Источниковедение_Лекции
.pdfизолгалась в России», - сетовал Г. Федотов. «Советская статистика лжива до мозга костей», - вторил ему Е. Юрьевский.
Свидетельства иностранцев - хороший источник, но далеко не бесспорный. У него есть свои достоинства и недостатки. Конечно, со стороны всегда виднее. Но иностранцы не всё понимали, мерили Россию своими мерками. Эмиграция пользовалась преимущественно советскими источниками, но делала свои, прямо противоположные советским официальным версиям, выводы и объяснения происходившим в СССР
процессам. Подтверждение тому, в частности, полученный в СССР
агентурными путями протокол заседания совета Российского торговопромышленного и финансового союза, состоявшегося 30 октября 1929 г. в Париже. (14 ноября он был представлен Сталину, Молотову, Ягоде и др.) На заседании обсуждался доклад К.И. Зайцева на тему «Крестьянская политика Советской власти», которую докладчик охарактеризовал как политику удушения крестьянства, в результате которой «деревня разоряется, крестьян охватывает хозяйственная апатия», внешняя и внутренняя торговля находится в параличе, «страна не доедает, и широко развивается подпольная торговля».
Несмотря на довольно точное определение ситуации в СССР, некоторые участники заседания, отмечая достоинство доклада, высказали сомнение относительно источников информации. Так, Б.П. Рябушинский заявил, что «содержание доклада основано на советских материалах, которые, конечно, дают впечатление большой энергии. Реальное же значение всех советских мероприятий ничтожно. ...Поэтому с большим правом можно утверждать, что все выступления большевиков на сельскохозяйственном фронте свидетельствуют о безнадежности их политики. Вся их энергия характеризуется внешними выступлениями, а в низах, в деревне, они сводятся к нулю». В 1920-е годы в Праге был создан русский научный центр - «Экономический кабинет С.Н. Прокоповича». Успех работы центра во многом зависел от изначальной постановки сотрудниками принципиально важного вопроса: можно ли для объективной характеристики хозяйства
СССР пользоваться официальной советской статистикой? В ее достоверности они справедливо сомневались. Однако квалифицированное изучение советской литературы, скрупулезный анализ и сопоставление фактов позволило им пользоваться этими материалами. С.Н. Прокопович и его сотрудники никогда не прибегали к материалам, появлявшимся на страницах эмигрантской печати, а строили свои выводы исключительно на советской информации, какой бы сложной для расшифровки и получения относительно надежных сведений она ни была.
3. Документы политических партий и союзов, общественных групп, творческих объединений, национальных и религиозных организаций. За рубежом оказались представители всех политических партий России - от бывшего большевика Л.Д. Троцкого до кадета П.Н. Милюкова, остатки белогвардейских армий, из которых образовались различные военизированные организации, промышленники, профессора
университетов, писатели, артисты и пр. Из этой среды возникали различные политизированные группы с целью освободить Россию от большевиков. Каждая из них стремилась иметь свой печатный орган. Меньшевики, например, его имели в лице «Социалистического вестника». Он был основан в Берлине Л. Мартовым и продержался довольно долго - более 40 лет (с 1921 по 1965 г.). Кроме того, бюро ЦК меньшевиков издавало в 20-е годы журнал «Социал-демократ».
У эсеров наиболее заметным изданием был журнал «Революционная Россия», в котором публиковались важнейшие партийные документы: резолюции съездов и конференций, постановления высших органов партии. Этот центральный орган партии основали С.Н. Постников и В.М. Чернов в 1920 г. Он издавался в разных местах - в Берлине, Праге и в других городах. До 1931 г., когда журнал прекратил свое существование, вышло 78 номеров.
В среде русской эмиграции возникали также разные общественные, литературные, военные, религиозные и прочие организации. Так, в Париже действовал Российский торгово-промышленный и финансовый союз, который объединял соотечественников из деловых кругов.
Все эти организации обрастали программной и иной документацией, которая частично обнародовалась, а также откладывалась в архивах этих организаций, судьба которых была разной. Некоторые документы оседали в частных, семейных архивах. Довольно представительной группой источников являются мемуары. Они стали появляться довольно рано - с начала 1920-х годов. Можно в зависимости от общественного положения авторов выделить несколько групп: военные мемуары, воспоминания общественных и политических деятелей, мемуары и дневники писателей. К военным мемуарам относятся воспоминания генералов А. Будберга, И.Н. Краснова, А.С. Лукомского, А.П. Родзянко, полковника Г.В. Енборисова и других.
