Холмс. Внутренній мир снаружи

деструктивных импульсов (“влечения к смерти” или агрессивного влечения), связанных с “плохими” внутренними объектами.

На этом раннем этапе жизни незрелое Эго должно защищаться от тревог, которые оно не может вынести, пытаясь объединить “хорошие” и “плохие” внутренние объекты. Взгляд Кляйн таков: “С самого рождения Эго достаточно развито для переживания тревоги, использования защитных механизмов и формирования примитивных объектных отношений в фантазии и реальности” (“Введение в работу Мелани Кляйн”. Segal, 1973:24). Кляйн полагала:

“Эго неспособно расщеплять объекты — внутренние и внешние — без соответствующего расщепления, имеющего место внутри Эго ... [Эти] процессы... несомненно, связаны с воображаемой жизнью ребенка; и тревоги, которые стимулируют механизмы расщепления, также имеют фантазийную природу. Именно в воображении младенец разделяет объект и себя, но результат этого воображения весьма реален, так как приводит к чувствам и отношениям (а позднее к мыслительным процессам), являющимся, по существу, отрезанными друг от друга”.

“Заметки по поводу некоторых шизоидных механизмов” (Klein, 1946 и 1975:6)

Однако было отмечено и следующее:

“К сожалению, из их формулировок явствует, что [кляйнианцы] приписали новорожденному наличие глубокого психологического знания, смешав психологическое и биологическое поведение. Как следствие, они наделяют новорожденного психологическими намерениями и сложными познавательными способностями уже в первые недели жизни. На наш взгляд, младенец в течение значительного времени имеет пассивный опыт своих собственных действий, чувств и ощущений”.

(Sandler and Sandler, 1978:285fn.)

О неинтегрированных личностях: мир хорошего и плохого

Итак, в фазе “идентификации” по Кернбергу внутренний мир самых маленьких детей состоит из объектов (относящихся и к “я”, и к “другой”), соединенных в диады, связанные с ролями и аффек-

111

тами. Я-образы не интегрированы, как и “другой”-образы. В результате ребенок не имеет (с точки зрения обычных норм взрослого человека) реального видения ни самого себя, ни мира “других”.

Кляйн полагала, что к шестому месяцу жизни эта фаза переходит в другую фазу, которую она называла “депрессивная установка”. Она соотносится с третьей фазой у Кернберга — с эго-иден- тичностью, которая, по мнению Кернберга, развивается в течение первого года жизни, после чего в последующие два года происходят дальнейшие изменения и объединения объектов внутреннего мира — если, конечно, интеграция проходит полностью, поскольку у некоторых травмированных или брошенных (испытавших недостаток родительского присутствия) детей эти изменения роста и интеграции происходят лишь частично. Подобные нарушения в развитии остаются заметными всю жизнь.

Психолог и педагог Барбара Докар-Дрисдэйл (Barbara DockarDrysdale, 1973:33) называла таких людей (а также детей) “неинтегрированными”. Они постоянно боятся, в их поведении преобладает разрушение и хаос, у них практически отсутствует понимание себя и своих границ.

“Неинтегрированные” дети вырастают во взрослых, живущих на грани психоза. Временами их ощущение реальности вполне адекватно, в остальное время интегрированное чувство себя и других нарушается, ощущение реальности ослабевает, приводя к психозу. Кернберг, другие психоаналитики и некоторые психиатры описывают таких людей как имеющих “пограничное расстройство лич- ности” (Kernberg, 1975; American Psychiatric Association, 1980; Pope et al., 1983). Но, может быть, термин “неинтегрированные лич- ности” более точно описывает суть их психических проблем? Мы рассмотрим этот вопрос более подробно в главе 8.

Психологическое функционирование нормального ребенка в период “идентификации” (или в параноидно-шизоидной фазе, если использовать терминологию Мелани Кляйн), более старшего “неинтегрированного” ребенка или “пограничного” взрослого определяется структурой их внутреннего мира и связанными с ним психологическими защитами: проекцией, проективной идентификацией и расщеплением.

