Нуреев, Дементьева Постсоветский институционализм

Постсоветский институционализм

А.Н. Олейник

предпочтений бюрократов1 при двух основных ограничениях: завистническое соперничество на глобальном уровне (без него реформ в рассматриваемом случае вообще бы не было) и остающиеся неизменными ментальные модели и поведенческие образцы других экономических и социальных субъектов. И общее направление реформ, и их тактика оказываются в заложниках оппортунистического поведения группы лиц, контролирующих государственный аппарат.

5. Некоторые нормативные суждения

Предложенный анализ позволяет предположить, что без изменения сложившейся модели властных отношений, то есть без введения жестких ограничений оппортунизма бюрократов, дальнейший прогресс по пути модернизации чрезвычайно затруднен или невозможен. Переосмысление процесса реформ происходило в направлении от полного игнорирования институциональных ограничений (отраженного в Вашингтонском консенсусе относительно трех ключевых ингредиентов успеха модернизации: либерализации, стабилизации и массовой приватизации) к учету ограничений, связанных с формальными институтами (отраженному в пост-Вашингтонском консенсусе относительно необходимости институциональных реформ, поддержки малого бизнеса и выборочной приватизации остаточной государственной собственности, [6, р.15-21]). Требуется сделать еще один важный шаг и поместить в центр внимания как формальные, так и неформальные составляющие сложившейся модели властных отношений [2, введение].

Акцент, делаемый сегодня на административной реформе, подтверждает правильность проделанного анализа. Тем не менее административная реформа является необходимым, но не достаточным условием для изменения модели властных отношений, ибо оно может произойти лишь в результате ужесточения ряда внешних ограничений на действия бюрократов, а не только к сокращению их функций и укреплению вертикали контроля (то есть контроля внутреннего, а не внешнего). Можно предположить, учитывая важную роль, выполняемую государством во всех странах "догоняющей" модернизации, что акцент должен быть поставлен не на сокращении

1Ответ на вопрос о том, какие именно интересы – индивидуальные или групповые – преобладают в данный момент времени, требует отдельного рассмотрения. Можно предположить, что при успехе адмистративной реформы в ее нынешней форме возникнут предпослыки для преобладания групповых интересов бюрократии. Если же она закончится неудачей, то преобладать по-прежнему будут интересы индивидуальные.

441

Постсоветский институционализм

А.Н. Олейник

функций бюрократов, как утверждают российские либералы, а на подчинении их внешнему контролю, помещению их деятельности в жесткие внешние рамки (см.таб.1).

		Ограничения власти				Таблица 1
		Внутренние
		Жесткие:	свободные	Мягкие:		формально
		выборы,	верховенство	свободные выборы
		закона и	гражданское
		общество
Внеш-	Жесткие:	"Догоняющая" модер-		"Догоняющая" модер-
ние	подчинение	низация в относительно		низация	в	отсталой
	внешнему	отсталой стране: ус-		стране (тип I): модер-
	источнику	пешна при использова-		низация,		полностью
	власти	нии	стратегии	имитирующая институ-
		empowering (мотивиро-		ты страны-"модели".
		вание и поддержка не-		Пример: страны Бал-
		зависимых от государ-		тии, возможно (в сред-
		ства акторов). Пример:		несрочной		перспекти-
		Германия после 2-й		ве) Украина и Грузия
		мировой войны
	Мягкие: за-	Модернизация в стра-		"Догоняющая" модер-
	вистниче-	не-"лидере". Пример:		низация	в	отсталой
	ское сопер-	Англия,	Соединенные	стране (тип II): "кон-
	ничество	Штаты		сервативная		модерни-
				зация", то есть воспро-
				изводство	существую-
				щей модели властных
				отношений.		Пример:
				Россия и другие пост-
				советские страны

