Холмс. Внутренній мир снаружи

5. ОТНОШЕНИЯ И РОЛИ

ÐÎËÈ?

Кем ты могла бы мне быть — Матерью или ребенком? Может, кем-то еще?

Ты, кажется, не знаешь, И я не могу сказать.

Нынче утром я незаметно наблюдала

Èборолась со страхом, видя Эту жесткую, железную спину Эти поджатые губы (ни слова),

Напряженные движения мученицы С горящими гневом глазами.

Èна мгновенье проступила — я видела — Другая мать за своей ненавистной работой. (Неужели руки, размокшие от вечного мытья, Могут только вечно карать?)

Мое маленькое, одинокое дитя, Как много видно той нелюбви

В твоей негнущейся, жесткой спине, В твоем воинственном молчании,

В походке, полной оскорбленного достоинства,

Èвзгляде, говорящем: “Прочь!”.

А через пару часов ты подходишь, Такая потерянная и несчастная,

Глаза на мокром месте, и это — глаза ребенка, Они умоляют меня стать тебе мамой, Обнять, пожалеть, приласкать, Утешить и полюбить Живущее в тебе дитя, Нуждающееся в прощении.

101

И вновь я вижу ту, другую:

Девочку-жену, у вечной мойки или плиты, Печальней и нежней, чем она будет потом, Слишком молодую для всех этих дел,

Ñполосками высохших слез на щеках,

Ñдрожащей нижней губой...

Как отчаянно она нуждается В материнском совете, поддержке, прощении...

Ее собственная грудь слишком юная, И молоко не придет.

Кем я могла бы быть для тебя — Ребенком матери?

Матерью ребенка?

Èëè òàì åñòü êòî-òî åùå?

Кто-то, пытающийся найти выход Из этих запертых во времени ролей, Освободиться и стать просто собой?*

Ì.Å. 30/3/90

Так почему же возникают человеческие отношения?

Поэтесса М.Е. описала боль, которая может появиться во взаимоотношениях, особенно если возникает путаница с ролями.

Но другие люди действительно необходимы нам, чтобы выжить. Джорджу была нужна его мать, и она была с ним с самого рождения. Ему также был нужен отец, и отношения с ним начались, когда Джорджу было всего несколько часов от роду. Как и всем детям, ему были крайне важны контакты с другими для физического и эмоционального выживания. Но родители Джорджа ненавидели друг друга и жили в состоянии войны, что породило в нем тревогу и боль.

Прежде чем обратиться к следующим ступеням процесса интернализации, описанного Кернбергом, давайте остановимся и рассмотрим психоаналитические взгляды на то, что подталкивает младенца, подросшего ребенка и, наконец, взрослого к контактам с окружающим его огромным миром, без которых внутренние “объектные отношения” никогда не смогут развиться.

*Перевод Е.Л. Михайловой

102

Фрейд связывал процесс установления взаимоотношений с инстинктивной потребностью выражения или высвобождения влече- ний из Ид, которые для своего удовлетворения, или удовольствия, должны “нагружать” объект.

Британский психотерапевт Роланд Фэйрбейрн рассматривал либидо в первую очередь как поиск объекта (Fairbairn, 1952:176). Основное влечение индивида (в том числе и ребенка) состоит в том, чтобы найти “объект” или, проще говоря, кого-то еще. В ребенке это влечение связано с выживанием, поскольку ему нужен ктото (обычно мать), кто давал бы пищу, тепло, уют и безопасность. У взрослого влечение к поиску “объекта”, помимо прочего, связано с поиском других людей для близкой связи, сексуальных отношений и воспроизводства потомства.

Лично я симпатизирую этой точке зрения и нахожу ее более совместимой с этнологической точкой зрения на “человека как на животное”. Конрад Лоренц описывал то, как базовые инстинкты животного связаны с фигурой матери. У новорожденных утят эта связь возникает с первым крякающим объектом, будь это “жирная белая пекинская утка или еще более толстый человек” (Lorenz, 1952; см. также Bowlby, 1969). Лоренц был утятам “мамой”, и они следовали за ним.

