Заключение
Итак, нравственность по-разному проявляясь в различных условиях жизни, разных ее сторонах, по-разному реализуется на разных уровнях культуры. Для низшего уровня уже характерно хотя бы грубое различение человеком добра и зла и осознание добра как значимости. Минимальная нравственная оформленность, “обработанность” отношений между людьми выступает здесь в виде подчинения намерений и действий человека внешним для него моральным нормам (традициям, обычаям, правилам), господствующим в обществе, в котором он живет. Добрые отношения, добрые действия, реализация нравственности в разных ее модификациях, – все это существует постольку, поскольку это полезно, удобно, выгодно для жизни индивида.
На более высоком уровне культуры нравственность обретает самоценность, вплоть до признания добра ценностью безусловноабсолютной. Существующие нормы нравственного поведения, если они внутренне приняты индивидом, становятся его нормами.
Человек этого уровня действительно настроен творить и утверждать добро, считая это своим (и всеобщим) долгом. Исполнение долга не зависит от полезности, практичности и может предполагать полную самоотдачу, самопожертвование. Добро и добродетель на этом уровне – ценности именно духовные. Но абсолютизация их часто приводит к излишнему ригоризму в отношении и к себе и к другим, к проявлению “права” жестоко судить людей, прощать или не прощать им их прегрешения, требовать от них исполнения нравственного долга.
На третьем уровне культуры высшей ценностью является не добро, а другой (всегда конкретный) человек. И именно поэтому осуществление добра в отношении к нему не столько должно, сколько желаемо. Здесь оказываются важными не нормы, а нравственное содержание, соответственно выраженное.
Существенно не только стремление (это есть и на втором уровне), но и умение творить добро так, чтобы другой человек мог свободно принять и сочувствие и жалость и заботу и милосердие, ощущаемые не как “подачки”, не как нечто навязанное, а как проявления нужной человеку и радостной для него любви. Э. Фромм писал, что: “Любовь есть деятельная озабоченность, заинтересованность в жизни и благополучии того, кого мы любим”. Но эта озабоченность, заинтересованность только тогда приемлемы, когда “оформлены”, окультурены, эстетизированы. Ведь добро есть поистине добро только если оно радостно и для того, кто его творит и для того, в отношении к кому оно проявляется. А радостно оно тогда и постольку, когда и поскольку чувственно-прекрасно.
В отдельных моментах и в общем в жизни каждого человека могут доминировать те или иные проявления разных уровней нравственной культуры. И чем более возможны проявления высшего уровня, тем в большей мере преодолевается нравственное бескультурье. Тем более невозможными становятся безусловно безнравственные отношение и действия, такие как жестокость, предательство, доносительство. И тем более проявляется способность человека к любви, сочувствию и уважительноделикатное отношение к нравственному (и иному) своеобразию других людей и других культур. И тем более возможно в жизни людей органичное единство таких ценностей культуры как Добро и Красота.