Сказанное не стоит трактовать в том упрощенном смысле, что гипотетическая антибюрократическая революция в России, подобная тем, что произошли в Грузии или в Украине, смогла бы разрешить все проблемы. Подобные революции лучше трактовать лишь как первый шаг к изменению модели властных отношений, ибо они пока затронули только самый очевидный, поверхностный пласт, связанный с формальными политическими институтами. Неформальные институты, в которые "вписана" (embedded) существующая модель

442

Постсоветский институционализм

А.Н. Олейник

властных отношений во всех сферах повседневной жизни – от сексуальности и семьи до науки и среды либеральной интеллигенции – в указанных странах только предстоит изменить. Ведь под властью, как призывает М. Фуко, следует понимать "всю множественность отношений, основанных на соизмерении силы и структурирующих все остальные отношения в данной сфере" [14, с.121-122].

Тезис об изменении модели властных отношений не тождественен тезису об отказе от властных отношений вообще как одного из принципов организации трансакций, который сформулирован анархистами. Так, М.Бакунин утверждал, что "кто облечен властью, тот...

непременно сделается притеснителем и эксплуататором общества" [1, с.236].1 Стоит напомнить, что по мнению Дж.Коммонса элементы властных отношений присутствуют во всех рассматриваемых им типах трансакций: переговорном, или торге (bargaining), управленческом (managerial) и раздаточном (rationing) [11]. Принципы наделения правомочиями по контролю и целеполаганию в совместной деятельности должны быть разными в разных сферах повседневной жизни. Властных отношений не избежать ни в одной из них, важно лишь обеспечить плюрализм источников и принципов власти (ср. прямо противоположный принцип, на котором основана "вертикаль власти"). "Никакое социальное благо Х не должно доставаться индивидам лишь на том основании, что они уже обладают благом Y, без учета значимости блага Х" [23, р.20]. Обладание административной властью не является основанием для приобретения контроля над экономическими ресурсами или, скажем, научного авторитета.

Действительное изменение модели властных отношений, структурирующей постсоветское общество, возможно только если оно затронет как формальные, так и неформальные механизмы воспроизводства власти на всех уровнях – и политическом, и повседневной жизни. Иными словами, отказаться от завистнического соперничества, предполагающего постоянное соизмерение потенциала насилия, придется не только бюрократам, но и всем нам. Ведь в России, в отличие от стран Балтии или даже Украины и Грузии, не приходится рассчитывать на решение проблемы навязанной власти через уже-

1Тот факт, что выходцы из России – прежде всего М. Бакунин и П. Кропоткин – внесли существенный вклад в развитие анархистской мысли в мировом масштабе, следует рассматривать как косвенное доказательство навязанного характера властных отношений как ключевого элемента институциональной организации в этой стране. Близкая к идеальнотипической навязанная власть порождает отрицание власти вообще.

443

Постсоветский институционализм

А.Н. Олейник

сточение внешних ограничений, то есть через подчинение внешнему источнику власти – по крайней мере в среднесрочной перспективе (учитывая значительный объем запасов энергетических ресурсов и статус ядерной державы)1. Изменения в этой стране могли бы произойти только изнутри, если только они произойдут вообще.

Литература

1.Бакунин М.А. Государственность и анархия. – Петербург: Голос труда, 1919.

2.Институциональная экономика. – Под общ.ред. А.Олейни-

ка. – М.:ИНФРА-М, 2005.

3.Кирдина С.Г. Институциональные матрицы и развитие России. – Новосибирск:ИЭиОПП СО РАН, 2001. – 308с.

4.Олейник А.Н. Тюремная субкультура в России: от повседневной жизни до государственной власти. – М.:ИНФРА-М, 2001.

5.Олейник А.Н. Издержки и перспективы реформ в России: институциональный подход // МэиМО. – 1997. – №12. – 1998. – №1.

6.Andreff W. La mutation des économies post-socialistes: une analyse économique alternative. – Paris: l’Harmattan, 2003.

