Глава I. А.М. Коллонтай - зачинатель демократизации партийно-государственной системы

1. Дипломатическая карьера а.М. Коллонтай.

Александра Михайловна Домонтович (Коллонтай) родилась 1 апреля 1872 года в богатом трехэтажном особняке в семье полковника генерального штаба. Рожденную в любви дочь Шуриньку обожали отец и мать. Она получила домашнее образование, когда отец возглавлял Русскую миссию в Болгарии. До 1879 генерал Домонтович участвовал вместе в А.Цанковым и П.Каравеловым в подготовке текста первой конституции независимой Болгарии. Затем семья перебралась в Петербург, девочка росла (вместе со сводными сестрами) под присмотром бонны-англичанки. Девочка владела несколькими иностранными языками (английским, немецким, французским, позже, уже во взрослом возрасте, шведским, норвежским, финским и др.), неплохо рисовала, с детства обнаружила дар слова. [16].

Идеями революционно-освободительного движения увлеклась с 1890. В 1893 в Тифлисе, куда была отправлена на лето к родственникам, она познакомилась со своим троюродным братом инженером Владимиром Коллонтаем и вскоре вышла замуж за этого красавца, весельчака; на следующий год родила сына Михаила. В 1896, сопровождая мужа в командировке, посетила Кренгольмскую мануфактуру в Нарве: «Закабаленность 12 000 ткачей и ткачих произвела на меня ошеломляющее впечатление», – признавалась она позже, объясняя, почему заинтересовалась рабочим вопросом и социалистической литературой.

За границей Коллонтай самостоятельно изучала труды основоположников марксизма, посещала лекции проф. Геркнера в университете Цюриха, экономистов Беатрис и Сиднея Вебб в Лондоне, немало сил посвятила изучению положения рабочих в Финляндии.

В 1901 в Женеве она познакомилась с Г.В. Плехановым, в 1905 в Петербурге – с В.И. Лениным. Увлекшись ораторским искусством, она активно включилась в агитационную работу, на одном из собраний познакомилась с Петром Масловым – известным экономистом-меньшевиком, соредактором первой легальной социал-демократической газеты в России, ставшим новым увлечением Коллонтай [13].

В 1905–1907, во время первой революции в России Коллонтай была в Петербурге, занималась агитаторской работой среди женщин, призывая их вступать в РСДРП, участвовала в создании Общества взаимопомощи работниц. Действовавшее как рабочий клуб, оно объединило более 300 человек; в его составе были не только женщины, но и мужчины, разделявшие идею женского равноправия. В те же годы она написала одну из первых работ по проблемам этики, Проблема нравственности с позитивной точки зрения, опубликованную в журнале «Образование». В ней анализировались взгляды на мораль «позитивно-материалистического» и идеалистического направлений в философии и обосновывалась мысль о том, что наступит время, когда «надобность в искусственных предписаниях отпадет, и люди будут делать то, что соответствует интересам группового благополучия» [13].

Находясь в России, Коллонтай не теряла связей с деятельницами европейского женского движения, вела переписку с К. Цеткин, Л. Браун, А. Поппе, А. Балабаноф. С 1906 до 1915 примыкала к меньшевикам. В 1907 вступила в созданный в Штуттгарте «Международный женский социалистический союз», а в 1910 была избрана в его руководящий состав.

В дни Первого Всероссийского женского съезда (10–16 декабря 1908), собравшего представительниц самых разных женских организаций России и призвавшего к объединенным действиям за права женщин, Коллонтай выступала против объединения с либеральными феминистками. Представительница пролетарского женского движения, она именовала либералок «буржуазными феминистками» и «дамами-благотворительницами», защищала эгалитарное понимание феминистских задач, то есть настаивала на признании женщины полноценным и полноправным субъектом социума, каким считался мужчина.

В 1909 в Петербурге вышла первая большая книга Коллонтай – Социальные основы женского вопроса.

Находясь в эмиграции (Италия, Германия, Франция, Норвегия, Швеция, США), она познакомилась с Г. Каутским, Р. Люксембург, П. и Л. Лафаргами, стала членом социал-демократической партии Германии, работала во Французской социалистической партии, была делегаткой ряда конгрессов IIервого Интернационала. Первая мировая война застала ее в Германии, в курортном городке Кольгруб, где она отдыхала с приехавшим к ней сыном. Вместе с Шляпниковым уехала в конце 1914 в Швецию.

