3. Медиативный подход
3.1. Примирительный потенциал медиации
Глобальное применение посредничества обусловлено доступностью и универсальным характером медиации. Опытный посредник в состоянии приводить конфликтующие стороны к взаимопониманию в самых разнообразных сферах деятельности. Современный мир характеризуется широким внедрением ненасильственных, конструктивных способов и принципов решения конфликтов, управлением конфликтами. Эта практика в настоящее время становится базовым политическим принципом. Этот принцип по-разному реализуется, но, безусловно, является декларируемым ориентиром в социальных и политических отношениях. В основе практики альтернативного разрешения споров (АРС) лежит уважение к личности человека и признание за каждым человеком права реализовать, защищать и отстаивать свои интересы. В соответствии с принципами АРС защита интересов осуществляется средствами без применения насилия. Методы АРС предполагают организацию эффективной коммуникации между сторонами конфликта, построение между ними отношений сотрудничества в разрешении существующей проблемы и совместный поиск взаимовыгодного решения, которое бы максимально учитывало интересы и пожелания сторон.
Гарантии реализации права на судебную защиту и доступность правосудия не могут быть обеспечены одной лишь системой государственных судов. В отличие от большинства стран мира в России до сих пор доминирует государственная судебная форма защиты права. В то же время государственный суд зачастую не является оптимальным для сторон спора средством разрешения конфликта и часто приводит к значительным судебным издержкам, волоките, наносит невосполнимый вред межличностным или деловым отношениям, а также придает нежелательную огласку обстоятельствам спора.
Экономические и политические свободы в гражданском обществе предполагают наличие альтернативных методов разрешения споров. В теории закон должен быть справедлив – на практике это не всегда так. Государство не должно вмешиваться в гражданско-правовые споры, если они не затрагивают публично-правовые интересы. Обычным гражданам и частному бизнесу требуется не бюрократические судебные, а малобюджетные и быстрые процедуры решения споров.
Конституционное право россиян защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом, большинством трактуется исключительно как право на использование государственной судебной и правоохранительной машины в решении любых спорных вопросов, включая личные обиды или дрязги соседей. Конфликтующие стороны должны понимать, что итогом изнурительных судебных тяжб всегда является навязанная чужая формальная воля подавления государства, оформленная судебным актом, в котором одна из сторон будет в проигрыше, а другая – совсем необязательно будет в выигрыше.
Примирительные процедуры должны предприниматься всегда и везде, в том числе и на стадии исполнительного производства. В рамках исполнительного производства часто возникают неразрешимые в стандартном порядке разногласия между сторонами относительно способов, размеров и методов исполнения судебных актов, наштампованных в последние годы. Данные статистики Службы судебных приставов России ужасают. На исполнении у судебных приставов-исполнителей сегодня находится 50,8 миллионов исполнительных производств, и их число растет в геометрической прогрессии каждый год, втягивая в конфликты все больше и больше граждан РФ.
Внедрение медиативных процедур в исполнительное производство предусматривает Долгосрочная программа повышения эффективности исполнения судебных решений (2011 - 2020 годы). Вступление в силу с 1 января 2011 г. Федерального закона от 27 июля 2010 г. № 193-ФЗ влечет необходимость совершенствования законодательства Российской Федерации об исполнительном производстве в сфере альтернативного урегулирования разногласий путем обращения сторон исполнительного производства к процедуре медиации. В тоже время указанный Закон не регулирует вопросы медиации в рамках исполнительного производства, поскольку в исполнительном производстве отсутствует спор о праве в собственном смысле слова, т.к. предполагается, что такой спор уже был разрешен судебным решением, вступившим в законную силу. Возможности медиации в исполнительном производстве востребованы при реструктуризации задолженности, проведении соответствующих переговоров между должником и кредитором.
По мнению Минюста медиативные процедуры в исполнительном производстве не призваны стать альтернативой деятельности судебного пристава, а направлены на обеспечение дополнительных правовых и экономических возможностей для урегулирования разногласий. Обращение сторон исполнительного производства к медиатору должно влечь приостановление исполнительного производства судом на определенный законом срок, но не его прекращение. При этом должник должен быть мотивирован на более активное участие в медиативных процедурах в связи с возможностью применения к нему принудительных мер исполнения, в т.ч. ограничений личного и имущественного характера. В целях реализации норм Федерального закона «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участником посредника (процедуре медиации)» предлагается внести соответствующие изменения в Федеральный закон Российской Федерации от 2 октября 2007 года N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве", регулирующие вопросы правового значения обращения к процедуре медиации в исполнительном производстве, статус медиатора, соотношение процедур медиации и исполнительного производства.
Может ли медиация – способ урегулирования конфликтов при деятельном участии посредника остановить разрушительную лавину судебных исков. Естественно – может при условии, когда стороны конфликта не задались целью «уничтожить» друг друга, на годы завязнув в судах всех инстанций, или используют государственную систему подавления под «заказ» для устранения оппонентов, воровства чужого имущества, удовлетворения собственных непомерных амбиций.
Принципиально важно использовать возможности нейтрального и не заинтересованного в споре медиатора во внесудебном порядке, когда стороны конфликта еще не предприняли действий к судебному разбирательству, а интимные детали спора не стали публичным достоянием СМИ, правоохранительных органов, судебной системы, или фишками в игре недобросовестных представителей сторон – профессиональных юристов - игроков. Запомните, для юриста - длительные судебные тяжбы – это способ существования, если хотите, стиль жизни и азартная игра. А сторонам спора остается только одно – исправно эти игры оплачивать, иногда годами. Никто из перечисленных игроков, кроме самих сторон и медиатора, не заинтересован в скорейшем завершении конфликта в силу вполне тривиальных причин – процессуальные нормы, время и деньги.
Руководителям и обычным гражданам, прежде чем бросаться с головой в бессмысленные разбирательства, только лишь из принципа наказать и отомстить, рекомендую сделать паузу – притормозить и отдохнуть. А медиатор постарается понять - есть ли в предмете спора пути к компромиссу, общаясь с каждой из сторон в отдельности и анализируя доводы и претензии оппонентов на совместных встречах.
В процедуре медиации вся деятельность медиатора и осознанные действия конфликтующих сторон в целом сводятся к одной и единственной цели – урегулировать спор. Если сторонам удается достигнуть взаимопонимания по существу спора, то они фиксируют его в итоговом документе - медиативном соглашении. Любое обоюдо-позитивное соглашение, которое было достигнуто сторонами в процессе медиации, является компромиссом – системой уступок. Такое соглашение в любом случае можно рассматривать как мировое соглашение (или договор о примирении) как в гражданских так и в экономических правоотношениях вне зависимости от предмета спора или стадии рассмотрения спора.
Возможности медиатора востребованы в кредитно-финансовой сфере. Медиатор крайне необходим как должникам, так и кредиторам. Довольно часто в указанной сфере стороны не находят компромисса и все правоотношения сводятся исключительно к судебным разбирательствам. Противостояние сторон зачастую усугубляет и противозаконное вмешательство в ситуацию так называемых «коллекторов» - полукриминальных или криминальных структур.
