взыскании убытков от выплаты пенсии работнику истца — инвалиду II группы. Как следует из материалов дела, истец выплатил

пенсионные суммы Гродненскому фонду социальной защиты в связи с причинением увечья своему работнику. Производственная травма причинена работнику истца на территории Республики Беларусь по вине ответчика, допустившего выпуск трактора с конструкционным недостатком. Ответчик не находился в договорных отношениях с истцом. Суд применил к спорному отношению п. «ж» ст. 11 Киевского соглашения государств—членов СНГ о порядке

разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной

деятельности, который гласит: «Права и обязанности сторон по обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда, определяются по законодательству, где имело место действие или иное обстоятельство, послужившее основанием для требования о возмещении вреда». Арбитражный суд исследовал вопрос о применимом праве и сделал вывод, что для решения данного спора

должно применяться материальное право Республики Беларусь в

силу того обстоятельства, что производственная травма была причинена работнику истца на территории Беларуси.

Таким образом, ведущим коллизионным принципом,

закрепленным в данных соглашениях (ст. 42 Минской конвенции, п.

«ж» ст. 11 Киевского соглашения) является принцип lex loci delicti commissii. Ограничителем данного принципа служит право, применимое к договорным обязательствам, если причинение вреда

связано с договором или иными правомерными действиями.

Модельный гражданский кодекс, разработанный в качестве

рекомендательных норм органами СНГ, в части регулирования

внедого-ворных обязательств устанавливает не только общие

коллизионные нормы, но и положения, подлежащие применению к

обязательствам, обусловленным причинением вреда товаром

потребителю. В подобных ситуациях по выбору потребителя может применяться право страны, где находится место жительства потребителя, а также право страны, где находится место жительства или местонахождение производителя товара или лица, оказавшего

услугу, либо право страны, где потребитель приобрел товар или ему

была оказана услуга.

Вместе с тем Россией заключено значительное число двусторонних договоров о правовой помощи, в которых вопросы коллизионно-правовой регламентации также получили отражение. В большинстве современных договоров (например, договоре с Польшей от 16 сентября 1996 г., с Египтом от 23 сентября 1997 г.) одной из тенденций регулирования деликтных отношений выступает то, что при формулировании норм, определяющих, какое законодательство должно применяться к соответствующему отношению, за рамки общего подхода выводятся те обязательства из причинения вреда, возникновение которых в той или иной степени связано с договорными отношениями, существующими между причинителем вреда и потерпевшим. Второй тенденцией, закрепляемой, как было показано ранее, и в национальном праве многих стран, является отнесение регулирования к праву того государства, гражданами которого являются стороны, если они имеют общее гражданство. Третьей отличительной особенностью, определяющей более или менее распространенные подходы к правовому регулированию деликтных отношений, служит установление в договорном порядке компетенции судебных учреждений договаривающихся сторон для рассмотрения данной категории споров. Иск согласно положениям договоров о правовой помощи может быть предъявлен в суд той договаривающейся стороны, на территории которой имело место действие или иное обстоятельство, послужившее основанием для требования о возмещении вреда (п. 3 ст. 27 Договора с Египтом). Более широкие возможности в этом смысле дают положения Договора с Польшей. Помимо компетентного органа, который указывается аналогичным предыдущему соглашению образом, согласно п. 2 его ст. 37 компетентными могут быть и учреждения той Договаривающейся стороны, где ответчик имеет свое местожительство или местонахождение. Компетентными также будут и суды той Договаривающейся стороны, на территории которой имеет местонахождение истец, если на этой территории находится имущество ответчика.

Коллизионные нормы, в том числе и вышеприведенные, с помощью которых

всовременном международном частном праве устанавливается материальное право, разрешающее соответствующее отношение по существу, затрагивают весь спектр обязательственных деликтных правоотношений: условия действительности, пределы ответственности, круг лиц, имеющих право требования (например, в случаях причинения смерти лицу или увечья, приведших к потере кормильца, и т.д.), объем, характер и размер возмещения, основания освобождения от ответственности и т.п.

Правовые проблемы возмещения вреда занимают специальное место в многосторонних и двусторонних документах стран СНГ, обусловленных необходимостью унифицированного разрешения неоднозначных вопросов, которые явились следствием интенсивной трудовой миграции в прошлом в условиях союзного государства (СССР) и появления ряда новых независимых государств и движением потоков рабочей силы в их рамках в последующем. Таковыми выступают, например, многостороннее Соглашение о сотрудничестве

вобласти трудовой миграции и социальной защиты рабочих-мигрантов от 15 апреля 1994 г. (подписанное 11 государствами, оно вступило в силу для России 1 сентября 1995 г.), а также Соглашение о взаимном признании прав на возмещение вреда, причиненного работникам увечьем, профессиональным заболеванием либо иным повреждением здоровья, связанным с выполнением им

трудовых обязанностей, от 9 сентября 1994 г. Наряду с многосторонними документами действуют межправительственные соглашения, заключенные РФ с Украиной, Белоруссией, Молдовой, Арменией, Кыргызстаном.

