Грегор Замза

(Ф. Кафка. «Превращение»)

• >П1<1<1>1 характеристика. В новелле Ф. Кафки детально прослежен об- р.пиый процесс превращения человека в животное, молодого коммивоя- t rpa I регора Замзы - в огромное отталкивающее насекомое, продолжа- и инее жить в кругу семьи. Многозначная метафора превращения в новелле имена различные толкования, в особенности в связи с популярной экзистен- iiiiiiiii.пой идеей отчуждения и трагического одиночества человека. Со- I н к по замыслу Ф. Кафки, естественная жизнь для человека-человеческая, 1 моооди животного существования для него неприемлема. С течением вре- мени у героя новеллы происходит постепенное снижение уровня бытия, I . порос все более приближается к инстинктивному, однако оно сочетается | шементами уровня, который был свойственен Замзе-человеку, вплоть но I поели от переживания безысходности.

• >пшошение к жизни. Отношение к жизни Грегора, внезапно заключен- iioi о и физическую оболочку насекомого, вначале отличается острым пере- | шиншем разобщенности с людьми, невозможности заботиться о семье и Iм< к>т ать. Постепенно растет его отчужденность от прежней жизни, а отно­шение к жизни начинает сводиться к оценке возможности удовлетворения inn I ннкгивных потребностей. Так, он полюбил ползать — и ему стала ме- ш.п I. мебель, и он начал забывать свое человеческое прошлое. Он был уже linn юк к этому, только давно не слышанный голос матери его пробудил. < I pax превратиться в насекомое и внутренне побудил его, рискуя, оставить | ной портрет при себе. По ночам он предавался воспоминаниям о людях,

I» е они появлялись вперемежку с незнакомыми или уже забытыми людь­ми. по, вместо того чтобы помочь ему и его семье, оказывались все, как ..щи, неприступны, и он оказывался рад, когда они исчезали». Со временем I | и тора появилось желание заботиться только о себе. У него стал неопрят- in.ill нид; весь покрытый пылью, он таскал на себе мусор - «слишком велико in | пито равнодушие ко всему, чтобы ложиться, как прежде, по нескольку рн I пп день на спину и чиститься о ковер». Считая свое положение безыс­ходным, чтобы не быть в тягость семье, Грегор в состоянии полного изне­можения гибнет.

Поступки. Поступки Грегора вначале обусловлены заботой о семье и своем добром имени. Он старается вести себя максимально тактично, как можно меньше огорчать итак находящуюся в стрессовом состоянии в связи с его внешним видом семью. Позже его начинает беспокоить лишь забота о себе, в соответствии с усиливающимся действием инстинктов.

Поле жизнедеятельности сразу после превращения характеризуется взаимосвязью привычных человеческих забот и максимально осторожным, щадящим других поведением - насколько это возможно в его ситуации; позже - усиливающейся заботой о своих биологических потребностях и соответствующими ситуативными поступками.

Дифференциальный диагноз жизненных ориентации и жизненной позиции.

Тип жизненных ориентаций: динамика от, скорее всего (для точных суждений мало информации), типа личности, причастной к бытию, к «не­причастному» потребителю. Жизнь постепенно все более утрачивает смысл, все большую роль начинают играть инстинкты.

Внешний локус контроля проявляется в выжидательной тактике в раз­ных ситуациях. Например, когда его застали выползшим к играющей сест­ре, «он не сомневался, что с минуты на минуту на него обрушится всеобщее негодование, и ждал».

Жизненная позиция: приспособительная направленность на удовлетво­рение инстинктов (первоначально - на единство с бытием посредством добросовестного труда и заботы о близких).

Жизненная ситуаг^ия превращения из человека в насекомое с измене­нием первоначально внешнего облика, а затем и внутренней сути.

