3.Организация управления народами Сибири в конце 18- начале 19 века. Устав об управлении инородцев 1822г.

"Устав об управлении инородцев" является одним из важнейших памятников законодательной деятельности М. М. Сперанского в Сибири. Знакомство с ним дает возможность понять правительственный взгляд на коренное население, определить ту роль, которую отводило самодержавие народам края в социально-экономическом развитии восточных окраин империи. "Устав" 1822 г. явился самым полным законодательным актом правительства по отношению к народам Сибири. Он действовал вплоть до начала XXстолетия.

Коренное население играло заметную роль в экономике края, а налоговые поступления с него, особенно пушнина, представляли важную статью государственных доходов. Все это вынуждало правительство с особой тщательностью подойти к реформе управления коренным населением Сибири. Не случайно "Устав" Сперанского регламентировал все стороны его жизни: экономическую, административную, судебно-правовую и культурно-бытовую.

В соответствии с "Уставом", народы Сибири делились на три разряда: "оседлых", "кочевых" и "бродячих". В основу деления был положен принцип хозяйствования. Поразрядная система обусловливала и гражданское состояние аборигенов, причем "оседлые инородцы" приравнивались к сословию государственных крестьян во всех правах и обязанностях, кроме рекрутской. "Кочевые" приравнивались к крестьянам в налоговом отношении, но сохраняли самостоятельность в управлении и суде. На "бродячих жителей" распространялись правила, "для кочующих поставленные". Допускались лишь незначительные исключения из этих правил.

Конечной целью поразрядной системы был переход "бродячих и кочевых жителей" в категорию оседлых. Это отражало финансовые интересы самодержавия, так как подобный перевод сопровождался введением более высокого податного оклада государственных крестьян. Наряду с этим поразрядная система преследовала и ассимиляторские цели. Однако, нельзя не отметить, что "приравнивание" народов Сибири к русскому населению имело и прогрессивное значение. Задача постепенного перехода бродячих и кочевых племен в оседлые была основана на успехах в хлебопашестве, а распространение земледелия в хозяйстве коренного населения уже само по себе было положительным явлением. Мысль об уравнении в правах русского и коренного населения была внесена в "Устав" по инициативе Г. С. Батенькова. Будущий декабрист неоднократно говорил о необходимости "вторичного" присоединения Сибири к России, имея в виду "те усилия и мероприятия, которые должны были быть направлены к приобщению коренных народов Сибири к более высокой русской культуре" (1)

Законодательство 1822 г. предусматривало обязательное наделение землей "инородцев" всех разрядов. Хотя данная мера и обусловливалась фискальными интересами казны, однако имела положительное значение. Следует отметить, что приобщение сибирских аборигенов к земледелию все декабристы рассматривали как один из важных факторов, способствующих подъему материального и культурного уровня жителей края (2).

Организацию управления народов Сибири авторы "Устава" стремились построить на "основе учета некоторых национальных особенностей" нерусского населения края (3). Органы самоуправления кочевых народов разделились на три ступени: низшая – родовое управление, средняя – инородная управа, высшая – степная дума. Должностные лица в состав "инородческого" управления избирались на общем собрании, к участию в котором допускались все члены общины.

Хозяйственная деятельность управления касалась прежде всего сбора налогов и податей. Судебные подати состояли в разборе незначительных гражданских дел. Суд и расправа производились на основе законов обычного права, кодификация которого предусматривалась "Уставом". Политические и криминальные дела подлежали разбирательству русскими чинами.

В связи с анализом функций органов самоуправления коренного населения необходимо осветить те положения "Устава", которые определяли действия должностных лиц, показать позицию реформаторов по отношению к феодальной знати "инородцев". "Устав" сохранял почетные звания кочевников. "Звания наследственные остаются наследственными, звание избирательное остается избирательным", –говорилось в "Уставе" (4). Принцип наследственности допускался и при замещении должностных лиц на выборах. В случае отсутствия прямого наследника разрешалось избрание ближайшего родственника (5). Сохраняя, таким образом, патриархально-феодальные отношения, "Устав" в ряде случаев отходил от принципа наследственности, давал определенную свободу выборному началу. Следует, правда, оговориться, что, сознательно идя на ущемление наследственного принципа, царизм и тут стремился обезопасить себя от различных случайностей, допуская избрание только людей "достойных", т.е. состоятельных, оставляя за собой право окончательного утверждения в должности избранного лица.

Царизм в своей политике по отношению к народам Сибири по-прежнему опирался на феодальную верхушку "инородческого" общества. Предоставляя "почетным инородцам" различные льготы и привилегии, он стремился заручиться их поддержкой. Указом Сибирского Комитета от 1 ноября 1832 г. "инородцы", пользующиеся правами личного дворянства, и их дети освобождались от уплаты ясака (6).

В целом "Устав" ослаблял патриархально-феодальные отношения, но не уничтожал их. Поэтому впоследствии некоторые исследователи обвинили М. М. Сперанского и Г. С. Батенькова в стремлении опереться на родо-племенную знать. Однако эти критики не понимали, что сохранение привилегированного положения феодальной знати обусловливалось ее имущественным превосходством, что не только правительство, но и сами авторы "Устава" стояли на позициях сохранения частной собственности, основы которой полагали незыблемыми. Такое объяснение позиции авторов "Устава" по отношению к родо-племенной знати, данное В. Г. Карцевым, представляется нам наиболее справедливым (7).