Третий уровень по Кернбергу: эго-идентичность

Возрастающие со временем познавательные способности, навыки восприятия и развитие Эго ребенка делают возможным увели-

112

чение интегративности внутренних объектов. Кернберг писал, что этот внутренний синтез подразумевает:

1.Консолидацию эго-структур, связанных с чувством непрерывности “я” (“я”, являющееся организацией компонентов “я”-образа в интроекциях и идентификациях).

2.Всеобщую непротиворечивую концепцию “мира объектов”, производную от организации компонентов “я”-образа в интроекциях и идентификациях, а также чувство постоянства в личных взаимоотношениях.

3.Признание этого постоянства как характеристики личности со стороны ее межличностного окружения и, в свою оче- редь, осознание личностью этого признания со стороны окружения (“утверждение”).

(Kernberg, 1976:32)

Ребенок развил определенный и более реалистичный взгляд на то, кто он есть. Он обладает идентичностью, чувством “абсолютного тождества” и “индивидуальности” (Краткий Оксфордский словарь, 1990). Иначе говоря, наш малыш начинает осознавать, что мать, кормящая его, является той же самой фигурой, которая может расстроить его, оставить одного и даже ударить. Более того, ребенок открывает, что “я”, которое любит мать и нуждается в ней, является тем же самым “я”, которое ненавидит мать и обижается на нее.

Английский педиатр и психоаналитик Д.В. Винникотт называл эту фазу развития “стадией участия”:

“Сначала младенец (с нашей точки зрения) жесток; его не заботят результаты его инстинктивной любви* ... Необходимо отметить, что малыш не чувствует жестокости... Это стадия преджалости.

*Примечание Д.В.В.: Эта любовь является изначально в форме импульса, жеста, контакта, отношения; она приносит ребенку удовлетворение самовыражения и освобождение от инстинктивного напряжения”.

“Через педиатрию к психоанализу” (D.W.Winnicott, 1958:265)

113

Слово “жалость”* сейчас используется нечасто и определяется Вебстерским словарем 1864 года как “печаль по поводу чужого не- счастья; сожаление и нежность”.

...Вызвать трогательную жалость К ее благородной крови и ее хрупкой юности.

(Спенсер)

Следует отметить, что Винникотт верил в “инстинктивную любовь” и видел в агрессии доказательство жизни, а не влечение к смерти. Он добавлял в качестве примечания:

“Здесь прошу сделать маленькое дополнение относительно совершенно иной вещи, которую я, должно быть, упустил; агрессия не является врожденной и присутствует в любых слу- чаях враждебных проявлений, которые присущи многим детям, но не большинству”.

(Winnicott, 1958:265)

В соответствии с этими теориями, младенец поначалу не осознает, что особа, на которую он кричит, шлепает и кусает, является тем же существом, которое он любит, обнимает и в котором нуждается. Однако психология развития показала, что ребенок, несомненно, способен к интеграции через все сенсорные модальности, а может быть, и через время (Stern, 1985).

Поскольку Эго совершенствуется и развивается, Винникотт пишет:

“Рано или поздно в истории развития любого нормального человеческого существа наступают перемены от преджалости к жалости. Это даже не вопрос. Вопрос в другом: когда это произойдет, как и при каких условиях?”

(D.W. Winnicott, 1958:265)

Винникотт связал эти изменения в процессе развития с каче- ством отношений матери и ребенка, поскольку “достаточно хорошая” мать способна (без лишних мудрствований) понимать, что ее

*Имеется в виду устаревшее английское слово ruth. — Прим. переводчика.

114

малыш, который временами злится и пинает ее, является тем же самым ребенком, который ее любит и улыбается ей. Она может понять его сложные, но поначалу бессловесные сообщения и взглянуть на свои отношения с ним более объективно. Будучи взрослой, она помнит свой опыт и со временем обретает способность интегрировать собственные впечатления о своем отпрыске, даже если сам ребенок еще этого не может.

С помощью того, что Винникотт называет “содействующим окружением” (facilitating environment, 1965), ребенок будет созревать до тех пор, пока его внутренний мир (возвращаясь к нашим незамысловатым схемам) не станет похожим на то, что вы видите на рис. 5.3.