Многосторонние и двусторонние соглашения стран СНГ в части регламентации деликтных отношений имеют тождественное или близкое по содержанию регулирование. В них, к примеру, предусматривается следующий порядок возмещения работнику вреда вследствие причинения увечья либо иного повреждения здоровья в связи с исполнением им трудовых обязанностей: возмещение ущерба по причине трудового увечья или иного повреждения здоровья, а также смерти потерпевшего производится стороной, которая является страной трудоустройства. В двусторонних документах закреплено иное положение: к возмещению вреда применяется законодательство той стороны, которое распространялось на работника в момент наступления увечья. Возмещение ущерба вследствие профессионального заболевания либо последовавшей в связи с профзаболеванием смерти потерпевшего производится стороной, законодательство которой распространялось на работника по время его трудовой деятельности, вызвавшей профессиональное заболевание. Это правило действует и тогда, когда указанное обстоятельство впервые выявилось на территории другой стороны. Еще один вариант коллизионно-правового решения рассматриваемыми видами международных договоров вопроса о статуте деликатного отношения связан с достаточно сложными обстоятельствами, когда работник выполнял работу в нескольких государствах, причем в условиях, которые в равной степени могли быть причиной профессионального заболевания. В подобных ситуациях возмещение ущерба возлагается на ту сторону, на территории которой в последний раз выполнялась лицом работа, которая вызвала данное профессиональное заболевание. В случаях переселения работника с территории государства трудоустройства работодатель страны трудоустройства обязан перечислить потерпевшему средства, возмещающие причиненный ему вред в размерах, предусмотренных законодательством страны трудоустройства.

Вопросы гражданской ответственности решаются иногда и специальными многосторонними международными договорами, заключаемыми в отдельных областях. Среди таких договоров особенно важными в настоящих условиях являются соглашения, призванные регламентировать ответственность субъектов международного хозяйственного оборота, возникающую в связи с ядерной деятельностью. В их числе — Венская конвенция 1963 г. о гражданской ответственности за ядерный ущерб, Конвенция 1971 г. о гражданской ответственности в области морских перевозок ядерных материалов, а также Конвенция 1962 г. об ответственности операторов ядерных судов. Содержащиеся в названных документах нормы устанавливают в интересах потерпевших (как правило физических лиц) безвиновную ответственность причинителей вреда (большей частью владельцев источников повышенной опасности). Однако в них содержатся также и основания, исключающие ответственность (форс-мажорные обстоятельства, военные действия, стихийные бедствия и т.д.). В ряде случаев ответственность причинителя вреда по некоторым из специальных международных соглашений возникает даже и при наличии обстоятельств непреодолимой силы. Таково, в частности, регулирование по Римской конвенции 1952 г. об ущербе, причиненном иностранными воздушными судами третьим лицам на поверхности (Россия как продолжательница договоров СССР участвует в ней с 1982 г.). Вина же потерпевшего, в случае, если она будет доказана причинителем вреда,

уменьшает размер возмещения.

Пределы ответственности во многих конвенциях определяются путем установления фиксированных сумм, на которые имеет право лицо в случае причинения вреда. Кроме того, предусматриваются и так называемые обеспечительные меры. Например, согласно Римской конвенции ответственность в связи со смертью или увечьем лица не превышает 530 000 франков за каждого погибшего или получившего телесное повреждение. Конвенция 1962 г. об ответственности операторов ядерных установок требует, чтобы оператор получил страховой полис или иное финансовое обеспечение, покрывающее его возможную гражданскую ответственность.

Ранее при рассмотрении проблем перевозок мы касались регулирования в международных договорах вопросов гражданской ответственности перевозчика по многим видам перевозок. Из числа неосвещенных следует упомянуть Гаагскую конвенцию от 4 мая 1971 г. (вступила в силу с 3 июня 1975 г.) о праве, применимом к дорожно-транспортным происшествиям (ДТП), в которой участвуют 13 европейских государств. Основной ее принцип — lex loci delicti commissii (ст. 3). Конвенция применяется к внедоговорной ответственности в связи с дорожными происшествиями, она может также применяться и в случаях, когда применимым правом будет являться закон государства, которое не участвует в Конвенции (ст. 11). В определенных Конвенцией ситуациях принцип отсылки к закону места совершения деликта заменяется иным, что, в частности, должно обеспечить более тесную связь отношения с соответствующим правопорядком. Так, закон регистрации автомобилей, если это одно и то же государство, будет признан более адекватным для регулирования, например, таких вопросов, как размер ущерба, предел ответственности, круг лиц, имеющих право требования возмещения, и пр. Однако вне зависимости от применимого в данном случае права при оценке действий как причинителя вреда, так и потерпевшего неизбежно должны приниматься во внимание нормы по безопасности дорожного движения, правила проезда и т.д., действующие в стране места причинения вреда.

