Явление второе
Ставка Князя Пожарского
Пожарский (один.)
О белокаменная мать Москва,
Огромная отечества Святыня!
Я пред тобой! — Поклонник и с мечом,
С молитвой и с свирепой жаждой крови!
Москва! Москва! Кого ты не разбудишь,
Не воскресишь, прекрасная, из гроба!
Душа кипит, душа горит отрадно!
Завистливо глаза глядят на солнце,
Что дивно утопает на закате:
Зачем оно так скоро протекло,
Ночь целую бездействовать велело? ...
Везде Господь. — Ночь эта — отдых войску,
А мне — молитвы безмятежной время...
Пожарский, Трубецкой, Ржевский с Боярами, Воеводами и дворянами и Минин.
Трубецкой (остановясь со всеми у входа).
Приветствуем защитника Святыни,
Главу святого ополченья, Князя ....
Пожарский. Не так, не так, Димитрий Тимофеич!
В объятия!..
Трубецкой. В объятия, Димитрий
Михайлович! (Обнимаются.) Вот мой Боярский сан:
Любовь и уважение Героя!
Пожарский (отирая слезы).
О сколько слез отрадных!
Трубецкой. Сколько пользы
В слезах любви! Нет, мой Боярский сан
Такой одной слезы не стоит... Князь,
Дай нагляжусь на светлые черты,
На богатырский взор очей орлиных!...
Пожарский. Еще, еще, Димитрий Тимофеич,
Приди в объятия родного брата! (Обнимаются.)
Присядем, Князь!
Трубецкой. Я пред тобой не сяду;
Ты первый Воевода ...
Пожарский. И последний!
Я власти не ищу; лета и опыт
Я уважать привык.
Трубецкой. Все Воеводы
Тебя вождем поставили верховным.
Ржевский. Князь Димитрий
Михайлович! Руси — священна просьба,
И отвергать ее не смеешь…
Пожарский. Люди! Ответственность...
Трубецкой. Мы отвечаем Богу,
А ты неси, что возлагает Русь.
Не соглашайся, это будет знаком,
Что ты отечества не любишь…
Пожарский. Братья!
Я повинуюсь. О Царю Царей!
Ясней, ясней Твое определенье –
И с сей поры моя надежда крпче!...
Друзья мои и братья по отчизне!
Я постараюсь оправдать ваш выбор
И завтра же вас поведу на бой,—
И завтра же Москва свободна будет!
Приблизьтесь! Я хочу вести беседу
О том святом, торжественном мгновеньи,
Когда любовь к отечеству и Вере
Знамена разовьет безмерной рати.
Но помните, что если кто из вас
Единодушным не горит восторгом –
И, гордость, задушив в коварном сердце,
Содействовать не хочет прямодушно,
То лучше пусть сегодня нас оставит,
Пусть в дом свой возвратится, на покое
Забудет про отечество и Веру!...
Без ревности союзник — неприятель;
Он только общим подвигам помеха,
И более — бездействием своим
Он уничтожит, трудную победу...
Но все ли здесь?
Трубецкой. Один Иван Заруцкий
Не захотел тебя признать главой
И не пришел.
Пожарский. Он не имеет права
Не признавать иль признавать.
Наемник Врагов Руси, став Русским Воеводой,
Повиноваться должен общей воле.
Козьма, зови Заруцкого ко мне!
Те же, кроме Минина
Пожарский. А между тем, пока придет Заруцкий,
Подумаем, Димитрий Тимофеич,
Как нам идти на супостата? Трудно
Нам очень разделяться. Пан Хоткевич
Довольно силен; Гетман Пан Гонсевский
Не менее его имеет войска....
Трубецкой. Я думаю напасть на них раздельно.
Пожарский. Нет! Мой совет, Хоткевича пустить
К Москве, как можно ближе — и потом
Ударить вдруг на обоих.
Трубецкой. Но если Они соединятся?
Пожарский. В том и дело,
Не дать соединиться! От Москвы
Мы можем отойти, но жаль народа;
Голодной смертью люди умирают!
Да и грешно Святыню Государства
Так долго оставлять в руках поганых!
Народ в цепях и Патриарх въ темнице!
И мы пойдем искать ничтожной славы,
Когда Москва, как мученица, страждет
Я зол на ночь, что не дает теперь же
Ударить на Гонсевского и Струса,
Освободить народ и Патриарха
И пасть перед Петром и Алексеем!
Друзья мои, а Царские могилы?
При этой мысли сердце ваше немо?
Пред вами не стоит тень Иоанна,
Безмерная величием ужасным?
Не упрекает вас тень Феодора?
О мало ли священного для Русских
Заключено в стенах столицы Русской!
Друзья мои, я спать и есть не буду,
Пока не отслужу в Успенском Храме
Победного молебна!
