Majburd_E.M.-1996

лишь третье поколение смогло взяться за обобщение и интерпретацию. Когда же оно это сделало, выяснилось, что немецкий "исторический метод" не устраняет, а дополняет английскую школу политической экономии.

В других странах Европы

Пример немецкой Исторической школы оказался заразительным В XIX в. стали появляться историко экономические исследования в других странах. В Италии это направление развивали феррарис, Рикки Салерно, Скиатарелла, Сальвиоли и др.

Во Франции на поприще экономической истории трудились Лавернь, Лавеле, Шевалье, Бодрильяр, Курсель Сенейль, Манту и др.

Влучших случаях ученые других стран не повторяли крайностей немецкой Исторической школы и свое направление не противопоставляли теоретической политэкономии. Просто в различных странах пробудился живой интерес к хозяйственной истории своих и соседних народов. Ученые обратились к архивам, старым рукописям, хроникам, мемуарам... Они добросовестно воспроизводили историю экономической жизни в пределах своей задачи и оставили нам работы, многие из которых сегодня читаются с не меньшим интересом, чем в пору их появления на свет. К лучшим образцам таких работ относятся книги П.Манту (1904) "Промышленная революция XVIII столетия в Англии" (блестяще написанная и основательная) и Г.Сальвиоли (1906) "Капитализм в античном мире" (уникальный очерк истории хозяйственной жизни в Древнем Риме). Исторический метод , возникший, как мы помним, в виде реакции на английскую политическую экономию, превосходно проявил себя на английской почве и дал замечательные плоды. Это не было результатом простого подражания немцам. Еще в 1838 г. Томас Тук (1774—1858) начал выпускать свою многотомную "Историю цен и денежного обращения" (к 1857 г. вышло шесть томов). философское обоснование исторического метода предложил в 1876 г. Т.Клифф Лесли, известный и своими теоретическими работами.

Серию замечательных исследований предпринял Джеймс Торолд Роджерс (1823—1890). Первая его книга, вышедшая в 1866 г., представляла собой историю сельского хозяйства и цен в Англии с 1259 по 1793 г., когда началась война с республиканской Францией. Затем

последовали: "Промышленная и коммерческая история Англии" (1880), "Пять столетий труда и зарплаты"F51F (1883) и "Экономическое к истолкование истории" (1888).

В1884 г. вышла книга рано скончавшегося Арнольда ТойнбиF52F (1852—1883)

"Промышленная революция в Англии". Там впервые в науку был введен термин промышленная революция в значении того хозяйственного переворота, который произошел в этой стране в конце XVIII—начале XIX в. Это было первое в мире исследование того явления, которое с тех пор привлекало многих ученых из различных стран. Маленькая книжка охватывает изменения в народонаселении страны, сельском хозяйстве, использовании природных ресурсов, промышленном развитии и положении трудящихся классов. В ней много интересного числового материала. фундаментальностью и широтой охвата отличается книга УИЛЬяма Каннингэма (1849—1919) 'Развитие

51В русском переводе вышла под названием "История труда и заработной платы в Англии с XIII по XIX век".

52Знаменитейший историк XX в. Арнольд Тойнби приходился экономисту племянником.

английской промышленности и торговли" (1882). Экономическое развитие страны прослеживается там со времен Юлия Цезаря и римского завоевания Британии. Совсем в другом ключе, но не менее основательно, написана работа Уильяма Дж. Эшли (1860—1927) "Экономическая история Англии в связи с экономической теорией". Эшли

охватывает период всего лишь с XI по XVI в., но глубоко копает и широко интерпретирует. Помимо собственно исторического материала, в работе имеются также обширные главы об экономических взглядах и хозяйственном законодательстве в указанный период. Эшли едва ли не первым в новое время обратил внимание на экономические учения Фомы Аквинского и канонистов.