Особое место среди военных мемуаров занимают мемуарноисследователъские работы А.И. Деникина и П.Н. Врангеля. Бывший главнокомандующий вооруженными силами на юге России (ВСЮР) генераллейтенант А.И. Деникин был одним из первых авторов, издавших почти сразу же после окончания гражданской войны свою книгу «Очерки русской смуты». То же самое можно сказать и о «Записках» П.Н. Врангеля, сменившего Деникина на посту главнокомандующего ВСЮР. Но если мемуары Деникина охватывают довольно широкий спектр вопросов и в них прослеживаются события гражданской войны на всей территории бывшей Российской империи, Врангель пишет только о своем участии в войне на юге России.
Представляет интерес и исследовательская работа генерала Н.Н. Головина, поскольку она содержит множество документов. Каждый том сочинения как бы делится на две части. Первая - это непосредственно текст автора, а вторая - приложения, которых в книге 80. Это самые разнообразные документы - от манифестов об отречении Николая II и Михаила до приказов Донского правительства.
К воспоминаниям общественных политических деятелей относятся мемуары А. Аргунова, М.С. Маргулиса, Г.В. Немирович-Данченко, М.А. Нестерович-Берг, В.А. Оболенского, Л.В. Половцева, Г.Н. Раковского, В.В. Шульгина и других. Меньшевизм как течение партийной мысли и взгляд на прошлое сквозь призму классической социал-демократии сохраняли Ф.И. Дан, И.Г. Церетели, С. Волин и другие. Много размышлял о прошлом лидер эсеров В.М. Чернов. Наиболее плодовитым и авторитетным историком партии левых стал один из ее бывших лидеров, бывший нарком юстиции в Советском правительстве И.3. Штейнберг. В эмиграции он опубликовал десятки статей и несколько крупных работ мемуарного характера, в том числе «От февраля по Октябрь 1917 года» (Берлин, Милан, б. г.), «Нравственный лик революции» (Берлин, 1922).
С конца 1980-х годов в СССР резко возрос интерес к русскому зарубежью. Начали расширяться контакты с эмигрантами, издаваться произведения уехавших за рубеж писателей. Переиздаются вышедшие десятилетия назад мемуары русских общественных деятелей, писателей, военных: П.Н. Милюкова, М.В. Родзянко, А.И. Деникина, П.Н. Врангеля, Б.В. Савинкова и других. Эти материалы серьезно дополняют и корректируют содержание мемуаров советских авторов, освещают порой хорошо известные позиции с неожиданной стороны или совсем иначе. Тем самым появилась возможность преодолеть односторонность произведений советских мемуаристов, а то и просто их откровенную ложь.
Но только с конца 1980-х годов началось их активное переиздание. Воспоминания содержат множество интересных подробностей, неизвестных ранее фактов. Вместе с тем они еще более рельефно, чем прежде, демонстрируют утопическую наивность взглядов некоторых политических деятелей, например В.М. Чернова. Документы политических партий и группировок, общественных организаций, белогвардейских армий, антисоветских правительств в той части, что оседала за рубежом, находятся преимущественно в архивах различных стран.
Одним из первых очагов собрания документов по истории русской революции стал созданный эмигрантами в 1920-1930-е годы Русский заграничный исторический архив в Праге («Пражский архив»). После войны он был передан в СССР и ныне хранится в ГАРФ. Это великолепное собрание мемуаров (более 500), различных документов, книг, которые, кстати, подверглись нещадному хищению.
«Пражский архив» содержит личные фонды известных военных и общественных деятелей - А.И. Деникина, М.С. Маргулиса, С.П. Постникова, В.В. Шульгина и других. Здесь также собрана обширная переписка. Помимо документов личного происхождения имеются документы антибольшевистских правительств: законодательные акты, распоряжения властей, обращения к населению, листовки и пр.
Некоторые эмигрантские коллекции передавались на хранение в различные иностранные центры гуманитарных исследований. Одним из таковых является Гуверовский институт войны, революции и мира
Стенфордского университета (США) (бывшая Гуверовская библиотека войны). Здесь хранится большая коллекция документов Б. Николаевского. Они содержат материалы по истории политических движений в России, отдельных политических деятелей, ученых, литераторов, например, В.М. Чернова, А.В. Чаянова, Валентинова (Вольского) и других.
