2012-1blischenko

МЕЖДУНАРОДНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ ПРАВО: ПРОБЛЕМЫ СТАНОВЛЕНИЯ И РАЗВИТИЯ

Дарья Борисовна Бушмелева

студентка Института государственного и международного права Уральская государственная юридическая академия

Международное право является самостоятельной, динамически развивающейся правовой системой, в структуру которой входят различные отрасли, причем некоторые отрасли можно назвать полностью сложившимися, иные же только начинают формироваться. В данной статье рассматриваются вопросы становления такой отрасли международного права, как международное образовательное право.

Право на образование является одним из прав человека, закрепленным как в универсальных, так и в региональных международных договорах. Это право закреплено в ст. 26 Всеобщей декларации прав человека1, ст. 13 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах2, ст. 2 Протокола № 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод3, ст. 14 Хартии основных прав Европейского Союза4, ст. 27 Конвенции Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека5, ст. 4 Хартии социального обеспечения6, ст. 17

1Международное публичное право: Сб. документов. — М., 1996. — Т. 1.

— С. 460–464.

2Бюллетень Верховного Суда РФ. — 1994. — № 12.

3Собрание законодательства РФ. — 2001. — № 2. — Ст. 163.

4МЖМП. — 2003. — №2. — С. 302–314.

5Собрание законодательства РФ. — 1999. — № 13. — Ст. 1489.

6СПС «КонсультантПлюс».

271

Африканской хартии прав человека и народов1, в ст.49 Хартии организации американских государств2.

Всовременных классификациях отраслей, которые предлагаются

внаучной и учебной юридической литературе, международное образовательное право как отрасль выделяется редко, однако сам термин «международное образовательное право» используется достаточно

широко, как правило, им обозначается совокупность международных актов, регулирующих отношения вобразовательнойсфере3.

Система международного права является результатом влияния совокупности субъективных и объективных факторов, определяющих развитие международных отношений и права, регулирующего эти отношения. В настоящее время не существует официальной и общепризнанной системы международного права. В научной литературе существуют различные точки зрения относительно критериев выделения отраслей международного права, а также относительно самого понятия отрасли международного права.

Д.И. Фельдман предложил следующее определение отрасли в системе международного права — это «совокупность согласованных юридических норм, регулирующих более или менее автономно международные отношения определенного вида, совокупность, характеризуемая соответствующим предметом правового регули-

рования, качественным своеобразием, существование которой вызывается интересами международного общения»4.

На основе проведенного анализа работ по системе международ-

ного права и отраслевых исследований он выделил следующие базовые критерии разграничения отраслей международного права5:

– предмет правового регулирования;

1Международные акты о правах человека: Сб. документов. — М., 2002.

— С. 887–899.

2Хартия Организации американских государств. URL: http://www1.umn.edu/ humanrts/iachr/oascharter.html#ch4.

3См.: Ягофаров Д.А. Правовое регулирование в сфере образования: Учеб.

пособие. — М., 2005.

4Фельдман Д.И. Система международного права / Науч. ред. В.В. Лазарев. — Казань, Изд-во Казан. ун-та, 1983. — С. 59.

5Там же. — С. 46.

272

–автономность и качественная обособленность группы норм;

–особенности источников отрасли;

–заинтересованность международного сообщества в развитии соответствующей отрасли.

Полагаем, что эти критерии могут быть использованы и при оценке правовой природы международного образовательного права.

Предметом международного образовательного права выступает совокупность специфических образовательных отношений. В ст. 4 Модельного образовательного кодекса для государствучастников СНГ под образовательными отношениями понимаются отношения между обучающимися, педагогическими и иными работниками, образовательными учреждениями с целью получения обучающимися общего или профессионального образования не ниже уровня, предусмотренного образовательной программой и

подтверждаемого документом о соответствующем образовании и (или) квалификации1. Исследователи национального образовательного права выделяют первичные и вторичные отношения в области образования. Первые непосредственно связаны с организацией и управлением образовательной деятельностью, процесса-

ми обучения и воспитания, вторые включают в себя материальное, кадровое, финансовое обеспечение образования2. Международное регулирование в сфере образования в большей степени направлено на регулирование первой группы отношений, а вопросы материального, кадрового и финансового обеспечения образования остаются в исключительной компетенции государств и отнесены к сфере национального регулирования.

