Теоретики дизайна

БАУМГАРТЕН (Baumgarten) АЛЕКСАНДР ГОТЛИБ (17 июля 1714, Берлин – 26 мая 1762, Франкфурт-на-Одере) – немецкий философ, основатель эстетики как самостоятельной дисциплины. Учился в Галле у X.Вольфа, профессор университетов в Галле (с 1737) и во Франкфурте-на-Одере (с 1740). Философию он оп­ределял как науку о качествах вещей, постигаемых независимо от веры; различал философию теоретиче­скую (метафизика и физика) и практическую (этика, философия права, учение о сомнении и учение о выра­жении). Гносеология, которая предшествует метафизике, разделяется на эстетику (учение о чувственном познании) и логику (учение о рациональном познании); эстетика (Баумгартен ввел сам термин) разделя­ется им на теоретическую и практическую части. Теоретическая часть эстетики должна была охватить 1) эв­ристику, 2) методологию и 3) семиотику. Написана была лишь эвристика. Эстетику Баумгартен определил как науку о красоте, совершенстве и усовершенствовании чувственного познания, отождествив при этом понятия «прекрасное», «чувственное» и «совершенное». Три основных компонента эстетического совер­шенства – мыслительное содержание, порядок, выражение. Чувственность Баумгартен трактовал очень широко, относя к ней память, остроумие, интуицию, восхищение, воображение, фантазию. Он ввел поня­тие «эстетической истины», постигаемой благодаря «аналогиям разума», в противовес «логической ис­тине», схватываемой в отчетливых представлениях, и понятие возвышенного, развитого потом И.И.Винкельманом и И.Кантом. В рамках категории эстетического «величия» (magnitudo) обсуждал вопрос об отношении искусства и морали. Согласно Баумгартену, задача искусства не должна ограничиваться обу­чением добродетели посредством примеров: искусство само должно воспитывать красотой. Баумгартен осуществил большую работу в области философской терминологии. Он ввел понятия «субъективный» и «объективный» в современном значении, а также термины «в себе» («само по себе») и «для себя».

"Выдающийся аналитик", по оценке Канта, Баумгартен заложил философские основы эстетики. Эсте­тика (именно Баумгартен предложил этот термин — (aisthesis — греч. чувство) не может быть сведена к правилам создания произведения искусства или анализу его психологического эффекта; все это для Баум­гартена простая эмпирия. Эстетика — "наука о чувственном познании", и потому — "низшая гносеология", поскольку занимается "низшей способностью к познанию". "Подчиненная способность" готовит к "совер­шенству чувственное познание", следовательно, необходимо тщательно изучить его законы, и, таким обра­зом, эстетика становится "младшей сестрой логики" и заимствует у нее систематический характер. Парал­лелизм, установленный между эстетикой и логикой, и последовавший за этим системно теоретический ин­терес к "эстетике" вышел далеко за пределы простого декора. Изменения связаны с новой антропологией. Чисто научного знания теперь недостаточно. Есть чувственное познание, и оно автономно, а не функцио­нально. Уже Лейбниц, как отмечает Кассирер, противопоставил "ясную" идею "отчетливой". "Ясная" идея достаточна для жизни, она делает возможной нашу первую ориентацию в чувственной среде; "отчетливая" идея дает адекватное знание вещей, ответ на "почему", не удовлетворяясь различением предметов по ощущаемым характеристикам. Эстетика, по Баумгартену, — наука о "ясных" и "смешанных" представле­ниях. Perceptio confusa (смешанное восприятие)"этимологически указывает на восприятие сплетения эле­ментов, когда нельзя вычленить отдельные элементы из целого, следуя за ними изолированно" (Э. Касси­рер). Эстетическая интуиция — независимое целостное познание чувственного. Оно означает видеть нечто, чувствовать, знать и понимать без почему. Вот как Кассирер пытается объяснить это: "Если на базе методов точной науки мы объясняем феномен цвета, разворачивая цвет в чистом движении, мы не только уничто­жаем его чувственный аспект, но и устраняем эстетическое значение. Цвет как художественный образ, за­воевание живописи, исчезает при физико-математической редукции; с чувственным опытом пропадет вся­кий след эстетической функции цвета". "Эстетика занимается чувственным феноменом, не делая попыток перейти от него к «причинам», т. е. к чему-то совершенно иному. Обращение к причинам не объяснило бы эстетического содержания феномена, но разрушило бы его" (Э. Кассирер). Итак, мы видим, что Баумгартен — не только "выдающийся аналитик", виртуоз схоластической логики, но и мыслитель, видящий границу этой логики. "Отчетливые" идеи и "принцип достаточного основания" не имеют никакой власти в сфере "чувственного познания". Красота пейзажа — не дело геолога: "Интуиция чистого созерцания пейзажа дана только мастеру, художнику или поэту. <...> Созерцающий образ забывает спросить о его «причине». <...> Отдаться чистому эффекту и остановиться на этом необходимо, если мы хотим, чтобы феномен не вы­скользнул из рук» (Э. Кассирер). Для Баумгартена кроме логики, исследующей законы мышления, сущест­вует также эстетика — наука о законах чувственного познания; этим он восстанавливает философское дос­тоинство чувственного. Баумгартен борется "за чистоту эстетической интуиции перед судом разума. Цель эстетики — узаконить внутренние психические возможности, не подавляя их" (Э. Кассирер).