7.Badie B. The Imported State: The Westernization of the Political Order, Stanford. – CA: Stanford University Press, 2000 [1992].

8.Boltanski L., Thévenot L. De la justification: les économies de la grandeur. – Paris: Gallimard, 1991.

9.Coleman J.S. Foundations of Social Theory. – Cambridge, MA and London: The Belknap Press of Harvard University Press, 1990.

10.Collins R., Prediction in Macrosociology: The Case of the Soviet Collapse’ // American Journal of Sociology. – May 1995. – 100

(6). – рр.1552-1593.

11.Commons J.R. Institutional Economics // American Economic Review. – 1931. – №21. – рр.648-657.

1Защищаемый здесь тезис о желательности в определенных условиях подчинения бюрократии внешнему источнику власти отличен от анализа, проделанного М. Олсоном. Олсон тоже указывает на возможные благоприятные эффекты внешней оккупации, объясняя их разушением коалиций, нацеленных на перераспределение ренты [18, р.76]. Подчинение бюрократии внешнему источнику власти рассматривается здесь в качестве благоприятного исхода лишь в том случае, если этот внешний источник власти отражает иную, ненавязанную, модель властных отношений (такова ситуация, в которую попадают новые члены Европейского сообщества). Иными словами, преимущества подчинения внешнему источнику власти а) не абсолютны (это лишь относительное благо по сравнению с сохранением прежней модели властных отношений); б) возникают лишь в случае, когда представители «внешней» власти жестко ограничены в своих действиях.

444

Постсоветский институционализм

А.Н. Олейник

12.Democratizing the Global Economy: The Role of Civil Society, Coventry: Center for the Study of Globalization and Regionalization, the University of Warwick, 2004.

13.Denzau A.T., North D.C., Shared Mental Models: Ideologies and Institutions // Kyklos. – 1994. – №47 (1). – рр.3-31.

14.Foucault M. Histoire de la sexualité. – Paris: Editions Gallimard. – Vol.1 ‘La volonté de savoir’, 1976.

15.Gerschenkron A. Economic Backwardness in Historical Perspective in Granovetter Mark and Swedberg Richard, eds. / The Sociology of Economic Life. – Boulder, CO and Oxford: Westview press, 1992. – pp. 111-130

16.Keynes J.M. The General Theory of Employment, Interest and Money. – New York: Harcourt, Brace and Company, 1936.

17.Nureev R., Runov A Russia: Whether Deprivatization is Inevitable. Power-property as a Path-Dependency Phenomenon // Paper presented at the International Society for New Institutional Economics annual conference, Berkeley, CA: September 2001.

18.Olson M. The Rise and Decline of Nations: Economic Growth, Stagflation and Social Rigidities. – London and New Haven, 1982.

19.Polanyi K. La Grande Transformation: Aux origines politiques et économiques de notre temps. – Paris: Gallimard, 1995 [1944].

20.Stiglitz J.E. Whither Socialism? – Cambridge, MA: The MIT Press, 1994.

21.Swedberg R. Principles of Economic Sociology. – Princeton and Oxford: Princeton University Press, 2003.

22.Veblen T. The Theory of the Leisure Class: An Economic Study of Institutions. – New York: The Modern Library, 1934 [1899].

23.Walzer M. Spheres of Justice: A Defense of Pluralism and Equality. – Basic Books, 1983.

24.Weber M. Economy and Society: An Outline of Interpretative Sociology / ed. by Roth G. and Wittich C.. – New York: Bedminster Press, 1968 [1922]. – Vol. 1.

25.Williamson O.E. The Economic Institutions of Capitalism: Firms, Markets, Relational Contracting. – Macmillan and Free Press, London and New York, 1985.

26.Zweynert J. How can the history of economic though contribute to an understanding of institutiona l change. – Unpublished manuscript, 2004.

