Орлов В. - Альтист Данилов

ему.

–Сожалеть о чем-то я не намерен, – хмуро сказал Данилов.

–Вот! – вскочил Новый Маргарит. – Данилов чрезвычайно лег­ комысленный. Стиль его жизни и работы в последние годы, его теперешнее поведение подтверждает то, что мы имеем дело с индивидуумом, который стал поддаваться людским соблазнам, стал жить, как люди, не по каким-либо серьезным умственным или тем более – программным соображениям, а по легкомыслию, по душевному фанфаронству!

–Нам радоваться, что ли, что по легкомыслию? – сказал заме­ ститель по Соблюдению Правил. – Какой нам на Земле от Данило­ ва прок? Если Данилов причинял вред, то людям, кому, по нашим понятиям, требовалась бы от него поддержка. А польза? Вот справка, в ней все анализы занятий Данилова. Это вполне квали­ фицированная оценка его полезности.

Копии справки в виде брошюр были розданы участникам раз­ бирательства, зашелестели страницы. Брошюра возникла и перед глазами Данилова, листочки ее поворачивались сами, на весу, давая Данилову возможность познакомиться с документом.

–Много здесь истолковано неверно, – сказал Данилов. – Иска­ жены показатели. Надо создать комиссию.

Валентин Сергеевич только руками развел.

–И опять здесь возникла старушка, – сказал Данилов, – кото­ рую я переводил через улицу. Долго меня будут преследовать этой старушкой?

Держал бы он копию справки в руках, он, наверное, сейчас в сердцах швырнул бы ее на пол.

–В комиссиях нет необходимости, – сказал Валентин Сергее­ вич. – Их было достаточно. Что же касается комедии, какую лома­ ет Данилов, то она не делает чести его уму.

–Да какой у него ум! – вступил Новый Маргарит. – Он всегда был вертопрахом. И в детстве, и в лицейские годы. И я еще раз хочу подчеркнуть, что то, что с ним произошло, это не бунт и не измена, а просто легкомыслие и безответственность.

–Это меняет дело? – спросил Валентин Сергеевич.

–Меняет, – сказал Новый Маргарит.

–Вы были за: «Лишить!»

–Да. Был! – сказав Новый Маргарит. – Теперь считаю целесооб­ разным принять иное решение. Данилова надо наказать, но отка­ зываться от него не следует.

–Но зачем нам Данилов? – возмутился заместитель.

–Разрешите мне, – встал Малибан. – Раньше я не знал Данило­ ва, но теперь суть его мне ясна. Я ее понимаю несколько иначе, нежели наш коллега (кивок в сторону Нового Маргарита), но это

Орлов В. В.: Альтист Данилов / 361

неважно. И такой Данилов, какой он нынче есть, может оказаться для нас полезным. Вчера от него не было прока, сейчас прока нет, а завтра вдруг будет. Пусть даже Данилов слишком увлечен зем­ ным. А может, именно благодаря тому, что увлечен.

–Держать демона на договоре ради этого «вдруг»? – поморщил­ ся заместитель Валентина Сергеевича.

–Ради «вдруг»! – сказал Малибан. – Пусть ваши безукоризнен­ ные практики каждый день копошатся в служебном рвении, но это «вдруг» одарит нас куда щедрее.

–Отчего такое высокомерное отношение к безукоризненным практикам? – спросил Валентин Сергеевич. – И потом, видите ли вы поле деятельности, на котором произрастет ваше «вдруг»?

–Вижу, – сказал Малибан. – Вот оно.

Между Даниловым и участниками разбирательства прямо над оркестровой ямой возникло видение квартиры Ростовцева в На­ стасьинском переулке. В коридоре толклись прилично одетые люди, явившиеся отметиться в очереди у хлопобудов. Малибан рассказал о хлопобудах, представил наиболее замечательных из них, сообщил об отношении хлопобудов к Данилову, о двух звон­ ках пегого секретаря.

–Данилов по легкости натуры, – сказал Малибан, – мог и не понять всей привлекательности этой очереди. Но мы-то не мо­ жем допустить подобного легкомыслия.

Он сел.

–Тут что-то есть! – заявил Новый Маргарит. – Есть.

–Да, – сказал Валентин Сергеевич. – Здесь направление дей­ ствительно перспективное.