В качестве примера специфических договоров, относящихся к регулированию гражданской ответственности в рамках деликтных обязательств, следует указать на Гаагскую конвенцию от 2 октября 1973 г. об ответственности за вред, причиненный товаром. Особенностью, отличающей ее от иных международно-правовых актов, в том числе и от Гаагской конвенции 1971 г., является то, что при определении применимого права она стремится с помощью ряда факторов отыскать тот правопорядок, который будет служить «собственно правом деликта». Право государства обычного местонахождения потерпевшего будет надлежащим, если таковое одновременно является либо местом основной деятельности изготовителя причинившего вред товара, либо местом приобретения потерпевшим товара. В случаях, когда подобного совпадения нет, применяется принцип закона места причинения вреда, если в данной стране потерпевший имеет свое обычное место жительства, либо причинитель вреда — место основной деятельности, либо продукт приобретен потребителем (ст. 4). В ситуациях, когда и это не имеет места, применяется право страны, в которой ведет свою обычную деловую активность лицо, несущее ответственность за продукт, если потерпевший не предпочтет основать свое требование на законе места причинения вреда (ст. 6). Наряду с этим независимо от применимого права будут учитываться требования, относящиеся к правомерному распространению продукта, законодательства той страны, где имел хождение товар (ст. 9). В связи с этим напомним, что положения, содержащиеся в

швейцарском Законе о международном частном праве 1987 г., также касающемся вопросов ответственности за вред, причиненный товаром (product liability), характеризуются известным сходством предписаний. В частности, пострадавший может по своему выбору предъявить требование, основанное на: а) праве страны, в которой причинившее ущерб лицо имеет свое отделение или обычное местопребывание, или б) праве страны, в которой приобретен продукт, если причинившее ущерб лицо не докажет, что в этой стране продукт пущен в продажу без его согласия. При этом, если требования, вытекающие из дефектов или дефектного описания товара, подчиняются иностранному праву, то в Швейцарии не может быть присуждено возмещение в большем объеме, чем это допускается по швейцарскому праву (п. 2 ст. 135).

В международном частном праве нередки случаи, когда применение основного коллизионного принципа lex loci delicti commissii затруднено вследствие невозможности определить «место» совершения действия, поскольку оно происходит за пределами какой-либо национальной юрисдикции (locus sine lege). В подобной ситуации приходят на помощь международноправовые документы. В международной сфере ныне действует ряд многосторонних международных соглашений, в которых содержатся не коллизионные, а материально-правовые нормы, позволяющие непосредственно разрешить некоторые вопросы деликтных отношений. Например, известна Брюссельская конвенция от 23 сентября 1910 г. по унификации некоторых правил, касающихся столкновения судов в открытом море. Однако Конвенция не будет применяться к деликтному отношению, если оба столкнувшиеся судна плавают под общим флагом. В данном случае спор будет разрешаться на основе закона суда или правопорядка, имеющего более тесную связь с рассматриваемым отношением, каковым является право государства флага.

Еще одной конвенцией, относящейся к унификации материально-правовых норм в специальных областях деликтных отношений, является Брюссельская конвенция о гражданской ответственности за ущерб от загрязнения моря нефтью 1969 г. (СССР участвует в ней с 1975 г.). Она обеспечивает получение физическими и юридическими лицами возмещения убытков, возникших из-за утечки или слива нефти из судов. Пределы ответственности собственника судна за загрязнение довольно высоки. Ответственность носит более строгий характер, чем основанная на принципах вины. Она наступает в любом случае, пока собственник не докажет, что убытки явились следствием военных и тому подобных действий или стихийных явлений исключительного, неизбежного и непредотвратимого характера; поведения третьих лиц, имевших намерение причинить убытки; небрежности или иных неправомерных действий государства (властей), а также вины потерпевшего.

В последние годы международное сообщество стремится раздвинуть привычные рамки конвенционного регулирования деликтных отношений, заключая многосторонние соглашения в нетрадиционных отраслях (Конвенция ООН об ответственности операторов транспортных терминалов в международной торговле 1991 г., Конвенция, подписанная 1 февраля 1990 г., о гражданской ответственности за ущерб, причиненный при перевозке опасных грузов автомобильным, железнодорожным и внутренним водным транспортом (КГПОГ), Международная конвеция об ответственности и компенсации за ущерб в связи с перевозкой морем опасных и вредных веществ 1996 г., Базельская конвенция о контроле за трансграничной перевозкой опасных отходов и их удалением от 20—22 марта 1989 г., к которой присоединилась и Российская Федерация).