- 371 -

биографий и их текстуальная близость, очевидно, объясняется как спецификой жанра, так и общим враждебным Спарте и Лисандру источником, лежащим в основе обеих биографий. Поскольку рассказ о попытках Лисандра добиться царской власти принадлежит Эфору, то, вероятно, Эфор - общий источник неблагоприятной для Лисандра традиции⁴¹.

Другой источник представляет Лисандра только как инструмент спартанской внешней политики. Так, Диодор явно не отделяет Лисандра от Спартанского государства, считая даже такое оригинальное нововведение Лисандра, как декархии, плодом совместных усилий Лисандра и эфоров (Diod. XIV, 13, 1). Данная версия, скорее всего, имеет своим источником Феопомпа⁴². Вероятно, Феопомп, работая в русле лаконофильской традиции, дал благоприятную для Лисандра версию его поведения⁴³. Во всяком случае, именно на него ссылается Плутарх в своем рассказе об исключительной честности Лисандра. Процитировав Феопомпа, Плутарх поясняет, что этой высокой оценке моральных качеств Лисандра вполне можно верить, ибо "Феопомп порицает охотнее, чем хвалит" (Lys. 30, 2). Положительную оценку действий Лисандра мы находим и в другом фрагменте Феопомпа, сохранившемся у Афинея. Так, по словам Феопомпа, "приобретя власть почти над всей Элладой, Лисандр ни в одном из городов не стремился ни к любовным удовольствиям, ни к пьянству или неуместным попойкам" (ap. Athen. 543 b-c).

- 372 -

Но все эти положительные оценки относятся только к личным качествам Лисандра, а не к его политическим действиям. Единственный фрагмент, который мог бы пролить свет на представления Феопомпа о данной стороне деятельности Лисандра, Плутарх приписывает другому Феопомпу, комическому поэту рубежа V-IV вв. (Lys. 13, 8-9)⁴⁴.

Как мы постарались показать, круг источников по проблемам державной политики Спарты достаточно широк. Однако использование разнохарактерных свидетельств античных авторов требует известной осторожности и в силу тенденциозности отдельных элементов традиции, и в силу специфики тех литературных жанров, в рамки которых заключены интересующие нас факты.

Именно с характером дошедшей до нас античной традиции во многом связан и тот особый интерес к Лисандру как воплощению спартанской политики, который был столь характерен для западной историографии XIX - начала XX в. Главный упор во многих исследованиях о классической Спарте рубежа V-IV вв. делался на личности Лисандра. Историография того времени, особенно в лице немецких ученых Эд. Мейера, К. Ю. Белоха, У. Карштедта, В. Эренберга, давала острую политическую интерпретацию деятельности Лисандра, подчеркивая в ней новаторскую, "революционную" сторону. Согласно этой точке зрения, Лисандр почти полностью абстрагировался от своего полиса и являл собою фигуру, в сущности, близкую к эллинистическим правителям⁴⁵. Так, по словам В. Эренберга,

- 373 -

"в лице Лисандра в Спарте полностью эмансипировался великий индивидуум, хотя и не с постоянным успехом из-за особенно прочных здесь уз древнего государства"⁴⁶.

Другая точка зрения представлена в основном в работах ученых англо-американской школы, начиная с 30-40-х гг. Эти ученые скорее склонны видеть в деятельности Лисандра и в созданной им державе целый ряд вполне традиционных для спартанского полиса элементов. Сам Лисандр в их интерпретации представляет собой вполне лояльного гражданина, исполняющего за границей волю своего государства. В соответствующем ключе написана ставшая уже классической статья Г. Парка, посвященная исследованию созданной Лисандром Спартанской державы. По его мнению, из трех основных элементов лисандровой державной системы, по крайней мере два - институт гармостов и форос - были вполне традиционны и заимствованы Лисандром соответственно из спартанской и афинской практики. Что же касается декархий, то Г. Парк признает за Лисандром приоритет в создании данного института, хотя и с некоторыми оговорками относительно традиционности проолигархических установок Спартанского государства⁴⁷.

Своеобразными апологиями Лисандру явились статьи В. Прентиса и Р. Смита. В. Прентис, строя свою аргументацию на совершенном отрицании позднейшей традиции, основанной, по его мнению, исключительно на Эфоре, полностью отвергает все сведения, порочащие Лисандра, и ответственным за политику Лисандра делает не столько его самого, сколько Спартанское государство в целом⁴⁸. Р. Смит, который вопреки традиции пытается доказать, что никакого "падения" Лисандра не было и вся его деятельность была полностью согласована со спартанским правительством и им санкционирована⁴⁹, фактически стоит на той же позиции, что и В. Прентис. Оба они, по существу, рассматривают Лисандра как некое воплощение спартанской внешней политики, полностью отрицая наличие конфликта между Лисандром и официальной спартанской общиной.