Все сразу зашумели, одобряли Валентина Сергеевича. Было по­ хоже, что участники разбирательства стремились именно к тако­ му повороту разговора и теперь, когда поворот произошел, испы­ тывали облегчение.

–Однако сам-то Данилов? – спросил заместитель. – Как он от­ носится ко всему этому?

–Что ж, – сказал Данилов, – если секретарь хлопобудов позво­ нит мне, я соглашусь с ним встретиться.

–На мой взгляд, – сказал Малибан, – продолжать разговор нет смысла. Деловые вопросы следует обсудить с Даниловым позже.

«Неужели все? – не мог поверить Данилов. – Неужели „повре­ менить“ произнес Большой Бык?»

–Теперь меры, – сказал Валентин Сергеевич.

–Да, меры, – закивали его соседи.

–Я предлагаю люстру, – сказал заместитель.

–Люстру! Люстру! Люстру! – подхватили участники разбира­ тельства. Даже ветераны с репейниками в петлицах высказались

Орлов В. В.: Альтист Данилов / 362

за люстру. И Малибан поддержал люстру. Согласился с ней и Новый Маргарит.

Над Даниловым возникла люстра. Она напоминала люстру, висевшую в театре Данилова, но была и несколько иной. Данилов видел теперь люстру и со своего стула. И видел ее и себя из глубины зала, как бы с кресла заместителя Валентина Сергееви­ ча. Люстра была роскошная, метров в семь высотой, к ее цен­ тральному бронзовому стержню крепились три кольца из позо­ лоченной бронзы, одно, нижнее, поменьше, два других – значи­ тельно шире, на бронзовых рожках и кронштейнах держались стаканы для ламп и подсвечники. И все это было – в хрустальном саду. Хрустальные букеты, подвески, гирлянды цвели и играли всюду. Смотри на них и забудь обо всем… Люстра стала быстро снижаться. Она висела на металлической цепи, цепь скрипела, вздрагивала, Данилов понимал, что люстра может вот-вот со­ рваться. И она сорвалась, упала на Данилова, пропустила его в себя. С кресла заместителя Валентина Сергеевича Данилов видел серый силуэт внутри люстры. Сидя же на стуле с ремнями, он чувствовал, что люстра не только захватила его, но и растворяет его в себе. Он потерял слух. А потом в нем стало гаснуть все. И угасло… Когда Данилов очнулся, он понял, что по-прежнему си­ дит на стуле, а люстра висит высоко над ним и раскачивается.

–Итак, люстра, – сказал Валентин Сергеевич. – Она будет те­ перь над Даниловым, и, если его жизнь даст ей основания со­ рваться, ничего ее не удержит.

–Я предлагаю добавить к люстре, – заявил Новый Маргарит, – чуткость к колебаниям.

–Это в каком смысле? – спросил ветеран с репейником. Новый Маргарит стал объяснять. Существует теория Бирфельда

–Таранцева. Она касается явлений в ионосфере Земли, исследо­ вания проводились на Кольском полуострове, и есть в ней нечто, что приложимо к нынешней ситуации. По этой теории Земля со всеми происходящими на ней процессами представляет собой мощную колебательную систему. Дрожит земная кора, пульсиру­ ет гидросфера, вибрирует атмосфера и так далее. Человек – часть земной колебательной системы. Он живет в ней и чаще всего не чувствует ее. Но увеличение частоты колебаний он переносит плохо. Если интервал частот около десяти герц (тут Новый Марга­ рит извинился за обращение к земным единицам), ему совсем худо. Особенно чувствительны к колебаниям люди, обладающие развитым ощущением ритма. Прежде всего музыканты. Одному ташкентскому мальчику, ученику по классу фортепьяно, было плохо за несколько часов до известного всем толчка. Конечно, теория Бирфельда-Таранцева – наивная и лишь обозначает се­

Орлов В. В.: Альтист Данилов / 363

рьезные явления, но можно воспользоваться ее логикой. Данилов прежде был освобожден от чуткости к колебаниям. Но теперь он стал слишком дерзким в своей музыке. Так пусть обострятся его ощущения. Причем, коли он станет играть лучше, достигнет в музыке высот, чувствительность его еще более разовьется, не только земные толчки и дрожания уловит Данилов, ему обнажат­ ся и страдания людей, ближних и дальних, приступы чужой боли дойдут до него. Тяжкая ноша может оказаться на его плечах. Пусть помнит о ней и думает, стоит ли ему и дальше дерзить в музыке.

