Циммерлинг. Исландские саги

114	Саги Западной Четверти	[Часть I]

—Так с нами доселе никто говорить не решался, и мы приложим все силы, чтоб расквитаться за враждебное слово.

Хромунд сказал:

—В обычае викингов наживать добро грабежом и насилием, но лишь воры утаивают его.

Хромунд справлялся у Торира, где тут правда, и что Ториру об этом деле известно. Торир же заявил, что не может ничего ни подтвердить, ни опровергнуть. Хромунд назвал это словами малодушия. После этого Хромунд велит своим спутникам вызвать всех норвежцев на тинг: он настоял на том, чтобы вызвать всех до одного поименно9. Начали произносить вызов; норвежцы были вне себя, порывались напасть и обещали отомстить, но в этот раз все ограниличилось словами. Затем они расстаются.

IV

Хромунд и его люди едут теперь домой.

А когда они пробыли дома недолгое время, Хромунд завел речь:

—Мы возьмем в дом еще троих и выправим нашу крепость — а то она совсем обветшала — и будем готовы к тому, что они в самом деле вздумают исполнить свои угрозы и выказать вражду, о которой объявили заранее.

Потом они передали все тяжбы в ведение Скегги из Среднего Фьорда, и тяжбы эти были вынесены на альтинг, и всех норвежцев объявили за кражу лошадей вне закона. Хромунд и его сыновья во время тинга сидели дома10, норвежцы же приготовились съезжать с Песков и попрощались с Ториром по-доброму. Они собирались снарядить свой корабль в море, и путь их лежал через Красивый Склон. Хромунд и его сыновья стояли на дворе.

Хельги сказал:

—Ваша крепость окажется бесполезной и не защитит вас тогда, когда вы больше всего будете в этом нуждаться. И я еще посмотрю, как ты, Хромунд, и твои сыновья, будете валяться в крови.

Хромунд сказал:

—Мы не сомневаемся в вашем злонравии, но надеемся, что многие из вас подавятся своей кровью еще до того, как мы падем на землю.

На этом они расстались.

V

Однажды утром случилось так, что на крышу у дымохода уселся ворон и громко закаркал.

Сага о Хромунде Хромом	115

Хромунд в это время лежал в постели. Он проснулся и сказал вису:

[№ 1]

Кречет пота крючьев Ран кричит в час утра

— Утомлен полетом, Вещий алчет пищи. Встарь, навстречу рати, Обреченной в споре, Коршун Гунн гнусавил Суть посулов Тунда11.

Затем он произнес еще одну12:

[№ 2]

Заморочен градом, Чует мертвечину

Сморя черноперый Чибис навьей зыби;

Сдрева клятвы древле Рвались воронята Вниз, когда призывно Ухнет выпь Кривого13.

Немного позже встали работники; выходя, они не позаботились закрыть за собой дверь в крепость14. В то же самое утро явились норвежцы, числом двенадцать. Они появились вскоре после того, как ушли работники.

Хельги сказал:

—Все складывается удачно. Зайдем внутрь в крепость и припомним оскорбления словом и делом, и я бы хотел, чтобы от крепости им не было никакого толку.

Торбьёрн Гремушка проснулся от их голосов. Он тотчас вскочил, бросился к двери в горницу и выглянул в оконце, которое по древнему обычаю было вырезано в двери. Он понял, что это норвежцы, и что те вошли внутрь ограды; затем он вернулся назад.

Тут Хромунд сказал:

—Какие новости, родич?

Торбьёрн ответил:

116	Саги Западной Четверти	[Часть I]

—Я думаю, что норвежцы вошли в крепость, и не с миром, и хотят отомстить нам за слова, что мы о них говорили. Но я не знаю, как они попали сюда.

Хромунд вскочил и сказал:

—Встанем и прогоним этих мерзавцев: заслужим о себе добрую славу, если будем держаться мужественно.

Затем он стал побуждать сыновей и своего воспитанника Торлейва

кбою: Торлейву было пятнадцать лет, он был велик ростом и собою виден. Он тоже собрался выходить из горницы, но женщины сказали, что он слишком молод для схватки и потому обречен, а Хромунд чересчур стар, чтобы держать оборону.