Измайлов. Но Хоткевич нам может помешать....
Пожарский. Не помешает!
Мы завтра же к Москве его приманим.
Те же, Минин, Заруцкий, Просовецкий
Заварзин, Казацкие Атаманы и Есаулы
Заруцкий. Князь, я пришел по твоему желанью.
Пожарский. Скажи мне, Атаман, кто ты?
Заруцкий. Заруцкий!
Пожарский. Я это знаю. Именем своим
Наполнил ты Святую Русь довольно;
Заруцкий и Сапега для несчастных
Предметы страха и проклятий; долго,
Как коршуны, терзали православных,
Облили Русь и кровью и соблазном,
Широкий путь порока утоптали...
Заруцкий. Я Русский Воевода!
Пожарский (гневно). Воевода!
Но кто тебя украсил этим саном?
Кто на Руси быть может Воеводой
Без воли православного народа?
Где, укажи, бояре и дворяне,
Которые тебя вождем избрали?
Грабитель! Ужас, не любовь народа,
Тебе злодействовать позволил. Долго
Терпела Русь, но не потерпит больше!
Союз твой нам не нужен! Без казаков,
Царь Иоанн, Царь Федор, Царь Борис,
Безмерной Русской силой обладали.
Вмешались вы, изменники —и Русь
Облилась братней кровью!
Заруцкий. Князь Димитрий
Михайлович! Я сознаюсь, довольно
Я пролил Русской, Христианской крови;
Но ведь не мы измену начали;
Нас призвали злодействовать бояре,
Князья такие, как и ты!
Пожарский. Заруцкий!
Те вас призвали, — мы вас отвергаем;
Мы денег не дадим, — а те давали;
Те позволяли грабить Русь и жечь,
Мы не позволим! Понял ли, Заруцкий?
Есть разница меж нами.
Заруцкий. Князь Димитрий
Михайлович! К чему же речь твоя?
Пожарский. К тому, чтобы сегодня же
Казаки оставили наш стан.
Заруцкий. Нет, никогда!
Зачем же я пришел из Запорожья?
Чтобы уйти, без славы и добычи?!
Пожарский. Кто о добыче думает — бесчестен!
Такого я уйти от нас заставлю!
Заруцкий. Какая ж цель твоей войны?
Трубецкой. Свобода
Святой Руси!
Заруцкий. Вы перестали верить
Порывам бескорыстным....
Пожарский. Замолчи! Тебе ли верить? Надо быть
Не предводителем бесчестных шаек,
Не головой развратных игроков,
Грабителей и грубых сластолюбцев,
Чтобы понять цель сей святой войны.
Сегодня же тебе повелеваю
Оставить стан; идти, куда угодно,
Хоть к Полякам, да только прочь от нас!
Да Русь не упрекнет меня союзом
С виновником ее страданий тяжких.
Прочь, прочь от нас, грабители казаки!
атаманы и есаулы (теснясъ и приближаясь к Пожарскому).
Помилуй, Князь! Мы также православны;
Москва и нам родная мать....
Пожарский. Родная?
А кто ж вокруг бездействовал коварно?
Препятствовал усилиям вождей?
С врагами Государства сообщался
И даже до измены доходил?
A Ляпунов? — Краснейте, о краснейте!
Не то еще вам жаркий ад готовит!
Из всех грехов, нет большего греха,
Как изменить отечеству! — Не стыдно ль. . .
атаманы и есаулы (снова приближаясь к Пожарскому).
Прости нам, Князь, но мы не изменяли.
Пожарский. Ах! Я б желал вам верить, но Заруцкий
Сам слов моих не отвергает....
Заруцкий. Князь!
Мы, может быть, ошиблись, но измены
В нас не было.
Пожарский. Но самая холодность,
Бездействие — не та же ли измена?
Но гордость без заслуг, разряд без права,
Желанье первенства — опять измена!
Пусть умолчу я тайные коварства,
Но эти явны.... Для чего отдельно
Ты хочешь управлять Казацким войском?
Что может быть отдельного в войне,
В которой всяк к одной стремится цели?
Ты гость у нас – и не имеешь права
Не признавать меня, иль признавать
Главой святого ополченья!
Дерзкий, ты думал дать междуусобью пищу;
Ты думал, Князь Димитрий Тимофеич
Не русский, что ли? Ты воображал,
Что на Руси конца не будет смутам;
А в смутах ты хотел торжествовать,
С союзников добычу собирая!
Чего ж ты ждешь теперь? Мы не позволим
Писать подложных грамот, рассылать
Для грабежа казачие отряды,
Жечь села и деревни и сноситься
О гибели Святаго Государства С врагами! ,
Заруцкий. Князь! Напраслина и только!
Чтоб доказать перед народом русским
Мою невинность, чтоб отнять предлог
К несправедливым обвиненьям, — Князь!
