Методология_Литература / droizen

щие в определенный момент совместно, либо опреде> ленная более высокой общей формой совокупность всех, выражающих волю.

Переход от вышеизложенного к нашему вопросу на> прашивается сам собой. Материал, имеющийся у нас для исследования, есть из прошлого то, что еще не ис> чезло, т. е. либо остатки, а они вызваны к жизни волей и рукой человека, его волевыми актами, либо источни> ки, т. е. мнения, которые являются не зеркальным от> ражением или произведением какого>либо иного меха> низма, а мнением того, «кто видел собственными глаза> ми и слышал собственными ушами», а также тех, кто в свою очередь пересказал услышанное другим, пока кто>либо, один или несколько, не записал все это, переда> ваемое из уст в уста.

Как остатки, так и источники являются историче> ским материалом, поскольку они дают знание проис> шествий былых времен, следовательно, знание воле> вых актов, каковые некогда, в своем настоящем, имели место и действовали и, подтверждая себя, вызвали у нас желание вновь представить их себе в виде истории. Для этой цели у нас нет иного материала, кроме данных ос> татков, данных источников.

Мы имеем перед собой уже не то, что произошло или было совершено, т. е. так называемые факты в их быв> шей действительности, их мы уже не можем эмпириче> ски понять и научно трактовать, а можем изучать толь> ко то, что от них осталось и имеется в настоящем,— вот эти остатки, предания и памятники.

Итак, задачей исторической критики может быть только констатация, в каком отношении находится этот имеющийся у нас для исторического исследования материал к тем волевым актам, о которых он нам рас> сказывает. Только имея ясный и полный ответ на этот, казалось бы, формальный вопрос, мы можем присту> пать к использованию его свидетельства, исходя из его содержания.

Согласно вышесказанному этот формальный вопрос формулируется по трем аспектам, которые в одинако>

164

вой степени применимы ко всем трем видам историче> ских материалов.

а) Действительно ли наш материал является тем, чем он считается или претендует быть таковым? На этот во> прос отвечает критический метод определения подлин$ ности.

б) Является ли наш материал неизменно тем, чем он был и желал быть во время своего возникновения, ка> кие изменения он претерпел и не следует ли его отбро> сить? На этот вопрос отвечает критический метод рас$ познавания более раннего или позднего, это как бы ана> лиз материала по его временны´м слоям.

в) Спрашивается, был ли и мог ли быть данный мате> риал в момент своего возникновения вещественным до> казательством, каковым он считался или претендовал на это, или он с самого начала лишь частично, лишь от> носительно соответствовал тому, свидетельством чего он слывет? На этот вопрос отвечает критический метод определения верности материала. Именно в этой главе место так называемой критике источников.

г) Наконец, спрашивается, содержит ли имеющийся у нас материал все моменты, о которых исследованию требуются свидетельства и справки; является ли он и в какой мере полным? На этот вопрос отвечает критиче$ ское упорядочение верифицированного материала. До> бытый нами с помощью первых трех вопросов материал представляет собой необработанную массу всяческих фрагментарных набросков, архитектурных руин со все> возможными орнаментами, каннелюрами, профилями и т. д. Дело заключается не в том, чтобы восстановить здание, а скорее в том, чтобы отыскать план, стиль, ар> хитектонику здания. И целью критического упорядо> чения является подогнать очищенный материал снача> ла по пазам и обломам, еще распознаваемым внутрен> ним связям таким образом, чтобы можно было увидеть все недостающее.

Критическим упорядочением материала завершает> ся задача критики и настает очередь интерпретации.

165

а) Критический метод определения подлинности

§ 30

Во всех категориях исторического материала поддел> ки играют значительную роль; и ничто так ясно не по> казывает отличие исторического знания последних че> тырех столетий от средневекового восприятия истории, как то обстоятельство, что примерно с конца XV в. на> чали обращать внимание на различение подлинного и подложного. Ранее только однажды, в период алексан> дрийской учености, начиная с Аристотеля, подобную роль играл вопрос eÇ gn¹sion.104

Имеются самые различные виды подделок и разные их мотивы. Здесь играют роль pia fraus,105 обман по по> литическим соображениям, на подлог идут ради ком> мерческих выгод, из тщеславия, личного или нацио> нального, или просто из любви к обману. И ученый ро> зыгрыш может иметь место. Одним словом, подделок и подлогов имеется в таком количестве и разнообразии, что, проводя историческое исследование, всегда нужно удостовериться, является ли материал, с которым над> лежит работать, тем, чем он считается или каковым хо> чет слыть.

Естественно, что в зависимости от исследуемого объ> екта метод проверки меняется, и зачастую весьма слож> но, да далеко не всегда и возможно, прийти к совершен> но достоверному результату. Ибо доказать полностью подложность — это значит доказать происхождение, время и цель подделки. И только после такой проверки подделка может представить, хотя и несколько по>ино> му, но большой интерес, и будучи на своем месте может быть оценена как важный исторический материал.

Для определения вида этой критики нам придется проанализировать по крайней мере главные категории наших материалов.

Сначала остатки и памятники. При этом не стоит задерживаться на тех случаях, когда народная молва связывает ставшие непонятными остатки прежних

166

культурных эпох с неверными историческими именами, т. е. когда, например, громадные клинописные надписи на Бехистунских рельефах (выше с. 134), которые со времени расшифровки клинописей оказались апофео> зом деяний Дария I, местные жители считают и называ> ют творением Семирамиды; или оба колосса в Мединет Абу,106 недалеко от Кириака;107 сотни греческих и рим> ских надписей обозначают их как статуи Мемнона108 и, рассказывают, что одна из них издает звук, когда появ> ляется утренняя заря, мать Мемнона; или «Мышиная башня»109 не далеко от Бингена датируется по архиепи> скопу Гатто,110 перекупщику зерна, который, якобы спа> саясь от мышей, укрылся в этой башне. Такие народные толкования, собственно говоря, неподложные свиде> тельства, хотя они довольно долго оказывали влияние на научное исследование. Например, Tullianum в Риме, храм над источником, якобы построенный Туллом Гос> тилием111 и названный по нему; или, еще и сегодня гово> рят «сервианова стена», хотя предание, будто ее постро> ил Сервий Туллий, ничем не подтверждено; например, у греков периода расцвета было широко распространено мнение, что Микены были крепостью Агамемнона, в то время как новые раскопки свидетельствуют о чем угод> но, только не о греческом происхождении этой крепости. И много таких рассказов, основанных на ложно истолко> ванных памятниках или остатках, греческие и римские историки принимали всерьез.

Еще более сомнительны бесчисленные реликвии буд> дистов, древних храмов Эллады, римской и греческой церкви и т. д. Сколько же зубов было у Гаутамы Будды, если бы каждый зуб из тех, что хранятся в многочис> ленных святилищах и выдаются верующим за таковой, был подлинный! А как римская церковь эксплуатиро> вала принцип «Vulgus decipi vult»,112 доказательств тому более чем достаточно в виде бесчисленных релик> вий и всяческого обмана и надувательства. Показать аб> сурдность такого рода «святынь» не всякому удается так хорошо, как это сделали в 1845 г. Зибель и Гильде> мейстер113 на примере «нешитого плаща Христа», хра>

167

нящегося в Трире; они доказали, что это и не плащ, хотя и не сшитый, и уж никак не Христа, а великолеп> ная ткань времени крестовых походов с вытканной на ней арабской надписью.

Примерно к тому же ряду относятся тысячи antichità:114 геммы, вазы, медали и т. д.,— которые обычно привозят англичане из Италии; многие предме> ты роскоши и раритеты в кунсткамерах и оружейных кабинетах, вошедших в моду в прошлом веке при боль> ших и малых дворах. Также бесчисленные картины в старых картинных галереях. Здесь, как правило, лю> бое блестящее имя, которое дано экспонату, вызывает большие подозрения, например многие Рафаэли, Ти> цианы, Микеланджело, и, как правило, этого достаточ> но, чтобы потребовать доказательства их подлинности. Точно так же бесчисленные античные статуи, которые бодро выдавали за эллинские шедевры, даже если они были из каррарского мрамора.

Разумеется, в нашем веке провели основательную чи> стку этих коллекций, хотя еще и сегодня старые наиме> нованиядоставляютмногохлопот. Примеромможетслу> жить великолепный портрет Дрезденской галереи, кото> рый считался портретом Лодовико Моро работы Лео> нардо да Винчи, пока господин фон Квандт115 в 1846 г. не распознал в нему руку Гольбейна Младшего и вскоре до> казал, что на этом портрете изображен базельский юве> лир Моретта; старая гравюра Голлара116 подтвердила данное имя и правильность хода рассуждения; и, нако> нец, на аукционе Лоуренса в Лондоне галерея купила ри> сунок руки Гольбейна, который был не чем иным, как рисунком с натуры, исполненным невероятной живости и правдивости. Тем самым был получен результат, пред> ставляющий интерес не только в отношении этого порт> рета, но и для истории искусства, поскольку из состава произведений Леонардо да Винчи была изъята картина, живопись которой уже начали трактовать как характер> ный стиль итальянского художника.

Обширнейшее поле применения критический метод по определению подлинности нашел в нумизматике.

168

Здесь мы имеем дело с очень разными видами подделок, в зависимости от того, какой аспект принимается в рас> чет: антикварная редкость, официальный чекан или стоимость металла.