445

Постсоветский институционализм Р.М. Нуреев, В.В. Дементьев

ЗАКЛЮЧЕНИЕ Формирование постсоветского институ-

циионализма1

Институционалим в России

В России уже в 1990-е гг. появились многочисленные специальные работы (не только абстрактно-теоретические, но и конкретноэмпирические), где неоинституциональные идеи использовались для объяснения особенностей современного российского хозяйства. Такие ведущие российские журналы, как «Вопросы экономики», «Экономика и математические методы», «Вестник Московского университета» (серия «Экономика»)2, регулярно публикуют подборки статей по институциональным и неоинституциональным проблемам.

Попыток систематизированного изложения институционального подхода до конца 1990-х гг. не было, что сильно затрудняло освоение новой парадигмы в России. Первыми попытками, весьма своевременными и чрезвычайно актуальными, стали публикации книг А. Шаститко «Экономическая теория институтов» (Шаститко А., 1997) и «Неоинституциональная экономическая теория» (Шаститко А., 1998), а также «Учебно-методического пособия к курсу лекций по институциональной экономике» Я. Кузьминова (Кузьминов Я.И., 1999). Наиболее популярным, однако, надолго стал учебник «Институциональная экономика» А.Н. Олейника – он публиковался сначала на страницах журнала «Вопросы экономики» (1999, № 1–12), а позже дважды издавался отдельной книгой (Олейник А., 2000, 2002). Попытку написать курс по институциональной экономике предпринял также А.Н. Нестеренко (Нестеренко А.Н., 2002), но с его смертью российский институционализм понес тяжелую утрату.

Данные пионерные учебно-методические работы положили начало качественно новому этапу неоинституциональных исследований

1При подготовке данного раздела использован материал, любезно предоставленный Ю.В. Латовым.

2Помимо перечисленных журналов публикации неоинституциональной тематики появлялись в издававшемся в 1993–1994 гг. журнале «THESIS» - он планировался как специализированное издание по новейшим зарубежным концепциям, но, к сожалению, прекратил существование из-за недостатка финансирования. Можно вспомнить также издающийся в ГУВШЭ альманах «Истоки», который постоянно публикует материалы по институциональной экономике, однако выходит довольно нерегулярно (вып. 1 – 1989 г., вып. 2 – 1990 г., вып. 3 – 1998 г., вып. 4 – 2000 г., вып. 5 – 2003 г., вып. 6 запланирован на конец 2005 г.).

© Нуреев Р.М., Дементьев В.В., 2005

446

Постсоветский институционализм Р.М. Нуреев, В.В. Дементьев

в России. При всех возможных недостатках этих книг попытки систематизации основ институциональной теории открыли широкое поле для консолидации (или размежевания) российских институционалистов на концептуальной основе.

Так, работы А. Шаститко и Я. Кузьминова опираются в основном на американскую традицию неоинституционализма. Несколько особняком стоит учебник А. Олейника, который опирается в равной мере как на западноевропейскую (французскую), так и на американскую традиции институциональных исследований. В отличие от традиционного подхода, А. Олейник исходит из первостепенной важности формирования не прав собственности как таковых, а социальных норм и правил. Если представители американского неоинституционализма рассматривают нормы, прежде всего, как результат выбора, то французские институционалисты – как предпосылку рационального поведения. Поэтому рациональность раскрывается им также сквозь призму нормы поведения.

Среди учебных изданий по институционализму последних лет следует отметить, прежде всего, изданную в МГУ 2004-2005 гг. большую серию учебных пособий по разным аспектам институционализма, в том числе книгу «Институциональная экономика: новая институциональная экономическая теория» под редакцией А.А. Аузана (Институциональная экономика: новая…, 2005). Очень интересным, хотя и не бесспорным опытом создания учебника силами творческого коллектива с участием как российских, так и французских институционалистов стала «Институциональная экономика» под ред. А.Н. Олейника (Институциональная экономика, 2005). Чисто неоинституциональный подход с присущим ему эконометрическим моделированием отразился в учебно-методическом пособии Я.И. Кузьминова и М.М. Юдкевич (Кузьминов Я., Юдкевич М., 2000).