Я признаю тебя вождем верховным
И докажу, что я такой же русский,
Как ты, как Князь Димитрий Тимофеич,
Какъ все вожди, как Минин Сухорукий.
Казаки! Здесь на этом самом месте,
Где Воевода обижал Казаков,
Где отвергал союз наш и корил
Изменой, — здесь произнесем присягу
Служить ему, без хитрости, во имя
Отца и Сына и Святого Духа!
Пожарский. О как ты прост, Заруцкий! Мне ли верить
Твоим обетам? Для тебя нет клятвы....
Заруцкий (преклоняя колени, а за
ним Атаманы и Есаулы).
Мы на коленях, Князь, союза просим!
Пожарский. Не новое ль замыслил ты коварство
И уловить желаешь нас лукаво?
атаманы и есаулы. Мы не позволим, Князь, мы не позволим!
Не отвергай нас и прости!
Пожарский (помолчав).
Прощаю!
атаманы и есаулы. Ура!
Трубецкой. Теперь Святая Русь цела, как небо.
Пожарский. Пойдем, вожди! Воссядем на коней
И стан осмотрим. Ночь светла довольно.
За утра брань!
Уходит, все за ним следуют.
Заруцкий и Просовецкий.
Заруцкий (удерживая Просовецкого за руку).
Андрей, Андрей, послушай!
Ты напиши к Гонсевскому письмо,
Уведоми его, что завтра утром
Казачье войско перейдет в Москву.
Просовецкий. Что это значит? Ох, Иван Мартыныч!
Не сдобровать тебе.
Заруцкий. Не беспокойся!
Ты грамоту пиши, не рассуждая.
Ты думаешь, я испугался Князя
И по неволе присягнул? Андрей,
Не знаю, кто обманется: Заруцкий
Иль этот Воевода многословный?
Заутра брань, он говорил: заутра,
В пылу сраженья, будет мстить Заруцкий!
Народ, как нива, стелется покорно
В ту сторону, куда стремится ветер.
Сегодня он их обаял словами,
А завтра я их обольщу добычей.
Есть разница меж серебром и речью!
Ты грамоту пиши не рассуждая!
(Уходит с Просовецким.)
Пожарский (входит один).
Нет, ночь темна; я стана не видал,
Но сердцем чувствовал его обширность.
Ах! Скоро ль день? Душа моя в огне
Рука сжимает меч нетерпеливо;
По сердцу радость и приволье ходят!
Святая Русь! Как не любить тебя,
А как любить тебя — душе отрадно!
Но ты больна, ты жаждешь исцеленья;
О, как не сострадать к твоим недугам!
Заутра брань, заутра ты воскреснешь!
Москва, твое единственное сердце,
Начнет дышать спокойно и свободно;
В изнеможенных дальних членах Царства
Возобновятся жизненные силы
И эту честь Ты мне определил,
Святой Отец!.. Чем заслужил я славу,
Которой Русь оденет Воеводу?
Что сделал я достойного вниманья,
Доверенности Вышнего Владыки?
Так! Я— ничто! Я только меч Твой, Боже.
Но быть мечом небесного всесилья
Превыше всех честей и славы миpa.
Пожарский и Марина.
Марина. Дозволит ли великий Воевода
Жене несчастной пасть к его ногам!
Пожарский. К чему?— Приди, скажи, чего желаешь?
Марина (падая на колтени).
Ты Божий меч, ты Божия гроза!
Перед тобой колена преклоняю
Невольно!..
Пожарский. Встань, жена! Чего ты хочешь?
Скажи, когда твое прошенье право,
Исполнить я обязан.
Марина.
Князь Пожарский
Не узнаешь, не хочешь ты узнать
Несчастнаго Димитрия супруги ?
Пожарский.
Марина Юрьевна! О, как узнать
Ту гордую, блестящую Царицу
Перед Пожарским на коленях? Право,
Не думал я тебя еще увидеть.
Я мыслил: Суд Господен совершился;
Но здесь узнал, что ты не оставляешь...
Марина (с живостью).
Князь! Злом не поминай! — Свершилась кара;
Наказана уже моя гордыня.
Пожарский.
Кто ж виноват? ... В задаток исправленья
Ты бросилась в объятья казака.
Марина.
Ты знаешь ли пословицу: кто тонет,
Хватается за бритву!
Пожарский.
Нечестивы,
Марина Юрьевна, такие меры!
Но женщину мне совестно корить,
Когда она сама уже винится.
Ты на земле уж потеряла все,
Подумай о небесном!
Марина.
Князь Пожарский,
Как поступить, дай мудрый мне совет!
Пожарский.
В твоих словах я узнаю смиренье.
Дай Господи, чтоб испытанья Неба
Твой гордый нрав и душу изменили!