КАНТ ИММАНУИ́Л (нем. Immanuel Kant [ɪˈmaːnu̯eːl ˈkant]; 22 апреля 1724, Кёнигсберг, Пруссия[1] — 12 февраля 1804, там же) — немецкий философ, родоначальник немецкой классической философии, стоящий на грани эпох Просвещения и Романтизма.

В эстетике Кант различает два вида эстетических идей — прекрасное и возвышенное. Эстетическое — это то, что нравится в идее, безотносительно к наличию. Прекрасное — это совершенство, связанное с формой. Возвышенное — это совершенство, связанное с безграничностью в силе (динамически возвышенное) или в пространстве (математически возвышенное). Пример динамически возвышенного — шторм. Пример математически возвышенного — горы. Гений — это человек, способный к воплощению эстетических идей.

Иммануил Кант (1724—1804). Основной труд по эстетике Канта - «Критика способности суждения» (1790). В нем он делает попытку определить специфику эстетического принципа, отграничить сферу эстетического не только от нравственности, но и от познания, практической деятельности, от всех других видов деятельности общественного человека. Он подверг основательной критике методологические основы как рационализма, так и эмпиризма в эстетической науке. Основное направление критики Канта состояло в преодолении противоположности рационалистического и эмпирического объяснения эстетических проблем.

Немецкая просветительская эстетика анализировала эстетические предметы и явления. В центр своих изысканий она выдвинула проблему прекрасного и искала объективные основы красоты. Кант порывает всякую связь с этой традицией. Главный пункт своих интересов он сосредоточивает на анализе субъективных условий восприятия прекрасного. Он не раз высказывается в том смысле, что нет науки о прекрасном, а есть только критика прекрасного. Кант не использовал достижения немецкой эстетики предшествующего периода не только в той части, где делались попытки найти объективную основу красоты, но и в области изучения закономерностей искусства. Это, бесспорно, обеднило эстетические изыскания Канта.

Предметом анализа Канта прежде всего является сущность суждения о прекрасном. Эстетическое чувство, согласно Канту, бескорыстно и сводится к чистому любованию предметом. Предмет же любования есть не что иное, как форма. Следовательно, прекрасное есть предмет незаинтересованного любования. Таков первый признак прекрасного. «Поэтому, - пишет Кант, - для того, чтобы быть судьей в вопросах вкуса, нельзя ни в малейшей степени быть заинтересованным в существовании вещи, в этом отношении надо быть совершенно безразличным».

Второй особенностью прекрасного является то, что оно без помощи понятия, т. е. без категорий рассудка, представляется нам как предмет всеобщего любования. Удовлетворение от прекрасного, следовательно, носит всеобщий характер, хотя оно не основывается ни на каком понятии и логическом рассуждении. Эстетическое суждение никогда не может быть обосновано логически.

Третьей особенностью прекрасного является то, что оно имеет форму целесообразности, поскольку можно воспринимать в предмете целесообразность, не образуя представления о некоей определенной цели. Красота есть форма целесообразности предмета, поскольку она воспринимается в нем без представления о цели. Наконец, прекрасное есть то, что нравится без понятия, как предмет необходимого любования.