Освоение и развитие основных институциональных пара-

дигм. Круг работ российских экономистов, затрагивающих вопросы институциональной теории, уже достаточно широк. Впрочем, как правило, эти монографии мало доступны для большинства преподавателей и студентов, так как они выходят ограниченным тиражом, редко превышающим тысячу экземпляров, что для такой большой страны, как Россия, конечно, очень мало.

Среди российских ученых, активно применяющих неоинституциональные концепции в анализе современной российской экономики, следует выделить С. Авдашеву, В. Автономова, О. Ананьина, А. Ауза-

447

Постсоветский институционализм Р.М. Нуреев, В.В. Дементьев

на, С. Афонцева, Р. Капелюшникова, Я. Кузьминова, Ю. Латова, В. Маевского, С. Малахова, В. Мау, В. Найшуля, А. Нестеренко, Р. Нуреева, А. Олейника, В. Полтеровича, В. Радаева, В. Тамбовцева, Л. Тимофеева, А. Шаститко, М. Юдкевич, А. Яковлева и др.

Рассмотрим, как «прорастали» в России основные направления неоинституциональных исследований.

1). Теория прав собственности важна для нашей экономики в аспекте анализа приватизации, ее последствий и формирования рыночных институтов. Единственным обзорным исследованием достаточно высокого уровня по теории прав собственности остается книга (Капелюшников Р., 1990), благодаря которой большинство российских экономистов впервые узнали о данном научном направлении. Неоиституциональный подход к исследованию экстерналий первоначально обсуждался отечественными экономистами в основном в связи с анализом природоохранной тематики (А. Голуб, Е. Струкова, 1995, 1998; Шаститко А., 1997; Рыночные методы управления…, 2002). В 2002 г. на страницах «Вопросов экономики» прошла серия острополемических статей, посвященных пониманию знаменитой теоремы Коуза (Красильников О., Шаститко А., 2002; Малышев Б., 2002). В последующие годы эта тема также не раз затрагивалась в экономической периодике (Олейник А., 2003; Новиков В., 2004; и др.).

Сначала, в конце 1990-х гг., основное внимание было обращено на популяризацию идей зарубежных учёных с некоторой адаптацией к российским реалиям (см.: Евстигнеева Л., Евстигнеев Р., 1998; Малахов С., 1998; и др.). Примерно с 2000 г. начинают появляться и оригинальные исследования по проблемам собственности в постсоветской экономике.

Журнал «Вопросы экономики» стал постоянной «площадкой», на которой ведется дискуссия по теоретическим и практическим аспектам формирования в России рыночных институтов (Нестеренко А., 2000; Капелюшников Р., 2001; и др.). В них отмечается, в частности, что большая часть государственной собственности перешла не к аутсайдерам, а к инсайдерам (менеджменту и персоналу), поэтому в России не возникло эффективного частного собственника. Проявлением этой незавершенности приватизации стало преобладание в деятельности фирм краткосрочного аспекта над долгосрочным, мотивов личного обогащения новых владельцев - над целями развития произ-

448

Постсоветский институционализм Р.М. Нуреев, В.В. Дементьев

водства (А. Радыгин, Р. Капелюшников и др.)1.

2). Теория трансакционных издержек широко обсуждается российскими экономистами. В. Кокоревым выдвинута гипотеза о росте трансакционных издержек в переходный период от плана к рынку (Кокорев В., 1996). Трансакционные издержки. С 1998 г. пошли публикации о трансакционных издержках, в которых они рассматривались как один из барьеров для входа на рынки в российской экономике и как главный факторов развития теневой экономики (Фактор трансакционных издержек…, 1998; Авдашева С., Колбасова А., Кузьминов Я., Малахова С., Рогачев И., Яковлев А., 1998; Малахов С., 1998). К сожалению, большим недостатком обсуждения является слишком широкая трактовка этого понятия российскими экономистами.