Придет пора, и Бог устроит мудро
Святую Русь; тогда и ты, Марина,
Найдешь в душе спокойствие и радость.
Марина.
Я жажду, как и ты, последней брани,
И Русь люблю, как Русская жена;
Я отреклась от родины моей —
И, преступя предел Святого Царства,
Я принесла священную присягу:
Святую Русь считать моей отчизной,
С ее судьбой соединить мою,
И устремить все способы и силы
На пользу, счастье, на блаженство Руси…
Но не дал Бог на опыте представить
Все доказательства моей усердной
Заботливости о Великом Царстве.
Так Бог судил! Его Святая воля!
Пожарский
Чем более я слушаю тебя,
Тем более с тобою примиряюсь.
Воистину, ты умная жена!
Марина.
О добрый Князь! Слова твои отрадны;
Нет робости пред судиею строгим,
Но справедливым. Так вся жизнь моя
На пользу Государства посвящалась –
И все мои мечтания и мысли
В единую сливались мысль: о благе,
О покровительстве несчастных, бедных,
Об украшеньи Храмов православных,
Воздвиженьи Обителей, Церквей.
(Отирает слезы.)
Пожарский.
Ты тронула меня, жена несчастья!
Кто любит Русь, тот для меня так дорог,
Как сын родной. И так тебе открою
Все помыслы, как другу своему,
И дам совет спасительный, Марина!
Оставь Заруцкого; ваш брак без Церкви —
Оставь его, и с сыном Иоанном,
Приди ко мне, во время общей битвы.
Я сделаю свои распоряженья
О безопасности твоей; в Москве
Я дам тебе приличное жилище
И содержанье; если ж Бог дарует
Нам Русского Царя, я буду первый
Предстатель твой; но если ты желаешь
В свою отчизну возвратиться
Марина (с живостью).
Нет!
Я отреклась от ней; мне Русь отчизна;
Не отвергай моей мольбы, Пожарский!
Пожарский.
Теперь я не могу решить, Марина;
Но ежели Царю угодно будет,
Ты, может быть, останешься у нас,
Марина.
Бог милостив! Созреют и плоды
Щедрот твоих и доброты сердечной,
И ратной мудрости и прямодушья;
И Русь, освобожденная тобою,
На голову отца и Воеводы
Возложит знак признательности; правда,
Народная признательность ничем
Таких заслуг вознаградить не в силах;
Но, может быть, ты будешь безкорыстен;
Останешься в Моске, чтоб мудро править,
За малолетством юного Царя....
Пожарский.
Марина Юрьевна, не понимаю,
О чем ты говоришь?
Марина.
К чему притворство? Ты молод, Князь, но опытен и мудр; Рука твоя во брани искусилась; Твой светлый разум может разбирать, Что выгодно, что вредно Государству; В делах земли ты постигать умеешь, Где недостаток, где излишек; чувства Твои так искренни и благородны, Что ты нигде величия Престола, Высокого достоинства Царей, В своих поступках не унизишь... Но! Мы видели, как Годунов и Шуйский, Избранные, венчанные народом, Судом Творца низвержены с Престола! О мудрый Князь, не увлекайся чувством Опасного, пустого честолюбья…
Пожарский.
Правдив совет, но он не нужен мне!
И мне ли жизнь свою обезобразить
Преступными надеждами Престола?
Марина.
Я верю, ты далек от этой мысли;
Ты благороден, горд, и пользу Царства
Ты предпочтешь своекорыстным видам;
Захочешь быть неслыханным примером
Умеренности, честности — и будешь!
Но сколько есть кругом тебя льстецов,
Которые, из зависти и злобы,
Предательский совет тебе откроют
И, указав тебе Престол в награду,
На тот Престол, как жертву, поведут!
От имени невинного Владыки
Рассеют зло и смуту по земле;
Все темные, ужасные деянья,
Все беспорядки, злоупотребленья,
Отравы, казни, ссылки и убийства, —
Все — одному источнику припишут.
Будь ангелом — народ тебя не взлюбит;
Толпа глупа; легко ее обмануть;
Ты раздавай подарки, милуй, жалуй, —
Все милости твои припишут страху
За похищенье Царского Престола.
Будь строг в суде, — найдут несправедливость;
Будь справедлив в наградах, — будут люди Обиженные, без заслуг и права…
Пожарский.
Марина Юрьевна, присядь, пожалуй!
Мне нравится речь умная твоя. (Садятся.)
Марина.
Так, светлый Князь, в тебе я не ошиблась!
И думаю, что мысль моя другая
Покажется не менее достойной Вниманья твоего.
Пожарский.
Я с нетерпеньем, Марина Юрьевна, тебе внимаю.
Марина.
Я думаю, наш малолетний Царь
Избрать себе помощников не может;
Он в пеленах. ..