Нравственные характеристики. Единственной заботой Грегора Замзы было содержание своей обанкротившейся семьи. Он усердно трудился и тайно мечтал отдать сестру, хорошо игравшую на скрипке, в консерва­торию. Добрый, скромный и деликатный, Грегор, обнаруживший свое бед­ственное положение, вначале озабочен исключительно судьбой своей семьи (родителей и сестры), а также мнением начальства и сотрудников о его мнимой недобросовестности, поскольку он не смог отправиться в коман­дировку на поезде. Он был обеспокоен не своим болезненным состоянием, а судьбой семьи, ее благополучием и довольством, работой, сохранением места и уважительного отношения. Он считал, что должен терпеть и поста­раться тактом облегчить тяжелое впечатление семьи от его превращения.

1,11-1 op испытывает стыд и горе оттого, что родители, и особенно сестра, in hi I им icncpb работать. Страдал он и из-за того, что не может гюблаго- | ipnn. сестру за уход. Но в процессе внутреннего превращения он «...в т .. пеннее время стал относиться к другим не очень-то чутко; прежде эта и mm и, была его гордостью». Так, он переполнил чашу терпения родных им 'пи та полз из своей комнаты к игравшей сестре, стремясь насладиться I и п.. >и и вообще планируя захватить ее и навсегда поместить в своей in.MH.ne Ранее он шипел от злости из-за того, что не закрыли дверь в его и iMim iy и не избавили его от зрелища и шума очередной суеты и переполоха р< щ ii 1.1 х.

Направленность (жизненная задача). Направленность на единение с in ни.мн вначале постепенно сменяется стремлением удовлетворять ин- I пик I инпые побуждения - ползать по потолку, находиться в пустой ком-

«Неужели ему и в самом деле хотелось превратить свою теплую,

мн но обставленную наследственной мебелью комнату в пещеру, где он, npnti/i,i, мог бы беспрепятственно ползать во все стороны, но зато быстро

и I остыо забыл бы свое человеческое прошлое?» Изменились пищевые

ирииычки и вкусы, появилось влечение к несвежим продуктам. Актуали- iiipoiiiniaci. потребность в безопасности: он не понимал, почему его ком- iiiii.i, н которой он жил уже пять лет, пугала его, но под диваном почувство- II in t соя уютно. Будучи гоним членами семьи, испытывавшими к нему oMip.HueiiHC, все силы он сосредоточил на физическом выживании «А по- I ом он опять терял всякую охоту заботиться о семье, его охватывало воз- м\ шенис плохим уходом, и, не представляя себе, чего бы ему хотелось , ьеi п., он замышлял забраться в кладовку, чтобы взять все, что ему, хотя iii.i он н не был голоден, причиталось».

< >/'. цитация внутреннего мира Грегора основывается на все более пре- oiiiiii плющей системе инстинктивных потребностей, в то же время прежний mivipi нний мир также оказывает сильное влияние. Однако под конец все фс ..о своей семье он думал с нежностью и любовью. Он тоже считал, что

п исчезнуть, считал, пожалуй, еще решительней, чем сестра», - чтобы

перну п. покой близким.

( 'поеоб взаимосвязи внутреннего и внешнего мира. Грегор очень стара- .. н приспособиться к жизни и в новом состоянии, старается вести себя • и чтобы быть понятым - он-то понимал людей прекрасно, но об этом .-ни in догадывались и не понимали его. Видя выход в уходе из жизни, он in . I от.ко часов пребывал в «состоянии чистого и мирного раздумья», пока in- умер от изнеможения.

