Содержание архаической культуры
Проявляется архаическая культурная парадигма в различных стереотипах. Архаические представления, в символической форме описывающие ИСС, называются мифологией (мифами), церемонии, вводящие в ИСС или представляющие мифы, называются ритуалами. Однако разделение мифологических представлений и ритуального поведения условно — в реальности они существуют как единое целое.
Важнейшей чертой мифологии является анимизм. Анимизм — ощущение всеобщей одушевлённости (Тайлор Эдуард, 1832–1917). Необходимо понять, что первобытный человек не только мыслил (и мыслит) одушевлённость мира, но чувствовал её и действовал в соответствии с этим состоянием. В некоторых ИСС, достигаемых фармакологически или с помощью психотехник в лабораторных условиях, проявляется аналогичный эффект. Таким образом, человек имеет внутреннее родство и внутреннюю причастность ко всему.
С анимизмом связано ощущение тотальности жизни и бессмертия. Реинкарнация (перевоплощение) — универсальная концепция (в отличие от библейской «однократной» жизни). Представления о смерти как абсолютном уничтожении сложились достаточно поздно в результате некорректной интерпретации буддизма (6 в. до н.э.) и в рамках рационально-рефлектирующего сознания. Архаический человек вследствие причастности к ИСС непосредственно ощущает своё бессмертие, поэтому похороны рассматриваются как проводы в иную жизнь. Культ предков универсален для всех древних народов, проявляет он себя и в современности. Стремление обезопасить себя от возвращения покойника проявлялось в особенностях обрядов похорон, например, в связывании или «прибивании» трупа, запечатывании гроба. Вместе со знатным покойником совершались ритуальные убийства его слуг. На Бали существует ритуал раздирания трупа толпой и поедания его некоторых фрагментов, чтобы облегчить душе покойника расставание с телом. Известно племя даяков — «охотников за головами», которое практикует убийства с целью дальнейшего сохранения голов жертв, ибо в таком случае души убитых будут рабами совершившего ритуал.
Фетишизм — почитание архаическим человеком некоторых предметов (иногда — животных), в которых воплощается священная сила. Фетишизм возможен вследствие анимизма и тотальной власти священной силы над окружающим. Фетиш представляет собой одну из точек прорыва священного в мир. Священные предметы австралийцев называются чуринги («чуринга» — единственное число). Это может быть необычной формы камень или палка, например, напоминающие человека или животное.
Современный фетишизм проявляется в использовании талисманов, амулетов и пр., вещей как «памяти». Их значимость усиливается в особенности в ситуациях, связанных с сильными эмоциями — разлука любящих (сексуальность) или опасность (агрессия, страх).
С фетишизмом и анимизмом тесно связан каннибализм — некоторые части тела являются материальной субстанцией или вместилищем души, которая, в свою очередь, есть проводник священной силы. «Мы не хотели ему вреда, но мы очень нуждались в его мане, так как нам угрожали враги» — так оправдывались перед колониальным судом папуасы, съевшие миссионера. Поедание тел умерших родственников — спасение душ покойников. Душа врага усиливает душу съевшего её человека.
Тотемизм — почитание некоторых растений или животных, в которые воплощается священная сила. Тотемное существо мыслится как родственник. Тотем запрещено убивать и употреблять в пищу. Исключения — ритуальные поедания тотема (дающих в экстремальных ситуациях особую причастность к нему). Смена формы (соединение человека с тотемным существом) — важнейшая фаза в шаманском ритуале, использующем дыхательные техники и музыку. Аналог смены формы проявляется в ИСС в лабораторных условиях — переживание отождествлений с различными животными.
Архаический человек ощущает возможность тотального взаимопроникновения (Леви-Брюль видел в ней основную закономерность первобытного сознания в целом — так называемый «закон партиципации», или сопричастия). Например, охотник или рыболов, исполняя ритуал перед выходом на промысел, не просто имитирует действия мифологического героя, научившего человека охотиться или ловить рыбу, в этот момент, а также в момент самого промысла он отождествляется с ним.
Архаический человек усматривает сущностное единство предмета и его образа, предмета и знака, вещи и слова, существа и его имени и т.п. Предметы, которые ассоциируются в современном сознании как схожие, но субстанциально изолированные, полагаются первобытным человеком едиными.
Портрет не только похож на оригинал, но имеет с ним сущностную связь. Поэтому для того, чтобы исцелить друга или нанести ущерб врагу, надо определённым образом воздействовать на их изображения. Отсюда возможность целительной (белой) и вредоносной (чёрной) магии. В современной культуре по аналогичным схемам производится лечение по фотографии.