– Это убедительно, – сказал Валентин Сергеевич.

Все поддержали Нового Маргарита. Один Малибан пожал пле­ чами.

–Разбирательство закончено, – объявил Валентин Сергеевич.

Иремни отпустили Данилова.

Орлов В. В.: Альтист Данилов / 364

44

Утром Данилов налетел на Нового Маргарита. Данилов спешил заполнить последние бумаги перед убытием и не был расположен

кдолгому разговору.

–Ну что, выкарабкался? – засмеялся Новый Маргарит. – Как это ты устроил себе…

Тут Новый Маргарит замолчал. Данилов почувствовал, что Но­ вый Маргарит хотел произнести слово «повременить», а потом и поинтересоваться, каким образом Данилов получил необъясни­ мое для всех покровительство, да, скорее всего покровительство, хотя об этом можно было строить только предположения. Но тема, видно, была запретная и для Нового Маргарита. «А действи­ тельно, – думал Данилов, – неужели он пожалел меня из-за того, что я костью чесал ему спину? Зачем же?.. Я ведь без всякой корысти…»

–Ловок ты, Данилов, ловок, – только и мог сказать Новый Мар­ гарит.

–Слушай, – нахмурился Данилов. – Что это за огненная надпись была в Колодце Ожидания? Насчет яснычковой икры? Я не понял.

–Она не имела к тебе отношения. Выпала из другой програм­ мы. Дефект аппаратуры.

–А кожаный фартук?

–Он задержался более положенного. Нерасторопность одного из операторов. Он наказан.

–Надеюсь, не слишком строго?

–Не слишком.

–И еще я хотел спросить тебя…

–О домовом и о Синезуде, – сказал Новый Маргарит. – Ты не в силах их вернуть. И никто тебе не поможет.

–Что ж, это остается за мной.

–Смотри, – сказал Новый Маргарит.

–Почему меня так долго держали в ожидании?

–Какое долго! Ты был вызван не один. Да и у нас хватало хло­ пот. Ну и надо было позлить твое нетерпение. Но ты был хорош. Ты мне понравился. И дальше следить за твоей жизнью будет для меня удовольствием. Не со служебными целями следить, не бой­ ся, а просто так. Как любопытному зрителю, неспособному на поступки. Очень интересно, какие еще повороты будут в твоей судьбе. И как отнесутся к тебе личности, для кого ты – заноза в глазу. – На том и разошлись.

Данилов сразу же вспомнил о железнодорожной пище, хотел было остановить Нового Маргарита и спросить его, что собира­

Орлов В. В.: Альтист Данилов / 365

лись достичь этой пищей, но Новый Маргарит был легок на ногу

ислов Данилова уже бы не расслышал. А кричать Данилов не стал.

«Удивил я его! – думал Данилов. – Я и самого себя удивил».

Во время разбирательства он взял да и повел себя так, будто он был именно демон и готов доказать несправедливость и оскорби­ тельность для него, как добросовестного демона, обвинений. То есть так могло показаться со стороны. А какой он демон? Конечно, он более человек, нежели демон. Да что более! Скорее – он просто человек. Правда, с особенными возможностями. Что же, он изме­ нил своей сущности и ради того, чтобы уцелеть, отверг все свое, дорогое? Нет, полагал Данилов, ничему он не изменил и ничего не отверг. Он хотел дать всем своим словам объяснения, чтобы с этими объяснениями жить дальше. Каким мог быть исход разби­ рательства? Либо его гибель. Либо сохранение его демоном. И никакого Данилова – человека. Были еще возможности: превра­ тить его в расхожую мелодию, лишить разума и поселить на пустынной планете и так далее, но все они виделись Данилову оттенками первого исхода.