Необходимостью правового регулирования деятельности по взысканию просроченной задолженности, увеличением объема деятельности по взысканию просроченной задолженности в масштабах финансового рынка и одновременным отсутствием мер дополнительной правой защиты участников этой деятельности, а также отсутствием норм, регулирующих указанную сферу отношений обусловлено опубликование Минэкономразвития России проекта федерального закона "О деятельности по взысканию просроченной задолженности". Предусматривается, что принятие законопроекта позволит регламентировать на уровне специального федерального закона отношения, связанные с созданием и деятельностью лиц (физических, зарегистрированных в качестве индивидуальных предпринимателей и юридических лиц), которые оказывают услуги по взысканию просроченной задолженности. Законопроект направлен на формирование системы регулирования деятельности по взысканию просроченной задолженности, что позволит повысить прозрачность деятельности по взысканию просроченной задолженности, включая деятельность коллекторских агентств, а также обеспечить реальные механизмы ответственности за нарушение требований законодательства.
В ситуации, когда стороны обращаются за готовым решением, например в суд, такое решение, во-первых, не всегда учитывает реальное положение и возможности должника, в отношении которого оно вынесено, а во-вторых, нередко стороны спора в судебном разбирательстве или арбитраже до самого последнего момента не понимают, в чью пользу будет вынесено решение. При этом сторонам надо понимать, что и для кредитора, и для должника добровольное погашение долга или взаимоприемлемый способ реструктуризации – наилучший выход.
При использовании сторонами медиации решение может охватывать множество аспектов, что не всегда встречается при судебном разбирательстве. Медиация эффективна в случаях, когда в жизни добросовестных должников возникают сложности, быстро не решаемые. В этих случаях работа с эмоциональным аспектом спора сторон, конфиденциальность которой гарантируется законом, может качественно улучшить ситуацию. К примеру, в ряде штатов США медиация стала обязательным досудебным способом урегулирования споров при просрочках выплат по ипотечным кредитам. Медиация была признана эффективной при разрешении споров банков с клиентами, находящимися в тяжелых жизненных обстоятельствах.
Взаимные уступки являются отличительным признаком мирового соглашения. Их сущность состоит в том, что стороны, распоряжаясь своими материальными правами, взаимно отказываются от своих требований полностью или в части или видоизменяют их в меньшую сторону. Любая сторона спора может распоряжаться своими правами независимо от того, будут в последствии установлены они судом или нет. В процессуальном плане при заключении мирового соглашения происходит взаимный отказ от процессуального права на будущее вынесение судебного решения.
Термин «уступка» может предполагать уменьшение каких-либо требований или отказ от чего-либо: отказ стороны от своего права, распоряжение имуществом и имущественными правами, принятие дополнительной обязанности совершить какое-то действие или передать определенное имущество, изменение способа удовлетворения своих требований, уменьшение требований, видовое изменение требований и т.д.
Максимальный размер уступки может определяться несколькими параметрами: 1) рентабельностью (выгодностью) конкретного правоотношения; 2) рентабельностью (выгодностью) будущих правоотношений 3) минимизацией будущих судебных и иных издержек по конкретному спору (если сторона видит, что дальнейшее продолжение спора принесет убытки, которые не будут компенсированы). При отсутствии взаимных уступок нет самого мирового соглашения, а есть отказ от спора по существу или отказ от предъявления иска, в т.ч. оформленные мировым соглашением.
В судебном процессе мировое соглашение может быть заключено сторонами на любой стадии процесса и в любой инстанции. Вопрос об утверждении мирового соглашения рассматривается в судебном заседании. Заключить мировое соглашение могут стороны (истец и ответчик), а также третьи лица, заявляющие самостоятельные требования относительно предмета спора.
Предметом мирового соглашения являются конкретные обязанности каждой из сторон соглашения (передача товара, выполнение работ, оказание услуг), а также их количество, качество, цена; условия об урегулировании спора с указанием сторон, предмета и основания спора. Объектом мирового соглашения являются подлежащие передаче, выполнению или оказанию соответственно товары, работы или услуги. Обоснованность выделения объекта мирового соглашения обусловлена наличием или отсутствием возможности распоряжаться указанным объектом. Под содержанием мирового соглашения понимаются условия, на которых оно заключено.
Эффективный потенциал медиации применим во многих сферах.
ГРАЖДАНСКИЕ ПРАВООТНОШЕНИЯ. Все виды частных правоотношений, в том числе реализация прав и свобод человека; социальное обеспечение и здравоохранение; наука и образование; культура и авторское право; бытовые отношения; жилищно-коммунальный комплекс.
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРАВООТНОШЕНИЯ. Все виды экономической и предпринимательской деятельности, в том числе финансовая и банковская деятельность; система страхования; различные отрасли промышленности; инженерия и высокие технологии; недвижимость, строительство и проектирование; индустрия туризма и отдыха.
СЕМЕЙНЫЕ ПРАВООТНОШЕНИЯ. Все виды отношений в семье, за исключением правоотношений, регулируемых отдельным законодательством, в том числе связанных с защитой прав ребенка.
ТРУДОВЫЕ ПРАВООТНОШЕНИЯ. Все виды трудовых отношений, за исключением коллективных трудовых споров, регулируемых отдельным законодательством.
3.2. Цели медиации
Многовековой опыт правосудия свидетельствует - судебное разрешение конфликтов (споров) не способно конструктивно разрешить конфликт и не всегда приносит удовлетворение всем его участникам. Во-первых, оно очень дорогое. Во-вторых, долговременное (суды перегружены разного рода разбирательствами). В-третьих, оно официально-публичное. В-четвёртых, в судопроизводстве разрешить конфликт «по справедливости» практически невозможно, так как в суде всегда есть выигравшие и проигравшие. Последнее обстоятельство заставляет конфликтующие стороны искать альтернативные способы разрешения конфликтов.
Медиацию следует рассматривать в широком смысле и узком. В широком смысле медиация – это урегулирование конфликта через нейтрального посредника (официального или неофициального), применяемое во всех сферах общественной жизни, в том числе государственно-правовой. Адвокат (защитник), менеджер по работе с персоналом, дипломат, государственный деятель, психолог в рабочей или неофициальной обстановке тоже «посредничают», то есть применяют примирительные согласительные процедуры в практическом урегулировании конфликтов на всех уровнях и во всех сферах человеческой жизни. Везде, где есть человек и человеческие взаимоотношения (дома, в быту, на работе, в транспорте, в лесу, на космической станции), применяется медиация в целом или, по крайней мере, её отдельные элементы. В узком значении медиация – это особый метод (и даже стиль жизни и поведения посредника) оказания посреднических услуг конфликтующим сторонам, заключающийся в поиске взаимовыгодного соглашения и предоставлении квалифицированной консультативной помощи через переговоры с участием третьей (нейтральной) стороны.
