Казак-разбойник
До сих пор не установлено подлинное имя Ермака (Ермак? Ермолай? Еремей? Ермил? Василий?); историки по-прежнему продолжают придерживаться разных версий происхождения атамана (с Дона? с Волги? с Камы? с Двины? из сибирского рода тайбугинов?). Многие авторы продолжают доверять справке о Ермаке, содержащейся в "Сказании Сибирской земли" - памятнике XVII века. "Дед его, - говорилось здесь о покорителе Сибири, - был суздалец, посадской человек, жил в лишении, от хлебной скудости сошел в Владимир, именем его звали Афонасий Григорьевич Аленин". После смерти Афанасия дети его, Родион и Тимофей, "сошли на реку Чусовую", в вотчину Строгановых, где и "породи" своих сыновей: первый - Дмитрия и Луку, второй - Гаврилу, Фрола и Василия. Василий Тимофеевич Аленин и стал, как утверждал автор "Сказания", позднее знаменитым Ермаком: "И оной Василий был силен и велеречив, и остр, ходил у Строгановых на стругах в работе по рекам Каме и Волге, и от той работы принял смелость и, прибрав себе дружину малую, пошел от работы на разбой, и от них звашеся атаманом, прозван Ермаком".
Несомненно, Строгановы знали Ермака Тимофеевича до его ухода в казаки - пригласить к себе на службу известного лишь по слухам атамана волжской вольницы, прославившейся "разбоями" (в грамоте 1582 года Иван IV констатировал, что в прошлом Ермак и его соратники "ссорили нас с Ногайскою Ордою, послов ногайских на Волге на перевозах побивали и ордобазарцев грабили и побивали, и нашим людям многие грабежи и убытки чинили"), было большим риском. Однако Строгановы начали осваивать Пермь Великую только в 1558 году, а земли по реке Чусовой получили лишь в 1568 году. Рождение же Ермака, судя по имеющимся данным, пришлось на рубеж 30-40-х годов XVI века.
По-разному оцениваются личность и заслуги Ермака. И в данном случае со-храняют свою силу наблюдения, сделанные почти век назад Г. Е. Катанаевым: "Одни, исходя из части глав Тобольской (Кунгурской) Ремезовской летописи, готовы видеть в нем чуть не полубога, сопутствуемого сонмом ангелов, блюдущих его во всех путях его и отстраняющих от избранника Божия "тучи" стрел, пускаемых в казаков "нечестивыми агарянами"; даже могила его, по сказанию верующих поклонников героя, долго издавала от себя по ночам чудный свет, а приходящие к ней в спасительном страхе инородцы получали исцеление от многих недугов. Другие, следуя Строгановской летописи, готовы видеть в нем просто наемника Строгановых и слепого исполнителя их велений. Третьи... видят в нем разбойника, наделенного государственным умом и действовавшего везде и всегда по личному почину и за свой личный страх".
Сам Катанаев считал, что истина лежит посередине, и был, конечно, прав. Блестящий знаток русского средневековья А. Л. Станиславский, с полным основанием писал, что "казаки и разбойники были подчас для современников неразличимы". Они легко переходили из одного качества в другое (неудивительно, что разбойничьи шайки были устроены по образцу казачьих общин), а часто совмещали воинскую службу и "воровской" промысел.
Вместе с тем они, несомненно, были людьми отважными. Самого Ермака можно охарактеризовать как человека выдающеюся ума и характера. "Бе бо вельми мужествен и разумен, и зрачен, и всякой мудрости доволен, плосколиц, черн брадою и власы прикудряв, возраст средний и плоск, плечист" - таким рисовался образ атамана тобольскому сыну боярскому, ученому-самородку С. У. Ремезову (XVII век). На Волге Ермак пользовался необычайной популярностью и авторитетом.