В 1963 году Фэйрбейрн подвел итог существующим теоретическим взглядам. Его первые семь выводов выглядели так:

1.Эго присутствует с самого рождения.

2.Либидо есть функция Эго.

3.Не существует влечения к смерти; агрессия — это реакция на фрустрацию и депривацию.

4.Поскольку либидо есть функция Эго, а агрессия — это реакция на фрустрацию или депривацию, такого понятия, как Ид, не существует.

5.Эго и, стало быть, либидо направлено в основном на поиск объекта.

6.Самой ранней и естественной формой тревоги, переживаемой ребенком, является тревога разлучения.

7.Интернализация объекта — это естественная защитная мера, осуществляемая ребенком, чтобы общаться со своим природным объектом (матерью и ее грудью) в той степени, в какой он остается неудовлетворенным.

“Синопсис теории объектных отношений личности”. (Fairbairn, 1963:224)

103

Негативные чувства или аффекты являются не результатом вле- чения к смерти, а следствием либидинальной привязанности к “плохим” объектам (Fairbairn, 1952:78).

Менее убедительной мне кажется точка зрения Фэйрбейрна о том, что первые интернализованные объекты (люди) являются “плохими” объектами, и этот процесс, утверждает Фэйрбейрн, происходит для того, чтобы младенец мог справиться с фрустрацией или плохим внешним объектом (скажем, с матерью). Он писал:

“Интернализация плохих объектов представляет собой попытку части ребенка сделать объекты в своем окружении “хорошими”, принимая на себя ношу их очевидных “плохостей”, и делая таким образом свое окружение более терпимым. Эта защитная попытка создать внешнюю безопасность покупается ценой внутренней неуверенности”.

“Психологические исследования личности” (Fairbairn, 1952:164)

В модели, описанной в этой книге, ребенок интернализует все переживания в форме пары внутренних объектов вместе со связанными с этой парой положительными и отрицательными аффектами, которые основываются на нейропсихологическом ответе младенца в момент осуществления отношений.

Потребность Джорджа в других людях в детстве (J. Klein, 1987) была первым шагом к созданию его внутреннего мира, который был наполнен объектными отношениями, окрашенными положительными и отрицательными аффектами.

Второй уровень по Кернбергу: идентификация

“Идентифицировать — связывать (...себя) неразрывно или очень тесно (с партией, политикой, и т.д.) ... устанавливать идентичность”*.

(Краткий Оксфордский словарь, 1990)

Проходит время, нервная система новорожденного продолжает расти и совершенствоваться, в организме происходят физические и

*Английское слово identity имеет, помимо прочих, значение подлинность. —

Прим. переводчика.

104

нейрофизиологические изменения, структура и функционирование психики (или Эго) становятся более сложными и изощренными.

Кернберг предположил, что к концу первых лет жизни, с развитием перцептивных и когнитивных способностей ребенок становится способным

“...распознавать ролевые аспекты межличностного взаимодействия. Роль подразумевает наличие социально признанной функции, которую несет объект или оба участника этого взаимодействия”.

(Kernberg, 1976:30).

В более продвинутой форме интернализации ребенок начинает осознавать роли, которые он принимает в ответ на соответствующие роли других людей, и учиться им. Со временем они становятся частью его внутреннего мира.

Итак, мы возвращаемся к нашему примеру с матерью, кормящей свое дитя: для маленького ребенка мать играет роль “кормящего” или “того, кто дает”, в то время как сам малыш исполняет роль “кормящегося” или “того, кто берет”. Роли, связанные с кормлением, скорее всего интернализуются с положительным аффективным окрашиванием, хотя негативный опыт, полученный ребенком во время кормления (захлебнулся молочком), может привести к их интернализации с негативным аффектом.

Другие возможные роли, к примеру, “отшлепанного” и парная ей роль “шлепающего”, связаны с отрицательными чувствами, такими как отчаяние, ярость и боль.