На основе парадигмы тотального взаимопроникновения функционирует имитативная и контагиозная магия (Джеймс Фрэзер (1854–1941)). Имитативная магия основана на принципе «подобное производит подобное». Ритуальные танцы охоты или военных действий провоцируют соответствующие события. Если бесплодная женщина желала забеременеть, она изготовляла деревянную куклу и держала её на коленях.
Контагиозная магия основана на принципе сущностного (следовательно, не подверженного изменениям) единства объекта и его части. Например, если завладеть волосами, зубами или ногтями другого человека, то посредством их на него можно воздействовать (ибо они сохраняют глубокую связь со своим носителем).
Единство объекта и его имени проявляется в заклинаниях. Подлинные имёна вождей и богов скрывались, дабы на них невозможно было воздействовать. В современной культуре связь объекта и имени проявляется в оскорблениях, в особенности, выраженных нецензурной лексикой, имеющей сексуальный характер (то есть напрямую выражающей архетипы бессознательного). В архаической культуре, как и в современной, нежелательные объекты и события стараются не именовать («не поминать»), поскольку в силу связи имени и предмета они могут быть спровоцированы. Опасные животные часто называются словами-заменителями, например, тигр — кошкой, орёл — овсянкой и т.п.
Аналогичным образом усматривается единство объекта и его тени. Наступить на тень во многих архаических племенах означает нанести человеку оскорбление. Ущерб тени (если, например, проткнуть её ножом) рассматривается как ущерб человеку. Особенно опасно, если часть тени захлопнется крышкой гроба покойника. Потеря тени означает потерю воли. Призрак узнаётся тем, что, в отличие от живых людей, тени не отбрасывает.
Предсказания. В глубоких трансовых состояниях (в том числе в снах и экстазах) осуществляется выход к единому временному континууму (где нет разделения на прошлое, настоящее и будущее). Отсюда возможность предсказаний.
Возможность примет (то есть событий, предвещающих некоторые другие события) обусловлена устойчивым параллелизмом некоторых материально не связанных явлений. Обычно приметы имеет индивидуальное своеобразие, то есть «работают» в рамках конкретной судьбы, но в некоторых случаях психоаналитики предполагают, что приметы архетипичны. В современной культуре внимание к предсказаниям и приметам усиливается в состояниях сознания, связанных с сильными эмоциями (то есть, фактически, находящихся на грани с ИСС, иногда их и называют «пограничные состояния сознания»).
Табу — культурные запреты на доступ к непосредственным силам бессознательного. Свобода проявления бессознательного делает человека асоциальным и расходует его энергию, поэтому перекрывая путь к ИСС общество как целое выигрывает — сексуальная энергия сублимируется, агрессия подавляется. Сублимация — социализация сексуальной энергии, то есть направление её на социально полезные цели, например, в русло трудовой деятельности («отсутствие секса» в СССР). Агрессия канализируется на борьбу с различными врагами (милитаристская лексика в СССР). Однако, согласно психоанализу, суть этой энергии остаётся прежней — сексуальной.
Основная тенденция развития культуры — цикл. Развитие культуры характеризуется прогрессирующим введением системы опосредований между сознанием и бессознательным. Но «закрытие» бессознательного провоцирует его возрастающую активность, бессознательное прорывает культурные запреты, культура деформируется и разрушается, а общество становится слабее и рушится под ударами народов, находящихся на стадии расцвета культуры (Арнольд Тойнби, 1889–1975).
Табу — в первую очередь, запреты, связанные с ограничением сферы проявления священного. Почитание предполагает обособление почитаемого. Наиболее древние запреты — табу на инцест и каннибализм. Впоследствии сексуальное табуирование и табуирование агрессивного поведения возрастает (в современной культуре — запрет нецензурных слов, запрет действий, которые можно истолковать как домогательства, защита прав меньшинств, в том числе и языковая).
В табу проявляется тождество священного и отвратительного: отвращение вызывают запрещённые способы реализации бессознательного, в том числе и те, которые некогда почитались. Дети и психически больные лишены отвращения ко многим формам поведения, неприемлемым для «нормальных» взрослых. В ИСС чувство отвращения к отдельным предметам и действиям также часто теряется.
Любое важное событие в жизни архаического человека обязательно было связано со введением в некоторые ИСС с помощью различных средств.