Данилов был готов и к первому исходу. Сколько раз он говорил мысленно: «Нате, жрите!» Порой он представлял себя мучеником

ичуть ли не умилялся будущему мученичеству. Но что толку было бы в его мученичестве? Конечно, он не изменил бы себе, одно это много значило. Но можно было и по-иному не изменить. А так он погиб бы, тихо исчез, и все, никто бы не узнал, почему он погиб и ради чего. Однако в начале разбирательства Данилов был согласен и с тихим исчезновением. Он торопил судей: «Скорее, скорее, что же тянете!» Но потом он вновь ощутил себя Музыкан­ том. Чем он был хуже тех, кто судил его? Каким таким особенным пониманием смысла существования своего собственного и, ска­ жем, смысла существования людей обладали они, чтобы иметь право выносить приговоры и определять, что хорошо и что пло­ хо? Нет, теперь Данилов не желал признавать за ними такое право. Он получил жизнь и получил право на эту жизнь не менее, а куда, по его понятиям, более значительное, нежели присвоен­ ное ими право судить других и направлять чужие жизни. Вот он

ивзъерепенился, и пошел на Валентина Сергеевича и на его заместителя чуть ли не в атаку. Он не желал, чтобы они взяли над ним верх. Он, на словах, ставил под сомнение справедливость их оценок и выводов, пользуясь их же логикой и их правилами игры. Да, и он играл, хотя и не лицедействовал. Все шло само собой. Он им дерзил, стараясь дурачить их, и они, судя по первому приговору, поняли это. Впрочем, может, некоторые и не поняли. Или же им понравилось, как он держался. Они, по ощущению

Орлов В. В.: Альтист Данилов / 366

Данилова, с облегчением приняли «повременить».

Конечно, это «повременить» и решило ход дела. Но, может быть, то, как он вел себя, и вызвало «повременить»?

«Не мог я дать им одолеть себя! Я должен был вернуться на Землю!» – думал теперь Данилов. Думал как бы между прочим, словно в чем-то уговаривая себя. Словно там без него действи­ тельно могли быть беды. Или даже гибель чего-то. В первую оче­ редь его музыки. Нет, он был обязан жить и присутствовать на Земле. У них – свое, у него – свое. Потому он и сопротивлялся. Как мог сопротивляться в нынешних обстоятельствах.

Поначалу, после разбирательства, его несколько смущало то, что он чуть ли не обрадовался, услышав условие: «Никакого Да­ нилова – человека!» Потом он успокоил себя. И в ближайшем будущем, Данилов понимал это, даже и при благоприятных усло­ виях он вряд ли стал бы добиваться разрыва с Девятью Слоями и превращения его, Данилова, в «чистого» человека. Это он держал как бы на крайний случай. Почему? Зачем ему отношения с ми­ ром, ставшим чужим? Не лучше ли было бы освободиться от Девяти Слоев, забыть о том, что они есть, причем сделать это ловко и мирно, не возбудив желаний мстить ему, и тихо жить себе в Останкине, играть на альте, любить Наташу?

«Это никогда не поздно будет сделать», – говорил себе Данилов, хотя и понимал, что он вряд ли тут прав. Но он понимал и другое. Он не мог теперь отказаться от многих своих привычек, освобо­ диться от них, от купания в молниях в частности, без них он стал бы иной Данилов. Да и как же это – увидеть тяжелую грозовую тучу над Останкином и не взлететь, не слиться с молнией! Он не мог себе этого представить. А перенесения к дальним созвездиям? А полеты в Анды, в пещеру? То есть он, может быть, и не стал бы купаться в молниях, летать куда-то или выводить мрачную, сы­ рую тень Филиппа Второго из подземелий Эскориала (он так и не побывал в Эскориале, а все собирался побывать), но сама невоз­ можность купаний, полетов, многого другого, милого Данилову, удручала бы его. Нет, пусть браслет будет на руке, полагал Дани­ лов. При этом Данилов считал, что не только для утоления его привычек нужен ему браслет. Что же, ему тогда в автомате на улице Королева следовало дать юнцам поколобродить и навести страх на десятки людей? Или не стоило проучить виолончелиста Туруканова, дельца и пройдоху? Ну ладно, юнцы и Туруканов – мелочи. Он мог бы и сдержаться. Но случаи более серьезные? Когда зло воспалится сильное и страшное – и он, Данилов, ока­ жется этому злу свидетелем? Тогда только ропот ему иметь в душе? А потом с этим неслышным ропотом и жить? Или же лишь в игре на альте выражать свое несогласие с явлениями, им непри­

Орлов В. В.: Альтист Данилов / 367

емлемыми? Нет, он не простил бы себе, что отказался бы что-то спасти или обезопасить от воздействия зла, от его напора и нагло­ сти. Что же отказываться, зло-то не отказывается от своих воз­ можностей? Пусть его положение будет рискованным, сложным, порой скверным, ему не привыкать. Что-нибудь придумает.