Тогда Хромунд сказал вису:

[№ 3]

Не вчера начертан Смерти срок мне — к смерчу Ильм снаряжен, смело Впредь смотри, воитель. Предрешен мой жребий — Хмурить бровь не буду, Коль в щите трепещет Шест долин Хедина15.

Затем все четверо, Хромунд Хромой, Торлейв, Торбьёрн Гремушка и Халльстейн, взяли свое оружие и подошли к торцовым дверям дома, а боковые двери подперли балкой.

Норвежцы вскочили на стены и напали на родичей Хромунда с редкой яростью, ибо Хельги был отличный воин, высок, смел и силен. Он вошел в раж, да и все остальные были люди суровые, и иметь с ними дело было плохо. Они сказали, что скоро Хромунда будет некому прикрывать, и они припомнят ему обвинение в воровстве. В ответ Хромунд сказал, что на их совести, кроме воровства, немало других черных дел,

— Вдобавок вы обманом проникли в крепость.

Хромунд и его люди защищались в основном щитами и поленьями, а не оружием, норвежцы же метали в них копья и швыряли камни и наседали что есть сил. А те стойко оборонялись, хотя их было лишь четверо. Они тоже бросали со стен большие камни и несмотря на то, что Хромунд был уже в возрасте, он рубил мощно и держался отменно. И вот, стараниями его сыновей и его воспитанника Торлейва, па-

Сага о Хромунде Хромом	117

ло шесть норвежцев, но в этой схватке пали сам Хромунд и юный Торлейв.

Оставшиеся в живых норвежцы кинулись из крепости вон16, а Торбьёрн Гремушка побежал за ними, в одиночку преследуя всех шестерых. Но когда Торбьёрн хотел закрыть за собой дверь в крепость, Хельги метнул в него копье, и оно попало Торбьёрну в живот. Он вытащил копье сам и метнул его обратно в норвежцев, и оно попало в живот Ёрунду, брату Хельги. Как только тот упал наземь, Хельги подхватил его, поднял себе на спину и выбежал прочь из крепости вместе с оставшимися четырьмя уцелевшими товарищами.

Халльстейн бежал вслед за ними вплоть до ручья, что берет начало у Красивого Склона. Хельги хотел перепрыгнуть ручей, держа Ёрунда на спине, но оба берега в том месте были крутые, и ему не хватило сил, так что тело Ёрунда соскользнуло у него с плеч; тот к тому времени уже не дышал. Поэтому Хельги обернулся назад, и в этот миг подоспел Халльстейн и отрубил ему руку, а норвежцам удалось оторваться, ибо Халльстейн поразил тело Ёрунда и лишь тогда понял, что тот мертв; тем временем норвежцы ушли, и когда Халльстейн это увидел, то повернул вспять. Тут он убедился, что его отец и Торбьёрн Гремушка мертвы. Торлейв еще дышал; Халльстейн внес его в дом. Женщины спросили его, чем кончилось дело; он рассказал все как было.

Хельги и его люди в тот же день вышли в море, и все они потонули возле Лавинной Отмели.

Торлейв исцелился, жил с тех пор на Красивом Склоне и прослыл добрым бондом, а Халльстейн уехал из страны и явился к Олаву сыну Трюггви. Конунг убеждал его принять правую веру, и это оказалось нетрудно. После этого Халльстейн стал человеком конунга и с той поры неизменно следовал за ним; он проявил себя как отважный муж и надежный воин и был у Олава конунга в почете. Рассказывают, что он пал на Великом Змее после доблестной обороны и заслужил себе добрую славу17.

На этом кончается то, что можно сказать о нем.

Сага о названных братьях

I

Вдни конунга Олава Святого было много хёвдингов под его началом, не только в Норвегии, но и в других землях, на которые простиралась его власть, и Богу были угоднее всего те, кто был по душе конунгу1.

Вто время в Исландии в Ледовом Фьорде жил достойный хёвдинг по имени Вермунд2; был он сын Торгрима и брат Стюра Убийцы. Хутор его стоял на Озерном Фьорде. Вермунд был человек умный и пользовался доброй славой. Жену Вермунда звали Торбьёрг, по прозвищу Торбьёрг Толстая; она была дочь Олава Павлина. Торбьёрг была женщиной большого ума и властного нрава. Часто, когда Вермунд был в отлучке, дела округи решала она, и никто не считал себя внакладе, если за его тяжбу бралась Торбьёрг.

