4.1. Смысл как безусловное значение

Для Трубецкого "смысл" - это, прежде всего, то же самое, что и "значение", прав­да с условием, что речь идет о "безусловном значении". "Безусловный" говорит о том, что такое значение "не зависит от чьего-либо субъективного усмотрения, от произво­ла какой-либо индивидуальной мысли"²⁸.

Надежное, верное значение должно быть способно иметь силу для всех, оно долж­но быть способно получить согласие всех: "Спрашиваем ли мы о смысле какого-либо непонятного нам слова, о смысле какого-либо нашего переживания или целой нашей жизни, вопрос всегда ставится о всеобщем и безусловном значении чего-либо: речь идет не о том, что значит данное слово или переживание для меня или для кого-либо другого, а о том, что оно должно значить для всех"²⁹.

Но "для всех" значение может иметь силу только тогда, когда мышлению удается "утвердиться в чем-то безусловном и всеобщем". Это всеобщее "носит название ис­тины и смысла". То есть "смысл есть общезначимое мысленное содержание, или [...] общезначимая мысль, которая составляет обязательное для всякой мысли искомое"³². Обязательность искомого смысла означает, что он от каждого, кто обнаружит его, требует согласия.

«Так понимаемый "смысл" представляет собою логически необходимое предполо­жение не только всякой мысли, но и всякого сознания. Сознать именно и значит -осмыслить, т.е. отнести сознаваемое к какому-нибудь объективному, общезначимому смыслу"»³³.

Мышление может сообщать что-то только тогда, когда оно передает смысл, кото­рый может быть понят и принят всеми. «Пока я только переживаю те или другие ощу­щения, впечатления, эмоции, - я еще не сознаю; со-знаю я только с того момента, ко­гда мысль моя, возвышаясь над воспринимаемым, относит его к какому-либо об­щезначимому мысленному содержанию, утверждаемому как "смысл"»³⁴.

Этот сообщаемый всем смысл выступает как что-то, что сопровождает каждую из наших мыслей, идет вместе с каждой мыслью и, возможно, поэтому называется "с-мысл": «Я нашел нечто сверхпсихологическое, что больше всех моих ощущений, переживаний, мыслей, общее искомое моих мыслей, которое ими предполагается и которое поэтому называется "с-мыслом"»³⁵.

Только потому, что сознание имеет отношение к всеобщему смыслу, оно больше, чем его фактические состояния, оно трансцендируется. «Сознание наше - больше всех своих изменчивых состояний именно потому, что оно на самом деле поднимается над нами и относит их к чему-то сверхпсихическому, что носит название "смысла"»³⁶.

Этот предполагаемый, общезначимый смысл должен, в свою очередь, снова обду-мываться реальным сознанием. Из этого следует: "Есть некоторое сверхпсихологиче­ское сознание, безусловное и всеобщее как по форме, так и по содержанию"³⁷.

4.2. Вопрос о смысле жизни как вопрос о ценности жизни и как вопрос о достоинстве человеческой личности

В вопросе о смысле жизни, напротив, "речь идет, очевидно, не о том, может ли жизнь [...] быть выражена в терминах общезначимой мысли, а о том - стоит ли жить, обладает ли жизнь положительной ценностью, притом ценностью всеобщей и безусловной, ценностью, обязательной для каждого"³⁹.

Вопрос о ценном смысле жизни сопоставляется с жестким, неизбежным фактом, что в реальной жизни этого смысла нет: "Всякий наблюдаемый нами на земле круг жизни с роковой необходимостью замыкается смертью и облекается в форму дурной бесконечности беспрестанно возвращающихся рождений и смертей"⁴⁰. Нам следует признать, "что существование этих людей, жизнь всех людей вообще оскорбительно похожа на нескончаемое вращение белки в колесе»⁴¹.

Человек протестует против подобного бытия. Из неискоренимого поиска челове­ком смысла, оправдания и ценности своей жизни появляются признаки искомого смысла. Каждый человек - в примерах Трубецкого представлены лифтер и почтальон - "хочет быть человеком с индивидуальным именем, существом единственным в своем роде; а жизнь сделала того и другого безличным номером"⁴².

От безусловного смысла жизни человек ждет признания своей неповторимости, присвоения того достоинства, которое причитается ему как тому, кто осуществляет смысл. "Вера в смысл жизни неразрывно связана с верой в человека, как носителя, этого смысла, в безусловное, царственное достоинство человека"⁴³.

Разумеется, нужно понимать, "что коллективная, государственная жизнь челове­ка складывается так, что в ней для этого безусловного достоинства не остается места»⁴⁴.

Но если все-таки человек "целиком и без остатка стал колесом огромного меха­низма", "это будет значить, что человека больше нет в мире, что самая память о нем исчезла, ибо затерялось единственно ценное его отличие от низшей твари"⁴⁵.

Именно тот факт, что человек осознает бессмыслицу и страдает от нее, показыва­ет, что он всем своим существом связан с измерением, в котором существует смысл. Мир сам по себе не имеет смысла. Но поскольку человек стремится к смыслу, он при­вносит в мир первоначальный смысл. "Мир бессмыслен; но я это сознаю, и постольку мое сознание свободно от этой бессмыслицы"⁴⁶.

Так как человек стремится к смыслу и поскольку он уже связан со смыслом жизни, он может осознать бессмыслицу. "Бесцельность и вечные повторения жизни вызывают в нас тоску именно потому, что вся наша жизнь есть стремление к цели, к смыслу»⁴⁷.

