Брехт б. «Трехгрошовая опера»

Премьера-28 августа 1928 года

История этой пьесы Бертольта Брехта уводит нас в далекое прошлое. Ровно за двести лет до ее берлинской премьеры на сцене одного из лондонских театров в 1728 появилась пьеса английского драматурга Джона Гея (1685—1732) «Опера нищих». Это была злая сатира: если не в прямом смысле, то, во всяком случае, объективно в ней отождествлялись образ жизни и нравы английского высшего света с обычаями и моралью люмпенов. Сюжет этой давно уже вошедшей в историю европейского театра пьесы Гея послужил для Брехта основой его «Трехгрошовой оперы».

Cатирическая природа этих произведений принципиально различна, различен в них масштаб социальной критики, различны степень и широта исторического обобщения. В пьесе Гея современники на каждом шагу угадывали намеки на известных лиц и на всякие скандальные обстоятельства из жизни великосветского общества. В короле нищих Пичеме зрители узнавали тогдашнего премьер-министра Роберта Уолпола, в других персонажах- придворных, их любовниц и проч. Организации нищих и воров, выведенные в пьесе, были в Лондоне двадцатых годов XVIII столетия почти документальной реальностью. Таким образом, несмотря на иносказательный характер некоторых эпизодов, иносказательность эта не выходила у Гея за пределы местного и злободневного: предметом его сатиры оставались вполне конкретные и локальные факты лондонской действительности его времени. Другое дело-иносказание и обобщение у Брехта. «Трехгрошовая опера», как подчеркивал сам автор, дает изображение буржуазного общества, а не только люмпенов. В пьесе Брехта нет завуалированных выпадов против известных современников, приметы места и времени условны, предметом критики является не состояние нравов в данной стране в данный момент, а общество в целом. Характеризуя суммарно различие пьес Брехта и Гея, немецкий исследователь этого вопроса В. Гехт писал: Гей наводил замаскированную критику на явные безобразия, Брехт подвергал явной критике замаскированные безобразия. Гей объяснял безобразия человеческими пороками, Брехт, напротив, пороки-общественными условиями.

Лекция

Брехта очень волновала тема эксплуатации человека. Он хотел сказать, что все политические системы непригодны для жизни. Обычный театр показывает, что происходит, а эпический рассказывает. В «Трехгрошовой опере» каждый персонаж рассказывает свою историю. Актер не играет героя, перевоплощаясь в него, а рассказывает о персонаже, как о персонаже. В третьем лице и прошедшем времени, критически смотря на своего героя: персонаж делает так, а я бы сделал иначе. Появляется диалог, у зрителя есть выбор. То, что на сцене- неоднозначное решение.

Брехт вводит прием, названный им «эффектом отчуждения», состоящий в том, что хорошо известное преподносится публике с неожиданной стороны. Для этого он прибегает к нарушению сценической иллюзии «подлинности». Сам текст пьес, актерская игра, использование зонгов и хора.

Драматический театр вызывает эмоцию, а эпический размышления и действие. Там поплакали и ушли, а здесь театр хочет заставить нас быть гражданами и принимать гражданские решение. В одном случае все как в реальной жизни- мы включаемся и сопереживаем, а в другом случае мы остаемся дистанцированным наблюдателем, знаем, что все это понарошку и думаем, зачем автор рассказывает эту историю, какой итог. Эпический театр противопоставляет зрителя событиям и заставляет его изучать.

«Зритель драматического театра говорит: да, я уже тоже это чувствовал. – Таков я. – Это вполне естественно. – Так будет всегда. – Страдание этого человека меня потрясает, ибо для него нет выхода. — Это великое искусство: в нем все, само собой разумеется. – Я плачу с плачущим, я смеюсь со смеющимся.