Однако люстра. Что ж, будет и люстра… Зло и добро. Они вечно в столкновении. Но ведь и от столкно­

вений добра со злом бывает прок. И какой прок! Иногда, действи­ тельно, – скачки в развитии. Все надо понять, коли оставил брас­ лет на руке. Разве раньше он всегда успевал подумать о послед­ ствиях своих действий, в особенности в нервных случаях? Теперь, когда он сделал определенный выбор, Данилов призывал себя к благоразумию, к объективности и осмотрительности, к действи­ ям – в крайнем случае (но как определить, где крайний случай?), и обещал себе возможностями не злоупотреблять. Он не терпел вмешательств в свою жизнь, так почему же люди должны были бы переносить чьи-то вмешательства, хотя бы и с самыми добры­ ми намерениями? Он решил использовать браслет лишь в ситуа­ циях, какие, по понятиям самих людей, могли оказаться безыс­ ходными, и лишь тогда, когда люди своими душевными порыва­ ми, своими желаниями (их-то Данилов мог почувствовать) под­ толкнули бы его к действиям. А так бы он слишком много брал на себя… Данилов понимал, что это он сейчас такой серьезный и ответственный, а потом закрутят его земные дела, вспомнит ли он о благоразумии?

В мыслях Данилова не было теперь никакой стройности, да и откуда ей было взяться? Порой к нему приходили соображения: а не заключил ли он соглашение? Да, они понимают, кто он, но сохранили ему сущность, а он за это должен стараться с их пору­ чениями, особенности его натуры и позволяют им надеяться на успех. «Ну это мы еще посмотрим», – говорил себе Данилов. Нет, полагал он, это, может быть, у них с ним соглашение, у него с ними никакого соглашения нет. Все их поручения он провалит или накормит их воздухом. Пока он был и освобожден от мелких поручений. От всех дел вообще. Ради перспективы с хлопобудами. Но это ведь – перспективы! Причем он с некоторым даже высоко­ мерием согласился встретиться с секретарем хлопобудов (если тот позвонит), все это почувствовали. Сейчас ничего постыдного, ничего непорядочного он в этом своем согласии не видел. Хлопо­ буды, деловые люди из очереди, были Данилову неприятны. Он не любил проныр, пройдох и доставал, отчего же с этими людьми не пошутить? Он не знал, какие перспективы углядели Валентин Сергеевич и его коллеги в хлопобудах, и теперь должен был на­ правиться за наставлениями к Малибану.

Орлов В. В.: Альтист Данилов / 368

Прежде Малибан, Данилов узнал это, служил в Канцелярии от Иллюзий. Теперь он получил свою лабораторию. Данилову ее название не сообщили, да и профиль, видно, держали в секрете. Малибан не подчинялся Канцелярии от Того Света, хотя был с ней

вотношениях, и Данилов не знал, остался ли он в ведомстве Валентина Сергеевича или же отдан Малибану. Ни Валентин Сер­ геевич, ни его помощники встретиться с Даниловым не пожела­ ли, ему было указано явиться к Малибану. Данилов вошел в каби­ нет Малибана. Кабинет был какой-то среднеевропейский, сухой, деловой.

–Собственно, в наставлениях нет нужды, – сказал Малибан. – Примите предложение хлопобудов и ведите себя по обстановке. Просто живите, и все.

–А зачем…

–Зачем нам хлопобуды? Пока я и сам толком не знаю зачем. Но что-то предчувствую… Что-то выйдет… Видите ли, таким, как Валентин Сергеевич или в еще большей степени его заместитель, все ясно, они приняли традиционную доктрину, сомневаются они

вней или не сомневаются, не имеет значения, они ведут свои дела, исходя из этой доктрины. Я в ней сомневаюсь. Я вообще ни

вчем не уверен до конца. Я сомневаюсь не тайно, а открыто. Мои сомнения и сомнения моей лаборатории не только позволены, но и признаны необходимыми. Мы проводим опыты… то есть опыты это неточно… ну ладно… Много опытов. В частности и на Земле. Но хлопобуды будут не лишними… Я вас понимаю. Вы морщитесь внутренне. Думаете, что вас приставят к хлопобудам наблюдате­ лем. Нет, в наблюдатели мы взяли бы другого.