Анализируя экономику народов Сибири в первой четверти XIXв., нетрудно заметить тенденцию к капиталистическому развитию. Сперанский и Батеньков пытались поощрить зарождающиеся новые экономические отношения через развитие товарно-денежных отношений. Это стремление выразилось в протекционистских мерах по отношению к торговле. "Устав" вводил принцип свободной частной торговли с сибирскими "инородцами", которая разрешалась не только на сугланах и ярмарках, но и в русских городах и селениях. В целях пресечения различного рода злоупотреблений запрещалась торговля чиновников среди коренного населения (8). В 1831 г. правительство издает положение "О свободной торговле с сибирскими инородцами" (9).

Правительство понимало, что без успешного развития торговли в условиях упадка роли и значения пушного промысла бездоимочное взимание податей и повинностей с населения края становилось невозможным. Поэтому в "Уставе" 1822 г. делалась попытка, не изменяя патриархально-феодальной основы "инородческого" общества, учесть те буржуазные тенденции, которые уже обозначились в первой четверти XIXв.

Стремясь поднять платежеспособность "инородцев", в чем, собственно, особенно было заинтересовано правительство, Сперанский и Батеньков попытались на основе поощрения буржуазных начал построить налоговое обложение народов Сибири. Тем самым делалась попытка оградить "инородцев" от злоупотреблений со стороны чиновников при приеме в ясак "мягкой рухляди". В "Уставе" отмечалось, что "казенные комиссионеры ... на ярмарках инородцев выдерживают цены наравне с прочими покупателями" (10). Наряду с денежными взносами разрешалось сдавать ясак пушниной, которая при оценке делилась на два сорта: "обыкновенную" и "дорогую".

"Устав" регламентировал государственные, земские, уездные и частные сборы. Подчеркивая самобытность народов Сибири, авторы "Устава" оговорились, что "никакой новый общий по государству налог не распространяется на сибирских кочующих и бродячих инородцев, если о том именно не будет предписано" (11).

Приравнивая кочевых "инородцев" к крестьянскому сословию в гражданских правах, "Устав" сближал их и в налоговом обложении. "Кочующие инородцы участвуют в общих по губернии повинностях", – гласил документ. Кроме того, они должны были содержать за своей счет и родовое управление, что относилось авторами "Устава об управлении инородцев" к "внутренним повинностям кочующих".

Подобное исчисление всех сборов составлялось гражданским губернатором или областным начальником и утверждалось генерал-губернатором. Сборы на содержание родового управления производились на основании особого положения, выработанного "местным главным управлением". Для точного учета всех сборов вводились специальные "шнуровые книги", хранившиеся в земском суде.

В интересах фиска (12) специальная глава "Устава" была посвящена взысканию недоимок, но и тут реформаторы стремились по возможности ограничить вмешательство администрации. Недоимки надлежало взыскивать "не иначе, как на ярмарках и сугланах" (13). Традиционное выколачивание недоимок заменялось такими мерами, как "настоятельное убеждение", задержание старосты или его сына, ближайшего родственника, задержание части пушнины, предназначенной для продажи (14).

Ряд статей "Устава" был посвящен вопросам культурно-бытовой жизни народов Сибири. В вопросах религии "Устав" стоял на позициях веротерпимости. Реформаторы отрицали насильственное крещение как меру распространения христианства. "Земское начальство обязано не допускать стеснения инородцев под предлогом обращения в христианскую веру", –говорилось в "Уставе" (15). Некрещеные "инородцы" получали "свободу отправлять богослужение по их закону и обрядам" (16). Вместе с тем, "Устав" подчинил "иноверческое духовенство ... местной полиции наравне с прочими инородцами". Принятие христианства расценивалось как положительное явление, но "Устав" не наделял никакими привилегиями крестившихся "инородцев". Уже позднее, в 1832 г., последо­вало предписание Сибирского Комитета "О сложении ясака на три года с инородцев, вступающих в христианскую веру" (17). "Устав" предоставлял ясачным право отдавать детей в правительственные учебные заведения и открывать свои училища. Для своего времени эта мера была прогрессивной. Таковы основные положения "Устава об управлении инородцев" 1822 г, в хозяйственной, административной, судебной и культурно-бытовой областях.

Следует отметить, что Г. С. Батеньков смотрел на "Устав", как на "первый шаг по пути переустройства всей жизни коренного населения Сибири" (18). Исходя из стремления к федеративной форме государственного устройства, сторонником которой он являлся, Батеньков считал необходимым для кочевых народов Сибири разработать специальные "Степные законы", составленные на основе норм обычного права сибирских аборигенов. Это удалось оговорить в "Уставе" (19).

Работа по кодификации норм обычного права началась сразу же после утверждения "Устава", и к 1824 г. сбор необходимых для составления законопроектов сведений был успешно завершен (20). В апреле 1825 г. проекты сводов "Степных законов" поступили на рассмотрение Сибирского Комитета (21). Однако к этому времени Г. С. Батеньков был отстранен от работы в Комитете, а вскоре арестован. Последующая работа по кодификации норм обычного права народов Сибири продолжалась с перерывами вплоть до 1847 г., когда правительство окончательно отказалось от первоначальной идеи и даже признало, что введение "Степных законов" "было бы не полезно, а вредно..." (22).

Началом введения "Устава об управлении инородцев" в жизнь в Иркутской губернии явилось распоряжение генерал-губернатора Восточной Сибири А. С. Лавинского о переводе этого документа на бурятский язык. Затем, с целью разделения бурятского населения на разряды и обложения новыми податями администрация приступила к сбору сведений об аборигенах. Информаторами являлись главные тайши родовых управлений, помощники, шуленги, старосты и другие "почетные инородцы". В итоге разделения бурятского населения на разряды абсолютное большинство его было отнесено к разряду кочевых "инородцев". У западных бурят учреждались следующие степные думы: Аларская, Идинская, Кудинская, Верхоленская, Ольхонская, Тункинская, –которые просуществовали до 80-х гг. XIXв., когда и были упразднены (23).