I. О двойственной природе языка.

В речи осуществляется селекция определенных лингвистических единиц, а также комбинация этих единиц в языковые единства, большей сложности. На лексическом уровне это легко заметить: говорящий подбирает слова и встраивает в предложения, сочетая их согласно синтаксической структуре используе-

⁶ Проблема опрощения фонологической модели при афазии была изучена лингвистом Маргаритой Дюран при участии психопатологов Т. Алажуанина и А. Омбредана (см. их совместную работу Le syndrome de desintegration phonetique dans I'aphasie, Paris, 1939), a также Р. Якобсоном (первый набросок, представленный на Международном Конгрессе Лингвистов в Брюсселе в 1939 г. — см. N. Trubetzkoy, Principes de phonologic (Paris 1949) pp. 317-79 — был позднее опубликован как очерк «Kindersprache, Aphasie und allgemeine Lautgesetze», Uppsala Universitets Årsskrift, 1942:9: обе работы перепечатаны в Selected Writings, I, The Hague, 1962, 328-401).

⁷ В клинике Боннского Университета лингвистом Г. Кэндлером и двумя врачами, Ф. Пансаном и А. Лайхнером было предпринято совместное исследование грамматических нарушений: см. их доклад Klinische und sprachwissenschaftliche Untersuchungen zum Agrammatismus (Stuttgart, 1952)

29

мого им языка; предложение, в свою очередь, образует высказывания.

Тем не менее, говорящий не может пользоваться полной свободой при выборе слов: он осуществляет селекцию слов (исключая редкие случаи неологизмов) из лексического хранилища, которым владеют оба — и он, и его адресат.

Специалист, исследующий приемы коммуникации, приближается к сути речевого акта как такового, только когда он допускает, что при оптимальном обмене информацией между говорящим и слушающим они оба имеют в своем распоряжении одну и ту же «картотеку готовых высказываний»: адресант при произнесении словесного сообщения выбирает одну из этих «заранее известных возможностей», адресату же полагается сделать соответствующий выбор из того же самого вокабуляра «уже предусмотренных и предвиденных возможностей» ⁸.

Таким образом, для функционального осуществления речевого акта необходимо, чтобы его участники использовали общий код.

«'Did you say pig or fig?' said the Cat. 'I said pig,' replied Alice.⁹ В этом странном высказывании четвероногий адресат из семейства кошачьих пытается уловить языковой выбор, осуществленный адресантом. В общем для Кота и Алисы коде, т.е. в разговорном английском, разница между взрывным и фрикативным согласным может изменить смысл сообщения, при том, что все остальные элементы сообщения не изменяются. Алиса, употребив дифференциальный признак "взрывной vs. фрикативный", отказалась от второго и выбрала первый из этих двух; в том же самом акте речи она объединяет избранный ею дифференциальный признак с другими одновременно проявляющимися признаками, такими, как емкость и напряженность звука /р/, в противовес высокой смычке /t/ и ненатянутости /b/. Таким образом, все эти атрибуты образуют пучок дифференциальных признаков, т.н. фонему. За фонемой /р/ следуют фонемы /i/ и /g/, являющие собой пучки одновременно задействованных дифференциальных признаков. Таким образом, сцепление одновременных единств и конкатенация последовательных единств — это два способа, с помощью которых мы, говорящие, комбинируем лингвистические компоненты.

Ни один из пучков — ни те, что образуют фонемы /р/ или /f/, ни такие последовательности пучков, как /pig/ или /fig/ — не могут

⁸ D.M. MacKay, In search of basic symbols, «Cybernetics, Transactions of the Eigth Conference» (New York, 1952, p. 183)

⁹ Lewis Carroll, Alice's Adventures in Wonderland, Chapter VI.

30

быть изобретены самим говорящим, который реализует эти пучки в речи. Дифференциальный признак "взрывной vs. фрикативный" и фонема /р/ тоже никогда ни окажутся вне контекста. Признак смычности появляется в сочетании с другими согласующимися с ним признаками, и все возможные комбинации этих признаков в таких фонемах как /р/, /b/, /t/, /d/, /k/, /g/ и т.д., ограничиваются кодом данного языка. Код накладывает ограничения на возможные комбинации фонемы /р/ с другими следующими за ней и/или предшествующими фонемными цепочками; в лексическом же фонде каждого отдельного языка потребляется лишь часть допустимых в действительности фонематических комбинаций. Даже когда другие фонемические комбинации теоретически возможны, говорящий, как правило, является лишь потребителем слов, но не их создателем. Сталкиваясь с отдельными словами, мы представляем их в качестве единиц уже существующего кода (т.е. закодированными единицами). Чтобы сразу понять слово нейлон, надо уже знать о значении закрепленном за данной вокабулой в лексическом коде современного английского языка.

Кроме того, в любом языке существуют стойкие словосочетания, или т.н. фразеологизмы. Нельзя понять значения идиомы bow do you do путем простого добавления друг к другу лексических компонентов; здесь целое не равно сумме частей. Словосочетания, которые в таких случаях функционируют как отдельные слова, представляют собой обычную, но все же маргинальную часть лексического кода. Чтобы понять огромное количество словосочетаний нам достаточно распознать слова-компоненты и синтаксические правила их согласования. В пределах этих законных ограничений мы свободны в выборе новых контекстов для слов. Безусловно, эта свобода относительна, и набор общераспространенных клише в значительной степени определяет наш выбор среди комбинаций. Однако нельзя спорить и с тем, что мы обладаем достаточной свободой при составлении совершенно новых контекстов, даже несмотря на сравнительно низкую статистическую вероятность их употребления.