В 1915 заняла большевистскую позиции по отношению к империалистической войне, вела антивоенную пропаганду (брошюра Кому нужна война, 1916), за которую была выслана из Швеции, переехала в Норвегию, а оттуда в США. Там с лекциями объехала за год 123 города, в поездках ее сопровождал сын. «Коллонтай покорила Америку!» – писали о ней американские газеты. Незадолго до окончания лекционного тура завершила свою вторую крупную работу – Общество и материнство (1916), в которой обосновывала необходимость государственной помощи и поддержки материнства и детства, создания оплачиваемых государством детских садов и яслей, впервые ввела понятие «двойной нагрузки» у работающей женщины (на производстве и дома)[14].

Февральская революция и установившееся в России двоевластие заставило ее вернуться 18 марта 1917 в Петроград: революция объявила тотальную политическую амнистию. На вокзале ее встречал Шляпников, через три дня была введена в редколлегию газеты «Правда». От Военной организации при Петроградском комитете РСДРП была избрана делегаткой Петроградского Совета РСД, членом бюро большевистской фракции Совета. С большим вдохновением и энтузиазмом вела пропагандистскую работу среди женщин, 4 апреля 1917 участвовала в объединенном собрании большевиков и меньшевиков в Таврическом дворце (т.наз. Апрельская конференция РСДРП, на которой Ленин зачитал свои Апрельские тезисы, обосновывающие необходимость власти Советов) и поддержала на нем Ленина.

С середины апреля – член исполкома Петросовета. С докладами о решениях Апрельской конференции вела революционную агитацию среди солдат Петроградского гарнизона и женщин-работниц. Получив прозвище «Валькирия революции», стала одной из организаторов Союза солдаток при Петросовете. Писала статьи в газеты «Солдатская Правда», журнал «Работница» [14].

Активно сотрудничала с газетой «Волна» (в Гельсингфорсе), выступала на кораблях Балтфлота (Кронштадт, Гельсингфорс), где и познакомилась с матросом Центробалта П.П.Дыбенко, который стал сопровождать ее во всех поездках. Дыбенко был ее младше на 17 лет, был выходцем из неграмотной крестьянской семьи, отличался лихостью и импульсивностью. Коллонтай считала его «несомненным самородком», это положило начало длительным и тесным любовным отношениям, развитие которых убыстрялось бурными событиями в стране [13].

В начале июня 1917 Коллонтай была избрана делегаткой 1-го Всероссийского съезда Советов РСД, на котором она выступала по национальному вопросу и вопросу о самоопределении Финляндии, была избрана кандидатом в члены ВЦИК. Спустя 2 недели она уже участвовала в работе 9-го съезда социал-демократической партии Финляндии в Гельсингфорсе. В своей речи на съезде она связала самоопределение Финляндии с борьбой за власть Советов в России, призвала порвать со II-м Интернационалом и присоединиться к Циммервальдской левой группе эсдеков-интернационалистов. В конце июня вместе с В.В.Воровским участвовала в Информационном совещании Циммервальдского объединения эсдеков-интернационалистов.

При возвращении из Швеции была арестована по распоряжению А.Ф.Керенского, заключена в Выборгскую женскую тюрьму. На VI-м съезде РСДРП(б) 26 июля – 3 августа 1917 заочно избрана одним из почетных председателей съезда и членом ЦК, став первой женщиной, избранной в состав ЦК большевистской партии.

19 августа, незадолго до «корниловского мятежа», была выпущена из тюрьмы по ходатайству М.Горького и Л.Б.Красина под залог в 5 тыс. руб., жила под домашним арестом. Благодаря вмешательству Петросовета 9 сентября была окончательно освобождена.

В середине сентября в качестве делегатки от большевиков участвовала в Демократическом совещании. 20 сентября ЦК РСДРП(б) поручил ей создать группу для связи с заграницей и наладить эту связь. Избранная членом Финляндского отделения бюро РСДРП(б), была его представительницей в ЦК партии, редакции журнала «Работница», участвовала в разработке проекта новой Программы РСДРП(б).

Была участницей исторического заседания ЦК РСДРП(б), принявшего решение о вооруженном восстании 10 октября. В дни Октябрьской революции находилась в Смольном, была делегаткой и членом Президиума II-го Всероссийского съезда Советов 25–26 октября 1917. Там же была избрана членом ВЦИК, а 30 октября была назначена Лениным народным комиссаром общественного призрения; на этом посту пробыла до марта 1918, став первой женщиной на таком посту [17].

