Тема 6. Немецкая классическая философия

Хотя сама по себе немецкая классическая философия охва­тывает сравнительно краткий промежуток времени — с 80-х гг. XVIII до середины XIX ст., за этот период времени в творчестве ее крупнейших представителей — Иммануила Канта и Георга Вильгельма Фридриха Гегеля удалось подвести своего рода тео­ретический итог решению тех проблем, которые стояли перед философией Нового времени. В этой связи немецкую классичес­кую философию следует считать ее последним, завершающим этапом.

Действительно, немецкая классическая философия воспри­няла основополагающие принципы философии Нового време­ни — ее рационализм и «натурализм», т. е. рассмотрение окру­жающего мира как природы, существующей по внутренне ей присущим механическим законам, однако творчески их переработала. Прежде всего, если мыслители Нового времени, пытав­шиеся познать и преобразовать природу и общество, опирались на идею о созидающей силе человеческого разума, то и Кант, и Гегель исходили из противоположной установки — на разум­ную целесообразность окружающего нас мира, которую можно было бы выразить в знаменитой гегелевской формуле: «все ра­зумное действительно, все действительное разумно», т. е. шли не от природы к разуму, как просветители, а от разума — к при­роде. По этой причине в немецкой классической философии происходит смещение акцента с анализа природы на исследо­вание человека как автономного мира. Если философы Нового времени знали человека только как природное тело, наделенное нетелесной душой, то для И. Канта и Г. В. Ф. Гегеля именно из человеческого духа, духовной деятельности человека выводит­ся весь окружающий его мир — как природный, так и культурный.

Именно обратившись к изучению человека и его познава­тельных способностей, совершает И. Кант, по его собственным словам, «коперникианский переворот» в философии, решая проблему метода, неудовлетворительные односторонние подхо­ды к рассмотрению которой предлагались представителями эм­пирического и рационалистического направлений. Подвергнув критическому анализу в трех своих знаменитых работах — «Кри­тике чистого разума», «Критике практического разума» и «Кри­тике способности суждения» основные познавательные способ­ности человеческой души, И. Кант пришел к выводу, что наши знания сообразуются не с окружающим нас миром, а с нашими познавательными возможностями. Поэтому мы познаем мир не таким, каким он есть на самом деле, а в том виде, в котором его познание доступно нашему разуму. Нам же остается констати­ровать лишь параллельное существование двух миров — мира «ноуменов», «вещей в себе», так сказать, мира самого по себе, и мира феноменов, мира «вещей для нас», мира явлений, т. е. мира, который мы знаем таким, каким он является нашему со­знанию.

Однако, если представить себе, как это сделал Гегель, что наш разум находится не в статичном, пассивном состоянии, а в процессе непрерывного саморазвития, лишь логически завер­шая его в человеке и продуктах его духовной деятельности, — таких, как мораль, право, искусство, религия, наука и, наконец, философия, то такой процесс окажется сущностной основой для всего существующего и в природе, и в обществе, и в самом человеческом мышлении, а человек предстанет способным осо­знать мир в целом, в его абсолютном основании. Таким обра­зом, учением Гегеля была создана всеохватывающая система, которая не только представила ту картину мира, создание кото­рой было целью философии Нового времени, но и оказалась наиболее полным воплощением ведущего для западной фило­софии со времен Платона идеалистического направления, о сути которого сам Гегель сказал так: «Подлинный философский иде­ализм ни в чем ином, как в следующем утверждении: истина вещей заключается в том, что предметы как непосредственно единичные, т. е. чувственные предметы, суть лишь видимость, явление... Разумеется, интеллект осваивается с предметами не в их чувственном существовании, но благодаря тому, что он их мыслит, вбирает их содержание в себя [в формах абстрактных понятий]. Это всеобщее в вещах не есть нечто субъек­тивное, принадлежащее исключительно нам.., а представляет со­бой истинное, объективное, действительное в самих вещах как их субстанциональные роды, а не где-либо вдали этих вещей (Ге­гель. Энциклопедия философских наук. — М., 1975. — Т. 2. — Философия природы. — С. 19).

Как ни парадоксально, но, доведя идеализм до своего логи­ческого завершения, Гегель тем самым показал его исчерпан­ность и ограниченность. Поэтому со II половины XIX в. в запад­ной философии основное значение начинают приобретать школы и течения неидеалистического толка, хотя влияние гегельянства на некоторые из них — например, марксизм, не вызывает сомне­ния. Как бы там ни было, но, подведя определенную черту под философией Нового времени, немецкая классическая филосо­фия осталась заметным явлением в истории западной филосо­фии, а о творчестве ее крупнейшего представителя — Г. В. Ф. Гегеля Б. Рассел, сам крупный философ и ученый, ска­зал: «Даже если (как я сам полагаю) почти все учение Гегеля ложно, оно еще сохраняет значение, которое не просто принад­лежит истории, так как оно наилучшим образом представляет определенный вид философии, которая у других менее согла­сована и менее всеобъемлюща» (Рассел Б. История западной философии. — 2-е изд. испр. — Новосибирск, 1999. — С. 671).