4. Борьба с «правой» оппозицией.

Весной 1928 г. «дуумвират» дал трещину. Сталинская группировка вступила в борьбу с наиболее последовательными защитниками НЭПа в партийном руководстве. Причиной стал кризис НЭПа, ярко проявившийся в хлебозаготовительной кампании. Весной 1927 г. пошли слухи о близкой войне с Англией, разорвавшей дипломатические отношения с СССР. Население стало впрок заготовлять товары первой необходимости, прежде всего муку и зерно. Нэпманы начали скупать червонцы и пытаться отправить их за границу. Рыночные цены выросли, в несколько раз превысив государственные заготовительные. Положение усугубилось решением государства понизить заготовительные цены на хлеб, чтобы заинтересовать крестьян в развитии животноводства и производстве технических культур. В результате срыва плана хлебозаготовок 1927 г. возник острый продовольственный кризис. Местное партийное, советское руководство и торгующие организации под давлением социального недовольства и угрозы срыва производства стали вводить хлебные карточки. Они выдавались только горожанам с целью гарантировать их потребление в условиях наплыва иногородних жителей. «Саботаж» держателей зерна пытались сломить «экстраординарными» мерами. Чтобы заставить крестьян продавать хлеб только государству, закрывали хлебные базары, а у застав городов и на станциях вновь, как в пору «военного коммунизма», выставляли заградительные отряды. «Спекулянтов» стали карать тюремным заключением и конфискацией имущества.

Апрельский (1928) пленум ЦК одобрил проводимую Политбюро «линию», однако после неурожая 1928 г. ситуация с заготовками еще более ухудшилась. Новая волна «экстраординарных» мер породила волну слухов об отмене НЭПа. Поиск выхода из создавшейся ситуации стал предметом очередной внутрипартийной дискуссии. В центре внимания были вопросы: как сохранить высокие темпы индустриализации, повысить товарность сельскохозяйственного производства, избежать «крестьянских бойкотов» в будущем. Бухарин считал возможным совместить высокие темпы индустриализации с сохранением в неизменном виде хозяйственной системы НЭПа. Он предлагал повысить налог на верхушечные слои деревни, увеличить выпуск промышленных товаров. По расчетам Рыкова, разрыв между развитием промышленности и сельского хозяйства (из-за недостаточной товарности последнего) можно было ликвидировать за 2 года.

В природно-климатических условиях Западной Европы такие задачи были вполне решаемы в самые короткие сроки. Но стремительное решение их в условиях России, где земледельцы веками не могли по вполне объективным обстоятельствам кардинально увеличить урожайность и были обречены на экстенсивный путь наращивания земледельческого производства, было нереально. Субъективно выбранный путь оказался для политиков своего рода западней.

В реальной действительности к 1928 г. крестьянство едва встало на ноги. К этому времени реализация Декрета о земле резко увеличила численность крестьянских хозяйств: с 16 млн дворов в 1917 г. до 25 млн к концу 1928 г. Причем передача национализированных земель крестьянству резко увеличила середняцкую прослойку. На 1926/27 г. число середняков увеличилось до 69% от всей массы работающих в сельском хозяйстве крестьян. Однако населенность крестьянского двора оставалась низкой. Даже в зажиточной части крестьянства, составлявшей к началу 1928 г. всего около 5% крестьян, населенность двора (хозяйства) составляла всего 6,5 человека, в то время как в Черноземном и Центрально-промышленном регионах общая средняя населенность двора достигала 5—6 человек. Иначе говоря, резерв рабочей силы в зажиточной верхушке пополнялся только за счет найма, а посев — за счет аренды земли.

Достаточно напомнить, что в конце XIX — начале XX в. в регионах Черноземного и Промышленного центров населенность зажиточного двора достигала соответственно 9,4 человека и 8,4 человека и только бедняцкие дворы имели по 5 человек на двор. А по бюджетным обследованиям 1926/27 г. населенность даже бедняцкого двора была 4,9 человека, в середняцком дворе в среднем по стране было 5,4 человека, и только в так называемом пролетарском хозяйстве населенность была минимальной — 1,8 человека. Не достигали прежнего уровня и посевные площади. В 1926/27 г. средняя посевная площадь на одно хозяйство в Черноземном центре была 4 десятины, а в Центрально-промышленном регионе — 2,8 десятины на хозяйство. Различия в крайних по уровню состоятельности группах, даже если они были разительны, не могли иметь экономически существенное значение, так как они в совокупности составляли чуть более 30 /о сельского населения. На рубеже веков по двум названным регионам посевы бедняцкого двора в Нечерноземье составляли 1,6 десятины, а в Черноземье — 3,1 десятины. В то же время зажиточные дворы имели соответственно 6,3 и 21,8 десятины. Таким образом, к 1928 г. ситуация с крестьянством была далеко не лучшей, и любые реформы могли иметь непредсказуемые последствия.

Тем временем И. В. Сталин предлагал не просто ликвидировать кризисные явления и стабилизировать положение путем уступок «мелкобуржуазной стихии», а уничтожить саму возможность подобных кризисов, создавая коллективные и советские хозяйства. Товарность хлеба в немногочисленных колхозах (50 /о) была почти в 5 раз выше, чем в середняцких хозяйствах (11%). В этой форме хозяйствования усматривался механизм, позволяющий осуществлять перераспределение средств и снабжать города и армию хлебом, не создавая, как тогда полагали, угрозы экономических и политических потрясений. НЭП, таким образом, отодвигался на второй план. Вместо буха-ринской эволюционной концепции строительства социализма стране перед лицом внешней и внутренней угрозы предлагался жесткий, если не варварский, мобилизационный план. Его элементами стали «бешеные темпы», «сплошная коллективизация», «усиление классовой борьбы». Следствием отказа от НЭПа, хозрасчета (значит, и от материальной заинтересованности) становилась командно-административная система, упование, с одной стороны, на энтузиазм масс, проникшихся величием и благотворностью планов, с другой — на принуждение трудящихся работать по плану, подчиняться трудовой дисциплине.

В результате борьбы, обострившейся из-за опасений возникновения единого оппозиционного фронта после переговоров Бухарина с Каменевым в июле 1928 г., Сталин и его сторонники (Куйбышев, Молотов, Каганович, Андреев и др.) одержали верх над «правыми уклонистами», обвиненными в пособничестве буржуазии, насаждении капитализма в деревне. Бухарин, выдвинутый после смещения Зиновьева в политсекретариат Коминтерна (институт председателя ИККИ был упразднен) и проводивший политику «левого поворота» в его деятельности, как лидер «правого уклона в ВКП(б)» не мог долго там оставаться. Официально он был исключен из политсекрета-риата 25 июня 1929 г., но еще раньше роль руководителя делегации ВКП(б) в Коминтерне занял В. М. Молотов. Окончательное вытеснение лидеров «правого уклона» с высот политической власти произошло в 1930 г.