В ноябре 1917 участвовала в работе 1-й Петроградской конференции женщин-работниц (выступала с докладом об охране материнства и младенчества). Споря с представительницами либерального феминизма, присутствовавшими на конференции, объявила их «врагами работниц и крестьянок». После закрытия конференции большевистскими декретами конца 1917 – начала 1918 деятельность всех феминистских организаций в России была объявлена вне закона.

Убежденная сторонница «феминизма равенства», она стремилась обеспечить государственную помощь матерям из числа работниц; обеспечила создание в декабре 1917 «Отдела материнства и младенчества» при наркомате государственного призрения.

Ее, владевшую несколькими иностранными языками, в январе 1918 было решено послать за границу в составе делегации ВЦИК для установления связей Советской России с левыми интернационалистами, обеспечить созыв международной социалистической конференции по разоружению, борьбе за мир.

В феврале-марте 1918 выезжала в Финляндию, Швецию, Англию, Францию. Во время голосования по вопросу о заключении Брестского мира входила в группу «левых коммунистов», была против подписания, за ведение «революционной войны».

19 марта 1918 в знак протеста против заключения Брестского мира Коллонтай ушла с поста наркома государственного призрения. В дневнике тех лет она писала, что рабочие «жестоко разочарованы» революцией, но в статьях призывала работниц к новым усилиям на пути строительства новой жизни.

Сосредоточившись на идее создания женотделов при ЦК РКП (б), организационной и культурно-просветительской работе среди женщин, она весной – летом 1918 объехала по решению ЦК РКП(б) с лекциями районы Поволжья, осенью – Орехово-Зуево, Кинешму, Иваново-Вознесенск, везде ведя активную пропаганду новых взглядов на «освобождение женщин» и решение женского вопроса [18].

В ноябре 1918 на 1-м Всероссийском съезде работниц и крестьянок выступила с докладом Семья и коммунистическое государство, в котором обосновывала необходимость государственной поддержки женщин-работниц и освобождения их от «креста материнства» с помощью домовых кухонь, ясель и детских садов. Спустя несколько месяцев ее выбрали членом женской секции Коминтерна.

После смерти И. Арманд в сентябре 1920 возглавила женотдел при ЦК РКП(б) и находилась на этом посту до 1922, активно работая также в миссии по борьбе с проституцией при наркомате социального обеспечения.

Полагая, что профсоюзы должны помогать рабочим в защите их интересов от бюрократизирующегося государства, она резко критиковала растущую бюрократизацию партийной жизни, выступала за отмену закрытых распределителей для партработников, призывала поручить экономическое управление страной Всероссийскому съезду производителей.

Все эти взгляды начали расходиться с генеральной «линией партии», и ее обретший большое влияние генеральный секретарь ЦК И.В. Сталин способствовал переводу Коллонтай с ноября 1922 на дипломатическую работу в Норвегию. В «почетной ссылке» определенную роль сыграла не просто независимость взглядов этой революционерки и ниспровергательницы старых устоев, но и их жесткое расхождение с идеями одного из активных деятелей тогдашнего ЦК Г.Н. Зиновьева [17].

На 1923–1925 приходится серия публикаций Коллонтай, вызвавших сильный общественный резонанс. В них она призывала не только к социальному раскрепощению женщины, но и утверждала ее право на свободный выбор в любви. Оригинально мыслящий аналитик, она предлагала синтез марксизма и формально не признаваемого ею феминизма с некоторой долей утопического фурьеризма. Взяв у Маркса и Энгельса идею распада буржуазной семьи и ее возрождения после революции; она заимствовала у А.Бебеля идею несомненного единения всех угнетенных женщин.

Идея знаменитой статьи Коллонтай Дорогу Крылатому Эросу! коренилась в противопоставлении любви возвышенной и любви низкой в философии Платона. Так как эта статья открыла многолетние общественные дискуссии о «половом вопросе», поэтому позже именно Коллонтай приписали авторство «теории стакана воды» («удовлетворить половую потребность при коммунизме будет так же просто, как выпить стакан воды»). На деле она ничего подобного не утверждала, а напротив: пропагандировала идею ответственности брака и любовных отношений («Само чувство любви сопряжено с внутренними обязательствами к тому, кого любишь; «обязательства» эти – чуткость и бережливость… «Право» на человека дается не браком и не своею любовью к нему, а его любовью к тебе»). Собственно, те же темы были подняты и в ее беллетристических произведениях (Любовь пчел трудовых, Большая любовь и др.)[19].