Однажды, когда Вермунда не было дома, случилось так, что в Ледо-

вый Фьорд пришел Греттир сын Асмунда3,— а он был тогда вне закона — и почти всюду, куда приходил, все отдавали ему то, на что он притязал. И хотя сам он, да и те, кто расставался с имуществом, называли это подарками, дары были таковы, что мало кто расстался бы с ними по-доброму, если бы им не мерещился тролль перед дверьми. Поэтому бонды ополчились, схватили Греттира, приговорили его к смерти, воздвигли виселицу и собрались его вешать.

Когда Торбьёрг узнает о том, что они затеяли, она едет с домочадцами на сходку, где Греттира приговорили к смерти; подоспела она, когда виселица была уже готова, а петля прилажена, и Греттир стоял под нею, так что когда люди увидели, что едет Торбьёрг, оставалось лишь вздернуть его.

Торбьёрг идет к ним и спрашивает, что здесь собираются предпринять. Бонды сказали, что у них на уме.

Она говорит:

—Негоже, по-моему, убивать Греттира, потому что он знатен родом

истяжал себе имя силой и многими подвигами. И хотя он не во всем человек удачливый, и многие с ним не в ладах, родичи сочтут его смерть потерей.

Они говорят:

Сага о названных братьях	119

—Мы считаем его достойным смерти: он и так вне закона, вдобавок уличен в грабеже.

Торбьёрг сказала:

—Раз уж решаю в здешних местах я, сегодня жизни его не лишат. Они говорят:

—У тебя хватит власти, чтобы оставить Греттира в живых, справедливо это, или нет.

Тогда Торбьёрг велела развязать Греттира, даровала ему жизнь и сказала, что он волен ехать куда хочет.

Об этом событии Греттир сложил такой стих:

[№ 1]

Я бы и сам в петлю готовую очень скоро

голову сунул, кабы не Торбьёрг, умом несравненна, оную скальду не сберегла бы.

Из этого видно, какой недюжинной женщиной она была.

II

Жил человек по имени Хавар; он был сыном Клеппа. Он жил на хуторе, который называется Проталина4. Хавар был родом с юга, с Пашенного Мыса5, но уехал оттуда из-за убийств, ибо человек он был высокомерный и неуживчивый и большой задира. Хавар был женат на женщине по имени Торельв: она происходила из Широкого Фьорда и была дочерью Альва из Долин, мужа знатного и прославленного. У Хавара и Торельв был сын по имени Торгейр. Он рано возмужал и стал велик ростом, силен и заносчив. С юных лет начал он прикрываться щитом и разить оружием.

Берси звался человек, что жил в Ледовом Фьорде: он жил на хуторе, который называется Болота6. Он был женат на женщине по имени Торгерд; их сын звался Тормод. Он уже смолоду был отважен и горд; был он среднего роста, черноволосый, и волосы были курчавые.

В это время на Дымных Холмах на Мысе Дымов жил Торгильс сын Ари: он был большой хёвдинг, мудрый и по нраву людям, могущественный и прямой. Брата Торгильса звали Иллуги, он был дружинни-

120	Саги Западной Четверти	[Часть I]

ком конунга Олава Святого. Иллуги много ездил по торговым делам и всегда проводил одну зиму с Олавом конунгом, а следующую — на Дымных Холмах; он привозил из Норвегии лес для церквей и жилья. Братья Торгильс и Иллуги были сыновьями Ари сына Мара7, сына Атли, сына Ульва Косого, который занял Мыс Дымов, сына Хёгни Белого, сына Отрюгга, сына Облауда, сына Хьёрлейва конунга. Мать Торгильса и Иллуги звалась Торгерд; она была дочерью Альва из Долин. Матерью Альва была Торхильд, дочь Торстейна Рыжего, сына Олейва Белого, сына Ингъяльда, сына Фроди; матерью Ингъяльда была Тора, дочь Сигурда Змей в Глазу; матерью Сигурда была Аслауг, дочь Сигурда Убийцы Фафнира. Торгейр сын Хавара и Торгильс сын Ари были двоюродными братьями8.