Внешняя реализация внутреннего мира. Внутренний мир Грегора посте­пенно приходил в соответствие внешнему виду Сразу непонятной для окру­жающих стала его речь, воспринимаемая как «голос животного», хотя ему она казалась вполне ясной. Пытаясь понять, как ему поступить, Грегор слушал разговоры из-за двери. Некоторое время была привычка глядеть в окно, но он перестал это делать, чтобы не пугать родителей. Когда хотелось есть, подмывало попросить еды, но он сдерживал себя. Последние два факта свидетельствуют о первоначальной сохранности саморегуляции. По­степенно он приобрел привычку ползать по стенам и потолку, испытывая на потолке «почти блаженное состояние». По ночам, однако, он думал, что, может быть, вдруг все изменится и он снова возьмет в руки дела семьи. Затем инстинкты брали свое. Когда он, пренебрегая установленным им правилом, выполз к играющей сестре, «был ли он животным, если музыка так волновала его? Ему казалось, что перед ним открывается путь к же­ланной, неведомой пище. Он был полон решимости пробраться к сестре и, дернув ее за юбку, дать понять, чтобы она прошла со своей скрипкой в его комнату, ибо здесь никто не оценит ее игры так, как оценит эту игру он. Он решил не выпускать больше сестру из своей комнаты, по крайней мере до тех пор, покуда он жив; пусть ужасная его внешность сослужит ему наконец службу; ему хотелось, появляясь у всех дверей своей комнаты одновременно, шипеньем отпугивать всякого, кто подступится к ним; но сестра должна оставаться с ним не по принуждению, а добровольно; пусть она сядет рядом с ним на диван и склонит к нему ухо, и тогда он поведает ей, что был твердо намерен определить ее в консерваторию и что об этом, не случись такого несчастья, он еще в прошлое рождество - ведь рождество, наверно, уже прошло? - всем заявил бы, не боясь ничьих и никаких воз­ражений». Неподвижный, он лежал на том месте, где его застали жильцы. Это была его последняя вспышка активности: «Разочарованный неудачей своего плана, а может быть, и от слабости после долгого голодания, он совсем утратил способность двигаться».

Развитие личности Грегора - это динамика превращения из человека в насекомое, последовательно проявляющаяся во внешнем виде, в речи, в переживаниях, в поведении. Добросовестный скромный служащий, Грегор был и в военной службе в звании лейтенанта. На его плечах в течение пяти лет лежала забота о всей семье. Однажды утром, проснувшись, он обнаружил, что превратился в огромное насекомое. Читатель наблюдает, как происходит постепенное превращение в животное и по внутренней сути. Например, каждый день он все хуже видел отдаленные предметы;

ii|Min(ipoji привычку ползать по потолку; сначала поневоле пробирался

• hiii mi. рухлядь, которой заставили его комнату, а потом с удовольствием.

Ito/ша и патология личности. Автор сосредоточивается на описании пин нч физических затруднений и неудобств, связанных с непривычной и шч-ной оболочкой. Например, Грегору становится трудно покинуть in " пт. 11о его выговору окружающие поверили, что с ним творится нелад-

1. и и II попытке приспособиться к новой жизни он получает многочис­ленные физические повреждения, включая тяжелое ранение яблоком, а | т. I г душевные страдания, в том числе и не без помощи ближних (осо- •.. mm от ца). Помимо испуга, Грегор переживал и нравственные страдания. | Hi in.in и отчаянии оттого, что мать упала в обморок при его виде. От in рониваний он почти не спал и не ел. «... Для забавы брал кусок в рот, а ом, подержав его там несколько часов, большей частью выплевывал».

11< чниние и помощь личности. Познание личности Грегора происходит щи | ii к том наблюдения за его драматическим переживаниями. От вполне попитого отчаяния он применял «звериные» способы — так, например, hi н все в своей комнате. Но, пытаясь бороться с медленным превра­щением и животное и по внутренней сути, Грегор стремился, насколько ■ I.. но (можно, сохранить привычный, человеческий образ жизни. Хотя ме- ■.. т. н мешала ему ползать, он был против ее удаления из комнаты. «Ничего п. i шмонало удалять; все должно оставаться на месте; благотворное воз- !■• нет кис мебели на его состояние было необходимо; а если мебель мешала . м\' I ич ( мысленно ползать, то это шло ему не во вред, а на великую пользу».

2. ■ ом (>ыл бессилен против отвращения изнемогающих близких, все более оПижанших его.