Здесь же, кстати, хранится любопытная рукопись «Энциклопедия белого движения», составленная журналистом газеты «Русская жизнь» из Сан-Франциско А. Марковым и переданная в 1959 г. в Стенфордский университет. Там же хранится и «Казачья энциклопедия». Покидая СССР, Л.Д. Троцкий увез значительную часть своего архива. Он продал его Гарвардскому университету США незадолго до своей гибели. Ныне архив Троцкого, в котором собрано свыше 17,5 тыс. документов, хранится в Хогтонской библиотеке Гарвардского университета. Перу Троцкого принадлежит 4,5 тыс., остальные - корреспонденция к нему. Документы охватывают период с мая 1917 по 1940 г. В США, как ни в какой другой стране, сосредоточено большое количество научных центров с российской документацией. В Национальном архиве (Вашингтон) хранятся нашумевшие материалы Смоленского обкома ВКП(б), захваченные немецкими фашистами
ивывезенные в Германию, а затем в качестве трофейных поступившие в архив США. Коллекция мемуарной литературы о февральской и октябрьской революциях 1917 г., материалы о восстании крестьян в Тамбовской губернии
идругие документы хранятся в Архиве русской и восточноевропейской истории и культуры при Колумбийском университете.
Заключение. Подведение общего итога лекции, обобщение материала, формулировка выводов по теме лекции:
К1993 г. за рубежом проживало, по некоторым данным, 28 млн русских. На всех континентах и в разных странах они оставили и оставляют комплексы самых разнообразных материалов, которые дают возможность не только изучить жизнь эмигрантов, но и показывают их отношение к событиям, происходившим в России. Приблизительный состав материалов русской эмиграции: 1. Философская, религиозная, экономическая и другая научная литература.
2. Художественная литература.
3. Периодическая печать. Публицистика.
4. Документы политических партий и союзов, общественных групп творческих объединений, военных, национальных, религиозных и прочих организаций.
5. Документы личного происхождения: а) мемуары; б) дневники; в) переписка; г) семейные архивы.
6. Архивные коллекции, хранящиеся в архивах и библиотеках университетов, государственных и общественных организаций иностранных государств
Раздел 7. Источники новейшего времени
Лекция № 7 Тема: Источники личного происхождения и мемуары
Цель лекции: сформировать представление об особенностях источников личного происхождения в советское время.
Предмет лекции: источники личного происхождения советского периода.
Актуальность лекции: знание исторических источников советского периода позволяет сформировать представление об эволюции источников по сравнению с предшествующими этапами развития общества.
Литература: Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории / Данилевский И.Н., Кабанов В.В., Медушевская О.М.,
Румянцева. М.: РГГУ, 2000. URL: http://window.edu.ru/resource/215/42215
План лекции:
1.Общие черты документов личного происхождения.
2.Особенности мемуаров как источника.
1. Общие черты документов личного происхождения.
В исторической науке давно существует понятие «источники личного происхождения». Личностный момент, разумеется, присутствует во всех группах источников, хотя и прослеживается в неодинаковой мере. Он заключается в проблеме их авторства. В документах авторское начало прячется под вывеской учреждения, коллектива, партии, организации. Обнаружение истинных авторов, процесс внесения изменений, дополнений в документ — не-маловажный аспект в источниковедческой работе. В ряде случаев проблема авторства документа очевидна. Например, многие первые декреты советской власти имеют прямую связь с работами В.И. Ленина. Малограмотный и корявый документ, подписанный каким-нибудь комиссаром местного советского учреждения, — тоже не проблема. В других случаях установление авторства представляет более трудную задачу. Так, в литературе не умолкают споры по поводу того, кто были авторы советской Конституции 1936 г. Но есть огромные пласты исторических источников, где личность автора предстает, так сказать, в обнаженном виде, неважно, удостоверяет ли он источник своей подписью или нет. В центре внимания историков на протяжении длительного времени были преимущественно такие источники как мемуары, дневники, письма, хотя всегда было очевидно, что круг материалов личного происхождения является куда более широким. К ним с полным правом можно отнести те, в которых заложена автобиографическая, социальная, этнографическая, социальнопсихологическая и другая информация, которая отсутствует в официальных документах, а также в источниках других типов и видов.