Пожарский (встав.)
Как в пеленах, Марина?
Марина (продолжая).
Не может он еще сказать: то зло,
То благо. Нужен опыт многолетний,
Чтоб разбирать нрав хитрый царедворцев.
Иной умом блистает, знаньем дела,
А в сердце - червь порока обитает;
Другой притворно ищет книжных знаний,
Мечтательно раскрашивает средства,
Которыми блаженствуют народы.
На опыте, мечтательные средства
Ведут ко злу, а исправленье — трудно.
Иной, без сна трудится над законом,
Но без способностей его труды,
Без пользы длят час нужных улучшений.
Не так ли, Князь? И мало ли иных,
Как кажется, людей полезных, умных,
А в существе ничтожных, даже вредных?
Вот почему, мне кажется, ты должен,
До времени, Правителем быть Царства....
Пожарский (удивленный).
Правителем!
Марина.
Под руководством Князя, Наш юный Царь приобретет познанье, Как наблюдать способности людей И обращать их в пользу Государства. Кто пылкие движения души К добру направит бескорыстным словом? Кто ранний ум державного младенца Научит трудному искусству — править Огромным Государством? — Князь Пожарский, Ты Царский Стольник, первый Воевода! Избрать вождей — твой выбор будет верен; Издать закон — ты знаешь нужды Царства. Так согласись, что ты необходимый Правитель Государства
Пожарский.
Нет, Марина!
Ошиблась ты. Мне Бог определил:
Спасти Москву, Русь от врагов очистить,
Собрать народ всех званий, состояний,
И испросить у Господа — Царя.
Марина (встав, с особенною живостью).
Ты хочешь Русь повергнуть снова в бурю
Кровавых смут междуусобной брани!
И могут ли сановники твои,
Испытанные в клятвах и изменах,
Своекорыстных видов не питая,
Избрать Царя, с желаньем постоянным —
Хранить к нему любовь и уваженье,
И безусловной воле Государя
В смирении и вере покоряться!
Не лучше ли вам снова обратиться
К державному в пеленках Государю –
И сына моего признать Собором
Пожарский.
Умолкни! Гром да разразит тебя!...
Сын вора на Престоле Иоаннов!!
Не будет Швед, не будет Лях Царем,
Не будет сын порока и соблазна,
Проклятый Патриархом Ермогеном!
Нам нужен Царь от православных предков,
От Царской крови.
Марина (в испуге).
Выслушай!
Пожарский.
Умолкни!!
В мечтах своих ты дурно рассчитала,
Как уловить меня на преступленье!
Марина (падая на колени).
Будь хладнокровен, Князь!
Пожарский.
Ни слова, лжица!
Твой хитрый ум несчастных уловлял
И был виной толиких бедствий наших.
Смирись, жена лукавая, покайся!
В монастыре забудь свои надежды!
Марина (встав).
Князь! Есть пределы женскому смиренью,
Но нет пределов материнским чувствам!
И если я смиреньем не взяла,
Так я найду другие средства....
Пожарский.
Боже!
О, не она ль символ несчастий наших!
Не ты ль, жена, как злобная колдунья,
Смущала Русь пороком и соблазном?
Не ты ль, не ты ль на Царство православья
Тень гнусную измены навела?
В пиру страстей, от смерти Годунова
До наших дней, — ты чашу обносила,
Сосуд неистощимого соблазна!
Ты памятник воспоминаний страшных!
И если б ты не женщиной была,
Я б вылил жизнь из гнусного сосуда!
Напрасен ков! — Я приписал несчастью,
Чему виной твой неспокойный разум!
Марина, знай: для твоего отродья
И для тебя—нет Царского венца,
Нет Царства Русского; одни проклятья,
Проклятия на матери и сыне!..
Марина (в чрезмерной злобе).
О будь же проклят ты, с твоею Русью!
Умри бесславной смертью, честолюбец!
Ты для себя освобождаешь Царство,
Но никогда Престола не достигнешь!
Вся голова в огне; ты можешь слышать,
Как бьется это сердце… Не напрасно! Есть выше власть — и доведет меня До Царского венца
Пожарский.
О нет! На плаху, Проклятая жена!
Марина (в ужасе).
На плаху! Боже!
И вот палач, вот этот красный Князь!
Пожарский.
Безумная!
Марина.
Я соберу всю Русь
И ей прочту всю душу честолюбца!..
О, Иоанн! О, сын мой! Совершилось!
В Ы Х О Д 8-й.
Пожарский (один).
Враг человеческий! Как слабы сети!
Ночь не прошла, одна стыдом распалась,
Проклятием рассыпалась другая. (Садится.)
В Ы X О Д 9-й.
Пожарский и воеводы приходят, один после другого
первый воевода.
