Гибель отряда Болховского
Иван IV не стал встречаться с посланниками Ермака, но отписку его велел принять "и вычесть перед своим царским лицем". Узнав об удачном исходе рискованного предприятия, он "похвалил" его участников "государевым жалованным словом" и наградил их деньгами и сукнами. Было решено, что станица отправится в обратный путь вместе с отрядом князя С. Д. Болховского, которого царь назначил сибирским воеводой. В отряд предписывалось взять "казанских и свияжских стрельцов сто человек да пермич и вятчан сто ж человек, и иных ратных людей 100 человек". Ближайшим помощником Болховского назначался письменный голова, стольник Иван Глухов, с ноября 1582 года служивший в Чердыни. Строгановы получили приказ выделить Болховскому 50 ратников "на конях".
Очевидно, к зиме воевода уже был в Чердыни, где завершалась подготовка к походу. Тем временем до царя дошел "слух", что зимнего конного пути через "Камень" нет. "И мы князю Семену ныне ис Перми зимним путем в Сибирь до весны, до полые воды ходить есми не велели...", - говорилось в царской грамоте, отправленной Строгановым 7 января 1584 года. Поход переносился на весну, причем начаться он должен был на Чусовой. Строгановы освобождались от поставки Болховскому 50 конников, но взамен обязывались приготовить к весне, "ко княж Семенову приезду", 15 стругов "со всем судовым запасом". "А не дадите судов под наши ратные люди вскоре со всем судовым запасом тотчас, а нашему делу учинитца поруха, - предупреждал Грозный пермских вотчинников, - и вам от нас быти в великой опале". Судя по тону грамоты, успех Ермака не вернул Строгановым царского доверия. Главному герою "сибирской эпопеи" тоже не приходилось рассчитывать на особые награды. Правда, станичники везли атаману царскую благодарность и "многое государево жалованье: сукна и золотые". Но своим наместником в Сибири Иван IV оставлять Ермака не захотел - ему предписывалось "быть к Москве". Остается только гадать, какую судьбу уготовил царь покорителю Кашлыкского ханства. Весной 1584 года Грозный умер, так и не завершив сибирских дел.
Из Великой Перми до Кашлыка отряд Болховского двигался по следам Ермака и у него на это ушло не менее полугода (еще один факт не в пользу вывода о "стремительном" рейде дружины Ермака). В Кашлыке, куда ратники прибыли в ноябре, их не ждали. Готовясь к зиме, казаки запаслись продовольствием, но лишь для себя. Пополнить эти запасы охотой и рыбной ловлей не удалось - установились на редкость суровые холода. Многие служилые люди и сам воевода Волховский не перенесли тяжелой зимовки - умерли от голода и болезней. Если верить Погодинскому летописцу, из отряда Волховского в живых не осталось ни одного человека, да и из казаков прихода весны дождалось всего 90 человек. На деле масштабы трагедии не были столь катастрофическими: в Кашлыке оставалось не менее 50 стрельцов (под началом Ивана Глухова) и около 200 казаков.
Сибирское царство - наше!
Весна не принесла тепла. Но перестали лютовать морозы. Потянулись в Кашлык с битой дичью и рыбой окрестные остяки. Казалось, что самое худшее осталось позади. Однако неожиданно русский лагерь был блокирован войском Карачи - главного визиря Сибирского ханства. Только в начале лета, после удачной ночной вылазки казаков, татары сняли осаду и ушли за Вагай, в низовья Оми, где в это время находилась и ставка Кучума.
Никто из кашлыкских "сидельцев" не сомневался, что противник не откажется от новых попыток разделаться с ними. Ермак принимает решение опередить кучумлян, нанеся превентивный удар. В конце июля, оставив в Кашлыке за старшего М. Мещеряка, он с большим отрядом казаков отправляется на юг, вверх по течению Иртыша. Поднялись до самого устья реки Шиш (недалеко от будущего города Тары), однако следов Кучума обнаружить не удалось. Отряд повернул обратно. В пути Ермак получил известие о том, что в верховьях Вагая Кучум задержал бухарских купцов, которые следовали с товарами в Кашлык. Атаман поспешил на выручку и повернул в Вагай. Дошли до места пересечения реки с караванной дорогой, постояли здесь несколько дней, произвели разведку. Когда окончательно убедились, что никаких купцов на Вагае нет, решили спуститься в Иртыш и идти в Кашлык.
Путь до устья Вагая был неблизкий. Добрались до него к ночи. На небольшом островке разбили лагерь, разожгли костры. Вскоре все стихло - сон сморил даже караульных. Казаки не знали, что враг рядом. Около полуночи татары вброд добрались до лагеря и напали на спящих. Мечи косили людей, по выражению летописца, "аки снопие". Некоторые ратники, разбуженные криками и стонами раненных товарищей, бросились бежать. Однако спастись не удалось почти никому. По словам летописца, "един токмо утече". Сам Ермак сумел отбиться от наседавших на него кучумлян и добраться до стругов. Он даже попытался запрыгнуть в один из них, но промахнулся, упал в воду и утонул. Видимо, атаман был ранен в ночном бою. Случилось это с 5 на 6 августа 1585 года.