Источники личного происхождения дают возможность историку изучать конкретные исторические личности с их индивидуальными особенностями, с чертами той среды, к которой они принадлежали, и той эпохи, которая их породила. Они позволяют историку извлекать факты, через которые проявляются взгляды, уровень культуры, а специфика изложения событий проявляется в субъективном восприятии личностью отдельных моментов истории. Они предстают перед исследователями так, как отражались в сознании современников, и историк, лишенный этих источников, не увидел бы живой картины ушедшего в прошлое мира. Изучение источников личного происхождения позволяет историку представить исторические события в совершенно новой, порой неожиданной интерпретации, давать более многокрасочное представление о жизни, воссоздавать ее в проявлениях обыденной идеологии, менталитета, уровня духовной жизни.
Эти источники воспроизводят формы социального общения, представления, мысли, чувства, т. е. человеческое содержание социальной культуры с помощью языка, стиля, фразеологии, терминологии. Они могут сообщить исследователю, если удается поставить их в определенную связь с другими источниками, специфику каждой эпохи. Они требуют от историка соответствующих приемов изучения, которые должны быть адекватными этим источникам.
Сегодня за источниками личного происхождения все чаще закрепляется такое понятие как «документы» или «эго-документы», хотя они могут касаться не только «себя», но и «других». Но главное, присущее им, остается — действительность передается через субъективное восприятие. С ростом внимания к человеку в истории, к историко-культурному измерению прошлого значение подобных источников для исторических исследований повышается. Они становятся главным материалом для исследования того, как ощущают, как мыслят себя люди в истории, как воспринимают исторические события, что конкретно происходило с ними. Источники личного происхождения дают исследователю поистине неисчерпаемое множество деталей и примет времени, которые отсутствуют в других источниках.
Среди источников личного происхождения особую группу (разновидность) составляют мемуары, или воспоминания. Сами по себе мемуары
— особый жанр литературного творчества, запечатляющий события прошлого и в обычной жизни успешно конкурирующий с историческими трудами. В этом особенность мемуаров в ряду других источников личного происхождения. Мемуары — материал не столько для исследований, сколько для чтения, часто занятного. Историки же иногда забывают об этом. В то же время как история, засвидетельствованная ее прямыми участниками, мемуары могут рассматриваться и в качестве источника в научноисторических исследованиях. Эта двоякая функция мемуаров (культурная и источниковедческая) мало осознается в обществе, да и подчас в среде самих историков. На этой почве в исторической науке время от времени вспыхивают горячие дискуссии.
2. Особенности мемуаров как источника.
Первое, что нужно принять во внимание, — мемуары пишут далеко не все, а люди образованные и культурные, способные внятно изложить то, о чем они хотят рассказать, зачастую владеющие писательским ремеслом. Поэтому мемуары исходят, прежде всего, от представителей так называемых элит общества: интеллектуальных, научных, политических и т. п., у каждого из которых свой жизненный опыт, свое восприятие прошлого, т. е. мемуары отражают разные грани позиций и взглядов отдельных личностей (субъектов).
Для того чтобы определить источниковедческую ценность мемуаров, зададимся вопросом, зачем и для чего они пишутся? Сами мемуаристы, как заклинание, повторяют, что намереваются поведать миру исключительно правду и только правду, даже если руководствуются совсем другими соображениями.
На самом деле причин обращения людей к мемуарному жанру много. Есть оправданная уверенность в том, что мемуары «великих» и «замечательных» людей вызовут интерес широкой общественности, в том числе мировой. Люди ждут от них раскрытия «тайн» и «откровений», и авторы в свою очередь стараются не обмануть подобных ожиданий. Воспоминания такого рода обычно встречаются с огромным интересом, выходят в свет огромными тиражами, неоднократно переиздаются. И это понятно: интерес вызывали и личность мемуариста, и события, в которых он участвовал.
Побудительной причиной к воспоминаниям может стать преувеличенное или явно гипертрофированное представление о своей личности, о своей роли в истории. Порой людей обуревает чудовищное самомнение, особенно политиков.
Нередко авторы ссылаются на то, что написать воспоминания их настоятельно просили друзья, знакомые. И. Губерман справедливо по этому поводу заметил, что «мемуары пишутся, затем, чтобы неназойливо и мельком прихвастнуть». Иной раз это до смешного очевидно.
Серьезным побудительным мотивом многих «правдолюбцев» является желание свести свои счеты с историей. В результате повествуется о многом, доселе неведомом, стоящим за рамками достоверного, шельмовании соперников, скандалах и грязи, приближающих мемуары к бульварной литературе.