В медиации прежде всего, необходимо обсудить, проработать сложную ситуацию. В этом обсуждении должно быть место различным точкам зрения, часто несовместимым взглядам на события или варианты выхода из трудного положения. Результатом удачной медиации становится достигнутое на основе обсуждения и договоренности конкретное соглашение. Принцип самоопределения сторон остается решающим в ходе всей медиации. Решения становятся именно решениями только в том случае, если каждый отдельно взятый участник признает их таковыми.
Как правило, в конфликтных ситуациях нарушается способность к диалогу и конструктивному взаимодействию. Достигая положительного сдвига на пути к восстановлению этой способности, медиаторы добиваются того, чтобы каждый участник был услышан, чтобы к нему относились с уважением, чтобы его чаяния были приняты всерьез. Только так становится возможным преодоление конфликтных эмоций, размывание отрицательных чувств. Вслух проходит обсуждение не только сути дела, но и ценностей, и интересов. В идеале после окончания медиации эмоциональный диссонанс между конфликтующими сторонами должен исчезнуть, и разрешенный конфликт не должен мешать общению друг с другом. Это не означает обязательную гармонизацию или всепрощение, но понимание, ясность и умение управлять возможными оставшимися противоречиями – обязательный результат медиации.
Доступная, честная и открытая проработка интересов и ценностей участников повышает вероятность выполнения достигнутого соглашения. Часто соглашения пересматриваются, изменяются, если участники в процессе медиации понимают, что их интересы учитываются также серьезно, как и интересы «противника».
Участник медиации мог бы описать ее следующим образом: «Это дело добровольное, требующее доверия. В конце медиации меня и того, с кем я не могу договориться, - а это так важно для нас обоих, - третий, нейтральный человек приведет к взаимоприемлемому решению, и конфликт снимается. При этом, я могу все время высказывать свои пожелания и просьбы, я также должен выслушивать интересы моего оппонента. Все это происходит всерьез. Меня не уговаривают и не тянут с решением, я не отступаюсь от своих интересов, но и не становлюсь победителем, мне не надо хитрить, - об этом позаботится медиатор. До тех пор, пока мне что-то не нравится в предлагаемом решении, я могу об этом говорить, и мы это обсуждаем. И никто меня не принуждает участвовать в переговорах до бесконечности: если я не вижу больше смысла продолжать, или я оставил надежду на выработку соглашения, я могу заявить об этом и выйти из процесса».
Консультант мог бы сообщить о медиации следующее: «Цель медиации – способствовать достижению конструктивного урегулирования конфликта, но не гарантировать это заранее. Медиатор – это нейтральное третье лицо, сопровождающее процесс до разрешения конфликта и до достижения конкретного соглашения. При помощи медиаторов можно найти решения, при которых не будет ни побежденных, ни победителей. Даже если, с Вашей точки зрения, Вы зашли в тупик, и из него Вам не выбраться, медиация поможет достичь удовлетворяющее обе стороны решение. Это обеспечивают в медиации правила, которые создаются всеми участниками - каждый имеет право вводить свои правила. Во время медиации запрещены любые нападения, медиатор контролирует соблюдение этого закона. Решение в деле находите вы сами».
Прагматик посоветовал бы, видя Вашу интенсивную втянутость в служебный или личный конфликт: «Самим уже трудно удерживать деловую ноту. Медиатор будет отслеживать каждое слово и интонацию, постоянно возвращать всех к теме и тщательно проверять все высказывания, видя их как возможные будущие решения. Так легче и быстрее появляются реальные и реализуемые решения. Все можно быстро разрешить, легко выдержать и не быть связанными формальными сторонами и сроками суда».
Тем, кто в процессе развода с партнером или партнершей не может больше обсуждать с ней (с ним) важные вещи – будь то раздел имущества, взаимные обязательства, общение с родственниками, друзьями и особенно с детьми, можно сказать: «Медиаторы для того и существуют, чтобы помогать решать одно за другим важные дела, вносить в них ясность; они выстраивают структуру разговора, ведут его, давая слово по очереди каждому. Таким образом обсуждается все самое главное. Они следят за тем, чтобы не допустить оскорблений, посторонних тем и замечаний. Даже если способность к разговору вовсе исчезла, все равно может состояться обсуждение даже и в такой ситуации, благодаря защите со стороны медиатора».
Гуманистически ориентированные люди, которые воспринимают как высшую ценность основные демократические принципы, автономию и ответственность человека перед самим собой, могли бы описать медиацию как возможность разрешить острый спор, когда зарождается или появляется новый опыт, оказывающий влияние на разрешение конфликтов в будущем, что бесспорно отразится и на культуре социальных отношений. Совершенствуется культура спора, люди, попадая в конфликты, учатся видеть разные возможности, защищать себя и свои интересы, не забывая об интересах других лиц.
Тот, кто наблюдал медиацию со стороны, мог бы описать ее как процесс развития кооперации, направленной на разрешение конфликта. Конфликтующие стороны приглашают нейтральное третье лицо с соответствующей подготовкой для того, чтобы помочь найти справедливое и удовлетворяющее всех решение. При этом совершенно не важно, что это за конфликт.
Практик, профессионально занимающийся напряженными ситуациями и конфликтами близких друг другу людей, мог бы сказать своему коллеге: Главный признак медиации – прагматизм, который должен помочь возникнуть диалогу между участниками конфликта, чтобы они заново могли создать структуру социальной сплоченности; им возвращается власть над решениями по поводу улаживания конфликта.
Множество разновидностей конфликтов можно распределить по уровням (ступеням) эскалации. Формы реагирования в конфликте и уровень эскалации обусловливают способность участвовать в медиации. Если различия мнений только еще намечаются – пока еще нет достаточно больших нарушений в отношениях – выход ищется и может быть найден в разговоре, в переговорах. В таком случае не достаточна мотивация для привлечения третьего лица, профессионального помощника в регулировании спора. Медиация необходима там, где конструктивный диалог уже не возможен без постороннего вмешательства. Предпосылками для начала медиации являются:
Наличие мотивации у всех участников конфликта (добровольность);
Ответственность за самого себя у каждого участника (каждый может и должен представлять себя);
Готовность принять несогласие (открыто обсуждать суть конфликта и положение вещей);
Принципиальная готовность к соглашению (заинтересованность в преодолении конфликта).
Если существует необходимость считаться с интересами другого человека, а прямой контакт нарушен, и уже хочется избежать как разговора, так и личной встречи, но мысли о необходимости диалога постоянно возвращаются. Если возникает страх, что в разговоре не будет найден правильный тон, а реакции будут негодными, что дело не сдвинется с мертвой точки... Если возникло отчуждение, и изменились отношения, или при попытках обговорить и разрешить сложности конфликт только углубляется, осложняется, - во всех этих случаях необходима помощь профессионала, который выступит в качестве «переводчика» и посредника.