Торгейр и Тормод росли в Ледовом Фьорде, и между ними рано возникла дружба, ибо нрав их был во многом сходен. Рано свыклись они с мыслью — и это подтвердилось впоследствии,— что их будет жалить оружие, ибо они были готовы стоять на своем и не уступать ни в чем, с кем бы ни пришлось иметь дело. Больше думали они всегда о славе в жизни этого мира, чем о блаженстве радостей мира иного. Поэтому они дали обет, что тот из них, кто будет жить дольше, отомстит за другого, и принесли в этом клятву.

И хотя людей тогда называли христианами, все же в то время христианство было молодым и очень неладным, ибо много искр язычества тлело под ним и ложные обычаи были в ходу9. У знаменитых людей был обычай приносить обет отомстить за того, кто умрет раньше: надо было пройти под тремя пластами дерна, и в том состояла клятва. Действо же было таким, что из земли вырезали три длинных пласта дерна; концы их должны были оставаться в земле, а середина приподнята, чтобы можно было пройти под ними. Действо это и совершили Тормод с Торгейром, когда давали обеты.10

Тормод был несколько старше, но Торгейр был сильнее11. Они быстро вошли в силу и стали разъезжать по стране; друзей у них не было: многие считали, что они держат себя с людьми не на равной ноге. Отцы их, как и следовало ожидать, оказывали им поддержку и помощь; многие полагали, что нрав сыновей это не улучшает. Те же, кто счел себя пострадавшим от названных братьев, отправились к Вермунду и просили его избавить их от напастей.

Вермунд вызвал Хавара и Берси к себе и сказал им, что люди крайне раздражены их сыновьями:

— Ты, Хавар, человек из другой округи,— говорит он,— и занял здесь землю, ни у кого не спросясь. До сих пор мы не возражали про-

Сага о названных братьях	121

тив того, чтобы ты жил здесь, но сейчас я вижу, что от твоего сына Торгейра исходит беспокойство и смута. Мы хотим теперь, чтобы ты перенес хутор с пожитками подальше от Ледового Фьорда. А Берси и его сына мы не станем изгонять потому, что они живут на земле предков. Мы надеемся также, что с Тормодом будет меньше хлопот, если они с Торгейром расстанутся.

Хавар говорит:

—Ты вправе настоять, Вермунд, на том, чтобы мы покинули Ледовый Фьорд с нашим имуществом, но я не знаю, кому, кроме Торгейра, решать, где он хочет гостить.

После этой встречи Хавар перенес свой хутор на юг во Фьорд Городища и жил там, где сейчас Хаваровы Загоны12. Торгейр жил попеременно у отца, или на западе в Ледовом Фьорде у Тормода и был для многих опасным гостем, несмотря на юный возраст. Он подолгу гостил на Дымных Холмах у своего родича Торгисля, и тот благоволил к нему. Торгейр и Ари, сын Торгильса, смолоду были большими друзьями, и дружба эта продолжалась, пока живы были оба.

Жил человек по имени Ёдур13. Хутор его звался Ракушечный Склон. Ёдур был большой храбрец и хёвдинг; был он неуживчив, и многие от него натерпелись. Человек он был влиятельный и властный, и редко когда платил, если кого убивал.

Однажды зимой вышло так, что Ёдур и его работники поехали к Пашенному Мысу покупать муку. По пути Ёдур заехал к Хавару и просил одолжить ему лошадь до Мыса. Тот лошадь одолжил,

—И я хочу, чтобы ты оставил ее здесь, когда поедешь обратно, а дальше не вел.

Ёдур сказал, что все так и будет. Затем он поехал дальше на Мыс, купил муку, как и хотел, и, покончив со своими делами, поехал домой.

Икогда он ехал с моря по Мелководному Фьорду мимо хутора Хавара, спутники сказали, что надо спуститься к дому и оставить лошадь.

Ёдур говорит:

—Не желаю я делать из-за этого крюк: доведу лошадь под поклажей до дому и отошлю ее обратно, как только она станет не нужна.

Они говорят:

—Делай как хочешь, но Хавару никогда не нравилось, когда поступали ему наперекор.

—Придется ему с этим смириться,— говорит Ёдур.

Хавар видит, что мимо едут люди и узнает их. Он едет навстречу и приветствует их. Он сказал:

— Вы, конечно, оставите лошадь тут.

