Заключение

Комплексный функционально-семиотический подход к изучению парламентского дискурса позволил осуществить поставленную цель: установить и проанализировать стратегии и тактики вербальной агрессии в парламентском дискурсе бундестага ФРГ и определить лингвостилистические особенности ее реализации.

Использование комплексной методики, сочетающей системно-функциональный и контекстно-ситуативный методы для установления дискурсивных особенностей бундестага ФРГ, методы интенционального, прагмасемантического и компонентного анализа для установления стратегий и тактик вербальной агрессии в парламентском дискурсе, метод парафразирования и трансформации для характеристики лингвостилистических средств реализации вербальной агрессии способствовало получению следующих результатов.

Парламентский дискурс ФРГ как вид политического дискурса подразделяется на внутреннюю институциональную коммуникацию депутатов бундестага между собой с целью осуществления законодательной и контрольно-управленческой деятельности и внешнюю публичную коммуникацию депутатов парламента и электората в форме проведения дискуссий с целью легитимизации принятых решений в глазах общественности. Внутренняя коммуникация находит свое выражение в закрытой работе парламентских комиссий и комитетов. Публичная реализуется во время дебатов, за которыми имеет возможность следить общественность. Такое разделение коммуникации в бундестаге дает право выделять две разновидности парламентского дискурса – внутренний эзотерический и внешний экзотерический.

Основная цель дебатов – наиболее привлекательно представить в глазах общественности позиции собственной партии и максимально развенчать точку зрения политического соперника. Вследствие этого на пленарных заседаниях основное внимание уделяется социально-регулятивному аспекту коммуникации, то есть тематизации отношений между представителями отдельных партий и фракций, а также квалификации политических действий депутатов и их самих с целью формирования среди населения определенного отношения к представленным позициям. Преобладание социально-регулятивного аспекта коммуникации в публичном/ экзотерическом парламентском дискурсе в сочетании с конфликтным характером отношений между политическими оппонентами обусловливает реализацию в нем вербальной агрессии.

В данном контексте на передний план выступает имидж политика. Именно имидж становится объектом нападок политических соперников. Орудием его разрушения становится язык, что находит свое воплощение в форме вербальной агрессии.

Основными факторами возникновения вербальной агрессии является наличие осознанного конфликта интересов между участниками коммуникации и стремление каждого из них разрешить этот конфликт в свою пользу путем разрушения имиджа оппонента. При этом личности целенаправленно и преднамеренно наносится моральный ущерб с помощью использования языковых средств, которые воспринимаются как агрессивные абсолютным большинством представителей данного языкового сообщества.

Сущность вербальной агрессии как способа нанесения ущерба имиджу личности путем осуществления агрессивных речевых действий выражают речевые стратегии и тактики, реализующиеся на практике благодаря ряду прямых и непрямых средств.

Поскольку имидж личности имеет квалификативную и операциональную составляющие, то подрыв имиджа идет по двум направлениям. Соответственно мы выделяем два типа стратегий вербальной агрессии в парламентском дискурсе: стратегию, разрушающую квалификативный имидж (личностно-ориентированную стратегию), и стратегию, разрушающую операциональный имидж личности (дискурсивно-ориентированную стратегию). В рамках данных стратегий существуют различные тактические возможности подрыва имиджа оппонента. Этим обстоятельством объясняется наличие нескольких видов речевых тактик агрессии. Для разрушения квалификативного имиджа оппонента применяются личностно-ориентированные речевые тактики, а именно: «дисквалификация деловых, моральных и интеллектуальных качеств», «дискриминация», а также «дискредитация». Коммуникативную задачу авторитарного ограничения дискурсивного пространства, то есть коммуникативной свободы действий личности выполняют дискурсивно-ориентированые речевые тактики: «поучение», «требование», «угроза», «демонстрация неуважения» и «констатация ограниченности дискурсивного пространства».