Если уже раздавались угрозы или даже использовалось физическое насилие, то участникам конфликта очень тяжело заставить себя сесть за стол переговоров – будь это из-за страха или из-за того, что после срыва приходится снова непосредственно общаться друг с другом. При этом защита со стороны посредника особенно важна, т.к. в этом случае обеспечена безопасность от новых срывов. С помощью медиатора делается попытка найти причины срыва, обнаружить другие возможности разрешения конфликта.
В медиации, с момента ее распространения, вводились строгие предварительные условия, без соблюдения которых медиация недопустима:
добровольность участия всех сторон, готовность включиться в процесс поисков решения конфликта;
исключение других сфер урегулирования конфликта, как, например, судебное рассмотрение дела;
способность каждого участника конфликта воспринимать свои интересы, озвучивать и представлять их;
эскалация конфликта не должна доходить до стадии применения физического насилия, угрозы его применения или страха перед таковым;
честность и открытость относительно всего содержания, с которым идет работа в медиации.
Если же больше нельзя рассчитывать на соблюдение соглашений, и следуют нападки «стоящих за спиной», и вовлекаются посторонние (друзья, члены семьи, коллеги по работе, специальные органы), если идет борьба за победу любой ценой - в этом случае о медитации тоже нет речи. При разводах бывают ситуации, когда, после многократных попыток «тотального уничтожения» противника, участники конфликта начинают реалистичнее смотреть на вещи, стратегия уничтожения сама по себе исчерпывается, и возникает готовность к переговорам. В таких случаях особенно важно, чтобы был посредник, который станет хранителем процесса, гарантом соблюдения договоренностей, который поможет медленному и осторожному возникновению доверия друг к другу. Выполнение договоренностей и сдержанность высказываний в противовес привлечению прошлого скандального опыта и скепсису становятся важными составляющими процесса, которые охраняются всеми участниками медиации. И, конечно, надо различать реальные изменения в поведении и действиях лиц и глупый слепой оптимизм.
Все участники конфликта должны быть заинтересованы в его урегулировании. Скепсис вполне допустим, может быть, даже необходим при выработке реалистичных решений. Однако, если одна из сторон оспаривает факт наличия конфликта, то попытки достичь договоренностей обречены на провал.
Важной предпосылкой является способность сторон ответственно представлять свои интересы и излагать свои просьбы и желания. Иногда медиацию упрекают в том, что более слабая сторона, как правило, «затирается». Это не совсем верно. Действительно, красноречивые партнеры имеют некоторое преимущество в этом процессе, который в большой степени опирается на словесный уровень общения. Но у медиаторов разработан широкий репертуар техник и методов, уравновешивающих подобные различия.
3.3. Позиция медиатора
Медиация – это новый шаг в развитии культуры регулирования человеческих отношений, ответ на растущие трудности и болезни сообщества планеты Земля, на усиление тенденции насилия, войн, глобальных и локальных конфликтов. Медиация противостоит пришедшим к глобальному кризису системам ценностей существующего человечества начала 21 века. Способность медиации принести выигрыш всем договаривающимся сторонам, конкретность, доступность позволяют в короткий период превратить врагов в союзники: стороны, готовые к взаимоуничтожению, встают на путь переговоров и вместе решают задачи построения взаимного будущего, ищут ответы на поставленные конфликтом вопросы. Медиация не существует без своего главного звена – позиции медиатора. Хорошо и подробно описанные модели медиации превращаются в бесполезную схему, если медиатор не воплощает в крупных, мелких и филигранных действиях позицию медиатора.
Позиция медиатора понимается как «ценности, реализуемые в конкретных, в том числе инновационных, способах организации деятельности» . Такая трактовка позиции позволяет перенести акцент с ценностного пласта самоопределения, – как это происходит, например, в религиозном воспитании, – на пласт средств, действий.
Медиация отдает предпочтение определенному способу обращения людей друг с другом, определенной картине человека, особым возможностям регулирования противостоящих позиций, идее «субъективной справедливости».Существенным для понимания этих ориентиров является то, что они не служат догмами, основой веры. Они воплощаются через способы и приемы работы, тренируются в действиях медиатора в постоянной практике посредничества. Более того, они находятся в постоянном состоянии переосмысления, дискурса.
Жить качественно, с точки зрения медиации, – это уметь находиться в конфликтах: взаимодействовать с другими людьми, не взирая на конфликты. Медиация НЕ преодолевает конфликты, НЕ проводит профилактику конфликтов. Медиация – это способ согласования интересов людей, которые всегда потенциально конфликтны. Медиация – способ освобождать конфликтное напряжение путем налаживания переговоров. Подавленные, вытесненные, неразрешенные конфликты связывают внутри огромную энергию, которая могла бы успешно использоваться в работе и отношениях.
Медиация – это особый метод помощи на пути от конфликта к согласию. Большинство считают медиацию искусством найти консенсус. «Консенсус – это искусство так разделить пирог, чтобы каждый из получивших считал, что он получил большую часть» (Ludwig Erhard, известный в Европе политик времен послевоенного восстановления).
В паре, группе, сообществе людей всегда есть то, что служит предметом желаний двух, нескольких человек, всех людей. Это потенциальные или актуальные точки пересечения интересов, потенциальные или актуальные конфликты. Все многообразие способов обращения людей друг с другом в конфликтном взаимодействии можно увидеть как – (1) Борьбу с крайней формой – взаимоуничтожение; (2) Отвержение, игнорирование людей и конфликтов, побег от/из конфликтов; (3) разрешение ситуации столкновения интересов через Делегирование (суд, адвокат); (4) прямое обсуждение в диалоге и нахождение консенсуса самими субъектами.
Любое действие человека потенциально привносит в реальность конфликт. По аналогии с действиями лекарств – иногда проявляются побочные действия, вызывающие реакцию, приводящую к общему негативному результату – так и в отношениях людей: любое действие несет эти два направления влияния. От того, как мы умеем обходиться с влиянием побочного действия, зависит общий эффект. Индивидуальные требования и жизненные планы, уникальные (автономные) устройства жизни нуждаются в согласовании с теми, кто живет рядом; и только при условии, что это делается непрерывно, возможны отношения с их открытостью и близостью.
Человечество знает лишь три качественно отличающиеся формы регулирования конфликтов: Власть: осуществление воли, физическое и психическое насилие, принуждение; Закон и право: официальная, контролируемая форма власти и принуждения; Медиация: ответственность за себя, конструктивная проработка конфликта и решение, которое удовлетворяет все стороны («win-win решение»).