Многие мемуары создаются по заказу. Побудительные причины заказных или организованных мемуаров понятны: по разнарядке надо откликнуться и осветить юбилейную личность или событие. Таких поделок добросовестных и не очень достаточно в мемуарной литературе.
Нередко бывает так: уходит из жизни знаменитый человек, и очень скоро появляются о нем воспоминания. Само по себе это вполне естественно. Но вот что замечательно: друзей, близко знавших покойного, оказывается довольно много, и каждый вспоминает такое, в чем разобраться довольно трудно. Словом, вольно или невольно внимание мемуариста переходит часто с объекта воспоминаний на свою роль родимого, любимого, неповторимого.
Но даже если авторы искренне стремятся к истине, есть много обстоятельств, которые мешают им выполнить благие намерения, накладывают свой отпечаток на отбор сведений, на угол зрения при освещении событий, их сокрытие или искажение.
Вэтой связи на еще одно свойство мемуаров нужно обратить внимание. Это масштаб личности автора, не официальный, а такой, каким он предстает в воспоминаниях, его умение видеть и наблюдать. Можно быть свидетелем времени и ничего особенного не замечать. «Устные рассказы» кинорежиссера М. Ромма и после его смерти долгое время не решались публиковать. Однажды, по словам падчерицы Ромма Н.Б. Кузьминой, «пригласили человека, от которого во многом зависела судьба творческого наследия Ромма» и дали ему послушать пленку с записью рассказа «Четыре встречи с Н.С. Хрущевым». После прослушиваний гость сказал: «Да... Ведь я тоже там был, на этих встречах, и, действительно, все было именно так, и все сказанное Роммом — правда. А я ведь ничего этого и не заметил».
Восприятие и толкование мемуаров общественностью во многом зависит от того, как настроит непрофессионального читателя научная и литературная критика. Она может быть выражена в предисловии издателей к мемуарам, рецензиях и пр. Позиция, с которой подходит критик, обусловлена его компетентностью, профессионализмом и чисто человеческими и гражданскими качествами, что в свою очередь предопределяется господствующей идеологией и политическим режимом, формирующими критическую мысль.
Особенности изучения советских мемуаров.
Всоветское время в отношении к мемуарам как источнику проповедовался классовый и партийный принцип. Например B.C. Голубцов писал: «До Великой Октябрьской социалистической революции мемуарная литература существовала фактически как одна из привилегий господствующих классов и буржуазной интеллигенции». Согласно критику В. Кардину: «Для того, чтобы разглядеть истинную цель мемуаров, надо помнить: мемуары произведения сугубо классовые. Социальная принадлежность автора, его место в политической борьбе своего времени — вот что прежде всего определяет характер воспоминаний». Один из известных советских источниковедов отмечал, что «при работе с документами личного происхождения, вышедшими из-под пера деятелей Коммунистической партии, деление на служебные и частные документы в этом смысле вообще не применимо. Деятели ленинского типа не разделяли свою жизнь «на служебную» открытую и «личную», скрытую, потаенную. В кристально чистом облике коммунистов сливается воедино общественное и личное; у воспитанных Лениным выдающихся деятелей партии, носителей коммунистической морали, личное не противоречило общественному, не отделялось от него какой-то стеной».
Идеологическая подоплека здесь просматривалась особенно очевидно (миропонимание советской науки, советского человека основано на объективных данных, и не на субъективных ощущениях, мировоззрение
последнего — это философия коллективиста, а не индивидуалиста), причем зачастую в весьма примитивном истолковании. Так что лишь советским мемуарам можно было доверять. Конечно, среди последних подмечались отдельные неточности и даже ошибки, которые снисходительно списывались за счет ослабления памяти автора.
В целом воспоминаниям, опубликованным в советский период, присущи следующие основные особенности:
—изначальная идеологическая заданность и идеологическая «выдержанность» (эти качества блюлись особенно строго на всех уровнях контролирующих инстанций);
—упор не на личность, а на событие (революция, Гражданская война и т. п.);
—стремление к личной сопричастности к «великим» делам или людям (Ленину, Сталину и т. п.);
—строгий выбор тем и сюжетов, поскольку всегда оставались опасные, нежелательные да и просто закрытые зоны, темы, отношения, личности, связи и пр.;
—недомолвки и недосказанность «фигуры умолчания» (разумеется, недоговаривать, замалчивать заставляла и цензура и соответственно самоцензура);
—стандартные образы и ситуации (штамп обезличивает автора, индивидуальность, за ним легко упрятаться);
—формирование образа врага;
—эзопов язык;
—«взгляд и нечто» (способность при большом объеме не сказать ничего существенного).