Полиграф Полиграфович Шариков

(М.А. Булгаков. «Собачье сердце»)

( hniiiiii характеристика. Собака Шарик, превращенная в человека по-

• н том хирургической операции пересадки человеческого гипофиза профессором Преображенским, но с сохранившейся сущностью живот-

шиш. внешне уподобляется человеку. Его бытие остается на уровне

ми. пписгов. Хотя профессор «неудачу» объясняет недостойностью обла- | ц. in пересаженного гипофиза, иного результата и не могло получиться. I I i неченовеческой основе человека не создать. Выход Шарикова не только и I п чоппмй, но и на социальный уровень невозможен.

Отношение к жизни. В «состоянии собаки» Шарик осмысливает жизнь на ситуативном уровне: страдая от боли обваренного бока, он «размы­шляет» о том, что в жизни уже все испытал («кушано достаточно»). Свое будущее он видит весьма пессимистично, испытывая отчаяние, страх, одиночество. В «человеческом» состоянии он продолжает жить по принципу удовлетворения сиюминутных потребностей и встречает «в шты­ки» намерение профессора и его ассистента приобщить его к человеческим правилам поведения: «Да что вы все... то не плевать. То не кури. Туда не ходи... что уж это на самом деле? Чисто как в трамвае. Что вы мне жить не даете?!» Раздражение вызывают любые попытки «цивилизовать» его:« - Вот все у вас, как на параде, — заговорил он, — салфетку - туда, галстук — сюда, да «извините», да «пожалуйста - мерси», а так, чтобы по-настоящему, - это нет».

Поступки. Поступки Шарикова - реализация его природных инстинк­тов. Удовлетворение собачьих инстинктов причудливо сочетается с чело­веческим, но, поскольку Шариков чужд элементарных представлений о морали, тем более нравственности, самым примитивным, извращенным способом удовлетворения телесных потребностей. Он продолжает гоняться за котами («Человек, как первобытный, прыгает по всей квартире, рвет краны. Кто убил кошку у мадам Полосухер?»), при этом, поступая «по- человечьи», он «поступает в должность», да еще и «по специальности. Вчера котов душили, душили...». Он преследует своих же «сородичей». Он кусает даму на лестнице, предварительно ущипнув ее за грудь. Налегает на водку: на рекомендацию профессора читать « - Уж и так читаю, читаю... - ответил Шариков и вдруг хищно и быстро налил себе полстакана водки». Пристрастившись к пьянству, Шариков приставал к женщинам в квартире, украл деньги, привел домой пьяную вороватую компанию. Он даже собирался жениться, пользуясь служебным положением и пригрозив машинистке. В конце концов, он написал на профессора и его ассистента низкий донос, которому чудом не дали ходу, благодаря тому, что он попал в руки одного из благодарных пациентов профессора.

Поле жизнедеятельности характеризуется взаимосвязью упрощенного («настоящего», по выражению Шарикова) отношения к жизни и ситуа­тивных поступков на уровне удовлетворения биологических потребностей.

Дифференциальный диагноз жизненных ориентаций и жизненной позиции.

I мм жизненных ориентаций: потребитель. Жизнь мало осмысленна, имеют место случайные непроизвольные воспоминания либо прямая на­правленность на инстинктивное бытие.

Жизненная позиция: приспособительная направленность наудовлетво- I" мне инстинктов и обусловливаемая ими внешняя детерминация жизни.

Ж пшенная ситуация неудачной попытки превращения профессором 11|нч>браженским из собаки в человека и обратный переход в облик, соот- иг I с гвующий внутренней сути.