Оба — Каннингэм и Эшли — были хорошо знакомы не только с трудами ученых немецкой Исторической школы, но и лично со многими из авторов. Однако оба они остались вполне самостоятельными в применении "исторического метода".

Историческая школа в России

Русская Историческая школа в экономической науке — это предмет, который еще ждет серьезного изучения. Известно, что в этой области работали замечательные ученые и было сделано много серьезных исследований. Интерес в России к экономической истории был велик. Книги немецких, французских, итальянских, английских авторов (в том числе многие, упомянутые выше) переводились на русский, издавались и расходились.

Так продолжалось вплоть до начала 30 х гг. нашего столетия. После того как марксизм узурпировал всю сферу экономической науки в СССР, ученые Исторической школы стали терять работу, их книги перестали выходить, имена их замалчивались. Историческая школа в целом была подвергнута шельмованию как "вульгарная буржуазная наука . Плоды такого просвещения российская культура пожинает до сих пор. На том месте, где должна быть широкая эрудиция в экономической истории стран и народов, даже у иных крупных экономистов наших дней зияет большая черная дыра.

Не требуется каких то особых патриотических пристрастий для того, чтобы отметить две (по меньшей мере) особенности, которыми русская Историческая школа выгодно отличалась от немецкой. Во первых, она была свободна от национально шовинистических настроений. Во вторых, среди русских ученых не было принято противопоставлять "исторический метод ' теоретической политической экономии. Даже беглый обзор, подобный нижеследующему, может показать справедливость сказанного. Русские ученые не ограничивали свой предмет областью национальной истории. Главный труд проф. Ивана Ивановича Янжула (1846—1914) — это двухтомная "Английская свободная торговля" (1882), всестороннее исследование, охватывающее вопросы торговой политики, практики, законодательства и общественного сознания Англии за несколько веков.

Илларион Игнатьевич Кауфман (1848—1916) написал два капитальных труда: "История банкового дела в Великобритании" (1877) и "Государственный долг в Англии с 1688 по 1890 г." (1893). Александр Николаевич Савин (1873—1923), вообще скорее историк, чем экономист, оставил нам замечательный труд "Английская деревня в эпоху Тюдоров"

(1903), которому предшествовала двухлетняя работа в британских архивах. Сохранила познавательное значение и книга "К вопросу об обезземеливании крестьянства в Англии" (1908), которую написал Игнатий Наумович Гранат (1863—1941)F53F.

53Вместе со своим братом Александром (1861—1933) И. Гранат издавал знаменитый "Энциклопедический словарь".

В книге Михаила Ивановича Туган Барановского (1865—1919) "Периодические промышленные кризисы" (1894 и еще три переработанных издания), посвященной теоретическому изучению указанного вопроса, обширный раздел отведен истории — описанию экономических явлений и процессов в Англии XIX в., с огромным числовым материалом. Русскую Историческую школу можно было бы упрекнуть скорее в недостаточном внимании к экономической истории России. Среди немногих работ в этой области выделяется "Русская фабрика" М И.Туган Барановского (1898) — грандиозное и всестороннее исследование развития промышленности в России XVIII—XIX столетий. Многие из перечисленных ученых совмещали исторические исследования с теоретическими. Особенно выделяется этим Туган Барановский, сумевший сохранить подлинное равновесие между двумя областями научной деятельности и в обеих оставивший замечательные работы.

Иосиф Михайлович Кулишер

Несколько условно можно сказать, что И.М.КулишерF54F представляет второе поколение русской Исторической школы. Зато его, безусловно, можно назвать гордостью русской науки. Если кто из европейских ученых и сумел нарисовать и живописать обобщенное и грандиозное полотно экономической истории Западной Европы, то это И.М.Кулишер

(1878—1934).

Он вступил на поприще науки в начале XX в., когда Историческая школа различных стран накопила громадный материал описательного и числового характера. Свободно владея немецким, французским, английским и, судя по всему, умея читать на итальянском и испанском, Кулишер не испытывал затруднений в доступе к любым интересовавшим его книгам и источникам.

Первой книгой Кулишера были "Очерки по истории таможенной политики" (1903). Затем последовал громадный двухтомник "Эволюция прибыли с капитала в связи с развитием промышленности и торговли в Западной Европе" (1906, 1908). Ряд исторических книг написан им по вопросам городских финансов (местного обложения) в Германии с XIV по XIX в., влияния хлебных пошлин на народное хозяйство, международной торговой политики, развития промышленности и положения рабочих на Западе в XVI—XVIII вв.

В 1919 и 1920 гг. выходят два тома его "Очерков финансовой науки". Это история налогов и теоретических представлений о налогообложении в Европе. В 1925 г. появляется его "Очерк экономической истории Древней Греции" — произведение, единственное в своем роде. В том же 1925 г. выходит I том (в 1926 г. — II том) его "Истории русского народного хозяйства с древнейших времен до XVII века". Книга сперва была написана по немецки для задуманной в Германии многотомной всемирной хозяйственной истории. Общеевропейское признание Кулишера упрочили два тома его "Лекций по истории экономического быта Западной Европы". Первое издание вышло в 1916—1917 гг., затем

— с исправлениями и дополнениями — имели место еще восемь изданий. Книга была переведена на европейские языки. Крупнейший французский историк нашего времени Фернан Бродель называет наследие Кулишера "грандиозным памятником", а его "Лекции" — "еще и доныне лучшим руководством и самой надежной из обобщающих

54Вклад И.М.Кулишера в экономическую науку настолько значителен, что его портрет должен был занять свое место на страницах этой книги. К сожалению, все наши попытки разыскать его фотографию, как, впрочем, и рукописи, не увенчались успехом. Тем не менее поиски продолжаются, и мы надеемся, что в этом нам помогут читатели.

работ". Объем книги не громадный, как можно было ожидать, а вполне средний по меркам такого рода трудов.

Содержание книги изложено по разделам: от Юлия Цезаря до начала Крестовых походов, затем до открытия Америки, потом до Французской революции и, наконец, до 60 х гг. XIX в.

В каждом разделе отдельные части описывают: — состояние населения и характер потребления;

•сельское хозяйство и аграрный строй;

•формы промышленности и рабочий класс;

•торговлю;

•деньги, кредит, пути и средства сообщения.

Все это излагается отдельно для Англии, Франции, Германии (включая Австрию), Италии, Испании и отчасти других стран (например, Польши). Книга написана спокойным, но живым языком, насыщена свидетельствами современников и разнообразными бытовыми деталями. Вместе с автором читатель может побывать в конторе немецкого банкира XV в., на судне голландского купца, на улицах европейских городов в разные эпохи, в доме ремесленника, а то и за столом с Людовиком XIV. Многие страницы книги вводят нас в мир, где жили Ричард Львиное Сердце, Дон Кихот, три мушкетера, прекрасная Анжелика, герои Р.Сабатини, ГХаггарда, М.Дрюона, Р.Стивенсона и всяческих исторических романов, которые мы читали или не читали. Конечно, мы не видим здесь самих этих героев, их встреч или быта, не слышим их разговоров. Скорее мы оказываемся у них дома, проходим по улицам и дорогам, где только что прошли, проехали, пронеслись знакомые нам лица... Иосиф Кулишер по своему сделал то, что не удалось Вернеру Зомбарту.

25BГЛАВА21. НА ОСТРИЕИГЛЫ

Кто не испытывает жажды, тот не пьет с удовольствием

Монтень

Незамеченная революция

Есть такое слово — "маржинализм". Его нужно знать и понимать. Это слово охватывает целый комплекс понятий в современной экономической науке. 06 этом речь в настоящей главе. В то время когда в Европе экономическая профессура в большинстве своем занималась историко хозяйственными проблемами и увлекалась социалистическими идеями, в области теории произошли знаменательные события. Впоследствии они привели к подлинному перевороту в методах экономического анализа и даже в понимании закономерностей экономического поведения людей или фирм. Этот переворот сегодня называют маржиналистской революцией или (не очень точно) революцией предельной полезности.

Сказанное было осознано и понято учеными гораздо позже, уже в XX в. Да и замечено было далеко не сразу. Это была поистине тихая, незаметная и вовсе не обвальная, но тем не менее революция. Потому что ряд событий, которые составили названный процесс, действительно изменил лицо науки, характер научно экономического мышления.

О выражении “предельная полезность"

Margined utility — так термин звучит по английски. Русский термин "предельная полезность" установился давно, и едва ли уместно было бы предлагать другой. Полезно знать, однако, что наш эквивалент английского термина передает его смысл неточно. Marginal означает "находящийся на самом краю", "крайний", "граничный".

Utility — это, конечно, полезность. Но и тут русское слово может сбить с толку. Мы привыкли, что полезность — это некие свойства вещей, их способность удовлетворять человеческие потребности. Даже если Робинзону на острове достался радиоприемник без батареек (который, конечно, для него бесполезен), от этого сам приемник не теряет способность стать полезным в случае, если бы удалось найти для него источник питания. Исправный приемник обладает полезностью для людей, поскольку люди именно это имели в виду, создавая его.

В выражении "предельная полезность" второе слово употребляется не в том смысле, о каком мы только что говорили. Иногда это понятие объясняют так: "Первым пирожным я угощу ребенка, вторым — жену, третье съем сам, а четвертое отдам теще '. Порядок раздачи соответствует убывающей полезности порции лакомства. Но эта "полезность" не связана ни с вкусовыми качествами пирожных, ни с их питательными свойствами. Фактически имеется в виду желаемость, потребность. Иногда говорят о субъективной полезности благ. Таким образом , выражение "предельная полезность" нужно понимать как последнюю потребность, или желаемость последней порции данного блага. В таком смысле мы можем говорить, например, о "полезности" табака, хотя курящему от него один вред.

Что означает предельная полезность данного блага

•Ну ты запасся водой! — заметил мой друг, прикладывая ладони к печке, которую я только что растопил. — Решил натаскать сразу на неделю?

•Замерзает в колодце вода, — отвечаю, — каждый раз добывать ее — морока.

•Там в сенях у тебя темновато, но мне показалось, что ведра пронумерованы. Это зачем?

•Люблю порядок, — говорю. — №1 — для питья и чая, №2 — для приготовления еды,

•№3 — для умывания, №4 — для поливки цветов, №5 — для хозяйственных нужд. На неделю хватит.

•Извини, — говорит друг. — Но пока ты разводил огонь, я вылил воду из ведра №1, потому что оттуда успела напиться моя Каштанка. Теперь опять возиться с колодцем?

•Не стоит, — говорю, — на питье пойдет вода из №5.

•Все понял, — говорит мой друг, — ты готов сидеть в грязи, лишь бы твои цветочки не засохли.

Действительно, я, как и любой, пожертвовал бы ведром, которое для меня наименее ценно. Ведь нумерация моих ведер соответствует их убывающей субъективной ценности для меня. Важнее всего утоление жажды, затем приготовление еды. Этим потребностям уступает потребность в умывании. Следующей по важности идет необходимость поливать цветы, и на последнем месте — чистота посуды, пола и прочего, 'убывание желаемости данного блага по мере увеличения его потребления называется первым законом Госсена . Здесь мы подошли к самому интересному. Теория предельной полезности утверждает, что желаемость (полезность) воды в любом из ведер для меня (в данном примере) равна желаемости последнего ведра. Наименее ценная — последняя — порция воды способна заменить любую из предшествующих. Крайняя потребность моя в воде равна потребности в последнем ведре. Но ведь вода во всех ведрах одинакова, и все ведра взаимозаменяемы. Поэтому полезность всех ведер одинакова. И равна она субъективной ценности последнего ведра. Только так и следует понимать утверждение: предельная полезность воды равна полезности последней порции ее — последней, на какую я согласен тратить усилия, чтобы ее заполучить.

В приведенном примере последняя порция воды предназначалась для самых незначительных нужд. Ее субъективная ценность для меня весьма мала. В то же время, если задаться вопросом о ценности всех ведер вместе, мы придем к выводу, что она в совокупности своей равна сумме тех оценок, которые я приписываю каждому ведру, — от максимальной до незначительной. Известно, что вода жизненно важна для людей. В то же время она — самое дешевое из благ, не считая воздуха.

Этот парадокс был сформулирован еще в XVII в., если не раньше. Противники мнения, что ценность вещей определяется их полезностью, любили ссылаться на этот парадокс В ответ им слышались слова о таком факторе, как редкость благ. "А тогда при чем полезность? — отвечали эти. — Так и говорите: спрос и предложение". Разрешить

указанный парадокс смогла только теория предельной полезности. Ценность всей воды очень велика, потому что она есть сумма ценностей всех ее порций. Но ценность каждой отдельной порции очень низка, потому что она определяется субъективной ценностью последней (наименее полезной) порции воды.

Как измерить совокупную полезность данного блага

При внимательном чтении можно заметить некоторое противоречие. С одной стороны, полезность воды в каждом из ведер равна полезности последнего ведра. С другой стороны, говорится о ценности, приписываемой каждому ведру — от максимальной до незначительной. Как это понять? Нужно помнить про первый закон Госсена. Каждое новое ведро, добавляемое к уже запасенным, имеет все меньшую и меньшую ценность. Этим оно снижает ценность (предельную полезность) воды в каждом ведре до своего уровня. Но совокупная полезность воды во всех ведрах вместе тем не менее нарастает с каждым новым ведром. Правда, прирост ее с каждым шагом будет все меньше и меньше. Этот прирост и есть предельная полезность воды на каждом шаге, пока не наполнены следующие ведра. Вот я решаю набрать запас воды. Допустим, я умею оценивать полезность своего запаса с точки зрения очередности своих потребностей в воде. Итак, наполнил ведро №1 — 4 балла. Наполнил два ведра — 7 баллов. Три ведра — 9 баллов. Четыре ведра — 10 баллов. Пять ведер... хм... тоже 10 баллов! Или чуть больше того? Вроде бы можно обойтись без этого ведра... ну пусть будет резерв для незначительных нужд. Тогда оценим весь запас воды в 10,5 балла. При таком характере роста потребности в воде выявим предельную полезность ведра воды по шагам:

Имею (ведра, полные воды) 0 1 2 3 4 5

Совокупная полезность воды 0 4 7 9 10 10,5

Предельная полезность воды 0 4 3 2 1 0 ,5

Замечание. Совокупная предельная полезность любого количества ведер равна сумме предельных полезностей, соответствующих этим ведрам.

Тонкое замечание. Хитрить бесполезно. Если вы хотите проверить совокупную полезность, скажем, трех ведер воды и для этого берете ведра №2, 3 и 4, вы, складывая 3 + 2 + 1, ни за что не получите 10. Но этим вы перехитрите только сами себя, показав, что до сих пор вы кое что не поняли. Если вам нужны только три ведра воды, это всегда будут первые три ведра. Если же вы, наполнив четыре ведра, затем меняете решение, оставляя только три и выливая воду из №1, эта новая хитрость тоже выдает вас с головой. Ведь предельная полезность вылитого ведра при трех налитых такая же, как и во всех остальных, какой бы номер на нем ни стоял . За эти хитрости вам придется переписать номера на оставшихся ведрах с водой: вместо №2, №3 и №4 написать: №1, №2, №3. Закон есть закон.

Как удовлетворить множество потребностей?