Экономико-правовому обоснованию института товарных знаков была посвящена большая подборка материалов в журнале «Вопросы экономики» (1999, № 3). В этом обсуждении приняли участие А. Шаститко, В. Тамбовцев, О. Пороховская, И. Шульга, К. Менар и И. Вальцескини. В 2004 г. в МГУ вышло специальное учебное пособие, посвященное институциональному анализу интеллектуальной собственности (Елисеев А.Н., Шульга И.Е., 2004).

3). Экономика организации развивалась в России также весьма активно. Обзор зарубежных неоинституциональных подходов к теории фирмы был впервые дан в работе А. Шаститко «Новая теория фирмы» (Шаститко А., 1996), где предложено неоинституциональное объяснение феномена фирмы и характеризуются основные формы деловых предприятий, а также показана эволюционная (адаптивная) эффективность хозяйственных организаций.

Как отрадный факт, следует заметить, что стали появляться монографии, пытающиеся анализировать с неоинституциональных позиций отраслевые проблемы. Первыми из них были монография В.Крюкова «Институциональная структура нефтегазового сектора: проблемы и направления трансформации» (Крюков В., 1998), коллективный сборник под редакцией А. Шаститко, посвященный анализу локальных естественных монополий (Контракты и издержки…,

1 См., прежде всего, статьи А. Радыгина, Ю. Перевалова, И. Гимади, В. Добродея и Х. Альбаха, опубликованные в журнале «Вопросы экономики» № 6 за 1999 г. Это направление исследований было активно продолжено и в последующие годы (Капелюшников Р. 2000; Трансформация экономических институтов…, 2000, введение, гл. 1-7; Капелюшников Р.,

Демина Н., 2005).

449

Постсоветский институционализм Р.М. Нуреев, В.В. Дементьев

2000), и учебное пособие Е.Н. Кудряшовой об институциональных соглашениях в условиях естественной монополии (Кудряшова Е.Н., 2005).

Прекрасным образцом учебного пособия по неоинституционализму следует считать подготовленную группой сотрудников ГУВШЭ книгу «Основы теории контрактов» (Юдкевич М.М., Подколзина Е.А., Рябинина А. Ю., 2002).

4). Такое направление неоинституциональных исследований как теория общественного выбора известно в России, пожалуй, лучше всех других.

Поскольку российская политическая система далека от канонов демократии, наибольший интерес для экономистов России представляют такие разделы Public Choice, как теория политических изменений и экономика бюрократии. В. Мау, например, анализирует трансформацию российской экономической и политической системы сквозь призму теории революции (Мау В., 1999, 2001). В. Найшуль еще в начале 1990-х гг. полемизировал с трактовкой СССР как чисто командной экономики, интерпретируя экономико-политическую систему «позднего» Советского Союза как пространство «бюрократических торгов», где готовность выполнять плановое задание обменивалось на определенные льготы директорату предприятия (Найшуль В.А., 1991).

В России в различных базах данных накапливаются эмпирические данные по выборам в центральные и местные органы власти, по ведению политических компаний, по деятельности различных партий. Однако пока они используются российскими экономистами довольно эпизодически. Лишь в очень ограниченном числе исследований показана применимость стандартных, апробированных на электоральной статистике развитых стран, методов оценки влияния экономических параметров на политический выбор и в условиях России (Гамбарян М., Мау В., 1997; Кочеткова О., Нуреев Р., 2004; Мау В., Кочеткова О., Жаворонков С.; Хлопин А., 1997).

Формирование российской школы Public Choice происходит усилиями не только экономистов, но и политологов. Например, в политологической монографии Г. Голосова содержатся некоторые подходы, которые можно использовать для ранжирования величины издержек политически активного избирателя на участие в той или иной коалиции (Голосов Г., 1999).

Всё более актуальной для России становится экономическая

450