«Может, уже и взяли…» – подумал Данилов.

–Вы должны стать своего рода творцом.

–То есть творцом опыта?

–В какой-то степени так. Да, фантазируйте, направляйте хло­ побудов, давайте им задачи, толчки и преграды, вы ведь для них то ли пришелец, то ли еще кто. Они – честолюбивы и со своей головой на плечах, но в критических ситуациях обратятся к вам. Подсказок от нас не ждите. И не спешите. Все должно идти есте­ ственно. Можете хоть десять лет никак не проявлять себя, если у хлопобудов не возникнет нужда в вас.

–Наверное, я буду не только творцом опыта, то есть вашим лаборантом, но и объектом исследований?

Малибан помолчал, он был серьезен. Потом сказал:

–Да. Но вы в этом не должны видеть ничего обидного для себя. Вы натура одаренная, творческая и потому нам интересная. Я отдаю отчет в том, кто вы есть. И вы не так просты по составу, как вам кажется. Может быть, вы новый тип, отвечающий нынешне­

Орлов В. В.: Альтист Данилов / 369

му состоянию вселенной. А может быть, и нет. Вы готовы к новым изменениям, к нашему и вашему удовольствию. Отчего же не считать вашу судьбу и вашу натуру поучительными и достойны­ ми исследований?.. Что же касается лаборанта, то вы меня не так поняли. Лаборант – это порученец. Мы вам никаких задач посы­ лать не будем. Я повторюсь: живите, и все. Просто реагируйте на ситуации, затрагивающие вас, со всей искренностью вашей жи­ вой натуры. Импровизируйте, как в своей музыке.

Данилов насторожился. Неужели этот понял?

–Нет, я не разгадал ваших сочинений, – заметил Малибан. – Я их просто слушал… Кстати, некую неприязнь кое-кто испытывает

квам не из-за чего-либо, а из-за вашей дерзости в музыке. Мол, там вы ставите себя выше…

–Выше чего?

–Это я к слову, – сказал Малибан. – Так вот забудьте о нас и живите. А там посмотрим… Коли нужно, мы вас призовем. Но это не скоро… Да, чуть было не забыл. Обратите внимание на Ростов­ цева.

–На Ростовцева?

–Нет, к нам он не имеет отношения. Но стоит внимания.

–Хорошо, – кивнул Данилов.

–Вот и все, – сказал Малибан. – Отправляйтесь к себе в Остан­ кино.

И он улыбнулся, впервые за время наставительной беседы. Был он, как и в день разбирательства, в черном кожаном пиджаке и свежей полотняной рубашке. Белые манжеты высовывались из рукавов пиджака, и Данилов, взглянув на них, вспомнил, как писал на манжете о трудах сеятеля Арепо.

–Нет, – опять улыбнулся Малибан. – Та рубашка в стирке. – И тут же он добавил: – Забудьте обо мне. Но не забудьте о люстре. Мне неприятно напоминать вам о ней. Но что поделаешь. Вы ведь и вправду часто бываете легкомысленным. Я не против ва­ шего легкомыслия, я принимаю вас таким, какой вы есть. Но не я буду держать над вами люстру на цепи. А Валентин Сергеевич может и не принять наши соображения в расчет.

Глаза Малибана были холодные, строгие. Позже Данилов не раз вспоминал о глазах Малибана. «Да и что ожидать от него, – думал Данилов, – если для него вся жизнь – сомнение и опыт?..» Опыты над живыми и разумными, хотя бы и относительно разумными существами, Данилов считал нынче делом безнравственным, но для Малибана-то в них была сладость. «Я им устрою опыты, я им нафантазирую! – храбрился Данилов. – Они и от изучения моей личности получат то еще удовольствие!» Что-что, а храбриться Данилов умел. Малибан как будто бы отделил себя от люстры,

Орлов В. В.: Альтист Данилов / 370