В качестве субъектов международных образовательных отношений одни исследователи выделяют только государства. В этом случае предполагается, что нормы международного права, касающиеся образовательной сферы, адресованы, прежде всего, госу-

1Модельный образовательный кодекс для государств-участников Содружества Независимых Государств (общая часть) // Информационный бюллетень. Межпарламентская Ассамблея государств — участников Содружества Независимых Государств. — 2007. — №39 (часть2). — С. 103–221.

2См.: Ягофаров Д.А. Правовое регулирование в сфере образования: Учеб. пособие. М., 2005.

273

дарствам, которые должны принять меры по их имплементации в национальное законодательство1. Другие ученые рассматривают в качестве основных субъектов международного образовательного права физических лиц2. Представляется возможным включить в число субъектов международного образовательного права учебные заведения как непосредственных субъектов осуществления образовательной деятельности. Право участия высших учебных заведений в международной деятельности Российской Федерации предусмотрено в ст. 33 Федерального закона Российской Федерации «О высшем и послевузовском профессиональном образовании»3. В данной статье предусматриваются различные формы непосредственного сотрудничества в области высшего и послевузовского профессионального образования, в том числе право заключать с иностранными партнерами договоры о совместной деятельности. Отдельно оговаривается, что данные договоры не могут рассматриваться как международные договоры Российской Федерации, однако определения их правовой природы не дается.

В зависимости от субъекта международное образовательное право относят к международному публичному или международному частному праву (МЧП). Например, Е.В. Мартыненко признает международное образовательное право «формирующейся отраслью современного международного публичного права»4. Н.Ю. Ерпылева определяет международное образовательное право как отрасль МЧП, которая представляет собой «совокупность норм национального законодательства и международных договоров, которые регулируют международные образовательные отношения, осложненные иностранным элементом»5. Однако последнее опре-

1См.: Мартыненко Е.В. Международное образовательное право: Учеб.

пособие. — М.: РУДН, 2008. — С. 12–15.

2См.: Ерпылева Н.Ю. Физические лица как субъекты международного трудового права и международного образовательного права // Право и политика. — 2009. — № 5. — С. 1048.

3Российская газета. — 1996. — № 164. — 29 авг.

4Мартыненко Е.В. Международное образовательное право: Учеб. посо-

бие. — М., 2008. — С. 4.

5Ерпылева Н.Ю. Физические лица как субъекты международного трудового права и международного образовательного права… — С. 1059.

274

деление представляется слишком узким, поскольку в сферу регулирования международного права входят не только образовательные отношения, осложненные иностранным элементом, но и защита права на образование, вопросы гармонизации образовательных систем, установление единых видов образования на территории определенного региона (например, ЕврАзЭС) и т.п. Согласно господствующей в литературе концепции, международное частное право является составной частью внутригосударственного права и «регулирует гражданско-правовые отношения в условиях международной жизни»1, в то время как международное образовательное право выходит за эти рамки, поэтому представляется более правильным выделение международного образовательного права в качестве отрасли международного публичного права.

Необходимо обратить внимание на особенности источников международного образовательного права. К источникам можно отнести международные акты, закрепляющие право на образование, а также регламентирующие отдельные аспекты сотрудничества в образовательной сфере, например, в сфере взаимного признания документов об образовании или в сфере сотрудничества вузов по обмену студентами. Помимо традиционных международных договоров, нормы которых обязательны для всех участников, существует множество актов, не являющихся международными договорами, содержащих нормы так называемого «мягкого права». К последним относится большая часть документов, принятых в рамках Болонского процесса, например, университетская Хартия — Magna Charta Universitatum2, Сорбоннская декларация3 и сама Болонская декларация4. Еще одни примером рекомендательного международного акта является Модельный образовательный кодекс для государств — участников СНГ.

1Фельдман Д.И. Система международного права… — С. 38.

2Всеобщая Хартия Университетов, 18 сентября 1988 г. URL: http://www.bologna-bergen2005.no/Docs/00-Main_doc/880918_Magna_ Charta_Universitatum.pdf.

3Совместная декларация по гармонизации европейской системы высшего образования, 25 мая 1998 г. URL: http://www.sgu.ru/node/30324.

4Декларация о создании общеевропейского пространства высшего образования. 19 июня 1999 г. // СПС «КонсультантПлюс».

