Словарь и фонология в порождающей грамматике

§ 121. Базовый субкомпонент, как сказано, включает лексикон (словарь).

Единицы лексикона мыслятся как «пучки» признаков трех типов: семантических, синтаксических и фонологических.

Семантическиепризнаки определяют каждую единицу наподобие того, как дифференциальные фонологические признаки определяют каждую фонему. Например, словухолостяксоответствует набор следующих семантических признаков: одушевленный, принадлежащий к людям, мужского пола, взрослый, не состоявший и не состоящий в браке. Семантические признаки определяют употребление единицы лексикона с семантической точки зрения.

Синтаксическиепризнаки указывают на то, каким образом данная единица употребляется с грамматической точки зрения. По существу, эти признаки соответствуют традиционным признакам частей речи и других классов и подклассов слов.

Фонологическиепризнаки — это дифференциальные признаки, отбирающиеся из универсального набора, действительного для всех языков. Каждая единица лексикона записывается как матрица, где отмечаются значения соответствующих признаков. Все признаки — двоичные, т. е. принимают одно из двух значений: положительное или отрицательное. Если значения одного или нескольких признаков полностью определяются контекстом, они вообще не обозначаются — матрице оставляется пробел. Например, в английском языке при наличии трех начальных согласных первый из них — всегдаs, поэтому в тех случаях, когда единица лексикона имеет три начальных согласных, первому из них в матрице отвечает пробел.

§ 122. Такой подход объясняется тем, что генеративная лингвистика стремится к максимально экономному описанию, причем наиболее экономными считаются описания с меньшим числом единиц, пусть даже это и достигается введением большего числа правил (как в только что приведенном случае, где требуется особое правило — вставлять sвместо начального пробела в матрице).

Идеальным лингвистическим описанием вообще и фонологическим в частности признается такое, которое обеспечивает _/116//117/функционирование наиболее общезначимых правил, самыми нежелательными считаются так называемые «adhocправила» (т. е. правила для отдельных случаев). Основные результаты этого подхода для порождающей фонологии сводятся к следующему.

Во-первых, порождающая фонология последовательно отказывается выделять автономный фонологический уровень, отличный от морфонологического. Считается, что существуют два «звуковых» уровня: системно-фонологический, он же морфонологический, где обеспечивается запись единиц лексикона в терминах дифференциальных признаков (см. выше), и системно-фонетический, т. е. собственно фонетическая запись поверхностной структуры, которая получается в результате действия правил фонологического компонента.

Во-вторых, единицы лексикона записываются в максимально обобщенной форме. Признается допустимым, чтобы такая форма не совпадала ни с одной из форм, реально встречающихся в тексте, если из искусственно построенной словарной записи легче получить по общезначимым правилам все текстовые формы. Например, корень русского слова берегпредлагается записывать в словаре какберг, английская морфемаrightполучает словарную записьrixt(с отсутствующей в текстах фонемой) и т. п. Методика построения таких «унифицированных» словарных форм весьма близка реконструированию праформ в историческом языкознании (см. §§ 140–141), а правила вывода текстовых форм из словарной — законам исторической фонетики.

В случаях, подобных описанным, порождающая фонология в погоне за «экономными» моделями явно не учитывает желательности психолингвистического обоснования собственно лингвистических решений. С психолингвистической же точки зрения такие формы, как rixt, конечно, не могут претендовать на реальность.