122	Саги Западной Четверти	[Часть I]

Ёдур говорит:

—Ты, конечно, одолжишь мне лошадь до Ракушечного Склона. Хавар говорит:

—Я не хочу, чтобы лошадь шла дальше.

Ёдур говорит:

—И все же мы не отпустим ее, даже если ты не хочешь ее одолжить. Хавар говорит:

—Будь что будет.

Он подбежал к лошади, сбросил вьюки на землю, взял лошадь под уздцы и повернул к дому.

Ёдур держал в руке рогатое копье14. Он бросается к Хавару и пронзает его копьем насквозь. От этой раны Хавар умер. Ёдур взял лошадь

иповел с собой, и ехал своей дорогой, пока не прибыл домой. Домочадцам Хавара показалось, что он сильно задерживается. Они

стали искать его и нашли тело там, где он был убит. Они сочли, что его убийство — дело нешуточное.

Торгейр в это время был на западе в Ледовом Фьорде. Весть об убийстве Хавара быстро разнеслась по стране; когда же Торгейру сообщили об убийстве отца, он не изменился в лице, когда слушал рассказ. Не покраснел он, ибо гнев не бросился ему в кожу; не побледнел он, ибо ненависть не запала ему в грудь; не потемнел он, ибо его не обуяла открытая ярость15 — он вообще не изменился в лице, когда слушал рассказ о случившемся, ибо сердце его не было подобно зобу птицы: оно не обливалось кровью, чтобы дрожать от страха, но было закалено вышним кузнецом мира до навысшей храбрости.

III

Рассказывают, что Торгейр не был большой охотник до женщин; волочиться за юбкой, говорил он, унижает его мощь. Смеялся он редко; неласков бывал он с людьми. Большого он был роста и мужественного вида, могучей силы. У Торгейра была широкая секира с очень длинным лезвием из заточенной стали; лезвие было тонким и острым, и секира накормила ужином многих16. Было у него и большое копье с опереньем: оно было с твердым острием и острыми краями; наконечник был длинным, а древко толстым. В то время в Исландии меч был

улюдей не в ходу17.

Ивот, когда Торгейр узнал об убийстве отца, он поехал к Дымным Холмам к Торгильсу и сказал ему, что хочет ехать на юг во Фьорд Городища повидаться с матерью. Он просил Торгильса помочь ему перебраться через Широкий Фьорд. Торгильс сделал, как он просил.

Сага о названных братьях	123

Затем Торгейр едет на юг к Фьорду Городища; где он ночевал, не упоминается. Тропы были проезжими: снега в это время не было, а все озера замерзли. Перейдя на южный берег Белой Реки, Торгейр свернул к Ракушечному Склону. Дул сильный теплый ветер и было темно из-за позднего часа и из-за ненастья.

Торгейр пришел на Ракушечный Склон поздно вечером, и когда он подошел к дому, двери были заперты на засов, и в покое все уже улеглись на полати.

Торгейр постучал в дверь. Ёдур сказал своим:

— Стучат в дверь. Пусть выйдет кто-нибудь из парней!

Тогда один из работников выглянул наружу. Он видит, что перед дверьми кто-то стоит с оружием, и спрашивает, что за человек пришел.

Тот отвечает:

—Имя мне Вигфус [т. е. «Жаждущий боя»]. Работник сказал:

—Ну так заходи, будет тебе ночлег. Торгейр говорит:

—Не приемлю ночлег от рабов; скажи Ёдуру, чтобы вышел сам. Работник идет в дом. Торгейр же стоял снаружи. Хозяин спросил

работника, когда тот вошел в покои:

—Кто там подошел к дому? Работник отвечает:

—Я уж подавно не могу знать, кто он, ведь, сдается мне, он не знает этого сам.

Ёдур говорит:

—А ночлег ты ему предложил?

Работник отвечает:

—Предлагал я. Ёдур сказал:

—И что он ответил?

—Сказал, что не примет ночлег от рабов; просил выйти тебя.

Ёдур взял копье и надел на голову шлем. Он идет с двумя работниками к двери, видит стоящего перед дверьми человека и опускает копье. Наконечник он упирает в порог. Ёдур спросил пришельца об имени. А тот сказал:

—Меня зовут Торгейр. Ёдур говорит:

—Который ты Торгейр?

—Сын Хавара.

Ёдур сказал: