Действий

Стрелки, соединяющие индивидов, обозначают коммуникативные действия, стрелки направленные на предмет деятельности, обозначают предметные действия.

Коммуникативные действия (жесты, звуки) раздваиваются на внутреннюю сторону, на значения, и на внешнюю – материальную.

Поскольку для общения важны значения, а не их носители, то материальная сторона передачи значений вырождается, в конечном итоге, до системы знаков, до языка. Жесты (символические телодвижения для передачи значений), звуковой язык, письменный язык, искусственные языки составляют ступени такой редукции. Значения настолько сращиваются со знаками, что становятся неотделимы от них и актуализируются непроизвольно, автоматически. Знаки становятся телом значения.

Из предметных действий развивается в процессе разделения труда система дифференцированных трудовых операций. Эти операции переводятся во внутренний план психики с помощью языка и превращаются в логические действия не с вещами, а с их заместителями (со значениями), с идеальными предметами, с классами таких предметов.

Из коммуникативных действий, из общения, развиваются общие значения, технологически необходимые для общения. Именно общение принуждает психику работать по общим схемам. Общение и обобщение одного практического корня. Система общих значений составляет субстрат сознания. Сознание есть психика, организованная общими, социально важными значениями. Оно есть социально-психическая форма функционирования идеального, которое развернуто в психике системой значений.

Из предметных (технологических) трудовых операций развивается логическое мышление, из общения развивается сознание, совместное знание, система общих значений. Единство деятельности и общения обусловливает единство мышления и сознания. Иллюстрируем изложенное (рис. 3):

Рис. 3. Производность логики и значений сознания из единства предметных и коммуникативных действий

Общественно – материальная основа рационального мышления включает:

▪ объективные отношения, составляющие предметное содержание мышления;

▪ фиксацию этих отношений в их абстрактной определенности в искусственных органах общественной практики (материальной и социальной технике);

▪ перевод этих отношений в формы деятельности субъекта и в его мыслительные схемы в процессе оперирования орудиями и управления социальными организациями;

▪ особую форму субъектности – совокупного субъекта общественной практики, с позиций которого только и можно понять коллективный характер категоризации;

▪ способ объективации технологической деятельности, аккумулирующей в себе предметные связи – инструмент, машина, автомат;

▪ разделение труда, порождающее определенность трудовых операций и тем самым – определенность и разнообразие эмпирических схем мышления;

▪ обмен формами деятельности в общественных отношениях;

▪ формы собственности, обусловливающие степень универсальности общения и общественных отношений, а значит и мышления; социокультурные формы осуществления деятельности субъектов;

▪ материальное средство духовного обмена – язык, фиксирующий способы деятельности и общения и переводящий эти способы в моменты сознания в виде значений;

▪ практико-функциональный уровень мышления и сознания, которые непосредственно включены в функционирование органов общественной практики, направляют и регулируют их функционирование и выступают как технологически необходимый идеальный фактор социальной системы, как ее «самоотображение», идеально опосредствующее функционирование всех ее звеньев – как материально-технологическое освоение природы, так и общение, и общественные отношения между людьми.

Конкретизируем социально-технологическую основу рационального мышления.

В предметных органах практики реальные связи выделяются и фиксируются в абстрактной определенности, получают первичную практическую коллективную категоризацию и переводятся в процессе оперирования в мыслительные отношения, в микросхемы мысли, которые составляют исходный материал формирования рациональных структур.

Операции содержательного мышления всегда даны в социально-технологическом обрамлении. Например, Гарвей использовал схему насоса при уяснении работы сердца. Прозаическая связь «фундамент – надстройка» создается при постройке жилища, превращается в регулятив деятельности, освобождается от частных деталей и становится исходным пунктом обобщения подобных же действий в различных областях; возникает способ мыслить предмет с позиций уже обобщенной схемы: основа – обоснованное, «базис – надстройка». Способ, каким люди конструируют реальной связи, становится и способом их производства (мышления) идеальной предметности. Раздел гегелевской логики «Учение о сущности» посвящен именно основанию.

Практическое конструирование предметных абстракций (самолет, ракеты и т.д.) тем превосходит мысленное конструирование, что связи соединяются в новые структуры на материальном субстрате. Достаточно один раз практически замкнуть связи в новую структуру при определенных условиях, чтобы избежать надобности доказывать необходимый характер новой структуры. Ибо такая структура с необходимостью следует из специфической материальности предмета, а не из структур сознания. Одна действующая паровая машина доказывает «аподиктичность», необходимость положений термодинамики исчерпывающим образом. В практическом конструировании кванторы всеобщности и единичности совпадают.

Субъекты сами порождают новые структуры и причинные ряды из природного материала и из взаимных отношений. Такие структуры отделяются от предметной наполненности и преобразуются в «монограмму», модельную аналогию по освоению чувственных данных. формирование схем мышления в научной практике конкретно раскрыл В. С. Степин.

В образовании микросхем мысли решающими являются:

▪ выделенность реальных связей в ту или иную предметную структуру;

▪ включенность такой структуры в массовую практику из-за ее общественной значимости;

▪ перевод абстрактно выделенных реальных связей в схему реального действия, а затем и в схему мышления;

▪ общественно значимый характер предметной структуры, возможность оперировании ею различными индивидами, что позволяет фиксировать инвариант схемы-действия;

▪ фиксация инварианта термином и включение его как схемы мысли в общественный оборот; закрепление такого термина в словаре;

▪ генерализация родственных микросхем мысли в их единый мыслительный эквивалент на основе общения.

Орудие есть предметная основа, а абстрактная операция – деятельная основание рациональных микросхем мысли. Абстрактные операции могут стать такой основой, если они стали определенны и устойчивы, общественно значимы и необходимы, что возможно в системе общественного разделения труда, где различные операции отделяются друг от друга и каждая из них закрепляется за отдельным работником.

В мануфактуре система операций превращается в надындивидуальное образование, а его субъектом выступает не отдельный индивид, ремесленник цеха, а комбинированный совокупный работник, живой механизм мануфактуры¹⁴. Продукт таких операций призван удовлетворять общественные потребности, поэтому сами операцииобщественно значимы, они передаются новым работникам, обозначаются специальной терминологией и входят в общее (общественное) сознание. Дробление деятельности на множество различных операций порождает новые специальные термины, схватывающие в операциях общий инвариант.

В Новое время с развитием мануфактурного разделения труда возникает профессиональная специальная терминология. Абстрактная операция, фиксированная термином, есть эмпирическая микросхема мысли с ее узко локальной разрешающей логической возможностью. Овнутрение надындивидуальной системы операций, их последовательности порождает рациональное и опосредствованное мышление, выражающее абстрактные связи в абстрактных операциях.

Разделение труда специализировало трудовые операции. Специализация операций привела к специализации орудий. В орудии заключен «общественно-выработанный способ действия»¹⁵. Одним из главных результатов разделения труда является «дифференциация, специализация и упрощение орудий»¹⁶. Определенность операций закрепляется материально, в особых инструментах. Теперь уже орудие задает форму операций, абстрагируясь от индивидуальных особенностей работников. Утверждается относительнаяконстантность операций. Их надындивидуальная система и объективация в орудиях и в языке содействовали выделению операций из вещественного состава труда, осознанию операций, точности, последовательности и конструктивности мышления. Последовательность операций в изготовлении продукта становится аналогом, согласно которому и предмет строится в мышлении последовательно, операция за операцией.

Специализация орудий явилась необходимой предпосылкой возникновения машин, которые сообщили качественно новый импульс развитию рационального мышления. В мануфактуре разделение операций является «чисто субъективным», комбинацией частичных рабочих, применение орудий еще зависит от индивидуального мастерства, «от силы, ловкости, быстроты и уверенности каждого отдельного рабочего»¹⁷. Константность и точность операций находят предел в живом человеческом факторе. Орудия остаются проводникоминдивидуального умения. Этот узкий технический базис, замечает К. Маркс, – «исключает возможность … научного расчленения процесса производства». Мыслительные схемы, опосредствующие процесс труда, эмпиричны и локальны. Принцип строения производства субъективный, так как субъект остается главным технологическим агентом. Базисом является ставшее односторонним ремесло.

Технологическое применение науки возможно при таких технических условиях, когда абстрактные логические операции воплощаются в природном материале с полным сохранением их формы и унифицируются. Это возможно благодаря механизации операций. В машине механизируется функция управления орудием. Рабочий орган машины «совершает своими орудиями те самые операции, которые раньше совершал рабочий»¹⁸. Тем самым исполнение операций освобождается от ограничений живым человеческим фактором. Единствоабстрактной и конкретной сторон деятельности тоже перемещается в машину: двигатель генерирует однородное механическое движение, которое специфицируется рабочим органом машины в конкретное движение сообразно производственной цели (пилить, шлифовать, сверлить и др.). Операции, для выполнения которых раньше требовался «виртуоз», теперь выполняются простым превращением однородного движения двигателя в «утонченные» операции, совершаемые рабочим органом машины. Такое превращение абстрактного движения в конкретное достигается простым приемом – нажатием на педаль и др.¹⁹.

Теперь работник своими действиями опосредствует технологическое движение самих трудовых операций, переданных рабочему органу машины. Операциональный аспект труда выступает на первый план и снимает вещественно-мускульное содержание труда. Длящиеся во времени операции опосредствуют операции, опредмеченные в пространстве. Возникает практическое операциональное поле, рефлектированное внутрь себя в лице работника, например, оператора.

С резким возрастанием реального операционального опосредствования в труде рациональные и опосредствованные структуры мысли превращаются в относительно самостоятельное, устойчивое логическое образование, освобожденное от диктата сенсорного поля, чувственных данных.

Технологическая, аналитико-синтетическая мощь труда преобразуется в продуктивную идеальную силу индивида в форме его мышления. На предмет теперь идеально проецируются система логических операций, выражающих в снятом виде систему трудовых операций.

Применение машин изменяет субъективное строение производства на объективное, так как центр тяжести смещается с живого труда на опредмеченный, с рабочей силы – на предметные органы труда. Разделение операций между работниками мануфактуры сменяется разделением операций между машинами на фабрике. Возникает технологическая кооперация машин и системы машин. «Субъективный принцип разделения труда отпадает», технологический процесс разлагается «объективно» применением механики, химии и т. д.²⁰. В рабочем органе машины операции противостоят работнику в пространстве, в застывшем виде, он относится к ним со стороны, субъект – объектно, стоит «рядом с ними», что содействует выделению субъекта из вещественного содержания операций и их объективному осознанию.

Объективное строение производства резко повысило долю объективности, рациональности, увеличило диапазон опосредствования в мышлении и составило основу нового типа мышления Нового времени, собственно научного мышления.

Машинное производство породило бурное развитие математики и естествознания, как своего технологически необходимого идеального фактора. В науке утверждается метод рациональной обработки экспериментальных данных. Возникает острая полемика между сенсуалистами и рационалистами. В немецкой классической философии принцип деятельности выдвигается на первый план.