Все эти аспекты лежат “внутри” внутреннего мира ребенка. Более интегрированный внутренний объект “мать” поначалу относится к одной-единственной персоне из внешнего мира. Однако (не без участия аффектов) психика будет пытаться связать вместе простые внутренние объекты в диадные отношения. Вследствие этого ребенок будет стремиться соединить “фигуру матери” во внешнем мире, подобно тому, как объект “мать” связана в его внутреннем мире. К этому моменту ребенок будет иметь гораздо больше внутренних “другой”-объектов, включая, быть может, такие объекты, как “отец”, “братья” или, к примеру, “дяди”.

Это кластирование внутренних “другой”-объектов с символическими и “ролесвязанными” ассоциациями объясняет трудности Джорджа с отцовскими фигурами во взрослой жизни.

Итак, внутренний мир значительно усложняется и становится похожим на структуру, схематически изображенную на рис. 5.4.

Интернализованные аспекты “других” создают то, что Сандлер описал как “представляемый мир” (representational world; Sandler and Rosenblatt, 1962). Это внутренняя модель внешнего мира в психике. Она состоит из более совершенных объединений “другой”- объектов и представлений. Эта модель используется личностью, для того чтобы предсказать поведение мира (в высшей степени полезная способность!).

На сцену выходит бессознательное

В самые первые месяцы жизни ребенка все его внутренние объектные отношения или следы памяти, вполне возможно, остаются в сфере сознания. Как я уже отмечал, со временем они орга-

115

С ролями, ассоциированными с “я”

ß

ß

ß

ß

ß

ß

ß

+

—

—

+

—

+

+

другой

другой

другой

другой

другой

другой

другой

Ðèñ. 5.3

низуются в соответствии с аффективным окрашиванием, причем психика будет охранять “хорошее” от “плохого”. Интеграция увеличивает проявления тревоги, вызванные попытками соединить конфликтующие объектные отношения. Эти проявления могут быть уменьшены с помощью защитных механизмов расщепления, проекции и проективной идентификации (см. главу 8).

116

Я-образ или Я-объект

“Другой”-	“Другой”-	“Другой”-
объект	объект	объект
(îòåö)	(ìàòü)	(áðàò Äæîí)

Ðèñ. 5.4

Смысл этой модели психики в том, что в первые месяцы жизни бессознательного не существует. Детское чувство “я” все время перемещается между возможными (но различными) Я или “я”-пред- ставлениями. И лишь позже, когда в разуме начинают интегрироваться объектные отношения, вытеснение, которое используется как защита от тревоги, становится все заметнее.

117

Вытеснение приводит к потере для сознательного доступа целых объектных отношений вместе с ассоциированными аффектами. Именно на этом этапе психического развития (в этой модели) бессознательное развивается как часть психики. Итак, бессознательное является не столько источником влечений либидо и танатоса (Ид в топологии Фрейда), сколько царством бессознательного в разуме, куда изгоняются те объектные отношения, которые в более сознательных областях психики вызывают тревогу и причиняют страдание и боль (Kernberg, 1976:69).

Фантазии, сны и мир бессознательного

Взрослыми мы хорошо осознаем наши сознательные фантазии

è“сны наяву” — грезы. Как часто они включают в себя аспекты нашего собственного “я” (иногда спроецированного или перенесенного на других) и объекта, будь то личность или вещь, в их взаимоотношениях. Подобные фантазии столь же явно выражены в играх детей, что было подмечено и Мелани Кляйн, и Морено. Иные, укрытые гораздо глубже, фантазии всплывают в богатом мире сновидений.

Внутреннее объектное отношение можно также охарактеризовать как фантазию. Оно представляет внутреннюю драму, происходящую в разуме, с объектом и субъектом, вместе с их ролями и чувствами. К примеру, малыш захлебнулся молочком во время кормления грудью и ощутил расстройство и гнев.

Именно в сновидениях аспекты скрытых отношений становятся осознаваемыми, правда, с теми искажениями, которые вносят механизмы работы сновидений: сгущением, изменением обстановки, использованием символизма (см. Rycroft, 1968:37). И лишь когда эти аспекты психики попадают в сознание, а, стало быть, становятся подвластны мысли (и познанию), появляется возможность изменений.