Кант отрывает эстетическое от науки, морали, от практических потребностей человека. Он изолирует сферу эстетического от всех других видов общественной деятельности человека. Такое определение красоты неизбежно вело Канта к абсурдному выводу, будто орнамент из листьев, простые узоры, музыкальные фантазии без темы, да и всякая музыка без текста и т. д. суть подлинное воплощение прекрасного: поскольку они сами по себе ничего не означают. Все это Кант назвал «свободной красотой». Такое заключение было настолько парадоксальным, что вопреки первоначальному определению прекрасного Кант вынужден был ввести понятие так называемой «привходящей красоты». Таким образом он пытался спасти всю свою конструкцию и ценой непоследовательности выйти из тупика формализма.

Из всех рассуждений Канта о красоте видно, что он с большой смелостью ставит вопрос о специфике эстетического. Но решить этот вопрос он не мог, так как исходил из идеалистических установок.

Совершенно в духе философии Просвещения Кант придает красоте этический характер. Он приходит к выводу, что «прекрасное есть символ нравственно-доброго». Следовательно, его изыскания границ между эстетическим и этическим в конечном счете оказались напрасными. Само же искусство было сведено к простому символу добра. Наряду с прекрасным Кант подробно рассматривает возвышенное, при этом он следует за английскими эстетиками эпохи Просвещения, и в частности за Берком. Возвышенное, как и прекрасное, имеет, по Канту, то общее, что оба нравятся сами по себе. Удовольствие здесь связано с одним лишь воображением или со способностью изображения. Суждения о прекрасном и возвышенном претендуют на всеобщность, хотя и не основываются на логических доказательствах. Кант отмечает между ними и различие. Прекрасное нравится благодаря своим определенным формам, но также неопределенное и бесформенное, по Канту, может воздействовать эстетически. В прекрасном удовольствие связано с представлением качества, в возвышенном — с количеством. В прекрасном удовольствие непосредственно порождает чувство жизнедеятельности, возвышенное же вначале на некоторое время вызывает торможение жизненных сил и лишь потом способствует их сильному проявлению.

Кант различает два вида возвышенного: математически возвышенное и динамически возвышенное. Первое охватывает экстенсивные величины протяженности в пространстве и времени; второе — силы и могущества. Примером первого являются звездное небо, океан, второго — пожар, наводнение, землетрясение, ураган, гроза. Возвышенное в обоих случаях превосходит силу нашего чувственного представления, подавляет наше воображение. Вследствие этого нам кажется, что мы не способны объять его нашим чувственным взором, но это только на первых порах. Затем впечатление угнетенности сменяется оживлением нашей деятельности, поскольку здесь подавляется лишь наша чувственность, зато возвышается наша духовная сторона. Истинно возвышенное это разум, нравственная природа человека, его стремление к чему-то выходящему за пределы чувственно постижимого, поэтому «истинную возвышенность, считает Кант, надо искать только в душе того, кто высказывает суждение, а не в объекте природы, суждение о котором дает повод для такого расположения у него».

Рассмотрение этой эстетической категории представляет интерес в двух отношениях. Во-первых, здесь ставится проблема расширения сферы эстетического. Длительное время эстетическое отождествлялось с прекрасным. В какой-то степени это сужало возможности художественного отображения действительности. Во-вторых, категория возвышенного служит для Канта тем узловым моментом, где снова объединяются эстетические и моральные принципы. Эстетическая концепция Канта получает дальнейшую конкретизацию в учении о гении. Искусство, по мнению Канта, действует закономерно без закона, намеренно без намерения. Закон, по которому творит гений, не правило рассудка, он является естественной необходимостью внутреннего характера. Природа художника дает закон, прирожденная способность духа предписывает искусству правило. Эта способность гений художника. Художественное произведение, следовательно, есть продукт творчества гения, а само искусство возможно только через гений. Гений - это власть давать правила. Он представляет собою абсолютно творческое начало, он безусловно оригинален. Гений встречается лишь в искусстве. Тому, что основано на понятии, можно научиться. Так, можно научиться тому, что изложил Ньютон в своих принципах натуральной философии, но нельзя научиться вдохновению.

Подобная трактовка творческого субъекта у Канта имеет своей целью подчеркнуть не только специфику эстетического принципа. В условиях феодально-абсолютистской Германии это было вместе с тем голосом в защиту творческой свободы писателей и художников, скованных мелочной опекой меценатов и всяких «просвещенных» покровителей «изящных» искусств. Однако истолкование творчества как непознаваемого процесса является слабой стороной эстетических взглядов Канта.

