Глава 68. Право, подлежащее применению к имущественным и личным неимущественным отношениям

Статья 1205. Общие положения о праве, подлежащем применению к вещным правам

1. Вещное право вообще и право собственности в частности играет ключевую роль в гражданском праве практически всех государств, однако вопросы, связанные с ним, решаются различно в законодательстве этих государств, причем даже в пределах одной правовой семьи. Это становится причиной многочисленных коллизий, в случаях когда вещно-правовые отношения оказываются осложненными иностранным элементом.

Разрешению данных коллизий как раз и посвящен массив коллизионных норм о вещных правах в Гражданском кодексе РФ, который структурно состоит из трех основных групп. В первую группу входят правила о содержании, осуществлении и защите вещных прав (коммент. ст.), во вторую - об их возникновении и прекращении (ст. 206 ГК), в третью - особые нормы-исключения о таких специфических объектах вещных прав, как суда и космические объекты (ст. 1207 ГК).

Ранее, в советский период, соответствующие коллизионные нормы касались только права собственности (ст. 164 Основ гражданского законодательства; в более ранний период - ч. 1 ст. 566.3 ГК 1964 г.), что вызывало (особенно после вступления в силу части первой ГК) многочисленные вопросы на практике и не отвечало потребностям международной экономической жизни.

2. В п. 1 коммент. ст. содержится принцип определения применимого к вещным правам права. В России, как и во многих других государствах, этот принцип воплотился в законе места нахождения вещи (lex rei sitae). Главной побудительной причиной в выборе именно этого принципа стало, по-видимому, желание законодателя придать устойчивость гражданскому обороту и максимально учесть потребность его участников в стабильности и ясности правил о том, кому и на каком праве принадлежит имущество.

Закон места нахождения вещи - это право той страны, где спорная вещь фактически находится, безотносительно к виду вещи (движимая - недвижимая), месту нахождения ее собственника или субъекта иного вещного права на нее, а также к месту выдачи правоустанавливающих документов на нее (о единственном исключении из этого правила см. коммент. к ст. 1207 ГК).

3. Закон места нахождения вещи позволяет определить относимость того или иного права к категории вещных и его содержание (в частности, о соответствующем российском регулировании см. коммент. к ст. 209, 216 ГК с учетом правил ст. 1187 ГК), а также способы его осуществления и защиты (см. соответственно коммент. к ст. 12, 209, 216, 301-305 ГК).

Следует отметить, что в России понятие вещных прав было закреплено на законодательном уровне сравнительно недавно и в силу этого недостаточно определено; кроме того, перечень вещных прав не носит исчерпывающего характера, в отличие от многих зарубежных правовых систем. Неясности подобного рода создают почву для сомнений в применимости норм коммент. ст. к правам, природа которых неоднозначна (например, правам аренды или залога).

4. Норма п. 1 коммент. ст. распространяется именно на вещно-правовые способы защиты. При необходимости защиты вещных прав путем признания сделки недействительной, взыскания неосновательного обогащения, компенсации причиненного вреда применению подлежат специальные коллизионные нормы (см. коммент. к ст. 1210, 1211, 1215, 1217, 1219, 1223 ГК). Допускавшийся ранее выбор подлежащего применению права (п. 4 ст. 164 Основ гражданского законодательства) в настоящее время законом не предусмотрен.

5. Пункт 2 коммент. ст. устанавливает принцип определения применимого права для квалификации имущества в качестве недвижимой или движимой вещи. Этот принцип тот же - закон места нахождения вещи (lex rei sitae), что является допустимым исключением из правила ст. 1187 ГК. Следование данному правилу позволяет избежать повсеместных коллизий между соответствующими нормативными указаниями российского законодательства (см. коммент. к ст. 130, 132 ГК) и законом страны места действительного нахождения вещи. Это, в свою очередь, важно не только для понимания того, как регулируются вещные права на спорное имущество, но и для определения правил, применимых к форме сделки в отношении недвижимого имущества (п. 3 ст. 1209 ГК) и к договору в отношении недвижимого имущества (ст. 1213 ГК).