"Чтобы осознать суету, наша мысль должна обладать какой-то точкой опоры вне ее»⁴⁸. Нужно понимать следующее: утверждение, что такая точка опоры существует, является абсолютным постулатом, делом обнадеживающей веры, правда, веры, для которой есть полное основание и которая является в этом отношении "благоразум­ной", то есть совместимой с требованиями и убеждениями разума.

Сильным аргументом в пользу существования предполагаемого, постулируемого смысла и вместе с ним предполагаемого сознания является то, что они сообщаются, то есть носят характер языка и коммуникации. Орган для понимания языка - это со­весть. "Co-весть о должном, восстающая против суеты и возмущающаяся унижением человеческого достоинства, - вот новое, яркое проявление того присущего нам со­знания жизненного смысла, которое не уносится потоком бессмысленной жизни. Это - сознание о какой-то безусловной правде, которая должна осуществляться в жизни вопреки царствующей в ней неправде"⁴⁹.

Совесть свидетельствует об определенном запросе, который толкуется не как ил­люзия или заблуждение, а как безусловный запрос, гарантирует действенность без­условного смысла. "Значит, эта правда - не мысль какого-либо психологического субъекта, а безусловная мысль о должном, которой приписывается действенность и значимость, независимо от чьего-либо психологического сознания"⁵⁰.

Страстно желаемый смысл проявляется в качестве обязательной нравственной ис­тины должного. Запрос, такой безусловный, стереть нелегко, на него должна отве­тить совесть. "Голос совести представляет собою не более и не менее как отклик со­знания на запрос, истекающий из самой глубины жизненного стремления"⁵¹.

Стремление к смыслу жизни не погасить. Человек убежден, что есть что-то, что он безусловно утверждает и что, в свою очередь, присуждает ему безусловное достоин­ство. "У каждого из нас есть что-то бесконечно дорогое, ради чего он живет. Всякий сознательно или бессознательно предполагает такую цель или ценность, ради кото­рой, безусловно, стоит жить»⁵² .

В чем состоит искомое нами содержание смысла жизни, на это различные религи­озные и философские учения дают различные ответы⁵³. Но все они сходятся в том, что имеются в виду "признаки полноты и всеединства»⁵⁴.

Смысл - это смысл для всех, утверждающий, полнота, и призывающий к взаимно­му утверждению, он является основой объединения всех, основой всеединства. Так, полнота и всеединство имеют форму или смысл правды и справедливости: "Полнота жизни как единая цель для всего живущего - таков предмет искания всякого жизнен­ного стремления; единая истина для всех - таково предположение всякого сознания вообще, и, наконец, единая правда для всех, - таково предположение нравственного сознания"⁵⁵.

На Земле нет этой полноты, она может существовать только в соединении неба и земли. "Поэтому полнота всемирного смысла может явиться только в объединении неба и земли»⁵⁶.

Переход к объединению неба и земли осуществляется здесь немного внезапно, это, скорее, скачок, который понятен с религиозной точки зрения, а с философской точки зрения, определенно, недостаточно гармоничен.

В дальнейшем Трубецкой выдвигает постулат, что смысл жизни не может прояв­ляться только как мысль, он, скорее, должен быть силой, чье воздействие мы ощуща­ем. "Если есть смысл жизни, то он должен быть силою, все побеждающею. Он должен обладать способностью все претворять в себя, даже суету, даже самую бессмыслицу. [...] Он должен открыться в самом страдании, в самой немощи твари, в неудачах ее искания, в ее высшей, предельной муке, более того - в самой ее смерти»⁵⁷ .

Когда далее Трубецкой требует, что "мы должны искать смысл жизни не в гори­зонтальном и вертикальном направлениях, отдельно взятых, а в объединении этих двух жизненных линий, там, где они скрещиваются⁵⁸, то это, очевидно, следует пoнимать так: абсолютный смысл реализуется во многих социальных отношениях, в которых мы сталкиваемся с Безусловным как с безусловным требованием.

Толковать это с религиозной точки зрения или нет, это дело каждого. Мне не следует здесь думать о Боге, требование говорит само за себя, Бог сам в некоторой сте­пени отступает за требование; но я могу думать о Боге - так, как это делает Трубец­кой: "Всякому понятно, что этот вопрос о всесильном и всепобеждающем смысле есть вопрос о Боге. - Бог как жизненная полнота и есть основное предположение всякой жизни. Это и есть то, ради чего стоит жить и без чего жизнь не имела бы цены"⁵⁹.

В вере, что подобные действия осмыслены и оправданы в себе, даже тогда, когда они не совместимы с земными критериями, снова узнаваем религиозный момент, момент надежды. Но даже здесь ясно, что при "неопровержимой очевидности смысла» речь идет об общечеловеческом опыте, который каждый может истолковать для сeбя либо с религиозной, либо с этической экзистенциальной точки зрения. "Пока жив че­ловек, это искание не умрет, ибо в самой основе его жизни есть неотразимая очевидность смысла вопреки свидетельству опыта о бессмыслице"⁶⁰.

Что является очевидным, проявляется быстро, оно убеждает через само себя, но так, что одновременно требует согласия и доверия. "Верить в эту очевидность - имен­но и значит верить в победу жизни над величайшей мукой, верить в упразднение смер­ти, иначе говоря, - в преображение самого креста из пути смерти в путь жизни"⁶¹.