Когда печальная весть пришла в Кашлык, здесь "бысть плач неутешим и рыдание горькое". Встал вопрос о дальнейших действиях. М. Мещеряк и И. Глухов, с которыми оставалось не более 150 человек, приняли решение покинуть Кашлык и уйти "к Руси".
Казаки и стрельцы не знали, что по приказу Москвы на помощь им спешит новый большой отряд "государевых служилых людей" под предводительством воеводы И. Я. Мансурова, посланного в Сибирь на смену воеводе Болховскому. В столице ко времени отправления отряда еще не знали о трагической судьбе последнего и большей части его ратников. Мансуров шел Чусовским путем - с Чусовой на Тагил, Туру затем по Тоболу. Очевидно, на Тоболе ратникам стало известно о гибели атамана - покорителя Кучумова "царства". Новость эта быстро разнеслась по татарским улусам. Однако о том, что Кашлык оставлен русскими и в нем успел обосноваться возвратившийся "из бегов" Кучум, Мансуров узнал только тогда, когда его суда вошли в Иртыш.
На Иртыше отряд Мансурова оказался в начале сентября 1585 года. Летописцы уверяют, что новый воевода из страха перед кучумлянами не стал даже высаживаться на берег, а поспешил вдогонку за Глуховым и Мещеряком. Ратники спустились по Иртышу до Оби. "Бе бо тогда прилучися осень, и лед в реках смерзается. Воевода же Иван Мансуров виде, что наставше зима, и повеле казакам поставить городок над рекою против устья иртышного, и сяде в том городке с воинскими людьми, и тут начаша зимовати", - говорится в одной из летописей. Городок этот, построенный ратниками Мансурова на правом берегу Оби, против устья Иртыша, был укреплен тыновой стеной. Названный впоследствии Обским городком, он просуществовал 10 лет.
Во всей этой истории вызывают недоумение два обстоятельства: во-первых, почему Мансуров, располагая значительными силами, "убоялся" татар и не стал брать Кашлык (тем более что отряд был хорошо экипирован, имел достаточно оружия и боеприпасов; на одном из стругов везли даже пушку) и, во-вторых, как умудрились ратники на дорогу от Кашлыка до устья Иртыша затратить больше месяца (отправились в путь в начале сентября, а до Оби добрались, когда уже лед в реках начал "смерзатца")?
В поисках разгадок стоит обратиться к сохранившимся документам. Например, к разработанной в феврале 1586 года в Посольском приказе инструкции служащим, которым поручалась встреча иностранных дипломатов; в ней давалась краткая характеристика состояния дел в стране. О Сибири, в частности, сообщалось: "А поделал государь городы в Сибирской земле в Старой Сибири и в Новой Сибири, на Тюменском городище и на Оби, на усть Иртыша, тут город те государевы люди поставили и сидят по тем городам, и дань со всех тех земель емлют на государя". Получалось, что уже к началу 1586 года за Уралом существовали русские города в устье Иртыша (здесь Обской городок действительно стоял), а также на месте Кашлыка (Старая Сибирь), будущего Тобольска (Новая Сибирь) и будущей Тюмени. Между тем на деле в Кашлыке сидели татары, Тюмень заложили летом 1586 года, а Тобольск - только в следующем, 1587 году. Зачем Посольскому приказу потребовалось городить явную ложь (что, кстати, совсем не соответствовало традициям этого учреждения)?
Объяснение может быть только одно: воеводе И. Я. Мансурову, отправлявшемуся весной 1585 года в Сибирь, правительство как раз и предписывало заложить русские крепости на Type (на Тюменском городище), в устье Иртыша, на месте Кашлыка и поблизости от него (Новую Сибирь), военных же действий против Кучума вести не поручалось. Центральная власть видела выход из конфликта в том, чтобы привлечь "салтана" на государеву службу (пример был - племянник Кучума Маметкул, в начале 1585 года доставленный по приказу Болховского в Москву, уже в ноябре того года значился среди командного состава одного из московских полков, а в следующем году возглавил сторожевой полк. В обязанности Мансурова входило также назначение в новые города-крепости управителей и упорядочение ясачного обложения местных жителей.
В Москве были уверены, что новый сибирский воевода успешно справился со своими задачами. Поэтому в инструкции Посольского приказа и говорилось о построенных за Уралом русских городах. Между тем реальная обстановка заставила Мансурова существенно скорректировать план своих действий. Узнав, что других русских ратников в Сибири нет и что в Кашлыке и его окрестностях закрепились татары, он действительно попытался догнать Глухова и Мещеряка и спустился по Иртышу в Обь, а затем вниз по Оби. Выяснилось, однако, что казаки и стрельцы успели уйти за "Камень". Воевода решает повернуть обратно и по пути, на притоке Оби Северной Сосьве, на месте хантыйского городка Сугмут-Ваш (Березовый городок), основал город Березов.