Как и в случае интроекции, эти более сложные и богатые идентификации имеют тенденцию оставаться соединенными с другими в подобном аффективном статусе. Скажем, диады “кормящий — кормящийся”, “целующий — целуемый”, “дарующий уют — принимающий уют” связываются вместе в мозгу, объединяя в целое отношение к идеализированному “я”-образу (кормящийся, целуемый, принимающий уют) и “другой”-образу (кормящий, целующий, дарующий). Отношения к объектам, связанные с негативными чувствами, также остаются объединенными.

Морено всегда интересовали роли, которые он определял как

“...актуальные и вполне реальные формы, которые принимает “я”. Таким образом, мы определяем роль как функционирую-

105

щую форму, которую личность принимает в конкретный момент, когда она реагирует на специфическую ситуацию, в которую вовлечены другие личности или объекты. Символиче- ское представление этой функционирующей формы, воспринимаемой другими, называется ролью. Форма создается прошлым опытом и культурными паттернами того общества, в котором человек живет... Каждая роль — это слияние личных и коллективных элементов. Каждая роль имеет две стороны — личную и коллективную”.

(Moreno, 1961, â Fox 1987:62)

Итак, Морено добавляет к личностному и развивающему (в смысле социально определенному) аспектам “роли”, которые были описаны Кернбергом, еще один элемент: взгляд общества на роль — скажем, на роль “матери” или “врача” — взгляд, который содержит исторический, культурный и политический элементы. Именно это в свое время приводит к созданию у ребенка или у взрослого в высшей степени сложных внутренних ролей, которые объединяют личное и частное с общественным.

В каждый момент времени существует степень слияния объектов (и связанных с ними ролей). Если в данную минуту рассмотреть лишь отношения ребенка с матерью, то можно увидеть четыре возможных интегрированных внутренних объекта. Это внутренние “хороший” и “плохой” Я-объекты и соответствующие внутренние “хороший” и “плохой” “другой”-объекты. Необходимо подчеркнуть, что все они являются частью внутреннего мира ребенка, аспектами его развивающейся психики. Если вновь обратиться к нашим схематическим рисункам, внутренний мир идентификаций можно изобразить в виде схемы, представленной на рис. 5.1.

Эти идентификации объединяют различные объекты и роли аффективной окрашенностью. Тем не менее, очевидно, что психика интегрирует также роли, обладающие другими качествами, например “признаки мужчины” или “черты, присущие матери”. Окончательные ассоциации ролей теоретически связаны с концепциями “ролевых кластеров”, описанных в психодраме.

Супер-Эго, в соответствии с психоаналитической теорией, развивается в более поздний период жизни ребенка. Его также можно рассматривать как ролевой кластер, который является соединени-

106

ем следов памяти об объектных отношениях, связанных с внешними запретами родителей и, позже, общества.

ß	ß	ß			ß
сытый	обласканный	отшлепанный			покинутый
хорошие чувства		плохие чувства
кормящий	ласкающий				покидающий
				шлепающий
другой	другой	другой			другой

Ðèñ. 5.1

Кернберг пришел к следующему заключению:

“Поскольку идентификации подразумевают интернализацию ролей... поведенческие проявления личности, выражающие в

107

соответствующем взаимодействии одну или обе взаимосвязанные роли, становятся преобладающим результатом идентификации... Ребенок учится сам, поначалу скорее пассивно переживая роли как часть одной из составляющих идентификации — “я”-образа. Он также учится ролям матери (как части материнского объект-образа) и иногда может проигрывать эти роли”.

(Kernberg, 1976:31)

Так, ребенок будет время от времени играть свою “маму”, кормя куклу или медвежонка. В другой раз он будет наказывать их и, быть может, “отправлять спать, оставив без ужина”. Если малыша бьют или кричат на него, он, в свою очередь, будет оскорблять свои игрушки.

Это происходит, как если бы “я”, которое актуально вовлекается в действие (или игру), в любой момент времени могло стать одним из (опять же в упрощенном случае) четырех полюсов интернализованных объектов. Именно это и показано на рис. 5.2.