Все знают, что такое шведский стол. На стоике стоят самые разнообразные яства — всевозможные салаты, много сортов колбасы и рыбы, горячие мясные блюда, жареная птица, свежие овощи и фрукты, соки, кофе, какао, чай, всевозможное печенье, варенье и

т.д. и т.п. Бери, что хочешь и сколько хочешь, накладывай себе сам. Всего вволю, но вволю всего не поешь: вместимость желудка ограниченна, а ждать, пока съеденное переварится, чтобы начать все сначала, вы не можете. Глаза разбегаются, все такое вкусное — как скомбинировать блюда, чтобы получить максимум удовольствия?

Вообще говоря, люди решают такую задачу обычно без длительных размышлений, импровизируя на ходу. Некоторые поступают вовсе не предусмотрительно (например, набрасываются на салаты, и уже мало места остается для мяса и птицы, а на десерт даже смотреть не хочется). Но если подойти к делу предельно рассудительно, то мы постараемся отведать каждого блюда по очереди в таком количестве, пока не почувствуем, что следующей порцией этого блюда можно пренебречь ради иного вкусного блюда.

Ученые говорят, что потребности насыщаются на том уровне, при котором прирост наслаждения от каждого вида блюд становится одинаковым. Другими словами, общее количество потребляемых благ устанавливается таким, при котором равны предельные полезности каждого блага. Это правило называют вторым законом Госсена. В случае "шведского стола" каждый рассудительный человек, конечно, решит для себя эту задачу по своему, но у всех таких людей максимум удовольствия будет отвечать равным субъективным ценностям последнего куска или глотка доступных им яств.

Уравнение обмена

Предыдущие рассуждения прямо подводят нас к задаче формулирования уравнения товарного обмена. Притом подводят прямо по той дорожке, которая начинается от Аристотеля, продолжается у Тюрго и доходит до обоих законов Госсена.

В самом общем виде маржинализм утверждает, что при обмене двух товаров цена, т.е. взаимно эквивалентные количества обоих, товаров, устанавливается на уровне равных предельных полезностей этих товаров для обоих участников сделки. Если за один стул отдается три топора, то для обоих участников обмена предельная полезность одного стула равна предельной полезности трех топоров.

Но каким образом все таки достигается эта пропорция, уравнивающая предельные полезности? И вообще, почему мы так уверены, что в данном случае имеет место равенство предельных полезностей? Когда двое ударили по рукам, это можно с одинаковым успехом приписать и равенству трудовых затрат по Рикардо. Сам факт сделки еще ничего не доказывает, нужно объяснить, как это получается, в терминах рассматриваемой теории. Ни Рикардо, ни Маркс в рамках своей теории этого сделать не смогли. Смогли теоретики предельной полезности.

Капустный рынок

Осенью все квасят капусту. Спрос на нее резко возрастает, но это всегда совпадает с большим скачком в предложении капусты, потому что как раз к этому времени поспевают ее поздние сорта, годные для засола. Стихийно возникает множество местных рынков, где бойко идет купля продажа капусты.

Перед нами один из таких рынков. Здесь сразу 8 продавцов, между которыми ходят 10 покупателей. Кто торгует от овощебазы, кто — от совхоза, а кто — со своего участка. Покупатели тоже из разных категорий населения. Поэтому у каждого из находящихся на рынке свои оценки. У продавца — нижний предел цены ("Дешевле не отдам", — решает

он про себя), а у покупателя — верхний предел цены ("Дороже не куплю", — думает он). Допустим, эти оценки сложились сегодня так, как указано в "Капустной таблице".

Если бы на рынке были только покупатель и продавец, они бы могли, поторговавшись, сойтись на какой то цене между 300 и 100. Но на какой именно? Это зависит от очень многих обстоятельств.

Капустная таблица

Субъективные оценки 1 кг товара Покупатели Не дороже (руб.) Проданы Не дешевле (руб.)