От Гетмана Хоткевича отряд
Идет — в Москву прорваться.
Пожарский.
Уничтожить отряд,
Начальника забрать в полон!
второй воевода.
Полковник Струс выходит из Кремля.
Пожарский.
Прогнать назад! Черкасский, твой черед!
tpetий воевода.
Сам Гетман в Слободе Стрелецкой!
Пожарский.
Выгнать!
Вы, Мансуров и Образцев, возьмите
Свои полки!... Честь ваша впереди!...
Измайлов.
Будило вышел на Девичье поле!
Пожарский.
Взошло ли солнце?
Измайлов.
Нет!
Пожарский.
Так обождет!
Пусть в полный день свое увидит бегство.
Ржевский.
Бой начался на всех концах Москвы!
Пожарский.
Благодарю, Творец, благодарю!
О, подними из вод златое солнце,
Рассей туман, и Сам воззри на нас!
Трубецкой.
Казаки отступают!
Пожарский.
Стыд при них!
И от стыда казаки не отступят!
Все с изумлением смотрят на Пожарского, обнаруживающего нетерпеливое ожидание
Минин.
Пожар в Москве!
Пожарский.
Пожар в Москве! Ура!
Бог начал казнь — и горе супостату!
За мной, Вожди! Бог начал казнь!
АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ
Явление первое
Сцена представляет довольно обширную площадь вокруг дома; в отдалении виден Кремль.
В Ы X О Д 1-й.
Пожарский, Трубецкой, Измайлов, Заруцкий, Минин, Ржевскхй, Воеводы, Бояре,Дворяне, Казаки и войско.
Пожарский.
И так Господь благословил наш приступ!
Китай-город уж снова Русский город;
Авось и Кремль нам выдаст супостата!
Нет отдыха! И стыдно отдыхать,
Когда кресты Кремлевские над нами,
Глядят на нас с надеждой и сомненьем.
Когда в Кремле родные наши братья
Без сна и пищи молятся об нас...
А мы об них мечом не порадеем?
Измайлов.
Оно бы так, но видишь, Князь Димитрий
Михайлович, как уморилось войско;
И конь, и всадник, и пушкарь, и пеший,
Ног под собой не слышат; их усталость
Чтоб не была во вред святому делу.
Минин.
Измайлов! Царь Господь подаст им силу,
Небесной пищей утолит их голод;
И много ли для Православных нужно!
Глянь на Москву, пройдет твоя усталость;
Глянь на своих, пройдет твой нищий голод!
Пожарский.
Козьма, теперь не в красной речи сила!
Смотри: уж солнце подошло к полудню,
Пора в Кремле служить молебен!... Дети!
Нет отдыха!... В ряды! Все по местам!
Поднимемся на бой последний!...
Князь Димитрий Тимофеич, ты устали?
Трубецкой.
Маленько, только отдыхать не стану.
Скорее в Кремль, в наследственный мой терем;
Там отдохну, с святою Русью вместе!
Пожарский.
А ты, Заруцкий?
Заруцкий.
Я готов идти! Пошли нас, Князь,
куда тебе угодно....
Пожарский.
Иван Мартыныч! Ты иди на право,
Ударь на поляков — и против пушек
Поставь свои. Казакам в помощь — Ржевский
С дворянами. Прощай, Иван Мартыныч,
Благослови тебя Господь... Казаки!
Последний бой, в Кремле раздам награды!
казаки (строясь).
Ура! вперед!
Заруцкий (Заварзину).
Не сметлив Князь! Он сам нас отпустил.
Чур, не плошать! Я первый подниму
Условленное знамя! Просовецкий
Узнает нас!
Заварзин.
А он в Москве?
Заруцкий.
В москве!
( Тихо.)
Прощай, надменный Князь, до грозной встречи.
(Обращаясь к казакам.)
За мной, казаки! С нами Бог!
казаки (следуя за ним).
Ура!
В Ы X О Д 2-й.
Пожарский, Трубецкой, Измайлов, Минин, Воеводы, Бояре и войско.
Пожарский.
Теперь тебе, Димитрий Тимофеич!
Зайди на лево и своим полком
Возможность отступленья уничтожь!
Прощай, родимый; можетъ быть, на смерть
Я посылаю брата, иль на славу!
(Обнимает Трубецкого.)
Трубецкой.
А разве смерть в бою — не та же слава!
Пожарский.
Да! Кто за Русь падет, тот Божий воин; Но вам пора, Димитрий Тимофеич; Спешите, братья; может быть, казаки Уже в Кремле... Перед престолом Бога Увидимся
Трубецкой.
В Успенском храме, Князь!
За мной, на приступ, с нами Бог!
(Измайлов и часть войска, следуя за ним.)
Ура!
В Ы X О Д 3-й.
Пожарский, Минин, Воеводы и войско.