Таким образом, комбинирование лингвистических единиц происходит соответственно шкале, определяющей уровни свободы при комбинации. При объединении дифференциальных признаков в фонемы говорящий пользуется минимальным уровнем этой свободы. В коде уже закреплены все возможные для данного языка варианты. Число вариантов среди образующих слова фонематических комбинаций четко ограничено. Она ограничивается маргинальной ситуацией образования новых слов. Со-

31

ставляя из слов предложения, говорящий менее зависим. И наконец, при объединении предложений в высказывания зависимость от обязательных синтаксических правил ослабевает, существенно возрастает возможность свободного выбора при создании новых контекстов, хотя опять-таки нельзя игнорировать роль многочисленных стереотипных высказываний.

Любой языковой знак предполагает два вида структурной организации (arrangement):

1) Комбинация: любой знак состоит из знаковых компонентов и/или встречается в комбинации с другими знаками. Это значит, что любая языковая единица одновременно функционирует в качестве контекста для более простых единиц и/или стремится к собственному контексту в пределах более сложной лингвистической единицы. Следовательно, любое возможное объединение лексических единиц создает другую группу существующую уже в качестве новой единицы высшего порядка: комбинация и контекстная композиция (contexture) — это две грани одной и той же операции.

2) Селекция: Селекция между альтернативными вариантами предполагает возможность замены одного варианта на другой, эквивалентный предыдущему в одном отношении и совершенно отличный от него в другом. Итак, селекция и субституция тоже представляют собой две грани одной и той же операции.

Фердинанд де Соссюр ясно осознавал фундаментальную роль, которую эти две операции играют в языке. Однако из двух функций комбинации — сцепления и конкатенации (concurrence and concatenation) — женевский лингвист признавал лишь существование второй — функцию временной последовательности. Несмотря на то. что сам ученый в общем-то понимал фонему как структуру, составленную из различных дифференциальных признаков (éléments difterentiels des phonemes), он поддался таки традиционному верованию в линейное строение языка «qui exclut la possibilité de prononcer deux éléments à la fois», «который исключает возможность одновременного произнесения двух элементов» ¹⁰.

Для того, чтобы разграничить эти два вида структурных отношений, названных нами комбинацией и селекцией, Ф. де Соссюр решил, что первый из упомянутых нами видов соотносит элементы in presentia (в наличии): он связывает два или несколько реально присутствующих элемента и реальном языковом ряду, в

¹⁰ F. de Saussure, Cours de Linguistique generale. 2nd ed. (Paris, 1922), pp. 68 f. и 170 f.)

32

то время как второй вид «объединяет элементы in absentia (в отсутствии), в мнемоническом, воображаемом ряду». Другими словами, селекция (и, соответственно, субституция) управляет единицами сочетаемыми в коде, но не в реальном сообщении, в случае же комбинации единицы сочетаются и в коде, и в сообщении или только в реальном сообщении. Адресат воспринимает данное высказывание (сообщение) как комбинацию, составленную из отдельных частей (предложений, слов, фонем, и т.д.). выбор которых осуществляется из всех возможных компонентов языкового кода. Части, способные объединяться в контекст образуют отношение смежности, в то время как в субститутивной конфигурации знаки сочетаются в зависимости от степени сходства между ними, охватывающего эквивалентность синонимов и общего ядра антонимов.

Эти две операции (смежности и сходства) обеспечивают для каждого отдельного языкового знака две группы т.н. интерпретантов (этот весьма удачный термин ввел в употребление Чарльз Сандерс Пирс) ¹¹.

Существует два вида отсылок, используемых для интерпретации знака — один отсылает к коду, другой — к контексту, кодифицированному или произвольному; при каждом из этих двух видов референций знак вступает в отношение с другой группой языковых знаков и это происходит либо посредством чередования (alternation) (I тип референции), либо — выравнивания (allignment) (II тип референции). Любая сигнификативная единица может быть заменена другими, более подходящими знаками того же кода; таким образом проявляются основные функции кода, в то время как контекстуальная функция кода определяется его связью с другими знаками в пределах той же речевой последовательности.

Компоненты любого сообщения в обязательном порядке образуют внутренние отношения с кодом, и внешние отношения — с самим же сообщением. Язык в разных его аспектах пользуется обоими видами отношений. Происходит ли обмен сообщениями, или коммуникация осуществляется односторонним образом от адресанта к адресату — для того, чтобы состоялась передача сообщения между участниками речевого акта должен существовать хотя бы один из видов смежности. Разобщенность между двумя индивидами в пространстве и времени преодолевается путем внутренней связи: между символами, которые использует

¹¹ C.S.Peirce. Collected Papers, II and IV (Cambridge, Mass. 1932,1934 — см. Index of subjects.).

33

адресант, и теми, что узнает и понимает адресат, должен существовать определенный уровень эквивалентности. Вне этого уровня произнесение сообщения не имеет смысла: получатель сообщения не реагирует на него, даже если он его воспринимает.