Уже в античности были так называемые nummi subaerati,117 т. е. монеты, «анима» которых из неблаго> родного металла, так что в этом случае подделка касает> ся номинальной стоимости (Фемистокл из Магнесии). Конечно, античные подделки для нумизматики пред> ставляют совершенно особый интерес, и цена их высока как подлинных античных фальшивых монет.

Другой вид античной подделки, это когда варвары во Фракии и Галлии и т. д. имитировали чекан главным образом золотых монет Филиппа и Александра. Встре> чаются и такие подделки, которые при превосходном содержании благородного металла подвергались раз> личного рода порче.

На протяжении всего средневековья изготовлением фальшивых монет занимались, так сказать, на офици> альном уровне. Право бить монету стало доходным бла> годаря тому, что владетель монеты: король, князь, епи> скоп или монетный союз,— завладев этим правом, на> чинал чеканить монету все хуже и хуже, по возможно> сти, всякий год новые пфенниги, повелевая живущим в его монетном округе менять старые монеты на новые, разумеется, по номинальной стоимости. Это был особо прибыльный вид косвенных налогов в пользу владе> тельного лица. Каким тяжким был этот налог, можно увидеть на таком примере: новая монета, изданная в 1465 г. курфюрстом Саксонским в 20 грошей за один рейнский гульден, а по стоимости металла лишь 50 гро> шей достигала стоимости одного рейнского гульдена (итак, 150 % прибыли). Когда же, наконец, пришли к простой мысли бить так называемые «вечные пфенни> ги», т. е. монеты, не подлежащие обесцениванию, то очень скоро, в эпоху пройдох и фальшивомонетчиков, расцвело пышным цветом новое искусство, как путем обрезания изменять официальную стоимость золотой или серебряной монеты. Итак, для исследования досто>

169

инства монет и тем самым рыночных цен, например на зерно, мясо, да и для изучения общего экономического положения,— нумизматический материал вплоть до XVII в., да еще и в XVII в. в высшей степени ненадежен. Но эти монеты, будучи монетами своего времени, под> линны, они являются неверным мерилом стоимости, но не фальшивыми монетами, так что их исследование скорее надо отнести в главу, рассказывающую о провер> ке материала на верность.

С тех пор, как вместе с возрождением наук появился любительский интерес к коллекционированию антич> ных монет сначала римских императоров; а затем нали> чие нумизматической коллекции стало непременным атрибутом, свидетельствующим о роскоши княжеских дворов и домов знати и об образованности их владель> цев, началась фабрикация фальшивых монет; и по оцен> ке одного крупного знатока приблизительно треть ан> тичных монет нынешних собраний составляют совре> менные подделки. Вплоть до XVIII в. покупали все поч> ти без разбору и критики, интерпретировали и иллюст> рировали политическую историю античности на основе многих, в том числе и фальшивых монет, подкрепляя свою трактовку разными соображениями. Вместо того чтобы перечислять многие и многие имена, я только на> зову действительно гениального нумизматика Вайяна («Arsacidarum imperium»118), ум. в 1708 г.; ученого и го> сударственного деятеля Эзехиеля Шпангейма119 («De usu et praestantia numismatum antiquorum», Вена, Ло> ренц Бейер, 1701). Когда Лоренц Бейер в 1701 г. издал «Thesaurus Brandenburgensis»,120 то в этом издании были вперемешку подлинные и поддельные монеты; ко> гда Эразмус Фрелих в Вене в 1744 г. опубликовал «Annales regum Syriae nummis illustrati»,121 то, несмот> ря на всю его ученость, работой почти невозможно поль> зоваться из>за ее некритичности.

Нумизматическую критику, сначала в отношении ан> тичности, можно датировать только 1792 г., выходом в свет труда Эккеля «Doctrina nummorum veterum». Но по мере того, как критика совершенствовалась, подделки

170

начали изготовлять со все большим знанием дела, техни> ка становилась все изощреннее и искуснее, пока они не достигли подлинного апогея в великолепных чеканках Беккера из Ганау как по технике изготовления — он от> тискивал свой штемпель всегда на старые матрицы,— так и в отношении знания истории монет; в конце кон> цов, он сам издал каталог выпущенных им чеканок.

Растущий спрос на средневековые, особенно итальян> ские, монеты дал толчок фабрикации фальшивых монет, естественно, еще в большей мере медалей, которые очень искусно изготовляют особенно в Риме и Флоренции.

Что касается как монет, так и медалей, то здесь кри> тический метод требует от исследователя исключитель> ного опыта и большого знания деталей. Следует учиты> вать все: художественную работу, знания эпиграфики, выбор изображения, затем патину медных и серебря> ных чеканок, неровность и ломкость края, содержание благородного металла, пробу, т. е. все те знания и уме> ния, которых можно добиться только путем длитель> ной и постоянной практики.