Вполне вероятно, что в состоянии, в котором “я” чувствует себя интернализованным “другой”-объектом, в психике возникает промежуточное состояние, в котором “я”-представление интроецирует аспекты внутреннего представления “других” в своей психике (или идентифицируется с ними). Это является прямой противоположностью тому, что Сандлер (Sandler, 1988:16) описал как состояние однопроективной идентификации (см. главу 8), и значит, может рассматриваться как форма интроективной идентификации. Эти процессы происходят во внутреннем мире и не включают (в этот момент) людей или объекты вне разума. Таким образом, они происходят в фантазии.

Жизнь представляется состоящей из одних только “хорошо” или “плохо”. Люди не переживаются как целое или как нечто интегрированное. В самом деле, взаимоотношения между “я” и другими могут все еще восприниматься как взаимоотношения между ча- стями человеческого тела (например, между грудью, ртом или руками). “Я” (или “другое”: грудь, мать, отец и т.д.) представляется или значительным, идеализированным и всемогущим, или страшным и гадким.

Джордж также имел интернализованные роли, но, поскольку он уже перешел за эти ранние этапы своего психического развития, его роли были более сложными и включали взаимодействие различ- ных субролей. В повседневной жизни он рассматривал себя как

108

“хороший” Я	“плохой” Я
с ассоцииро-	с ассоцииро-
ванными	ванными
ролями	ролями
	Я в реальном
	времени
“хороший”	“плохой”
Другой	Другой
с ассоцииро-	с ассоцииро-
ванными	ванными
ролями	ролями

Ðèñ. 5.2

мужчину — социального работника; в то же время концептуально его роль могла быть разделена по своим начальным компонентам — эту задачу психодрама могла решить. Его мужское начало было следствием ролевой идентификации с отцом, а роли “кормящего” и “удовлетворяющего других”, которые он играл на работе в каче- стве внимательного социального работника, были связаны с внутренними объектными отношениями, включающими его мать.

109

Мелани Кляйн и параноидно-шизоидная установка

Теории Мелани Кляйн по раннему развитию человека являются достаточно сложными и во многом значительно отличаются от идей, развиваемых в этой книге. И все же есть важные совпадения (что не удивительно, поскольку Кляйн была одним из теоретиков, работающих с объектными отношениями). Ее взгляды очень хорошо освещены в книгах Ханны Сигал (Hanna Segal, 1964, 1973 и 1979)

èХиншельвуда (Hinshelwood, 1989).

Âработах Кляйн внутренний мир представлен так, как будто внутренние объекты существуют в нем, “свободно плавая” сами по себе, а не будучи объединены в диады (с ассоциированными аффектами), как рассматривается в настоящей книге. Предложенные ею механизмы развития внутреннего мира ребенка весьма отлича- ются от тех, что были описаны здесь. Тем не менее Кляйн приходит к аналогичным с точки зрения психических структур результатам.

Ее модель раннего психического развития связана с верой в существование двух базовых инстинктов и влечений. Для нее внутренний мир младенца был местом, где активные психологические “фантазии” (любви и разрушения) с самого начала контролируют

èнаправляют психическую жизнь.

Мелани Кляйн также описывала внутренний мир ребенка как состоящий из внутренних объектов, хранящихся отдельно друг от друга. Однако для нее такая ситуация была лишь следствием процесса расщепления в психике, связанного с механизмом проекции. Она называла эту фазу развития (куда относила первые несколько месяцев жизни) параноидно-шизоидной установкой.

Для Кляйн защитный процесс проекции имел крайне важное значение в младенчестве; по ее мнению, аспекты “влечения к смерти” проецируются на внешние объекты, которые затем воспринимаются как “плохие”. Проецироваться может и либидо, и тогда объект (к примеру, материнская грудь) воспринимается как “хороший”.

Эти внешние объекты (теперь уже окрашенные защитными аффектами) впоследствии могут быть интернализованы и стать частью детской психики (внутренние объекты). Результирующие объекты, такие как “внутренняя грудь”, продолжают активно отделяться и изолироваться внутри детской психики, как защита от подавляющей тревоги о том, что бы произошло, если бы “хороший” психи- ческий объект подвергся разрушению со стороны садистических

110