Глава 3

146

^Гто не рискует, тот не живет

...Итак, еще и еще раз: я за вас! Я вместе с вами — против всякой односторонности и всякого фанатизма, в том числе пищевого!.. И вот сегодня нам с вами безумно хочется съесть шоколадку. А завтра кусок селедки. А послезавтра маринованный огурчик с кружком ливерной колбасы — и запить... Ну пивом, пивом запить, да, холодненьким, свежим, шуршащим пивом...

Старую студенческую медицинскую шутку «что нельзя, то нельзя, но если очень хочется, то можно» ввел в обиход не кто иной, как сам дедушка Гиппократ, медик номер один, и был он совершенно серьезен и прав процентов на восемьдесят.

Если вдруг ни с того ни с сего, не видя даже перед собой, начинаем мечтать вот об этом, то это значит, скорее всего, что организм срочно нуждается в пополнении веществом, содержащимся именно в этом; что он готов ради этого принять шлаковую нагрузку, пойти даже на риск отравления...

Такие вот навязчивые пищевые идеи случаются чаще всего у беременных, у выздоравливающих, у людей, долго сидящих на какой-нибудь строгой диете, при некоторых нарушениях обмена веществ... Риск встречи с враждебными веществами в таких случаях, видимо, перекрывается риском недостачи чего-то (известного или нет) — недостачи, грозящей нарушением жизненно важных для тела дел... И тело дает знать об этом себе через мозг, тело требует своего — неотвязным желанием, жуткой безумной жаждой, жгучей галлюцинацией...

Что ж, воздадим — телу телово. Воздадим сегодня. Воздадим и завтра, если не хватит.

Но послезавтра...

Ыщ-тугниг с тю&агешюй книгой

147

Обманем обманщика

...приостановимся, стоп-стоп-стоп...

Спросим себя: это что — потребность, действительная нужда — то, без чего нельзя — или просто уже привычка, рефлекс? Подсадка на вкусненькое, на сладенькое, на солененькое, на алкогольненькое, на табачненькое, на...

Ага, как же, спросили — так мы себе правду и скажем, так и признаемся. Мы же ведь все с детства раннего изощреннейшие самообманщики, наши желания в миллиард раз (столько лет на земле существует жизнь) — хитрее ума. Посему: если сможем — воздержимся. А если не сможем — то в следующий раз тем паче — за шкирку себя! — и удержим.

Только будем хитрее: не скажем себе «нельзя, ни в коем случае...». Скажем: ладно, хорошо, только потом, попозже... А когда ему срок придет, этому «потом», лучше не определять, как срок смерти... (Ведь и вся жизнь есть всего лишь откладывание смерти на как можно более долгий срок...) Вот и с обманщиками-вожделениями, с убийцами-вожделениями поступать следует именно так.

Запретный плод сладок, самозапретный еще слаще, но истинность желания проверяется самоотказом. И больше ничем. Ослабнет, уйдет — туда ему и дорога...

ж

ТЛАЪА 3

146

Эк, раз, еще раз...

Вот приехал в Коктебель одноразовый кобель...

Ив. Халявин. Избранные наблюдазмы

Итак, раз — это только раз, два — только два, а три, четыре и далее — уже много, уже постоянно, уже правило и система, уже образ жизни, уже совершенно другое качество. Так и с пищею, и с питьем, так с лекарствами. Так с людьми, так со всем...

Питание — это вал, поток, каждодневное обеспечение. Как дыхание — на всю жизнь, возможны лишь ограниченные перерывы и перемены... Во всех массовых процессах решает преобладание — повторяемость, частота — решает тенденция. Количество переходит в качество, качество, в свой черед, — в количество (жира на животе, волос на голове, угрей на лице, простуд в течение года, солевых отложений в суставах, приступов стенокардии, мигрени, астмы, испорченных нервных клеток, склеротических бляшек на стенках сосудов...). Зачеркнуть нежелательное, подставить желаемое.

./Мыслить природными вероятностями

Знаете, что больше всего меня удивляет у тех редких здоровых людей, которые живут долго и счастливо, себе и другим в удовольствие?.. Память. Но не та память, в ее обычном значении, которой мы восхищаемся у эрудитов, — а память жизни, память Природы.

Они лучше всех помнят и точнее всех чувствуют собственное естество. Умеют и принуждать себя, и повиноваться себе — живут так, как надлежит жить природному существу по имени Человек.

&лиц-тугниг с тювагенной книгой

149

Мощная память и природопамятование особенно заметны у долгожителей-горожан — есть ведь и такие, легко переваливающие за сто даже в переполненных вредностями крупных промышленных центрах... Учась у этих чемпионов здоровья, кое-что можем вспомнить и мы, простые болящие.

Мы можем мыслить ириролными вероятностями. Что бывает в Природе чаще, что реже, что никогда? Какие условия были наиболее постоянными, в каких пределах менялись, что исключалось? Что естественно, что полуестественно, что противоестественно?..

Думая об этом, можно сделать много открытий.

Природа и пищевое насилие

Все долгие миллионы лет эволюции мы двигались — и когда просто хотели (как это и сейчас делают звери и дети), и когда нас к этому принуждали требования: спасаться от врагов, искать укрытие, исследовать, искать пищу, любовь...

Иначе дело обстояло с питанием.

Есть иль не есть? — вопрос этот всегда решался только внутренне. Питание — потребность, извне лишь провоцируемая (вид, запах пищи). Принуждать же нас к питанию или выбору той или иной пищи в Природе имел право один только голод.

Принуждение это было благодатно, когда было из чего выбирать, и могло быть страшным, когда выбора не было... Но никакой враг, никакие обстоятельства никогда не могли заставить никого, от вируса до человека,— есть, когда не хотелось и что не хотелось.

Приходилось — и очень-очень часто НЕ есть, когда хотелось, и НЕ есть, что хотелось.

ГЛАЗА 3

\D0

Иными словами: принуждение в питании всегда было, но всегда только с частицей «не». Принуждение к отказу.

Таким оно должно оставаться и ныне, если мы не хотим быть пищевыми самоубийцами.