1 300 100

2 280 110

3 260 150

4 240 170

5 220 200

6 210 215

7 200 250

8 180 260

9170

10150

Продавец будет более уступчив, если зарядил дождик (покупателей мало, мокнуть зря не хочется), если у него еще много этого товара (и завтра привозить, и послезавтра, и еще останется), если у него не так много времени (нужно скорее вернуться домой) и т.д. Уступчивость покупателя тоже зависит от многих соображений — любой из нас знает это по себе. Какая комбинация этих обстоятельств сложится в данный момент, никто сказать не может. Поэтому невозможно сказать заранее, на какой цене они сойдутся. Допустим, сошлись бы на цене 115 руб. Оба в выигрыше, но у продавца выигрыш минимален. "Плохо идет торговля", — решит он.

Однако на рынке еще много покупателей и продавцов, поэтому все должно обернуться по другому. По 115 руб., конечно, готовы были бы купить капусту все десять покупателей. Но продать по этой цене готовы лишь двое продавцов (здесь и дальше следите за таблицей и сами глядите, кто с кем о чем договорится). Понятно, во что выльется эта ситуация: к продавцам Щ 1 и Щ 2 выстроятся очереди, остальные продавцы останутся без покупателей, а мы так ничего и не поймем. Поэтому нужно ввести дополнительные условия: каждый покупатель хочет купить 20 кг товара, а у продавцов на руках примерно по мешку капусты (20—30 кг) на каждого. При таких обстоятельствах между покупателями начинается конкуренция. Они наперебой поднимают цену. Продавцы Щ 1 и Щ 2 спокойно ждут момента, когда покупатели остановятся...

Общественная предельная полезность

К этому торгу, надо сказать, прислушиваются и другие продавцы. Когда цена переходит за 200 руб., оказывается, что уже пятеро из них готовы продавать по этой цене. Правда, уменьшилось число покупателей, согласных покупать по этой цене, но их еще шестеро на пятерых продавцов. Цена продолжает подниматься. Как только она переходит за 210 руб., Ы 6 выходит из игры. Остаются пять на пять, и капуста переходит из рук в руки. Цена установилась. Теперь начнем все сначала. Снова предположим, что Ы 1 и Щ 1 встретились

один на один. Только на сей раз более уступчивым вынужден быть покупатель, а продавец попался упрямый. Так что сходятся они на цене 255 руб., и покупатель несет домой капусту без особой радости (он, конечно, выгадал, только уж очень мало).

Но и в этом случае, если на рынке присутствуют все наши продавцы и покупатели, дело повернется иначе. По 255 руб. готовы продавать семеро, да покупать согласны только трое. Теперь уже возникает конкуренция продавцов, они начинают снижать цену. Как только цена опускается чуть ниже 215 руб., число продавцов и тут уравнивается с числом покупателей (шесть на шесть).

Таким образом, как ни крути, цена на таком рынке установится где то между 210 и 215 руб. за 1 кг. Вот эта цена, допустим 212,5 руб., и выражает предельную полезность капусты по отношению к деньгам на данном рынке: ниже этой цены никто не продает, выше — никто не покупает. Перед нами уже общественная предельная полезность капусты.

Мы начали встречей одного продавца с одним покупателем. И смогли прийти к выводу, что цена установится где то между 300 и 110 руб. Ничего больше выяснить мы были не в состоянии. Но когда мы увеличили число тех и других, мы увидели, как цена сходится к довольно узкому интервалу: 210—215 руб. Существует так называемая теорема Эджуорта, которая говорит: чем больше на рынке участников обмена (с индивидуальными субъективными оценками у каждого), тем более узки границы такого интервала; при достаточно большом числе участников интервал сходится в точке, выражающей одну единственную рыночную ценность данного блага. На нашем примере можно почувствовать справедливость теоремы Эджуорта. Доказать ее, однако, ученые смогли спустя много много лет после первого обнародования (1881) — уже в XX столетии.