Пожарский.
Господь! Твое святое око блещет;
То радость Божия о Русскомъ войске!
То благодать на Русь святую льется!
О! кто велик перед народом Русским!
Орудия гремят. То Божий Ангел
Уносит жизнь по Божьему веленью.
Я узнаю сей гром великолепный!
Другой напев у нашей Русской пушки!
Ее слова — последний суд и казнь!
Пора и нам, товарищи, на приступ!
О, матушка Москва! Как бьется серце,
Все существо становится молитвой,
Душа кипит небесным утешеньем...
Любовь к отечеству — ты Божий Ангел,
Твое же небо — Русская душа ...
Но гром замолк! Что это значит? ... Боже!
Смотри, Козьма, Казаки отступают.
Ты видишь ли, бежит какой-то воин;
Зачем ему, злодею, возвращаться!
Несчастный! или Кремль, иль небеса —
Другой нам нет дороги…
Минин.
Это Ржевский!
В Ы X О Д 4-й.
Те же и Ржевский
Пожарский.
Зачем ты воротился?
ржевский.
Князь Димитрий
Михайлович! Неволя приказала!
Мы подошли было уже к Кремлю;
В устах: ура! и наголо мечи,
А пушкари заахали направо
И грянули в свой боевой набат.
И потряслась Кремлевская земля,
На наши пушки стоном отвечала!
И мы, в слезах любви и умиленья,
Казалось, стонам матери внимали
И шли вперед стеной неразделимой.
«Стой!» закричал Заруцкий, и ряды
Остановились. «Что ж, Иван Мартыныч?..»,-
Сказал я атаману: «нам велели
Идти, а не стоять.... — «Молчи, слуга
Нижегородских псов!», - он отвечал мне,
«Теперь я сам и Князь и Воевода!»
А между тем из наших Русских пушек,
Что в злых руках остались супостата,
Пошли гулять враги по нашем войске.
И пушка знает своего! Что кинет
Ядро, то невпопад; иль не дохватит,
Иль перебросит через нас... Заруцкий
Тогда, оборотясь к Казакам, начал
Учить измене и тебя корил,
И Князя Трубецкаго, и Козьму,
И говорил, что всю с врага добычу
Берешь иль ты, иль Дмитрий Тимофеич,
И толковал, что Гетман Пан Гонсевский
Сильнее нас, богаче и умнее,
И если Казаки пойдут на приступ,
То более отчизны не увидят;
Советовал скорее передаться
Гонсевскому, и первый поднял знамя.
Пожарский.
Что ж ты молчал?
Ржевский.
Да что мне говорить,
Когда сам Бог заговорил с Заруцким!
Он не успел еще воздвигнуть знамя,
Он не успел покрыть стыдом Казаков,
Как пушка Русская его узнала
И пленница изменнику отмстила!..
Еще слова в устах его дрожали,
Как вдруг ядро летит со стен
Кремлевских
И на главу Заруцкого упало.
Пожарский
Благодарю за суд твой, Всемогущий!
Но почему казаки отступили?
Ржевский.
Они идти со мной не захотели,
А атаманы спорили, кто старше.
Пожарский.
Нашли же время рассуждать о чине!
Друзья, в ряды! Я разрешу их споры,
Я буду сам Казацким Атаманом,
Я буду сам последним казаком,
Но только бы освободить отчизну!
В Ы X О Д 5-й.
Те же и Измайлов
Измайлов (входя поспешно).
Князь, поспеши на правое крыло
И раздели врага; нам стало жутко
От вражьих пушек; с левой стороны
Мы одолеем, иль со славой ляжем,
Да только нам на правой помоги;
А как разделишь их, победа наша!
Пожарский.
Не так легко нас одолеть. Измайлов,
Спеши к своим и молви от меня,
Что я в Кремле жду братий на молебен....
(К войску.)
Вперед! на приступ! С нами Бог!
Все.
Ура!
Минин, Ржевский и войско уходят за Пожарским в ту сторону, куда пошел Заруцкий с Казаками, а Измайлов туда, куда пошел Кнлзъ Трубецкой с войском
В Ы X О Д 6-й.
Марина (одна).
Я видела, как труп его несли!
Я видела, как зверя хоронили,
Последнюю надежду... О! Заруцкий!
Что ждет меня теперь? Палач и плаха!
Ах! голова от жару распадется
(Падает без чувств; пушечная пальба прекращается; раздается колокольный звон; Марина поднимается в помешательстве.)
Колокола! Колокола! То Шуйский
На мужа моего Москву сзывает!
О, Иоанн! Он не отец тебе!..
А кто ж отец?.. Тушинский вор!.. Молчи!..
Не повторяй!.. Ты говорить умеешь,
Проклятое дитя. Молчи, молчи!