Разрушение происходит быстро – а для сохранения мира нужны усилия всех, – показывает многотысячелетняя история человечества. Корнями медиация уходит глубоко в историю. История посредничества начинается не в Европе, а там, где сегодня Китай и в древних обычаях африканских народностей. Отсюда видна проблемная сторона истории как области знания: история была описанием хода войн, преодоления военных конфликтов, завершения войн, что сегодня видится совсем не полным и неудовлетворяющим. Акушеры мирных перемен остаются малоизвестными в сравнении с героями славных и бесславных высоко эскалированных противостояний – наверное, еще и потому, что число тех, кто приводит к миру, к сохранению мира, велико. Исключение из этой «истории войн» – достижения посредника грека Архонтона Солона (Archonten Solon) 6 век до р.Х.; венецианского сенатора Альвизе Контарини (Alvise Contarini) из времени 30-летней войны; священника Нунтиуса Фабио Чиги (Nuntius Fabio Chigi) 17 века; «учителя дипломатии» Абрахама де Уиквефорта (Abraham de Wicquefort); до сегодняшнего дня действующего американского дипломата Рихарда Холбрука (Richard Holbrooke) – лидера-медиатора современной Балканской войны.
Многосторонние отношения отдельного человека с другими отдельными людьми, малыми и большими группами, социумом, населением страны, человечеством, – субъективно переживаются как потребности, желания, связи, поддержка, чувство уверенности, надежности в жизни, способность к реализации, успех. Они субъективно означают качество жизни.
Жизнь среди людей заставляет замечать степень влияния своих действий на других и действий других людей на себя. Восприятие совместности действий всех, кто живет с тобой в одно время, в одном месте, в одной стране, на общей планете пробуждает острое ощущение зависимости друг от друга. Творящий добро приумножает общее добро. Творящий зло разрушает общий запас добра. Восприятие взаимозависимости живущих людей, оцениваемое в разных масштабах – одной семьи, группы, населения района, города, страны, планеты дают чувство сопричастности ко всему, что происходит с людьми. Вспомним яркую метафору совместности Джона Дона, которую Э.Хэмингуэй использует как эпиграф к роману «По ком звонит колокол»: «Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе, каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если Волной снесет в море береговой Утес, меньше станет Европа, и также, если смоет край Мыса или разрушит Замок твой или Друга твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: он звонит по Тебе».
Друг для друга мы те, кто живет вместе. Такая обусловленность, зависимость выдерживается по-разному, по-разному можно обходиться с этим. Один и тот же субъект может для одного человека быть с лицом трусливого зайчика, для другого – свирепого волка, для одного – негодяем, для другого – ангелом и верным спутником. Как и мы сами себя, наша совместность с другими тоже формирует нас. Другой человек может нести угрозу, стать врагом, но одновременно и вызвать любопытство, возбуждение, показаться достойным любви, тем, кто может убедить, создавать, формировать нас, стать важным бизнес– или жизненным партнером, или только партнером по короткому разговору, кто-то для меня кажется странным, кому-то я с желанием разрешаю влиять на себя, от кого-то я что-то хочу получать, с кем-то что-то разделять.
Можно представить движение человечества как сцепленность шестеренок – огромных, больших, маленьких и едва заметных – в сверх огромном часовом механизме, где взаимозависимые Дух Времени, История, Мир природы, Окружающая среда, Люди, Человек, Сообщества и группы, непрерывно влияют друг на друга. Можно представить также и поломку в этом сложнейшем механизме, которая произойдет, если человечество перестанет искать все новые и новые средства преодоления своих столкновений. Наше чувство взаимозависимости – это то, что заставляет заботиться о себе и об общем, чистить наши отношения от напряжения, ведущего к войнам. Медиация здесь – действительно одно из Открытий сообщества, дающих надежду на выживание в бесконечно сталкивающем нас сосуществовании.
Добро и Зло, Правильное – Неправильное, Хорошее – Плохое в этическом дискурсе медиатора. Если рассмотреть все морально-этические системы человечества, то можно их разделить на две группы: (а) Моральные системы, ориентированные на нормы, объективную справедливость, знания, оценки на основе дихотомических парадигм «хороший – плохой», «добро – зло», к ним прилежит Этика нормативистских субъективных рассуждений, взглядов, установок; и (б) Относительную, дискурсивную (подвижную, развивающуюся, саморазвивающуюся) Этику/Этос – ориентацию на консенсус, относительность знания и способность людей к Встрече (ментальному единению).
Трудно принимаемая в обыденном сознании идея этического дискурса воплощается через техники работы медиатора. Укорененные в культуре подходы определять действия и поступки людей как «хорошие» или «плохие», «правильные» или «неправильные», «добрые» или «злые», – непрерывно переосмысляются медиатором. Весьма относительным становится наше понимание «добра» и «зла» если их рассматривать в масштабе истории нескольких тысячелетий, нескольких континентов и религий. Вопрос справедливости, который чаще всего лежит в основании конфликтного противостояния будет до тех пор играть роль стимулятора эскалации конфликта, пока люди не встанут на позицию относительной, дискурсивной (обговариваемой, дискуссионной) справедливости – и это вывод практики медиации. Противостояние культур – противопоставление на основе принципа «свой – чужой» – пришло к кризису, проявлениями его стали чудовищные события и катастрофы последних десятилетий.
Как выглядят действия медиатора в соответствии с описанной позицией? Важнейшие принципы в действиях медиатора: нейтральность: конфиденциальность: вера в то, что обсуждение трудностей ведет к решениям: умение ограничивать свою и чужую тенденцию эмоционального давления: устойчивость в достижении цели – понимания, согласия, консенсуса: уверенность, которая создается структурой переговоров
Реализуя эти принципы, медиаторы создают необходимую атмосферу, защищающую человека. Они тщательно оберегают правила, которые защищают интересы, чувства и границы сторон; они умиротворяют. В конфликте существует угроза интересам, что создает пожары и грозы в состояниях и настроениях людей, – медиаторы защищают Противостояние, то есть, способность выдерживать напряжение и перенаправлять энергию на созидание нового способа сосуществования. Они призывают внимательно рассматривать те пункты, которые личностно задевают, и те интересы, которые раньше не были замечены. В медиации происходит превращение, когда возвращается доверие и возможность договоренностей. Практика снова и снова показывает, что эти представления о медиации, по началу воспринимаемые как чудо, реально достижимы.
Медиатор уверенно считает, что только сами участники могут найти наилучшее решение своего конфликта, помогает укреплять автономию и способность к переговорам. Это становится особенно ясно на сравнении медиации и судебного подхода в разрешении конфликта.
Медиатор поддерживает партнеров по конфликту, чтобы они могли сами начать искать решения своих проблем, не ожидая приговора, подсказки, влияния «сверху» или «от авторитета», как это функционирует в судебном подходе. Целью обработки конфликта в медиации является не победа, а совместное движение вперед, в будущее. Участники медиации соглашаются работать на результат, совместно к нему приходить путем переговоров. Но если нет внутренне принятой готовности к этому, если договоренности невозможны еще и потому, что участники медиации не могут остановиться в своей настойчивой потребности победить, – нужно принуждение к миру, решение суда. Цель медиации – создать и сохранить (удержать) договоренности сторон, развить понимание конфликта, обнаруживая нереализованные ресурсы, сталкивающиеся потребности и интересы, найти способы их удовлетворения; правовой путь – вынесение и исполнение приговора или решения, что дает лишь уход от угроз с другой стороны, не разрешая конфликт на уровне согласования интересов.