В 1926 она была советским полпредом в Мексике, где была награждена главным почетным орденом страны – орденом Ацтекского орла, а в 1927–1930 была вновь направлена в Норвегию. В 1930–1945 посланница, затем посол СССР в Швеции. Это факт активно использовался советской пропагандой как показатель успешности «женской политики» большевиков.

Однако репрессии 1930-х уничтожили всех близких ей людей. В 1937–1938 были расстреляны Саткевич, Шляпников, Дыбенко, лишь Маслов умер своей смертью в 1946 в эмиграции. После запроса наркома НКВД Ежова о Марселе Боди она прервала с последним всякие отношения, послав ему последнее письмо, копию которого сохранила в своем дневнике: «Мы проиграли, идеи рухнули, друзья превратились в врагов, жизнь стала не лучше, а хуже. Мировой революции нет и не будет. А если бы и была, то принесла бы неисчислимые беды всему человечеству». Готовилось дело и против «дипломатов-изменников»; в списке была и ее фамилия. «Жить жутко», – записала она тогда. Но она выжила, единственная из всей когорты ленинских соратников избежавшая репрессий [17].

В 1944 по поручению советского правительства вела переговоры с Финляндией о ее выходе из войны. Ей было в то время уже за 70, и прибывший в Осло новый советник посольства записал: «небольшая сутуловатая старая женщина с лицом, покрытым крупными морщинами сидела на высоком стуле. Я много слышал об Александре Михайловне, о ее уме, красоте, необыкновенном революционном прошлом и бурной жизни. Теперь только яркие молодые глаза напоминали о ее былой красоте».

Как посол СССР, она все время работала до изнеможения; в результате ее неожиданно разбил частичный паралич. В марте 1945 В.М.Молотов сообщил телеграммой в Швецию, что она должна вернуться в Москву и пройти медицинское обследование. Во Внуково ее встретил внук, Владимир Михайлович Коллонтай. С того времени она жила на юго-западе столицы, до последнего дня продолжая работать почетным советником МИД СССР.

В то же время до сих пор печально известно ее противодействие награждению И.А.Бунина Нобелевской премией по литературе; она «до последнего» стремилась воспрепятствовать «прощению» эмигрантов. Подводя итог своей жизни, Коллонтай описывала в дневнике не свои успехи дипломата и общественной деятельницы, чему было посвящено свыше четверти века ее жизни: «Главное, что сделала – подняла в России и помогла двинуть разрешение вопроса равноправия женщин во всех областях, включая разрешения равноправия в сексуальной морали».

Умерла Коллонтай 9 марта 1952 в Москве, не дожив пяти дней до восьмидесятилетия [17].

Мы выяснили, что Александра Коллонтай - советский партийный деятель, дипломат, публицист. Член КПСС с 1915 года. В 1917—1918 годах нарком государственного призрения. Коллонтай — первая в мире женщина-посол. С 1923 года полпред и торгпред в Норвегии, в 1926-м — в Мексике, с 1927 года — полпред в Норвегии. В 1930—1945 годах посланник, затем посол СССР в Швеции. Ее имя овеяно легендами. Она - одна из самых загадочных женщин советской России, которая прожила нелегкую жизнь и оставила свой заметный след в истории.

1.2. Взгляды Коллонтай на эпоху

А.М.Коллонтай насчитывает три кардинальных пункта разногласия: 1) Где искать источник нравственности? каково ее происхождение - опытное или трансцендентальное? 2) Что заставляет человека поступать согласно с принципами морали, в чем импульс нравственных действий? 3) Каковы задачи нравственности, в чем ее цель [7]?

Не будем воспроизводить все аргументы А.М.Коллонтай против идеалистического взгляда на мораль, укажем только основные принципы «позитивного» подхода к решению проблемы. Источником морали является не индивид, а общество, весь социальный опыт, вывод из практики «социального сожительства». С изменением социально-экономических условий меняется и нравственность. Что же является побудительной силой изменений в нравственности? Ведь сознание своих обязанностей еще не означает непременного подчинения их повелениям? Смотря какое сознание - заявляет А.М. Коллонтай. Если мы имеем субъекта с высокоразвитым самосознанием, тогда его действие соответствует общественному мнению, а не принуждению[7]. С укреплением связей «социального сожительства» увеличивается и накопление «социальных инстинктов», то есть тех нравственных поступков, которые раньше возможны были только по принуждению. Наступит время, считает А.М.Коллонтай, когда надобность в искусственных предписаниях отпадет, люди будут делать то, что соответствует интересам «группового благополучия». Тогда не останется места долженствованию и «личное хотение» совпадет с общественным императивом. Область субъективной морали тогда значительно сузится, но с точки зрения объективной морали поступки обретут еще большую ценность. «Произойдет то, что своим художественным чутьем как бы предвидел Ницше, рисуя нам гармонический, цельный, сильный и красивый образ истинного сверхчеловека: исчезнет формальная идея долга, исчезнет наша современная нравственность, так как самая воля людей сделается нравственной, другими словами – социальной»[8].