275

Среди критериев построения системы международного права Д.И. Фельдман не выделял метод правового регулирования, поскольку считал, что международное право, в основном, признает один метод регулирования — согласование воль государств, а потому невозможно применять критерий метода для разграничения отраслей международного права. Однако допускаются модификации единого метода, поскольку «международное право, единое по своему методу регулирования, допускает различные способы регулирования сложной системы международных отношений»1. На наш взгляд, можно выделить и особенности метода регулирования образовательных отношений. Основным принципом является принцип суверенитета, невмешательства во внутригосударственное регулирование образования. Д.А. Ягофаров использует такой термин, как «международная образовательная безопасность»2, подчеркивая не только суверенитет государства, но и необходимость учета мнения научных кругов при имплементации норм международного права, регулирующих образовательные отношения. Международные акты, посвященные сотрудничеству в сфере образования, содержат, в основном, рамочное регулирование отдельных вопросов и предполагают добровольное соблюдение государствами взятых на себя обязательств.

Признание и защита права на образование на международном уровне, важность образования как социального института, постоянно растущее количество международных актов, регулирующих образовательные отношения, интеграционные тенденции образовательного пространства, прежде всего, на территориях стран Европы и стран ЕврАзЭС свидетельствуют о заинтересованности международного сообщества в регулировании образовательных отношений на международном уровне. С учетом отмеченных особенностей взаимодействия государств в образовательной сфере полагаем, что на современном этапе развития международного права международное образовательное право может быть выделено в качестве отрасли международного права.

1Фельдман Д.И.Система международного права… — С. 47.

2Ягофаров Д.А. Правовое регулирование в сфере образования: Учеб. по-

собие. — М., 2005.

276

ПРОБЛЕМЫ ОПРЕДЕЛЕНИЯ СТАТУСА ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВ ГОСУДАРСТВ ПРИ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОРГАНИЗАЦИЯХ

Мечи Йетлир Башким (Албания)

аспирант кафедры международного права Российский университет дружбы народов

В связи с появлением различных форм внешних сношений и других, нетрадиционных субъектов, осуществляющих функции внешних сношений в доктрине международного права появилась некоторая путаница с терминологией.

С развитием посольских (дипломатических), консульских отношений, активизацией деятельности специальных миссий, осуществлением внешних сношении в ходе деятельности по представительству государств в их отношениях с международными организациями, стали говорить о дипломатическом праве как о понятии, охватывающем все эти направления, т.е. о совокупности меж- дународно-правовых норм, регулирующих не только собственно дипломатическую деятельность государств, но и деятельность всех органов внешних сношений государств. В это понятие вносят и деятельность международных организаций по внешним вопросам1. Чтобы охватить все эти формы внешних сношений, некоторые предлагают термин «право внешних сношений субъектов международного права»2.

1Ганюшкин Б.В. Дипломатическое право международных организаций.

— М., 1972. — С. 11–15.

2Блищенко И.П., Дурдуневский В.Н. Дипломатическое и консульское право. — М., 1962.

277

Принятие Венской конвенции 1975 г. о представительстве государств в их отношениях с международными организациями универсального характера потребовало более четких определении и разграничения новой формы межгосударственного сотрудничества. Для решения проблемы было решено исключить термин «дипломатический», а говорить только о «представительствах государств» без прилагательного «дипломатический». Однако, это не отражает действительность. Дело в том, что под «постоянными зарубежными представительствами подразумеваются три основные вида представительств на уровне государств, а именно: дипломатические представительства, консульские учреждения и постоянные представительства государств при международных организациях. Дипломатическое представительство, учрежденное одним государством на территории другого государства, является постоянным органом, выполняющим многочисленные функции. Термин «постоянное дипломатическое представительство», используемый в Конвенции о дипломатических сношениях, относится к посольствам, дипломатическим миссиям, папским нунциям и другим миссиям Святого престола, а также высоким комиссарам,

которыми обмениваются страны Британского содружества наций»1.

Другое противоречие заключалось в том, что не было четких границ: куда относить весь комплекс привилегий и иммунитетов представительств государств при международных организациях — то ли к международным организациям, то ли к дипломатическим представительствам. До сих пор на уровне доктрины международного права, одни авторы искусственно формируют дипломатическое право международных организаций, куда в качестве составной части включают представителей государств при организациях; другие авторы приравнивают их к дипломатическому праву рассматривая их особой отраслью международного права.