Нравственные характеристики. Шарикова отличает крайний эгоизм | (i(tii'ii.ero сердца в прямом и переносном смысле. Еще будучи в «собачьем | in тянии», он пожалел мерзнущую «машинисточку»: «Жаль мне ее, жаль! 11о самого себя мне еще больше жаль». Более всего он беспокоится о себе,

руженный в проблемы холода, голода и обваренного бока. «Собачья

I ошчтъ» проявляется в стремлении самоутвердиться за счет тех, кто in иного боится». «Вот последнего холуя именно и приятно бывает тяпнуть и иодыжку. Боишься - получай. Раз боишься - значит, стоишь...», - «рас- I укдает» Шарик. За кусок колбасы, которым приманивал его профессор 11рсображенский, он готов на любое унижение: «Лижу вам руку. Целую пианы, мой благодетель! <...> За вами идти? Да на край света. Пинайте меня вашими фетровыми ботинками, я слова не вымолвлю». Он был по- I щпнен одной мыслью - «как бы не утерять в сутолоке чудесного видения п шубе и чем-нибудь выразить ему любовь и преданность». Тот же Шарик - по уже «очеловеченный» Шариков, «исключительный прохвост», - на- i i о hi,ко безапелляционно и по-хамски ведет себя с тем же профессором, чн> ют вынужден заявить: «Я положительно не видал более наглого существа, чем вы».

Направленность (жизненная задача) Шарикова - на удовлетворение мне I ммктов. Еще будучи собакой, наголодавшийся (а о еде была его главная мысль) пес наелся - и более ничего ему не было нужно. Он «...вдруг почув- ■ I попал, что он хочет спать и больше не может видеть никакой еды». «Оче- ноисченный» Шариков по-прежнему инстинктивно терпеть не может котов. I оммясь за котом по квартире, он чуть не устроил потоп («Я его поучить ми ел»). «Цивилизованно» выражая свои «чувства», он поступает на службу и I апитарную очистку города от бродячих животных. Из развлечений он предпочитал цирк, называя театр «дуракавалянием». Такие же транс­формации претерпевают и другие его инстинкты.

Организация внутреннего мира Шарикова - его инстинкты. «Учиться •им и гь совершенно ни к чему, когда мясо и так пахнет за версту», - замечает он еще будучи псом. Профессор Преображенский считал, что в виде чело­века инстинкты Шарикова уже не прежние: «Сейчас Шариков проявляет уже только остатки собачьего, и поймите, что коты — это лучшее из всего, что он делает. Сообразите, что весь ужас в том, что у него уж не собачье, а именно человеческое сердце. И самое паршивое из всех, которые сущест­вуют в природе!». «Психика у меня добрая <.. > я только котов ненавижу», - вполне доволен собой Шариков.

Способ взаимосвязи внутреннего и внешнего мира. Чтобы выжить в суровом мире, от которого бродячий пес полностью зависит, Шарик научился выражать свою признательность. «Шарик-пес обладал каким-то секретом покорять сердца людей». Уже живя у профессора Преображен­ского, он сумел пристроиться на кухне, в «главном отделении рая». Ста­раясь приспособиться к жизни, став человеком, Шариков старается быть «как все». Так, на вопрос раздраженного лаковыми штиблетами профессора «что это за сияющая чепуха?» Шариков отвечает: «Что я, хуже людей? Пойдите на Кузнецкий — все в лаковых».

Внешняя реализация внутреннего мира. Малоприятный внутренний мир Шарикова выражается и в его внешности: «человек маленького роста и несимпатичной наружности. Волосы у него на голове росли жесткие, как бы кустами на выкорчеванном поле, а лицо покрывал небритый пух. Лоб поражал своей малой вышиной. Почти непосредственно над черными кисточками раскиданных бровей начиналась густая головная щетка». По­ведение его носит инстинктивный характер, а речи его уверенны и безапел­ляционны.

Развитие личности Шарикова — это динамика превращения из собаки в человека, проявляющаяся во внешности, в речи, в поведении. Профес­сором Преображенским был поставлен опыт пересадки человеческого ги­пофиза собаке для изучения приживаемости его и влияния на омоложение людей. Оказалось однако, что перемена гипофиза привела не к омоло­жению, а к полному очеловечиванию, «чтобы милейшего пса превратить в такую мразь, что волосы дыбом встают». Человек из собаки получился самый примитивный. Как справедливо отметил профессор, «наука не знает еще способов обращать зверей в людей». И не узнает, - добавим мы, - поскольку человек не Бог.