Историческая заслуга Канта заключается в том, что он смело выдвинул проблему антиномизма разума (антиномия - противоречие между двумя положениями, одинаково доказуемыми логическим путем) и тем самым подготовил теоретические предпосылки для разработки идеалистической диалектики.

В силу крайней противоречивости эстетическая концепция Канта с трудом поддается правильной оценке. Современники Канта давали неоднозначную оценку его эстетической теории. Резко критиковали Канта Гердер и особенно Гегель.

В отличие от своих предшественников-просветителей, манифестировавших предмет эстетики в объективной действительности, искавших объективные основания красоты, Кант вслед за Бёрком, и опираясь на разработки психологической школы Вольфа, не мыслил сферу эстетического без субъекта и его восприятия объекта. Главные для него категории эстетики «целесообразное», «вкус», «свободная игра», «прекрасное», «возвышенное» суть характеристики эстетического созерцания, которое сопровождается особым удовольствием, или бескорыстной творческой деятельности.

РЁСКИН, ДЖОН (Ruskin, John) (1819–1900), английский писатель, искусствовед, поборник социальных реформ. Родился 8 февраля 1819 в Лондоне.

Родителями Рёскина были Д.Дж.Рёскин, один из совладельцев фирмы по импорту хереса, и Маргарет Кок, приходившаяся мужу двоюродной сестрой. Джон вырос в атмосфере евангелического благочестия. Однако отец любил искусство, и когда мальчику исполнилось 13 лет, семья много путешествовала по Франции, Бельгии, Германии и особенно Швейцарии. Рескин учился рисунку у английских художников Копли Филдинга и Дж.Д.Хардинга, и стал искусным рисовальщиком. Он изображал в основном архитектурные объекты, особенно восхищаясь готической архитектурой.

Основная идея работ Рёскина заключается в придании искусству большого значения как моральному фактору. Будучи современником небывало интенсивного развития техники, он сделал вывод, что победное шествие машин и растущая власть капитала превращает людей, незаметно для них самих, в рабов и уродует целые страны. Дым, копоть, разрушение человеком природного ландшафта, тусклые краски, неуклюжие и грубые формы лишают душу столь необходимой ей эмоциональной пищи. С машинами он связывал гибель искусства, а с гибелью искусства – неизбежный крах добра и красоты в человеке. Только ручной труд сможет вернуть человека к его истинной жизни и предназначению.

Однако, несмотря на свою утопичность в эстетике Рёскина была и прогрессивная мысль, отличавшая ее от множества подобных идей того времени. Так, он определял красоту храма соответственно его пользе как убежища от непогоды, красоту кубка – пропорционально его полезности как сосуда для питья.

Все его существо восставало против, наводнивших прилавки «прекрасных вещиц» тиражированных машинным производством, «бронзовых подсвечников» сделанных из гипса, или «великолепной золоченой» резьбы из папье – маше. Однако при всем при этом, Рёскин не мог не признать взаимосвязи между красотой вещи и пользой, которую она приносит. Его эстетика стала тем кирпичиком, на котором в дальней шем сложилась эстетика машинной продукции.

Знаменитый английский историк и теоретик искусства, художественный критик, историк, публицист Джон Рескин (1819 - 1900) почти две трети века приковывал к себе внимание читающей публики Англии, да и не только Англии. Им написано пятьдесят книг, семьсот статей и лекций. Рескин окончил Оксфордский университет (1839). Будучи последователем Т. Карлейля, в своих трудах ("Современные живописцы", 5 тт., 1843—60; "Семь светочей архитектуры", 1849; "Камни Венеции", 3 тт., 1851—53; "Политическая экономия искусства", 1857) Джон развил концепцию единства красоты и добра А. Шефтсбери и выступил с романтической критикой капиталистической цивилизации, враждебной искусству как синтезу природы, красоты и высокой нравственности. Рескин как создатель оригинального эстетического учения стремился ввести элементы красоты в повседневную будничную жизнь человека, в его труд и производство. Эти стремления привели теоретика к отрицанию машин и к проповеди свободного облагороженного труда, в котором участвуют все духовные силы человека. Отрицая с этой точки зрения современный промышленный строй, Рескин призывает обратно к ручному труду и мечтает о возрождении кустарного промысла и художественных ремесл. Рескин многое сделал для укрепления позиций прерафаэлитизма, например, в статье «Прерафаэлитизм» (англ. Pre-Raphaelitism, 1851), а также «открыл» для современников Уильяма Тёрнера, живописца и графика, мастера пейзажной живописи, который признавал лишь фотографически точное изображение природы. В книге «Современные художники» Рескин защищает Тёрнера от нападок критики и называет его «великим художником, дарование которого я оказался способен оценить при жизни», провозглашает принцип «верности Природе»: «Не от того ли, что мы любим свои творения больше, чем Его, мы ценим цветные стекла, а не светлые облака… И, выделывая купели и воздвигая колонны в честь Того … мы воображаем, что нам простится постыдное пренебрежение к холмам и потокам, которыми Он наделил наше обиталище — землю». В качестве идеала Джон Рескин выдвигал средневековое искусство, в частности, мастеров Раннего Возрождения, Перуджино, Фра Анжелико, Джованни Беллини. Неприятие механизации и стандартизации нашло отражение и в теории архитектуры эстета, точнее, акценте на значимости средневекового готического стиля. Рескин восхвалял готический стиль за его трепетность к природе и естественным формам. Готический стиль воплощает те же моральные ценности что видятся Рескину в искусстве - ценности силы, твердости и вдохновения.