К такому разнообразию приводят отсутствие в некоторых документах положений о привилегиях и иммунитетах. Речь идет, прежде всего, о Конвенциях 1946–1947 гг. о привилегиях и имму-

1 Абашидзе А.Х., Федоров М.В., Чистоходова И.А. Право внешних сно-

шений. — М.: РУДН, 2007. — С. 42.

278

нитетах ООН, специализированных учреждений ООН, Соглашении 1947 г. о штаб-квартире ООН, а также целой серии идентичных им соглашений специализированных учреждений ООН со странами пребывания; сюда относится также Венские конвенции о дипломатических сношениях 1961 г. и специальных миссиях 1969 года; Конвенция от 1975 г. о представительстве государств при международных организациях.

В частности, Конвенции 1975 г. нет упоминания о приравнивании привилегий и иммунитетов посольств и их представителей к представительствам государств и их персоналу при универсальных организациях, вместе с тем в Конвенциях 1946–1947 гг. подобная аналогия является правилом1. Так, в Соглашении о Центральных учреждениях между ООН и США от 26 июня 1947 г. в разделе 15 ст. V говорится, что главные постоянные представители государств, сотрудники этих представительств, постоянные представители специализированных учреждений и их сотрудники «независимо от того, проживают ли они в районе Центральных учреждений или за его пределами на территории Соединенных Штатов, обладают теми же привилегиями и иммунитетами, которые предоставляются дипломатическим представителям, аккредитованным при правительстве Соединенных Штатов, с соблюдением соответствующих условий и обязательств». Из данных раздела Соглашения следует, что соответствующие положения общего международного права по вопросу привилегий и иммунитетов применимы к постоянным представительствам при ООН и их сотрудникам. Из этого следует и другое положение: подобные привилегии и иммунитеты должны применяться «с соблюдением соответствующих условий и обязательств». В комментариях Комиссии международного права ООН по этому поводу отмечалось, что «с самого начала ООН занимала позицию, в соответствии с положениями ст. 105 Устава ООН о том, что представители государств при ООН пользуются такими же привилегиями и иммунитетами, которые предоставляются дипломатическим посланникам, аккредитован-

1 Статья 3 (раздел 9), ст. 4 (раздел «11д»), ст. 5 (раздел 19) и др. Конвенции и привилегиях и иммунитетах Объединенных Наций от 13 февраля 1946 г. См.: Международное право вдокументах. — М., 1957. — С. 149–155.

279

ным при правительстве США» и что «подобные привилегии и иммунитеты... не будут превышать привилегии и иммунитеты, предоставляемые дипломатическим посланникам», а «как правило, соответствовать привилегиям и иммунитетам, предоставляемым дипломатическим сотрудникам в целом»1. Это правильно. Однако, и здесь возникает вопрос: куда относить их? То ли к правовому статуту дипломатических представительств, то ли к постоянным представительствам. Раньше этот вопрос решался приравниванием этих статусов. Однако, позже такой подход стал играть отрицательную роль

Приравнивание статуса постоянных представительств к дипломатическим представительствам, а соответственно и их привилегий и иммунитетов, создало почву для расширения компетенции властей различных стран, например, высылать нежелательных лиц из числа постоянных представителей из страны пребывания. Более того, если учесть многосторонний характер дипломатической деятельности постоянных представителей государств при универсальных международных организациях, то совершенно невозможно себе представить, как могут осуществляться подобные связи, если одно представительство будет обладать большими привилегиями и иммунитетами в ООН, а другие — меньшими. В этом ключе нельзя говорить о суверенном равенстве государств, одна сторона поставлена в зависимость от другой. По существу, теряется весь практический смысл существования подобных универсальных организаций. Сегодня корпус постоянного представительства при ООН и других универсальных организациях представляет собой живой и постоянно действующий организм. Его нельзя рассматривать по частям и по частям «одаривать» привилегиями по доброй воле государства пребывания. Нити, которыми связаны все представителе проходят через органы организации, а зачастую и помимо органов. Например, каждое представительство государств имеет связи со 193 государствами — членами ООН и все они взаимосвязаны. Если отсечь одну часть из этого комплекса, то автоматически отсекается все остальные. Из этого можно

1 Yearbook of the International law commission, 1967. — 1969. — Vol II. — Р. l76–180.

280