Учет фактора ситуации, то есть того обстоятельства, кто является инициатором вербальных агрессивных действий, и не было ли произнесено агрессивное высказывание в ответ на предшествующую вербальную атаку, позволил разграничить инструментально-инициальные и враждебно-реактивные разновидности вербальной агрессии в парламентском дискурсе ФРГ, а также установить ряд особенностей реализации речевых тактик агрессии в реактивных высказываниях.

Используя речевую тактику «дисквалификация» в реактивной реплике, говорящий часто прибегает к обвинениям в клевете, а также формулирует в резкой форме отказ оппоненту в праве давать оценку личностным качествам и поступкам других людей по причине его собственного небезупречного имиджа. Специфику имеет также реализация речевой тактики «требование»: в реактивной реплике говорящий нередко требует конкретизировать выдвинутые против него обвинения с целью выявить их клеветнический характер.

То обстоятельство, что объект агрессии, защищая свой имидж путем применения ответной вербальной агрессии, вынужден достаточно оперативно реагировать на инициальное высказывание, обусловливает использование им приемов быстрого построения своей реплики-реакции. В такой ситуации говорящий иногда просто частично повторяет инициально-агрессивное высказывание, заменяя в нем те слова, которые выражают адресность высказывания. При этом реактивное высказывание лексически, а часто и синтаксически связано с инициальным высказыванием и реализует ту же речевую тактику. Такой прием мы обозначили как переадресовка. Еще одним вариантом быстрой модификации исходного инициального высказывания является развитие его смысла в выгодном для говорящего направлении, путем прибавления информации, повреждающей имидж автора инициального высказывания. Такие добавки всегда оформляются говорящим в виде эллиптических предложений, выражающих его резкое несогласие с точкой зрения предыдущего оратора. Данный прием получил название «переориентация».

В целях более эффективного повреждения имиджа оппонента политические соперники довольно часто используют на протяжении небольшого отрезка выступления и даже в рамках одного высказывания сразу несколько речевых тактик агрессии различных видов.

В коммуникативной практике экзотерического парламентского дискурса реализация стратегий и тактик агрессии осуществляется как прямыми, так и непрямыми лингвистическими средствами.

Прямые средства служат непосредственному выражению вербальной агрессии в парламенте и используются в высказываниях, однозначно реализующих интенцию речевой тактики агрессии путем употребления соответствующих единиц лексико-семантического уровня языка – отдельных слов, свободных словосочетаний или фразеологизмов с отрицательно-оценочной или пейоративной семантикой. Прямые языковые средства составляют ядро лексических парадигм речевых тактик агрессии.

Усилению отрицательной субъективной оценки способствует выбор единиц с разговорно-фамильярной окраской, а также употребление положительно заряженной лексики в сочетании с отрицанием. Последнее позволяет противопоставить нормативность какого-либо элемента имиджа его отсутствию в характеристике адресата. Что касается использования фразеологизмов, то их эффективность как средства выражения вербальной агрессии объясняется насыщенностью оттенками значений исходных словосочетаний и, следовательно, неоднозначностью смысла фразеологической единицы в целом. В конкретной коммуникативной ситуации интерпретация фразеологизма зависит от установки слушающего.

К непрямым лингвостилистическим средствам реализации речевых тактик агрессии относятся такие, которые являются элементами агрессивного поведения лишь в контексте конкретных коммуникативных ситуаций парламентского дискурса и обеспечивают вуалирование агрессивных интенций путем использования конвенциональных и конверсационных импликатур. Данные импликатуры представляют собой совокупность выводов, которые необходимы для адекватной интерпретации высказывания. При этом конвенциональные импликатуры возникают на основе логико-семантических пресуппозиций, а конверсационные импликатуры – на основе прагматических пресуппозиций, то есть контекста в широком смысле слова. В качестве носителя конвенциональных импликатур в немецком языке широко используются частицы. В свою очередь конверсационные импликатуры являются источником создания метафорических, ироничных и каламбурных смыслов, что на лингвистическом уровне соответствует употреблению метафор, игры слов, иронии. Для интерпретации метафор необходимы знания о структуре и свойствах обьектов материального мира, для понимания игры слов – лингвистические и литературные знания, для определения смысла ироничных высказываний – информация об актуальных отношениях между участниками коммуникации, их индивидуальных особенностях и сведения о нормах поведения и установках данной социальной группы.