Забавна изображенная автором динамика речевого развития Шарикова. На первых этапах он неприятно и искусственно смеялся, из комнаты, где он находился, неслась непрерывная бессмысленная ругань. «Она носит несколько фонографический характер: как будто это существо где-то рань- ми- сиышало бранные слова, автоматически, подсознательно занесло их в | поп мозг и теперь изрыгает их пачками». Согласно гипотезе Борменталя, мои II 1арика в собачьем периоде жизни накопил бездну понятий». Потом • иона уже не были оторваны от действительности, а явились реакцией на иве,

Норма и патология личности. Шариков — подобие человека без стыда и I (шести. Живя по законам телесных побуждений, он и не представляет, •но возможен иной уровень бытия, ему неведома сознательная регуляция поведения.

Питание и помощь личности. Борменталь надеялся «развить Шарика и очень высокую психическую личность», на что профессор лишь зловеще мыкиул. Он обращался к Шарикову с такими словами: «Вы стоите на

• iMoli низшей ступени развития <...> вы еще только формирующееся,

• и.пюе в умственном отношении существо, все ваши поступки чисто шерппые, и вы в присутствии двух людей с университетским образованием I к I июляете себе с развязностью совершенно невыносимой подавать какие- III сонеты космического масштаба и космической же глупости о том, как in е поделить <...> а в го же время вы наглотались зубного порошку». По

мнению профессора, из этого хулигана не удастся сделать человека.

***

ИТОГИ

Отношение к жизни: От жизни как удовлетворения сиюминутных потребностей, легкомысленного, растительного существования, без его осмысления, до скуки, апатии, перемежающейся кратковременными v/ювольствиями и глумлением над жизнью.

Поступки: от практичных в заботе о себе до импульсивных, поры- инегых, неожиданных для себя и других в подчинении бессознательным икс I инктам.

I lone жизнедеятельности: от взаимосвязи переживания жизненных удовольствий и приспособительного поведения (бездумное отношение к | и inн и импульсивные поступки) к взаимосвязи неадекватно i" II принимаемых окружающих и неадекватного поведения (обесценивание ошений и преступное поведение).

1(ш/)ференциальный диагноз жизненных opuenmaifuii и жизненной потции. Тип жизненных ориентаций: потребитель с ориентацией на и щ-еные удовольствия, с инфантилизмом, суженной временной перспек­тивой и незначительной осмысленностью жизни. Внешний локус контроля проявляется в пассивности, любви к комфорту, подвластности потребно­стям организма, конформности. Жизненная позиция: приспособительная направленность жизни относительно объектов бессознательных им­пульсов.

Жизненная ситуация: беспечность в настоящем и надежда на будущее беспечное существование либо достижение объекта вожделения.

Нравственные характеристики: от хитроватого добродушия до ци­низма, эгоизма, наглости, безответственности за дурные поступки.

Направленность: бессознательное удовлетворение биологических по­требностей - от стремления к комфорту и легкой жизни к бессмысленным бессознательным побуждениям.

Организация внутреннего мира. Источник организации внутреннего мира: преобладающие инстинкты, а также, в «благополучных» вариантах, забота о других, теплая привязанность. Принцип организации внутреннего мира: удовлетворение инстинктов. В характеристике личностного склада часты сравнения с животными.

Способ взаимосвязи внутреннего и внешнего мира: от оптимизма, наход­чивости, увлеченности материальными благами до неудачных попыток приспособиться и конфликта.

Внешняя реализация внутреннего мира: удовлетворение потребностей организма для достижения комфорта, бессмысленные развлечения ради того, чтобы «убить» время; иронически описываемая внешность.