Медиатор опирается на Явное, но и слышит Скрытое в человеке. В каждом из нас многие стороны скрыты. Каждый из нас на отдельном временном куске не всегда отдает себе отчет, что им движет, какие мотивы и потребности стоят за внешними притязаниями. Например, спорящие супруги упрекают друг другу в неправильном обращении с детьми (внешне – потребность в благополучии ребенка, скрыто – борьба за влияние в семье); партнеры по бизнесу спорят о стратегии распределения ресурсов (внешне – забота о будущем фирмы, скрыто – непримиримые властные амбиции). Часто люди не обнаруживают те свои потребности, которые табуированы в культуре, считаются стыдными, неприличными, не престижными, не одобряемыми. Часто за явными чувствами скрываются второй и третий слои чувств, для обнаружения которых нужно время или посторонняя помощь. Явные мотивы действий часто скрывают даже от самого человека второй и третий слой его побуждений. Человек в своей истории несет как точки роста, так и «барьеры» – травмы, депривацию, фрустрацию. Наталкиваясь на них или на следы от них, часто останавливается способность человека понимать, воспринимать, перерабатывать реальность. При этом чаще человек не способен понять, откуда и почему нарушено восприятие, память. Принятие постулата о том, что Бессознательное бесконечно, помогает медиатору быть готовым к резким изменениям в поведении и отношении конфликтующих сторон, создает готовность прислушиваться к едва заметным сигналам внутреннего мира человека, дающего знаки о существовании чего-то еще неузнанного им самим. Но медиатор – не психотерапевт, выявляющий, обнаруживающий вместе с клиентом то, что скрыто. Он, чувствуя и понимая скрываемое, выносит его «за скобки», работает только с тем, что явно.
Медиатор переходит вместе с конфликтующими сторонами от логики чести к логике достоинства. Медиация часто имеет дело с потребностью восстановить справедливость, защитить честь. Логика чести в доминирующей ценностной системе сообщества предполагает особую организационную структуру этого сообщества: авторитарность, которая нацелена на иерархичность; неравенство, вертикальное обесценивание. Доминируют оценки людей друг другом: «сильный-слабый», «хороший-плохой». Важное значение приобретают ценности «Я», понятия «мой народ», «нация», «семья», «религия», «против». Важным становится сохранять, наследовать (собственность, достижения). Прошлое героизируется, настоящее ориентировано на стойкость. В человеческих переживаниях ярко представлены оскорбленность, ненависть. По отношению к противоположным взглядам возникают чувства презрения до отказа в праве на существование. В действиях отдельных людей, групп и даже государственной власти царят месть, наказание, штрафы, оскорбления, насилие, «вендетта», самосуд. Целью действий становится восстановление поруганной чести, борьба за справедливость. Эту логику можно замещать логикой достоинства: организационной структурой тогда видится лидерство демократически легитимных авторитетов и демократически ограниченные и урегулированные акты принуждения и насилия (в идеале свобода от принуждения и насилия). В структуре отношений доминирует горизонтально признанное равенство. Общепринята идея симметрии или равноценного многообразия. С точки зрения регулирования и власти доминирует централизованная координация – кооперативная индивидуальность. «Я, ты, он, она, оно > (больше) чем мы, вместе с …». В субъективном и групповом сознании укоренено свободное отношение с временем, свободное расставание, свободное расходование времени, ориентация на будущее. В субъективном мире людей укоренены переживания сострадания, сопереживания. Внутренней позицией к самому себе становится уважение к собственным правам. В действиях с другими – согласие, уравнивание, компенсация, компромисс, консенсус. Целью действия видится уважение и достоинство, дискурсивная справедливость.
Практика показывает, что в конструктивном процессе медиации происходит метаморфоза: выстраивается переход от Чести к Достоинству и от Конфронтации к Уважению. Это особенно удается тогда, когда ориентированная на наказание позиция справедливости НЕ ожесточается, и когда возникает готовность вплетать взгляды Другого в собственное знание, рассуждение и действие.
Медиатор строит Диалог. Принятие того факта, что каждый знает о себе самом лучше, чем другие, – лучше знает, что он считает правильным и что неправильным, что в его глазах выглядит справедливо, что позволено и что не позволено, что могло бы функционировать, а что нет, в чем он нуждается, чтобы воплотить цели, – это восприятие человека как эксперта своей жизни. Оно формирует диалогическую модель отношений. Ей противостоят:
1. Иерархическая модель. В ней общее важнее индивидуального; царят Знания, Закон, Этика, а Публичность действует как цементирование конфликтов; Воспитание занимает гипертрофированно большую роль в социализации и общении людей друг с другом; Власть осуществляется через контроль всех сфер жизни; собственные интересы передоверяются, репрезентируются и делегируются.
2. Монолог. «Порабощение властвует там, где монолог заменил диалог» (Мишель Фуко). Значимость и важность одного в ущерб значимости остальных, ощущение собственной непогрешимости и знания того, что прав Я и не правы остальные – особенность тех сообществ, в которых право голоса одного существует за счет принижения, угнетения прав голоса других. Монологический тип школьного обучения, управления организациями типичны для наших культур.
Стремление слышать потребности других людей, признавать их права равными твоим, отказ от доминирования в оценках и видениях ситуаций, – это хрупкая сущность диалогического способа сосуществования людей.
Диалог для медиатора – это когда человек оценивается в этической максиме: всматриваться в глаза другого, в голую основу того, кто «стоит напротив», и при этом не делать его объектом, а видеть субъектом, с которым можно договариваться (ярко описано в концепции Левина); когда ценностью становится Субъективная справедливость каждого; когда внутренне присвоено право добиваться, договариваться, торговаться по поводу своих прав. И тогда доминирует цель во взаимодействии с людьми – совместное создание будущего, а функционирование договоренностей становится автоматизмом.
Диалогическая модель для медиатора это также знания собственных и чужих границ; понимание интересов каждого в отдельности и пересечения их в общей системе; ответственность за себя самого и общее; чувствительность, которая позволяет держать в поле внимания других людей с их потребностями и границами; готовность говорить с другими о трудностях и конфликтах; толерантность и принятие разного в человеке.
Медиатор – защитник диалога. В действиях медиатора необходимо формировать умения восстанавливать и защищать диалог. Это означает умения устанавливать рамки, договариваться о правилах, сопровождать процесс диалога, отслеживать процесс так, чтобы все важное не потерялось; медиатор каждого слышит, все принимает серьезно, удерживает результаты переговоров.
Чтобы восстановить или создать диалог надо вернуть Доверие. Для этого медиатор себя и другого принимает всерьез; различные потребности, интересы оценивает как легитимные; для него Знания – локальны и субъективны.