Использование метафоры как непрямого средства реализации речевых тактик агрессии в парламентском дискурсе позволяет лаконично и ярко представить актуальную политическую ситуацию в глазах общественности, вызывая именно те ассоциации, которые необходимы для разрушения имиджа оппонента. При этом благодаря семантической двуплановости и диффузности метафор их значение не всегда может быть интерпретировано настолько однозначно, чтобы быть квалифицированным как клеветническое оскорбление, что повлекло бы за собой согласно Закону о регламенте работы бундестага соответствующие санкции со стороны спикера парламента. Вместе с тем метафора усиливает влияние агрессивного высказывания на слушающего, апеллируя к его воображению и эмоциям. И, наконец, метафора свидетельствует о неординарности мышления говорящего, что повышает его авторитет в глазах слушающего.

Использование формально-языковых и логических связей между названиями предметов и явлений, на которых основана игра слов, дает возможность разрушить имидж соперника, подменяя рациональные доказательства эмоциональными. Дополнительным аргументом в пользу применения игры слов в словесных баталиях является также то, что с точки зрения логико-семантической корректности, высказывания, построенные на игре слов, являются нарушением нормы, ошибкой, недоразумением. Конечно, эта «ошибка» совершается с умыслом, и в большинстве случаев говорящий достигает своей цели, а слушающие адекватно определяют агрессивный подтекст соответствующей игры слов. Однако в коммуникативной практике не исключена и действительно неправильная интерпретация высказывания. Исходя из этого, в случае необходимости говорящий имеет возможность представить свое агрессивное двусмысленное высказывание как простое недоразумение. Следует учитывать также то, что игра слов, являясь языковым фактом проявления оригинальности и краткости выражения мысли, привлекает внимание слушающих своей неожиданностью и тем самым повышает эффективность такого приема реализации речевых тактик агрессии как высмеивание.

Основной функцией иронии как непрямого средства реализации речевых тактик агрессии в парламентском дискурсе является завуалированное нанесение ущерба социальному лицу политического соперника при одновременной манифестации говорящим собственного интеллектуального превосходства. Применение иронии создает также видимость желания смягчить агрессию путем непрямого выражения агрессивных интенций. Эта особенность иронии отчасти объясняет ее преобладание в репликах-реакциях на агрессивный речевой стимул, с помощью которых адресат вербальной агрессии не только отражает агрессивный выпад соперника, но и получает поддержку публики. В основном ирония используется говорящим с целью высмеивания адресата. Однако если элементы имиджа получают при этом слишком резкую отрицательную оценку, то тогда усиление отрицательного эмоционального фона общения вытесняет комические элементы высказывания из сознания участников коммуникации, и ирония получает форму колкости.

Использование непрямых средств имеет ряд преимуществ по сравнению с реализацией речевых тактик агрессии прямым способом. Это позволяет говорящему, во-первых, повысить эффективность агрессивного высказывания за счет апелляции к воображению и эмоциям слушающего, во-вторых, уйти от ответственности за агрессивно-имплицитную часть высказывания, отрицая наличие агрессивного подтекста, в-третьих, улучшить свой собственный имидж, отказываясь от использования прямых лексических средств и одновременно демонстрируя свой высокий интеллектуальный уровень, хорошую информированность и ораторское мастерство.

Обнаруженные стратегии вербальной агрессии и соответствующие им речевые тактики, а также средства их реализации могут найти практическое применение в качестве объективного инструмента анализа вербальных атак в случае необходимости определения ущерба, нанесенного имиджу объекта агрессии. Перспективой исследований является распространение предложенного анализа вербальной агрессии на другие социально-коммуникативные контексты и лингвокультурные общности.