Основная идея работ Рёскина заключается в придании искусству большого значения как моральному фактору. Будучи современником небывало интенсивного развития техники, он сделал вывод, что победное шествие машин и растущая власть капитала превращает людей, незаметно для них самих, в рабов и уродует целые страны. Дым, копоть, разрушение человеком природного ландшафта, тусклые краски, неуклюжие и грубые формы лишают душу столь необходимой ей эмоциональной пищи. С машинами он связывал гибель искусства, а с гибелью искусства – неизбежный крах добра и красоты в человеке. Только ручной труд сможет вернуть человека к его истинной жизни и предназначению.

Однако, несмотря на свою утопичность в эстетике Рёскина была и прогрессивная мысль, отличавшая ее от множества подобных идей того времени. Так, он определял красоту храма соответственно его пользе как убежища от непогоды, красоту кубка – пропорционально его полезности как сосуда для питья.

Все его существо восставало против, наводнивших прилавки «прекрасных вещиц» тиражированных машинным производством, «бронзовых подсвечников» сделанных из гипса, или «великолепной золоченой» резьбы из папье – маше. Однако при всем при этом, Рёскин не мог не признать взаимосвязи между красотой вещи и пользой, которую она приносит. Его эстетика стала тем кирпичиком, на котором в дальней шем сложилась эстетика машинной продукции.

УИЛЬЯМ МОРРИС (1834 – 1896) – английский художник, поэт и основоположник дизайна. Семья Морриса, имевшая уэльское происхождение, не только обеспечила богатое викторианское окружение, в котором Уильям развивался и рос, но и поддерживала многие его художественные предприятия на протяжении всей его жизни. Его родители, Уильям и Эмма Моррис, имели девять детей, из которых Уильям был третьим и самым старшим из доживших до зрелых лет. В 1840 удачная финансовая операция его отца на медной шахте в Девоншире, позволила его семье переехать из Элм Хаус в Волтамстоу в Вудфорд Холл, в просторную виллу в Эпин Форест.

Идиллическое детство Морриса в Вудфорд Холле оказало огромное влияние на его жизнь. Дом располагался в наиболее живописном и зеленом пригороде Лондона и в детстве Уильям провел много часов, раскрывая для себя красоты окрестности. Он унаследовал восхищение своего отца перед Средневековьем, которым они наслаждались, посещая церкви в Эссексе, Кентерберийский Кафедральный Собор. Визиты в охотничий замок королевы Елизаветы I в Чингфорд Хатч пробудили в молодом Уильяме интерес к традиционному английскому убранству интерьера. Эти ранние впечатления оказали большое влияние на Морриса, которое отразилось на его дизайне обоев и воплотилось в описаниях английских поместий в его письменных работах.

Детское увлечение Морриса Средневековьем принимало разные формы, от скачек на лошади в миниатюрных доспехах, до чтения «Уэверли» Вальтера Скотта в девятилетнем возрасте.