Медиатор защищает Человеческие права и этим укрепляет человеческое достоинство. Способность к восприятию собственных прав и потребностей в основном создает также и восприимчивость к человеческим правам других людей. Умение «слышать» собственные потребности приводит к пониманию этих же потребностей другого человека; восприятие себя самого, как человека со всеми Правами Человека влечет за собой также и восприятие Другого как Человека, обладающего этими же правами. В целом, самоосознавание способствует осознаванию Другого субъектом действий и отношений, носителем человеческих потребностей, желаний и прав.
Угнетение – там, где человеческое достоинство и с ним человеческие права нарушаются. Человеческое достоинство – ценность, которая напрямую связана с человеческими правами. Лишь те группы людей, в которых заботятся о человеческом достоинстве, развивают системы защиты человеческих прав. Лишь там, где сообщество в целом заботится о человеческих правах, вырастают люди, обладающие чувством собственного достоинства, уважающие достоинство других людей.
Медиатор укрепляет Власть субъектов. Общество без отношений власти – это только лишь абстракция. Отношения власти позитивны, пока они (а) обеспечивают автономию всех участников действия; (б) возможно самоограничение власти; (в) допустимо сопротивление власти.
Власть – это более или менее координирующая связь в отношениях. Отношения нуждаются в координации, обеспечении средствами связи, обмена. Координирующая власть – это способность группы людей, сообщества создать центры организации действий, служащие общим интересам. Эта же централизация приведет к злоупотреблению власти, если не создать средств ограничения и системы распределения власти.
Медиаторы действуют таким образом, чтобы у участников медиаций поддержать власть (достаточную степень влияния) представлять собственные интересы в той системе, которая пришла к кризису или конфликту и через это искать то «новое поле» в этой системе, где пересекающиеся интересы и потребности могут быть удовлетворены.
Постижение позиции медиатора – это обучение средствам гигиены социальных отношений. Гигиена – это сохранение здоровья. Медиация помогает вычищать отношения от негативных чувств и напряжений, а тем самым – сохранять социальное здоровье.
Где медиаторская позиция стала нормой жизни? Медиация как позиция вошла в оборот Европейского парламента, обозначив себя в документах, нормирующих способы ведения переговоров и принятия решения. Оценивая период работы Европарламента с 28 февраля 2005 года, Марк Леонард, – директор по международной политике Центра европейских реформ, – видит в качестве главной силы Европейского Союза пересмотр способов регулирования демократических процессов, изменения законов, процессов обмена мнениями в политических, хозяйственных, социальных и межиндивидуальных переговорах. Медиация, родившись в международно-политической области отношений, распространяется сегодня во всех областях человеческой жизни, становится обыденностью. «Демократизацией демократии» называет этот процесс Й. Дусс фон Вердт, один из самых известных в Европе медиаторов, практик, теоретик, философ и историк медиации. Медиация в Европейских странах получила статус, равный судебному. Признанная Евросоюзом, она рекомендовано к обязательному широкому применению в странах Европы.
3.4. Этика медиации
Все интенсивнее медиация распространяется по всему миру, и все больше она становится транснациональной в международно-экономических отношениях. Вместе с этим все заметнее становятся различия в образовании медиаторов и стандартах качества медиации. Медиаторы сегодня действуют в условиях, отличающихся от других профессий, что проявляется как на законодательном уровне, так и на уровне профессиональных норм и кодексов (Австрия – исключение) – такова ситуация в странах Европы, включая Германию.
На первый взгляд, отсутствие обязывающего законодательного регулирования производит впечатление, что медиатору предоставляются более широкие профессиональные возможности, чем другим профессиям. При ближайшем же рассмотрении оказывается, что слабо ограниченная свобода становится обузой: чем меньше заметны границы, тем больше опасность потерять ориентиры. Особенно для начинающих медиаторов. Такое отсутствие ориентиров относится, естественно, и к этической плоскости. Очевидно, что медиатор, также как и классический консультант, адвокат или психолог, постоянно сталкивается с вопросом, соответствуют ли его действия этическим требованиям профессии.
И правда, часто медиация внутрикорпоративного конфликта создает специфическую констелляцию, которая вызывает этические вопросы: например в случаях, когда стратегические цели предприятия (которое делает заказ на медиацию и оплачивает ее) противоречат этическим принципам участвующих в конфликте сторон, руководства и даже собственника.
Для медиатора этические вопросы – повседневность; и только медиатор, действующий морально, может быть успешным, хотя бы потому, что в противном случае за короткое время он потеряет доверие клиентов медиации. Естественно, возникают вопросы: каковы критерии оценки морально безукоризненного или просто приемлемого поведения медиатора? Применяется ли или должны ли к нему применяться общераспространенные критерии оценки? И следующий вопрос: возможно и должно ли такую оценку закреплять в нормативах профессии, фиксировать в правовых нормах – как говорят юристы – создавать «юстициабельный» масштаб? А над этими вопросами – еще один: возможно ли это вообще?
В медиации постоянно возникают простые и сложные моральные вопросы, ответы на которые зависят от текущей ситуации, от того, кто участники медиации, от личности медиатора. На вопросы совести и моральности поведения в медиации приходится отвечать без опоры на общепринятую норму, – и это относится к своеобразию медиации в сравнении с правовыми процессами. Такие вопросы не поднимаются в правовой сфере. Для морально правильного поведения медиатора существует то же, что для медиации в целом: опорными инструментами регулирования становятся не всеобщие знания об обращении с людьми, а его личность, в той части, которая называется «мораль» и «нравственность», а также представления о приличном в поведении.
Слово «Мораль» происходит из древнегреческого языка и изначально обозначало – совершенно без оценочно – обычай, привычку, характер. В этом смысле глубокомысленных авторов описаний господствующих обычаев, нравов и обрядов во Франции перед революцией 1789 года называли «моралистами». Они ограничивались лишь сухой констатацией фактов человеческого поведения.
Понятие «мораль» преимущественно используется в ценностном смысле. Мораль – это хорошие обычаи, которые общеприняты; это сумма всех общественных норм. Аморально соответственно то, что отклоняется от господствующего мнения о правильном поведении. А «моралистом», – того, кто «морализирует», – мы называем человека, склонного абсолютизировать социально закрепленные нормы, несмотря на их постоянную изменяемость, и человека, который действует на нервы окружающим моральными проповедями, демонстрируя, что лучше знает, как должно себя вести, бросается на защиту моральных ценностей. Наверное, не в последнюю очередь по этим причинам слово «мораль» вышло из моды. Однако мы продолжаем и продолжаем говорить об этике: повсеместно распространены понятия «этическая комиссия», «научная этика», «бизнес-этика», даже «компьютерная этика» и «этика масс-медиа».