Развитие личности: стихийное развитие (отдельные действия), не за­трагивающее сути внутреннего мира; развитие телесных потребностей; в человеке-животном - динамика превращения.

Норма и патология личности: по критерию успешности приспособ­ления к среде; уныние при удалении от материальных благ; патология сознательной регуляции поведения; нравственный дефект, вплоть до от­сутствия нравственного чувства.

Познание и помощь личности: познание по ловкости, хитрости, житей­скому юмору, характерной внешности и вызывающему поведению, по жиз­ни в свое удовольствие - «жизни тела»; помощь, оказываемая себе, для такого типа сводится к еде и заботе о ней, сну, обретению материальных благ, роскоши, в крайнем варианте при невозможности преодолеть апатию - к самоубийству. Объективно помощь должна состоять прежде всего в обучении сознательной регуляции поведения, в сознательных самоограни­чениях, в пробуждении чувства вины.

«Опьсктнаи» модель личности в ортодоксальном психоанализе

Длимый тип личности, пассивно реагирующей на воздействия со сто­роны организма, ярко был раскрыт в концепциях ортодоксального психо- • пшчта и близких к нему психоаналитических подходах. Это психодина- мичеекая концепция З.Фрейда; представления о личности в межперсо- н,| 1н,пой теории психиатрии Г.Салливана; теория Это и защитных механиз­мом Л Фрейд; эпигенетическая концепция Э.Эриксона. Помимо классиче- ' кою психоанализа в лице З.Фрейда, сюда относятся концепции, которые, при несогласии с З.Фрейдом в ряде моментов относительно понимания ш'ммк ти, в главном не противоречат его подходу, радикально не изменяют представление З.Фрейда о человеческой природе и направленности лич­ности.

11сихоанализ- известнейшее направление западной мысли, оказавшее мощное и противоречивое влияние на цивилизацию XX века. В конце ЧIX иска психология складывалась как психология сознания. З.Фрейд осу- iMci I мил психологическую революцию, стремясь раскрыть сложность, мно- тпллповость, противоречивость внутреннего мира, включив в предмет лилииза психического, помимо сознания, область бессознательных пере- | и маний. Сопоставление, выявление антагонизма между сознанием и бес- кпнлтельным привело к своеобразному пониманию личности как стра- 'мнощсго человека и мучающегося из-за неизбежных противоречий между социальным, цивилизацией, культурой, и биологическим, телесной природой человека. Свойства невротической личности, которые 3. Фрейд обнаружил в результате клинических наблюдений, были им перенесены н.| личностные закономерности в целом (например, определяющая роль t сксуального влечения, бессознательность поведения и его защитный ха- рлктер, жизнедеятельность по принципу разрядки напряжения).

()дпако возможность непротиворечивости и целостности человека, воз­можность гармонии между биологическим и социальным осталась в психо- шллизе (особенно в классическом) не рассмотренной. Тот вариант лич­ное I н, который был описан на основе наблюдения за невротичным паЦи- гтом, дает характеристику «буржуазного обывателя», действительно чуж- но т морчества и «вечных вопросов». Поэтому психоанализ обрел такую популярность: он объяснял человеку его деперсонализованную сущность.

< Мадци (2002) рассматривает соответствующую «модель конфликта», ■ и илепо которой конфликт неизбежен для личности. Культура враждебна hi pciтинной и похотливой природе человека, а религия, которую З.Фрейд выводит из детской беспомощности, еще и культуре, понимаемой как борь­ба за выживание.

Сам термин «психоанализ» появился в 1896 г. 3. Фрейд употребил его для описания своего метода. Это официальная дата рождения психоана­лиза. Основные положения психоанализа сложились в первое десятилетие XX века, затем происходила его детализация. В качестве методологической основы психоанализа выступил психический детерминизм - учение о пси­хической причинности, согласно которому любая модель, чувство, действие имеют причину. Сам 3. Фрейд, говоря о струетуре общей теории психоана­лиза, понимал его как единство учений о бессознательном в качестве глав­ной части психики (фундамент), детской сексуальности (связующее звено) и теории сновидений (производное).