Основное назначение этики - в укреплении социального сожительства людей. В настоящее время, полагает Коллонтай, этические нормы пролетариата ближе всего к истинно человеческой морали, поскольку только пролетариат выдвигает на первый план принципы объединения, солидарности, самоотверженности, общее благо ставит выше частного, в то время как в современном буржуазном обществе господствует индивидуализм. «Только тогда, когда все классовые противоречия исчезнут, и общество по существу станет единым, социальные же инстинкты так прочно и глубоко укоренятся в природе человека <...>, только тогда будет место на земле проявлению цельной и свободной личности»[8].

Вряд ли кто из современников читал эти рассуждения Коллонтай. Славу ей принесли должность посла и статьи, посвященные Эросу революционного будущего, проповеди «свободной любви» при социализме. Одна из них – «Дорогу Крылатому Эросу!», опубликованная в журнале «Молодая гвардия».

Какое место занимает любовь в идеологии рабочего класса? Как Платон классифицирует эротическое на два вида, говорит о двух типах Афродит: Афродите-пошлой и Афродите-возвышенной, так и А.М. Коллонтай, которая сочинения Платона «Пир» скорее всего и не читала, говорит о двух типах Эроса, высказывая при этом также много идей, сходных с идеями диалога «Государство». «Бескрылый Эрос» по А.М. Коллонтай - это эротика, «Крылатый Эрос» - любовь, когда влечение телесное перемежается с духовно-душевными эмоциями. Для коллектива ценное в такой любви - это ее «связующее начало». Из явления биологического любовь стала фактором психо - социальным.

Рабочий класс в развитии своей морали «отбрасывает внешнюю форму, в которую выливаются любовные отношения полов». Для классовых задач рабочего класса оказывается совершенно безразличным - принимает ли любовь форму длительного и оформленного союза или же она выражается в виде временной, точнее кратковременной связи [9].

Идеология рабочего класса не ставит никаких формальных границ любви, но зато «вдумчиво относится к содержанию любви, к оттенкам чувств и переживаний, связывающих два пола». А потому-то идеология рабочего класса «гораздо строже и беспощаднее будет преследовать «бескрылого Эроса» (похоть, одностороннее удовлетворение плоти при помощи проституции, превращение «полового акта» в самодовлеющую цель из разряда легких удовольствий), чем это делала буржуазная мораль». «Бескрылый Эрос» противоречит интересам рабочего класса, поскольку, во-первых, он ведет к излишествам (а следствие – «телесное истощение, что понижает запас трудовой энергии в человечестве»), во-вторых, он «препятствует развитию и укреплению душевных связей.

Зато «Крылатый Эрос» культивирует среди пролетариев чуткость, отзывчивость ко всем людям, а не к одному избранному, что характерно для индивидуализма буржуазной культуры. Безразлично для пролетария, какие оттенки преобладают в одержимых «Крылатым Эросом»: «нежные ли тона влюбленности, жаркие ли краски страсти или общность и созвучие духа. Важно лишь однако, чтобы при всех этих оттенках в любовь привходили те душевно-духовные элементы, какие служат к развитию и закреплению чувства товарищества».

В будущем, полагает А.М. Коллонтай, общественные отношения будет регулировать не конкуренция, а «любовь-солидарность», и тогда «Эрос займет почетное место, как переживание, приносящее человечеству радость». В переходный же период пролетариату необходимо культивировать «любовь-товарищество» [9].

Можно сделать вывод о том, что взглядам A.M. Коллонтай на женский вопрос, на женщину мать, труженицу, общественницу была присуща удивительная новизна. Фактически ее она видела во всем: в отношении общества к женщине, в особенностях женского мышления, женской психологии, в любви женщины и в ее взаимоотношениях с мужчиной, в восприятии женщиной общественных перемен и во многом другом. Женское движение в политике и дипломатии было постоянной "оппозицией" складывающейся командно-административной системе в стране, без конца тревожущей эту систему, с которой надо было либо покончить, либо подчинить ее системе.