Следующими русскими опорными пунктами за Уралом стали Тюмень и Тобольск. Тобольский острог, вставший на берегу Иртыша почти под самыми стенами Кашлыка, строили стрельцы под началом письменного головы Данилы Чулкова.
В Кашлыке ко времени прибытия отряда Чулкова сидел уже не Кучум, а племянник Едигера Сейдяк (Сеид-Ахмат). О своих претензиях на наследство дяди он открыто заявил вскоре после знаменитого сражения на Чувашевом мысу. Среди сибирских татар Сейдяк нашел немало сторонников, считавших его, а не Кучума "законным" ханом. С их помощью (при содействии казахского "царевича" Ураз-Мухамеда) потомок Тайбуги в 1587 году заставил "салтана" во второй раз бежать из Кашлыка.
С русскими Сейдяк предпочитал жить в мире. Он представлял сибирскую династию, которая издавна ориентировалась на Москву. Видимо, в Москве не сразу решили, на кого делать ставку: Сейдяка или Кучума. Предполагалось оставить одного из них на Сибирском "царстве", но уже в роли московского наместника. В конце концов, выбрали Кучума, а Едигер обманным путем был пленен и отправлен в Москву. Здесь его встретили с почетом, одарили щедрыми земельными пожалованиями и определили на государеву службу.
Однако надежды центральной власти на Кучума не оправдались - он не захотел править Сибирским юртом от имени "крестьянского" царя. Обосновавшись на юге, в степях, престарелый "салтан" готовился к затяжной войне с русскими. Несколько новых поражений не улучшило его положение. От Кучума уходит часть ногайцев. Измена обнаружилась даже в ближайшем окружении хана: влиятельный мурза Чин Исупов и вдова ханского брата, мать Маметкула, прибыли в город Тара (основан в 1594 году) и заявили о своей готовности поступить на русскую службу. Москва решила еще раз сделать бывшего "салтана" своим союзником. Ему предложили два варианта: отправиться в Москву, где его ожидала жизнь богатого вотчинника, почетная, сытая и спокойная старость, или остаться служить государю в Сибири в качестве татарского "царя". Положительного ответа дождаться опять не удалось. Вскоре тарским воеводам князю И. В. Масальскому-Кольцову и A. M. Воейкову стало известно, что Кучум "отводит на себя" татар - подданных Москвы - и готовит нападение на город. В августе 1598 года отряд Воейкова нанес противнику упреждающий удар. Битва произошла на правом берегу реки Ирмень (приток Оби), недалеко от ее устья, и в ходе ее погибли брат и два внука Кучума, 15 мурз и около 300 рядовых воинов. Самому "салтану" с немногими родственниками и слугами удалось спастись. В плен ратники Воейкова взяли 5 сыновей "салтана" (во главе с Асманак-"царевичем"), 8 его жен и 8 дочерей, 2 снох - жен "царевичей" Алея и Каная - и многих "лучших" и "черных" людей.
Семью Кучума, доставили в Москву. Борис Годунов приказал устроить торжественный въезд сибирских "цариц", "царевичей" и "царевен" в столицу. Перед этим их нарядили в достойную одежду. Например, старшему из плененных сыновей Кучума - Асманаку выдали два кызылбашских (персидских) кафтана - один легкий, крытый камкой, второй теплый, на лисьем меху, крытый тоже камкой, с шелковой подкладкой; ферезаю - парадное одеяние московской знати ("сукно багрец червчат, на корсаках, завязки шолк зелен с золотом"); рубашку; шапку из лисы-чернобурки и желтые сафьяновые сапоги. Женщины красовались в дорогих шубах. Так, на "царице" Сюйдеджан была шуба, крытая белой камкой, "на пупках на собольих, опушена атласом золотым, круг ее кружево и по швам шолк червчат да чернь с золотом, пуговицы серебряные".
Торжество состоялось 17 января 1599 года. Впереди, по два в ряд, ехали верхами те, кто отличился при захвате пленников (31 человек). Главные "герои" чинно следовали друг за другом (малолетние дети находились при матерях) в расписанных санях; запряженных цугом лошадей вели за поводья специальные "проводники" в собольих шубах. Членов "царской" семьи сопровождала свита из 50 человек, также одетых за казенный счет во все новое.
Самому "царю", с которым спустя некоторое время удалось связаться через одного из татар-посредников, предложили последовать за семьей в Москву. Ему гарантировались жизнь, богатство и почетная служба. "Не поехал я к государю и по государево грамоте своею волею, в свою пору я был совсем цел, - заявил он, - а за саблею мне теперь ехать к государю не по что…"
Считается, что умер Кучум в 1601 году, поскольку с этого года сын его Алей стал именовать себя ханом сибирским. По одним данным, убили бывшего сибирского "царя" бухарцы, "заманив в колмаки", по другим - ногайцы.
Гибель старого хана означала, что Сибирское "царство", которому в свое время Ермак нанес смертельный удар, окончательно прекратило свое существование. Москва активно занялась обустройством зауральских земель, опираясь не только на право победителя, но и на свои давние сюзеренные права.