Ритуалы перехода: связанные с деторождением, совершеннолетием, вступлением в брак, рождением детей, приобретением нового социального статуса, смертью. Эти ритуалы сохраняют свою значимость и для современной культуры, хотя глубокой трансформации сознания в них не происходит, ритуалы здесь символичны. Любой ритуал перехода предполагает переживание смерти и воскресения (смерти в одном качестве и воскресения в новом). В особенности оно важно при поставлении посвящённых — жрецов, шаманов, колдунов и пр. Переживания смерти и воскресения характерны для глубоких ИСС, проходящих и в лабораторных условиях.
В современной культуре ритуалы перехода, аналогичные инициациям, имеют место в ряде сообществ, в особенности, с жёсткой централизованной структурой (воспроизводящих клановые системы) — в закрытых учебных, воспитательных, исправительных заведениях, силовых подразделениях. Почти повсеместно «новичок» поражается в каких-либо правах на некоторое (иногда фиксированное) время. Иные значимые события сопровождаются различными символами, призванными выделить их из потока времени.
Жертвоприношения обусловлены возможностью двусторонней циркуляции энергии между жертвователем и священным. Жертва отдаёт свою энергию священной силе, которая, в свою очередь, наполняет жертвователя. Основные формы жертвоприношения — предложение высшим силам дара или священная трапеза. Основное требование к дару — высокое качество. Наивысшая жертва — человеческая, поскольку человек носит в себе самый большой заряд энергии, жизненной силы (которая содержится в крови). Солнечный культ ацтеков требовал ежегодного принесения в жертву 20 тыс. человек. Помимо людей, в жертву приносились животные, растительные продукты и иные ценные вещи. Во многих мифологиях бог приносил в жертву самого себя, что давало причастным к нему людям особую энергию.
Аналогом жертвоприношения являлась священная проституция. Она могла иметь форму проституции гостеприимства, когда жёны и дочери предлагались друзьям или чужеземцам. Храмовая проституция была распространена во всех крупных древних цивилизациях — Древней Ассирии, Финикии, Сирии и пр., в качестве проституток выступали как женщины, так и мужчины. В Вавилоне, например, девушка обязана была один раз в жизни в храме Милитты отдаться за деньги чужестранцу, причём размер вознаграждения значения не имел, эти деньги считались священными. Впоследствии культ Милитты распространился по всей Малой Азии, вбирая в себя местные традиции. Например, в Армении в храме богини Анаитис (чья статуя украшалась фаллосами огромных размеров) молодым женщинам позволялось отдаваться за деньги всем желающим столько, сколько они хотели, и эти деньги являлись жертвой, принесённой на алтарь богини. Удачное замужество нередко зависело от того, насколько прославилась женщина в качестве жрицы любви.
В священной трапезе принимали участие все члены сообщества, а также (и это главное) божество или духи (в том числе и духи предков). Бог также мог отождествляться со вкушаемой пищей. Человеческие жертвоприношения нередко сочетались с каннибализмом: так, в культе ацтеков жрецы съедали сердце жертвы, а тело — представители аристократических родов.
Современная культура сохранила форму жертвоприношений не только в символических религиозных действиях, но и в культурных стереотипах, связанных с подарками и праздничными застольями. Подарки часто имеют символический характер (цветы, символизирующие различные чувства), а застолья сопровождаются употреблением напитков, вводящих в ИСС.
Праздники производны от представления о вечно длящемся священном (сакральном) времени (ощущение такого времени доступно в ряде ИСС) — времени проникновения и действия священной силы. Священное время пребывает в глубинах обыденного, профанного времени, причём последнее существует только за счёт причастности к священному. Мир развивается циклично, периодически уничтожаясь и вновь возрождаясь, вселенная пульсирует, однако в вечности сохраняется всё. Соучастие в священных событиях даёт причастность к священному.
Праздники часто выражают созидание (Новый Год, день рождения (в том числе дни рождения культурных героев), памятные даты государства, аграрные праздники). Праздники иногда сопровождались ритуальными битвами. (В современной культуре аналогом являются спортивные состязания и практика «поддержки» команд).
Нередко праздники сопровождались оргиями и пытками (человеческие жертвоприношения и каннибализм также были нередко связаны с предварительной пыткой жертвы и (или) сексуальным насилием, в ходе пыток жертва могла и умерщвляться), тем самым высвобождалась сексуальная и агрессивная энергия. Карнавалы — торжество хаоса (сил бессознательного) во всём, в том числе и в плане социальной иерархии.
***
Впоследствии многие люди утрачивают способности к глубокой трансформации сознания в рамках данных культурных стереотипов, но мифологические представления и ритуалы, связанные с ними, сохраняются, выражая смутное ощущение подспудной деятельности бессознательного. Древние культурные стереотипы становятся всё более непонятными, вырождаясь в сказки и суеверия или приобретая иные, символические значения.