Впоследствии, когда Уильям вырос, он стал продолжателем идей Рескина, более того, он пошел дальше своего учителя и сам стал теоретически и практически разрабатывать эстетику промышленной вещи. Он резко возражал сторонникам противопоставления искусства, практической деятельности, причисления произведений искусства к разряду предметов роскоши. По его мнению, искусство неотделимо от труда. Эстетика проявляется в любом творении человеческих рук, будь то прекрасный собор или обычный глиняный горшок. Моррис утверждал, что подлинное искусство присутствует при написании картины, создании музыки, а так же выборе цвета и формы различных предметов домашнего обихода, разбивке поля под пашни и пастбища, поддержании порядка в городах и на проезжих дорогах, - оно проявляется во всех аспектах нашей жизни. Разделение искусства на чистое и прикладное он считал пагубным как для общества, так и для искусства, поскольку красота, отделенная от пользы, теряет свой изначальный смысл и становится атрибутом роскоши, или забавной игрушкой кучки богатых и праздных людей.

Главный социальный порок машинного века Моррис видел не в развитии капиталистической собственности, а в гибели ручного труда, в отделении труда от радости творчества, искусства от ремесла, в лишении искусства его социальных и индивидуальных основ.

Его, как и Рёскина, оскорбляли вульгарные в своей попытке выглядеть роскошно дешевые фабричные товары, лавиной затопившие рынок.

ДВИЖЕНИЕ ИСКУССТВ И РЕМЕСЕЛ

Благодаря усилиям Джона Рескина и Уильяма Морриса возникло художественное течение под названием «Движение искусств и ремесел». Его участники пропагандировали возвращение к ремесленным народным истокам творчества, стремились создавать эстетически продуманную среду обитания для каждого человека. Их главным лозунгом стала фраза: «Просто делать что – либо руками уже должно быть удовольствием». А неисчерпаемым источником вдохновения для этих людей стало искусство средневековья, когда еще не было хитроумных станков и машин, штамповавших «произведения искусства». Мастера «Движения искусств и ремесел» изготавливали деревянную мебель, расписанную мифологическими сюжетами в средневековой манере и отделанную, наподобие ремесленных народных образцов, металлическими скобами, планками и фурнитурой. Активно распространялись также обои и ткани, в том числе с серебряным и золотым шитьем, ковры. Все детали оформленных художниками интерьеров, и даже костюмы и платья жильцов были выдержаны в единой цветовой манере и цветовой гамме, что создавало ощущение стилистической целостности и гармоничности пространства. Парадокс заключался в том, что ручное производство совсем не было дешевым, и недорогая тиражированная промышленная «роскошь» опять оказывалась вне конкуренции. Стиль «Движения искусств и ремесел», как и его прямой наследник – модерн, оказался искусством для избранных, изысканным стилем высокого искусства. Но что может быть лучше высокохудожест-венной индивидуальности и неповторимости! Стремление человека к окру-жению себя стильными вещами ручного производства не ослабевает и по сей день, и более того, мы вновь наблюдаем рост интереса к рукотворному искусству.

Кроме того, на основе теоретической программы Рёскина и Морриса была организована община художников, которая размещалась в так называемом Красном доме (Red House), личном имении Морриса, став-шая примером для многих создавшихся позднее объединений подобного типа. Для обитателей Красного дома община служила возможностью создания замкнутой коммуны художников, где они могли жить и воплощать свои творческие идеи, опираясь на традиции средневековых ремесленных мастеров.

В 1861 г. В Англии была основана фирма «Моррис, Маршал, Фолкнер и К0 (Morris, Marshal, Faulkner & C0) программа этого объединения была сформулирована Моррисом: «Наша цель возвысить роль искусства, с помощью которого люди во все времена стремились украшать обычные предметы повседневной жизни». По его определению красота декора это «гармония с природой». Рука мастера должна действовать как сама природа, «пока ткань, чашка или нож не станут выглядеть столь же естественно и столь же привлекательно, как зеленое поле, берег реки или горный хрусталь».

К концу 1880 – х гг. фирма Морриса превратилась в своеобразную школу, где обучались многие художники и ремесленники (среди них был ближайший друг и соратник Морриса Эдвард Берн – Джонс), кото-рые впоследствии создавали собственные объединения.

Наиболее характерным примером этого может служить основанная в 1882 г. Артуром Хейгейтом Макмурдо «Гильдия века» (The Century Guild). «Гильдия века» Макмурдо стремилась повысить статус и престиж ремесел - строительства, ткачества, гончарного и кузнечного дела, - чтобы они могли занять достойное место рядом с так называемыми «изящными искусствами».