При этом, разумеется, советские мемуары сохранили в себе все особенности жанра, складывавшегося издавна.
Лишенные «субъективных» достоинств советские мемуары становились нечитабельными и интересны сегодня только для специалистовисториков. Да и историку нужные ему свидетельства
Современные мемуары — это и разновидность публицистики, и разновидность агитационно-пропагандистского материала, саморекламы накануне больших выборов. Полемичность современных мемуаристов требует «скоростной» подготовки этого вида оружия. Для этого находятся время, деньги, организационные, технические и прочие возможности. Нет недостатка в помощниках. Конечно же, важно и то, что демократические преобразования в стране создали для многих политических деятелей благоприятные условия для поощрения писательского зуда.
Справедлива реплика М.М. Плисецкой по поводу мемуарного бума: «То, что вчера было смелым, даже непроизносимым, устаревало вмиг, за прожитый день. Что-то вроде соревнований пошло, кто больше ругательств недавно еще всесильным организациям и высшим правителям отвесит».
Каждый мемуарист почти прав! Ведь он не был (чаще всего!) самостоятелен в своих действиях, ограничен в выборе возможных решений, скован в проявлении инициативы и т. д. Он был подчинен Системе. Другое
дело — поведение человека в рамках дозволенного. Подобные мысли и настроения выражает, например, заместитель начальника внешней разведки КГБ СССР В. Кирпиченко: «Мне кажется, что большинство этой мемуарной продукции только запутывает историю, так как авторы, как правило, ссылаются на покойников, изобличают ушедших в мир иной, спорят с ними и каждый полностью оправдывает себя. Он, мемуарист, дескать, все видел, все понимал, всем возмущался, всегда страдал и даже сигнализировал о недостатках, но вышестоящие начальники его не слушали, ничего не понимали и продолжали разваливать государство. Думаю, что большинство авторов мемуаров склонны переоценивать значение своей продукции. Вот он сочинил свои мемуары, пригвоздил своих противников к позорному, столбу, поддержал единомышленников, провозгласил истину в последней инстанции, полностью очистился таким образом от скверны и обвинений в свой адрес и успокоился».
Характеристика современной мемуаристики была бы не полной без принятия во внимание мемуаров прочно ушедших из политической жизни бывших высокопоставленных чиновников. Их не так много. Но они интересны.
«Бывшие» делятся как бы на две категории. Одни не строят иллюзий и знают, что их политическая жизнь бесповоротно позади, они давно напрочь отошли от политических игр (Е. К. Лигачев), другие — еще недавно, третьи — надеялись или продолжают надеяться на возвращение. Последние — наивные люди, не понимающие, что они — отработанный материал.
Ценность воспоминаний периода «мемуарных войн» прежде всего в том, что они, похоже, искренни в выражении своих чувств. Да, много лукавства, но авторы говорят то, что хотят сказать. Они могут быть неправы. Или каждый прав по-своему. Но они искренни в своих эмоциях, гневе. Это главные черты и особенности современной мемуаристики. А что касается правдивости, то академик Е. Тарле на этот счет писал: «Мемуары деятелей, игравших очень уж первостепенную роль, редко бывают сколько-нибудь правдивы». Это весьма понятно: автор, знающий свою историческую ответственность, стремится построить свой рассказ так, чтобы мотивировка его собственных поступков была по возможности возвышенной, а там, где их никак нельзя истолковать в пользу автора, можно постараться и вовсе отречься от соучастия в них.
«Технология» критики мемуаров зиждется на следующих положениях. Прежде всего, необходимо изучить личность автора, время и место действия описываемых событий, степень участия авторов в происходивших событиях, а, стало быть, его осведомленность в них, способность их понять и отобразить. Нужно хорошо знать:
1)событийную канву, по которой пишет автор; исторический контекст;
2)литературу, посвященную тем событиям, о которых упоминается в книге. При соблюдении этих условий можно обнаружить разночтения и противоречия в содержании. Не обязательно идти буквально по пятам за автором, проверяя его шаг за шагом. Это и невозможно и не нужно. Но мы