Я перехожу к надписям. Об огромном количестве эпиграфического материала уже шла речь, но критиче> ский метод установления подлинности или подложно> сти того или иного эпиграфа был применен, собственно говоря, лишь в отношении греческих и римских надпи> сей. Кроме того, были сделаны первые шаги в изучении рунического письма, правда, его исследование прово> дилось весьма по>дилетантски (особенно в Дании). За> купленные Берлинским музеем довольно давно «Мао> битские надписи», нанесенные на целом ряде предме> тов утвари и орудий труда, сразу же были энергично от> вергнуты как сплошные подделки, однако затем у них нашлись новые защитники.

Что касается греческих надписей, то впервые здесь внес некоторую ясность Бекк; он своей достойной вос> хищения работой, можно сказать, создал науку эпигра> фику. Правда, почти все собранные им надписи были у него лишь в копиях, которые либо путешественники сняли на месте, либо были сделаны специально для

171

него с камней, разбросанных по разным коллекциям. Только после него и, особенно со времени работы по из> данию «Corpus Inscriptionum Latinarum», вошло в обы> чай, что исследователи сами отправлялись в путешест> вия, чтобы списывать надписи с камней, а еще позднее придумали очень простой способ снимать при помощи сырой бумаги с камней оттиски, которые передают точ> но любую линию письма. Следовательно, эпиграфиче> ский метод критики Бекка сначала смогли применить к языковой форме греческих надписей и к их содержа> нию; материал, имеющейся у Бекка, не позволил ему разработать палеографическую систему греческого ал> фавита, но, следуя по своему пути, он нашел, что уже в XV в. Кириакус из Арконы122 выдумывал надписи, что Мишель Фурмон, который в 1728 г. привез из своего пу> тешествия в Константинополь и Грецию копии с более чем 3000 надписей только с Пелопоннеса, причем са> мые древние и значительные по содержанию как раз и подделал. Завершив третий том (Египет), Бекк передал продолжение издания Иоганнесу Францу;123 четвертый том, содержащий материалы из Италии и Сицилии, а также надписи на вазах и т. д., завершил издание старо> го «Corpus Inscriptionum Graecarum», насчитывающее примерно 10 000 номеров. С тех пор количество эпигра> фического материала значительно увеличилось, собра> ния Питтакиса, Рангабе,124 Леба и Ваддингтона125 и т. д. включили тысячи новых надписей.

Новое собрание «Corpus Inscriptionum Graecarum» во вступительной статье сочло излишним говорить о подлинности экземпляров, опубликованных в нем, по> скольку большинство из них даны по камню или в ко> пии. Но не все надписи имеются еще в оригинале, а не> которые, представленные в списках Кефалидеса, Пит> такиса, Франца, Ленормана,126 являются более чем по> дозрительными, особенно Ленорман — опасный фаль> сификатор.

Моменты критики здесь частично внешние, фор> мальные — особенно со времени доказательства Кирх> гофом истории греческого алфавита, благодаря которо>

172

му получили возможность с достаточной уверенностью хронологически определять недатированные надписи вплоть до времени Александра и многое другое — час> тично внутренние, содержательные моменты, приме> нимые и к имеющимся лишь в копиях надписям.

Если Феопомп у Гарпократиона словами „Attiko=V gr%mmasi передает, что так называемый Кимонов мир между Афинами и персами не был заключен, так как документ написан не аттическими, а ионийскими бук> вами, то для него этот внешний аргумент является не> опровержимым, поскольку в Афинах вместо старого алфавита официально стал употребляться так называе> мый ионийский лишь при архонте Евклиде около 403 г. Если новые исследователи возражали против этого, приводя довод, что старая стела была уничтожена в пе> риод, когда Афины при посредничестве Алкивиада, пытались вступить в союз с персами, а во времена Фео> помпа имелась лишь более новая копия, выставленная на акрополе по какому>либо поводу, то в таком случае с полным правом можно задать вопрос, бывало ли такое, чтобы уничтоженная стела была официально вновь ус> тановлена, и разве Феопомп был таким уж несведу> щим, что подверг восстановленный документ палеогра> фической критике.

Другим примером может быть надпись на так назы> ваемой Змеиной колонне127 в Константинополе, вотив> ном даре после битвы при Платеях, на ней высечены имена принимавших участие в этой битве союзников Эллады. Э. Куртиус128 объявил эту надпись по внутрен> ним причинам неподлинной, а сделанной по памяти при восстановлении старинного монумента, погибшего во время пожара (Jenaer Literatur>Zeitung, 1854, p. 156). Палеографический характер букв, а также неко> торые диалектальные формы (особенно Sekuón вместо Sikuón), как было замечено в полемике с ним, как раз являются веским доказательством идентичности вновь найденного монумента.

У античных ораторов, да и вообще (Plut. Diog.) встре> чаются многочисленные документальные свидетельст>

173