Зритель эпического театра говорит: этого бы я никак не подумал. – Так не следует делать, – Это в высшей степени поразительно, почти невероятно. – Этому должен быть положен конец. – Страдание этого человека меня потрясает, ибо для него все же возможен выход. – Это великое искусство: в нем ничто само собой не разумеется. – Я смеюсь над плачущим, я плачу над смеющимся».

«Трехгрошовая опера»-самое знаменитое произведение Брехта, с которого начинается его слава. Брехт не думал, что создал новый тип театра, но так получилась, что пьеса стала манифестом театра эпического. Борис Исаакович Зингерман, театровед, говорил, что «Трехгрошовая опера-это «Чайка» эпического театра». Чайка начала эпоху психологического театра, художественного, Станиславского, а «Трехгрошовая опера»- эпического. «Трехгрошовая опера», поставленная в 1928 году, стала спектаклем-легендой, имела мгновенный успех. Весь Берлин начинает петь зонги через несколько недель после премьеры, написанные на слова Брехта, на музыку Курта Вайля- композитора «Трехгрошовой оперы». Интересно то, что Брехт стилизовался под народные и городские мелодии, городской фольклор, и получилось так, что зонги, снова уйдя в народ, стали как бы анонимными, начали восприниматься, как нечто, что уже жило. Почему «Трехгрошовая опера» имела такой успех?

28 год- середина между двумя войнами. Десять лет после Первой мировой и почти десять лет до Второй. Чуть отошли от предыдущей войны, и в то же время есть еще предощущение следующей, но не прямое предчувствие. Это время относительного благополучия, но есть ощущение нестабильности, что будет что-то впереди. На протяжении этих десяти лет после Первой мировой происходили восстания, гражданские конфликты. Низы были недовольны послевоенной жизнью. Однако были люди, которые резко обогатились на волне послевоенных перемен. Они ощущали, что их благополучие стоит на песке. Главный лозунге- наслаждайся, пока возможно. Никаких этических принципов нет. Эту эйфорию и описывает Брехт, но сложным путем. Он берет текст «Трехгрошовой оперы» 1728 года Джона Гея, которая, в свою очередь, пародирует серьезные оперы Генделя. В этом отрицание отрицания, подчеркнутое убеждение. Однако пьеса Брехта получает не пародийный, смешной характер- в ней смех сквозь слезы.

Так получилось случайно, и эта случайность сработала на будущую идею эпического театра, но из оформления, декорации и музыки пьесы не вышло единства. Как бы недостаток, ведь целостности нет, но Брехт, уже потом осмыслив, говорит, что это оказалось началом разложения на элементы. Отдельно существует текст, декорация. Эпический театр имеет отношение к тому направлению мысли, к которому относится конструктивизм, формальная школа литературоведения, структурный анализ в искусстве. Все раскручивается, как механизм. Обращение с текстом, как с механической конструкцией. Раскрутить и собрать заново. Эпический театр начал работу над разложением и сборкой новых конструкций прямо на глазах зрителя. Видим внутреннюю механическую часть искусства, и это помогает отчуждаться, соблюдать дистанцию.

«Трехгрошовая опера»-это пьеса-предупреждение.

В финале главного героя милуют, делают потомственным дворянином, дают замок и деньги. Финал необычный. Если бы пьеса закончилась казнью Мэкки-Ножа, то Брехт говорил бы о наказании порока, торжестве добродетели, но непонятно, кто наказывает. В «Трехгрошовой опере» нет добродетели, все одинаковы. Предположим, что раз все друг друга стоят, то можно Мэкки-Ножа просто оправдать, но это вызывает возмущение, и непонятно, какая мораль. Пусть все себя ведут, как Мэкки-Нож, и это будет сходить с рук? Значит такое неправдоподобие? Титул, подарки. Зачем такой эксцентричный финал? Чтобы дать понять, что речь не об Англии 17 века, а о современности, надо задуматься. Этим гротесковым финалом Брехт все переворачивает и заставляет думать, что произошло и к кому это имеет отношение. Аллюзия на современность- Германию 20 века, обращенная к современному немцу.