1 При собирании совокупности косвенных доказательств, необходимых

и достаточных для образования ≪замкнутой≫ системы, возникает видимая

коллизия. С одной стороны, для решения вопроса о значении собранных

доказательств нужно рассмотреть их в ряду других доказательств, с дру-

гой — надо сначала создать такой ряд. Некоторые авторы пытаются ре-

шить эту коллизию указанием на то, что, так как при оперировании кос-

венными доказательствами нельзя предвидеть, будет ли та или иная де-

таль иметь в будущем значение по делу, необходимо ≪на всякий случай≫

интересоваться всем — от образа жизни обвиняемого до состояния погоды

в день совершения преступления; ненужные данные можно отсеять в

конце следствия (В. Громов, Следственная практика в примерах, М.,

1948, стр. 36).

С этой точкой зрения нельзя согласиться. Собирание доказательств не-

возможно отделить от их предварительной оценки (другое дело, что эта

оценка может измениться). Иначе дело будет загромождено огромным

числом ненужных данных, среди которых могут попросту ≪потеряться≫

(особенно, если дело сложное и большое) относящиеся к делу доказа-

тельства. Первоначальным основанием для использования косвенного до-

казательства должно быть предположение о наличии объективной связи

между ним и искомым фактом.

2 А. И. В и н б е р г , Г. М. М и н ь к о в с к и й , Р. Д. Р а х у н о в , Кос-

венные доказательства в советском уголовном процессе, М., 1956,

стр. 56—60; Г. Н. Мудьюгин, Расследование убийств по делам, возбуж-

денным в связи с исчезновением потерпевшего, Автореферат кандидатской

диссертации, М., 1962, стр. 14—16.

274

В частности, могут быть косвенными доказательствами дан-

ные о заведомой ложности показаний обвиняемого; о том, что он

уговаривал свидетеля дать неправильные показания; записка,

в которой обвиняемый инструктирует своих близких, как объяс-

нить то или иное обстоятельство, и тому подобные данные.

Существенны в этом отношении и данные о поведении обви-

няемого, свидетельствующие о знании им определенных обстоя-

тельств расследуемого деяния. Так, уничтожение или сокрытие

предметов, которые, по имеющейся версии, были связаны с пре-

ступным посягательством, или были орудием -совершения пре-

ступления, или несут на себе следы преступления, косвенно ука-

зывает на причастность лица к исследуемому событию 1.

Поскольку из этих особенностей поведения обвиняемого мож-

но делать предположительные выводы о его причастности или

непричастности к преступлению, данные о поведении являются

косвенными доказательствами. На этой точке зрения стоит судеб-

ная и следственная практика.

Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что недопустимо рас-

ширять за счет доказательств, устанавливающих факты, круг

≪доказательств поведения≫, связь которых с делом не может быть

установлена даже при их рассмотрении в совокупности с другими

фактами. Речь идет о манере держать себя при допросе, обыске

и т. п., в частности о наличии или об отсутствии признаков сму-

щения, волнения, страха; о пассивном отношении к ведущемуся

следствию или, наоборот, о явном интересе к его результатам; об

отказе от дачи показаний и т. д.

С этой точки зрения представляется неправильным вос-

произведение в отдельных работах советских процессуалистов

В последние годы М. И. Ковалев предпринял попытку более широкой

трактовки рассматриваемого понятия ≪как косвенных доказательств, выте-

кающих из поведения (действия или бездействия) совершивших преступ-

ление либо причастных к преступлению лиц≫ (см. его статью ≪Улики ≪по-

ведения и планирование следствия≫, ≪Вопросы правоведения≫, вып. 6,

Новосибирск, 1970, стр. 186—88). С этим нельзя согласиться,, так как

понятие доказательств поведения при таком подходе сливается с общим

понятием косвенных доказательств. Суть же выделения рассматриваемого

понятия в специфике использования лишь данных о так называемой

≪виновной осведомленности≫.