Описывая свою фантазию другим (раз уж она стала сознательной), мы часто используем слова, проговаривая или записывая свой рассказ; однако ранние интернализации являются невербальными

è“фантазии переживаются как ощущения, а позже принимают форму пластических образов и драматических представлений” (“Природа и функция фантазии”, Isaacs, 1948:96).

118

Эти ранние внутренние объектные отношения закладываются задолго до того, как ребенок начинает использовать или понимать слова и язык. Сьюзен Айзекс писала:

“Первичные фантазии, представления ранних импульсов желаний и агрессивности выражены и связаны с психическими процессами, далеко отстоящими от слов и сознательного соотносительного мышления. В поздний период при определенных условиях (иногда в детской спонтанной игре, иногда лишь во время анализа) появляется возможность выразить их словами.

Существует масса доказательств, подтверждающих, что фантазии активно присутствуют в разуме задолго до развития способности говорить, и даже у взрослого они продолжают действовать рядом со словами и независимо от них. Смыслы, как и чувства, гораздо старше слов...

В детстве и во взрослой жизни мы живем и чувствуем, мы фантазируем и действуем за пределами вербальных смыслов. То есть некоторые наши грезы показывают нам, какие драматические миры мы можем прожить с помощью одного только языка визуальных образов”.

(Isaack, 1948:84)

Айзекс также обратила внимание на то, что самая разнообразная деятельность, включая танцы, музыку, живопись и скульптуру переживаются невербально, так же как и многие стороны взаимодействия между людьми (к примеру, выражение лица, тональность голоса, жестикуляция).

“Эти вещи, воспринимаемые, представляемые и ощущаемые, являются материалом для переживания. Слова — это средства обращения к опыту, актуальному или фантазийному, но они не идентичны с ним и не могут его заменить. Слова могут вызывать чувства, образы и действия и указывать на ситуацию; они делают это, поскольку являются знаками переживания, но не основным материалом этого переживания”.

(Isaacs, 1948:84—5)

Мечты и определенные аспекты повторяющегося поведения предполагают, что внутри интегрированного представления о себе

119

и других скрыто то, что Кернберг описывал как “неметаболизированные объектные отношения” (1976:29), не ставшие цельной частью эго-идентичности или представления о мире. Обычно эти неоднородные (и чаще всего примитивные) объектные отношения хранятся вытесненными, скрытыми внутри интегрированных аспектов эго-идентичности.

Однако время от времени они появляются на поверхности, воздействуя на поведение (которое полностью нарушается и как бы контролируется детскими объектными отношениями). С помощью психотерапии эти фантазии могут попасть в сознание и стать более управляемыми и полезными.

В психодраме Джорджа экстернализация внутреннего мира включала объектные отношения (к тому времени интегрированные) из “фазы участия (жалости)”. Однако некоторым протагонистам этот терапевтический метод позволяет драматически исследовать такие изначальные, примитивные диады (так же как и более интегрированные внутренние взгляды на себя и других вместе с соответствующими ролями).

Ребенок, уже столкнувшийся со своими гневными атаками на персону, которую он любит, начнет страдать и испытывать чувство вины. Именно такая чувственная окрашенность (возникающая у взрослых в клиническом состоянии депрессии) склонили Мелани Кляйн к тому, чтобы назвать этот естественный период развития “депрессивной установкой”. Ребенок борется со своей амбивалентностью — ощущением любви и ненависти — и со своей властью причинить боль любимому человеку (а в фантазиях — и вовсе его уничтожить).

Некоторые мысли по поводу терминов и определений

Винникотт (1958:264—5) отмечал, что в самом раннем возрасте ребенок не испытывает депрессии (термин, подразумевающий болезнь), поэтому он желает использовать более позитивный термин “состояние участия или жалости”. Тем не менее он понимал, что по ряду причин термин, предложенный Мелани Кляйн, будет пользоваться популярностью (что на самом деле и произошло в определенных психологических кругах).

Психологические и психоаналитические термины, в том числе жаргонные, часто являются причиной серьезной путаницы и не-

120