Смотри: на небесах Святое Око
Глядит на нас и видит наше сердце...
Да, видит!.. Нет, не видит; так темно
У нас в душе и сердце... Тише, тише!..
Как крадется коварная река;
Она бежит в Москву на торжество
И нам изменит. Спрячемся!.. Молчи,
Не плачь!.. Ура! В ушах моих гремит,
Колокола, как совесть, воют! Крики
Моих соотчичей меня терзают!..
Московские колокола, уймитесь!
Уймись и ты, убийственная совесть!
Я обманулась! Это песни,
Хвалебный гимн моей души.
Как по струнам, рука девицы
Проходит звуками печали –
И вдруг перестает играть....
Так жизнь людей, в согласных, плавных звуках,
Течет красиво, тихо... Хохот, хохот!
Вы слышите, — смеется ветер в листьях,
Язвительной улыбкой блещет солнце
И хладной жжет насмешкой... О как больно!
Куда идти?.. Пойду в Москву...– сожгут!
Пойду в Литву— насмешкой заморозят!
Везде беда!... Пойдем в пустыню,
В дремучий лес! Там будем песни петь,
Сбирать цветы и на свою могилу
Носить, носить... Ведь на мою могилу
Никто, никто с цветами не придет!
Не увлажит дерн гробовой слезами
И о душе моей молитв не скажет!
Цвет могилы
Лучший цвет.
В жизни здешней
Жизни нет.
Только в гробе
Мы живем,
Только смертью
Воскресаем....
Колокола! В Москву! В Москву! Там гроб
Несчастную Марину ожидает!
Колокола на грозный суд зовут....
Иду, иду на грозный Неба суд!
Я В Л Е Н И E В Т О Р О Е.
Красное крыльцо и площадь
В Ы X О Д 1-й.
толпа народу со всех сторон бежит к крыльцу
голоса в народе.
Сюда! — Сюда! — Князь вышел из Собора! —
Идет сюда на Красное крыльцо!—
Дай раз взглянуть на Князя! — Князя нет!—
Не говорила ль я тебе, соседка:
В Терентьев день возьмут Москву, а ты –
В день Нестеров. Чья правда? — Ну, твоя;
Да и моей немного есть. — Пожалуй. —
Да скоро ли увидим наше солнце? ...
(Народ приходит в сильное движение.) Идут! — Идут! — Дворяне впереди,
А там Бояре! — Вот и Князь! Ура!
В Ы Х О Д 2-й.
Пожарский, сопровождаемый Трубецким и другими Боярами и Дворянами; за ним Минин с другою толпой народа
Пожарский.
Москвитяне! Нас Бог благословил! Свободна Русь!
народ.
Ура!
Пожарский
В столице русской нет ни единого врага!
народ.
Ура!
Пожарский.
Исполнилось Господнее веленье!
«Восстани Русь!» -рече Творец Небес,
И встала Русь, как юная девица
Под радостный убранная венец!
В тяжелом сне она видала горе,
Страдания, мучительства и казни.
Но рек Господь ... — распался тяжкий сон,
И очи пробудившейся девицы
Узрели в торжестве златое солнце!
Смотрите: нет ни облачка на небе
И солнце, как жених, призванный Русью,
Возносится под голубым покровом...
Мир вам, упадшие на поле брани!
Мир вам, отцы, погибшие в невзгоде!
Мир вам, Вожди, приведшие полки,
Но под Кремлем уснувшие на трупах!
Мир вам в земле и Царствие небесно!
Прошла гроза! Бог лик Свой обратил,
Да узрит Русь во брачном торжестве;
Да возгорится в храмах православных,
Как жертва душ, чистейший фимиам!
Да снова Русь, на лоне Государя,
Согреется, окрепнет, расцветет!
Но, граждане, смягчив Святую волю, Не предавайтесь ветренности детской, И помните: кого Господь венчал, Кого Господь помазал на державу, Тот приобщен Его небесной силе, Тот высший дух, уже не человек, Хотя хранит обыкновенный образ! Мы постигать умом не можем таинств, Так слепо веровать должны! — Граждане! Страдала Русь и кровью обливалась,
По воздуху ходил огонь небесный
И солнце, без лучей, как рана, страшно
На сером куполе краснело; месяц,
Как желтое пятно болезни тяжкой,
Пугал глаза, предсказывая горе;
Глад по земле ходил, как исполин,
И поражал бесчисленные жертвы!
То Божий перст карал вас за неверность,
За легкомыслие, за страх, за ропот!
Вы отвращались сердцем от Царей,
Вы не хотели служб служить, как должно…
Не видано, не слыхано доныне,
Чтоб русский изменял, — вы изменяли!
Вы нарушали долг Святой присяги!
Пылала Русь, вы умножали пламя!
народ (рыдая).
Помилуй, Князь, помилуй!