Нельзя не заметить также, что происходит инфляция и в использовании понятий «этика» или «этический». Обратимся к философии, где понятие «этика» используется многозначно и многообразно. Так, различаются области этики в зависимости от постановки задачи. Нормативная или предписывающая (прескриптивная) этика исследует правильность и корректность высказываний о моральных ценностях и нормах поведения. Описательная (дескриптивная) этика исследует психологические, биологические, социальные и исторические основания подобных оценок. Мета-этика занимается как нормативной, так и дескриптивной этикой и ставит вопрос об отграничении моральных и не моральных ценностей и норм поведения, а также о гносеологических, философско-языковых и онтологических основаниях высказываний о ценностях и нормах поведения.
В академической области предпринимаются дальнейшие разграничения по различным критериям, что в рамках данной статьи мы описывать не будем. Существует также представление об «индуктивном подходе», когда этика зарождается и живет в эмпирическом состоянии, и много позже возникают вопросы о том, что, при каких условиях и в какое время людьми считалось и считается хорошим или плохим. И сегодня этот способ подойти к пониманию кажется современным, хотя он известен еще с Аристотеля.
Аристотель (384-322 гг. до рожд. Хр.) был, как известно, учеником, а также знаменитым критиком Платона. Он совершенно по-иному – множественно и изменяемо и в еще более сложном виде – представляет, что такое «добро». Не вдаваясь в детали его этических рассуждений, приведем лишь важнейшие, с точки зрения нашей темы. «Добро» – означает для каждого свое, но достижение его для каждого становится высшей целью, поскольку Eudaimonia ведет туда, где есть для каждого то, к чему он больше всего стремится. Такое «добро» и с ним благоденствие (добродетельность), или счастье, достижимы в «Деятельности души в полноте добродетели». Человек не может достичь благости путем созерцательного размышления (филососфствования), но может собственными действиями, что Аристотель и обозначает как добродетель.
«Сущность нравственного понимания – это поступки». Добродетельно поступает тот, кто избегает крайностей и ищет золотую середину. Кто добродетельно действует, всегда находит золотую середину, соразмерность, соответствие. По Аристотелю, не существует абсолюта того, что хорошо, что плохо, правильно или неправильно, «этично» и «не этично». Его этика, таким образом, не дает предписаний для правильного и благонравного поведения человека, что обязывает каждого самостоятельно вырабатывать собственные абсолюты вновь и вновь для каждой ситуации, так как ситуации изменяемы, текучи.
Именно здесь становится ясно, почему этика Аристотеля современна, и особенно подходит для понимания профессиональной этики медиатора. Поскольку с абсолютными требованиями к абсолютно этически правильному поведению медиатор не смог бы существенно продвинуться ни внутри себя, ни к результату вместе с теми, кто приходит на медиацию: чаще всего это люди из разных культур, что предопределяет различия в их моральных представлениях и установках. В этой связи медиаторское образование должно придавать особое значение системному подходу. В системных теориях постулируется: когда изменяется один компонент, может измениться вся система. В медиации системная теория обосновывает, почему решение, которое подходит для конфликта «А» может стать для конфликта «Б» контрпродуктивным. Все без исключения факторы конфликтной системы должны быть приняты во внимание, чтобы найти выход из состояния конфликта и кризиса.
Аристотель подчеркивал значение так называемых «системных взаимосвязей». Согласно его учению, «благоденствие» и «благонравное поведение» не возможно привязать к одинокому (без отношений) Эго, а только к «Жизни и сплетенностям». Это высказывание о «Жизни в сплетенностях» и есть основа содержания системных теорий. Системные теории развивались среди прочего на основе моделей и способов получения знаний в кибернетике, теории хаоса, а также на основе теорий познания, предложенных радикальным конструктивизмом. И аристотелевская этика с ее пониманием «Жизни в сплетеннностях» соответствует современному уровню системных теорий.
Но откуда берется знание в конкретной медиаторской ситуации о том, что есть золотая середина, что соразмерно, подходяще, является нужным количеством? На что ориентируется медиатор? По Аристотелю получаем ответы на эти вопросы, опираясь на концепцию этики. Этика означает: Характер, Позиция, Внешние проявления. У кого есть правильная базовая позиция, тот бывает в состоянии найти соразмерное, обнаружить свою внутреннюю и внешнюю середину, чтобы правильно действовать. Характер, правильная базовая позиция – не даны от рождения, они должны через активный поиск появляться в каждом жизненном моменте. Позиция должна вырабатываться. Для этого используются как рациональные, так и, что сложнее, иррациональные душевные силы, среди них интуиция и чувства.
Из рационального можно получить только понимаемую часть добродетели, но не ее оставшуюся большую часть, так как правильное знание не делает способным к правильному поступку, действию. В практике выдерживает испытание тот, кто этическое благонравие черпает из действий, интуиции и тренировки. Мы становимся отважными только тогда, когда действуем отважно и справедливыми, только когда действуем справедливо. При этом именно благонравие, добродетель требуется тренировать с особой заботой и настойчивостью. Добро и с ним благоденствие находятся в постоянном стремлении к уравновешиванию.
Благодаря этой теории аристотелевская этика подходит в большей степени, чем остальные, для того, чтобы дать медиатору ориентиры. Вместо жестких нормативных канонов она ориентирует каждого на непрерывную выработку собственной профессиональной этики. Правильное поведение покоится при этом не только на теоретических взглядах, намного важнее упражняться и все время взвешивать. Поскольку этика медиатора для каждого медиатора, для каждой медиаторской ситуации уникальны, то делаем вывод: этически правильное невозможно предписать или передать средствами закона, фиксированных стандартов, прописных правил или техник.
И тогда попытки конкурирующих сообществ медиаторов, институтов образования и университетов создавать банки данных и списков медиаторов, а по сути, монопольно сертифицировать профессионалов-медиаторов – видятся по ту сторону этических требований к медиатору. Благоразумнее выглядит введение минимальных стандартов, которые бы защитили общими усилиями уже найденное. И уж совсем не приемлемыми выглядят в рамках урегулированного профессионального образования введение испытаний (схематичных и упрощенных по определению) профессиональной, методической или социальной компетентности медиатора. Этим мы создаем «нормативного медиатора», и именно такой медиатор не сможет реализовать далеко стоящие от обычной нормы, сложные и сущностные требования к медиатору.
По-видимому, все мыслимые фиксируемые критерии ничего не могут сказать о качестве работы медиатора. Не следует доверять ни одной попытке приписать медиации определенную идеологию или общепринятую систему ценностей. Такие попытки не в последнюю очередь представляются как активность коммерческого толка, удовлетворяющая скорее тщеславие, чем этические требования к профессии. У медиатора не стоит задача воплощать и защищать идеологии и идеалы. Он ограничивается тем, чтобы найти «середину» в каждой медиативной ситуации в отношении к и между сторонами. Этическая позиция, предложенная Аристотелем, может дать ориентиры, а им сформулированные требования можно рассматривать как основания для контроля. Все остальное медиатор должен сформировать для себя сам.