В концепции 3. Фрейда впервые в западной культуре была рассмотрена динамика личности в ее сложности и противоречивости. Однако отдельные идеи, такие как существование бессознательного, либидо, были высказаны задолго до 3. Фрейда. Так, бессознательное являлось предметом филосо­фии, по крайней мере, со времен Г. Лейбница (Э. Гартман и др.), а либидо еще Платон охарактеризовал как силу, управляющую не только поведением человека, но и всем миром (Роменець В.А., Маноха 1.П., 1998). «Метафи­зика половой любви» была рассмотрена А. Шопенгауэром, Л. Фейербахом, В. Вундтом и др. Идея вытеснения рассматривалась в философии Ф. Бэко­на, И. Гербарта; явления сопротивления описывались в трудах И. Фихте, Л. Фейербаха, Т. Липпса. О забытых, но не устраненных впечатлениях речь идет в платоновской концепции «анамнесиса», или воспоминания, и в работах М.М.Троицкого, фактически предвосхитившего идеи 3. Фрейда о значении воспроизведения ранее имевших место переживаний. С древ­ности мыслителей занимал вопрос о сновидениях и их толковании (Платон, И. Кант, А. Шопенгауэр, В. Вундт, А. Бергсон, 11.Я. Грот). Один из ведущих постулатов - постулат об «эдиповом комплексе» - заимствован из древне­греческой трагедии Софокла «Царь Эдип». Идея «цензуры» между созна­нием и бессознательным рассмотрена у русского психиатра В.Х. Кан­динского. Понятие «Оно» использовали Г. Гроддек, Ф. Ницше, И. Фихте, «сверх-Я» (идеальное Я) - Арез (ученик Платона), И. Фихте, М. Шеллинг, Т. Липпс. Аналогичным образом, фактически все основные идеи и понятия психоанализа были сформулированы задолго до его оформления. Все это свидетельствует о глубокой философской базе психоанализа (Лейбин В.А., 2002).

11 горым источником психоанализа являются естественнонаучные пред- ihu мшен, клинический опыт в психиатрии (совместная работа 3. Фрейда I Ж II 1лрко и И. Брейером, нейропсихиатром У. Уайтом) и исследование н'\,шшмов гипноза, истерии. Правда, как пишет В.А. Лейбин, клиническая практика служила лишь для эмпирического подтверждения психоанали- ШЧ1Ч КИХ идей. Наконец, в психоанализе, как ни в каком другом направ­лении, была распространена практика обучения психоанализу «из рук в р\ 1 и», и такой индивидуальный подход способствовал глубокому усвоению "ми себе» психоаналитических идей и обмену ими.

I.низкие к подходу самого 3. Фрейда концепции, не отвергавшие основ­ные положения психоанализа, развивались в Европе и в США, хотя, как и шее I но, 3. Фрейд не терпел малейших отступлений от ортодоксального in мчоапализа. А. Фрейд сосредоточила внимание на проблеме Эго, лишь вскользь затронутой 3. Фрейдом, и вопросах детского психоанализа. В аме­риканском направлении психоанализа Г. Салливан дополняет учение 3. Фрейда концепцией межличностных отношений, а Э. Эриксон, как и А. Фрейд, разрабатывает эго-психологию, в качестве центральной видя про­блему развития эго-идентичности.

И рамках данного варианта «объектной» модели личности жизненная и дача сводится к удовлетворению потребностей, которые имеют, как пра- |1п но, биологическую природу. Вместе с тем, некоторыми авторами назы- илются, наряду с биологическими, потребности психологические. Эти по- фебности неподвластны человеку и бессознательно управляют его по- иедением. Цель удовлетворения потребностей - редукция напряжения, до- > I нжение равновесия со средой (приспособление, гомеостаз).