Следует отметить, что отечественный законодатель пока не воспринял идею п. 2 ст. 1219 Модельного гражданского кодекса для стран СНГ о распространении принципа lex rei sitae на иные случаи юридической классификации вещей, в связи с чем в подобных ситуациях (например, при определении вещи в качестве сложной) остается руководствоваться общим правилом ст. 1187 ГК о квалификации юридических понятий.

6. Правила коммент. ст. сформулированы императивно и не допускают применения к отношениям, регулируемым ими, принципа автономии воли (см. коммент. к ст. 1210 ГК).

Статья 1206. Право, подлежащее применению к возникновению и прекращению вещных прав

1. Пункт 1 коммент. ст. в дополненном варианте воспроизводит норму п. 2 ст. 164 Основ гражданского законодательства. По общему правилу возникновение и прекращение вещных прав на имущество определяется по общему принципу ст. 1206 ГК - закону места нахождения имущества (lex rei sitae). Подробнее о способах приобретения и прекращения права собственности в России см. коммент. к ст. 218-243 ГК.

При этом факт нахождения имущества на территории того или иного государства устанавливается на момент, когда имело место обстоятельство, послужившие основанием для возникновения либо прекращения вещных прав. Напротив, не имеет значения то, где вещь находится в период осуществления или защиты права на нее, а также то, где имело место обстоятельство, послужившее основанием для возникновения либо прекращения вещных прав (например, где был заключен договор о приобретении вещи). В силу этого судьба возникшего вещного права не зависит от перемещения этой вещи в другое государство, что традиционно считается одной из гарантий права собственности в зарубежных правопорядках (например, ст. 100 Швейцарского закона о международном частном праве 1987 г., аналогичная по содержанию норме п. 1 коммент. ст.).

2. Правило п. 1 коммент. ст. является общим и может быть изменено иным законом (например, ст. 1207 ГК, ст. 415 КТМ). Таким образом, в России получат признание вещные права, возникшие в зарубежном государстве в соответствии с его законодательством (даже если аналогичные способы возникновения права или сам вид вещного права в России не предусмотрены), при условии что иное не будет прямо предусмотрено российским законом. Таким же образом соответствующие права могут быть признаны в России правомерно прекратившимися.

В целом же надо отметить традиционность подобной привязки для международной практики. Так, в договорах Российской Федерации со странами СНГ соответствующая коллизионная норма сформулирована аналогичным образом (ст. 11 Киевского соглашения 1992 г., ст. 38 Минской конвенции 1993 г.).

3. Норма п. 2 является специальной по отношению к правилу п. 1 коммент. ст., так как определяет возникновение и прекращение вещных прав по сделке, заключаемой в отношении находящегося в пути движимого имущества (rei in transitu - "вещи в пути"). В данном случае в России подлежит применению закон места отправления имущества независимо от того, на основании какой сделки - внешнеторговой или любой иной - имущество перемещается.

Рассматриваемое правило актуально для случаев пересечения транспортируемой вещью границ различных государств, когда невозможно определить ее место нахождения в момент совершения по ее поводу сделки, или нахождения вещи в этот момент вообще вне границ (например, в открытом море). Таким образом, иные основания возникновения и прекращения вещных прав на "вещь в пути", не являющиеся сделкой, регулируются п. 1, а не п. 2 коммент. ст.

Впрочем, в ряде двусторонних международных договоров с участием Российской Федерации могут устанавливаться иные по сравнению с п. 2 коммент. ст. правила. Например, согласно п. 3 ст. 38 Договора между Российской Федерацией и Эстонской Республикой в отношении находящегося в пути движимого имущества применимым будет не закон государства, из которого товар был отправлен, а закон места совершения сделки.

4. Норма п. 3 коммент. ст. также является исключением из общего правила п. 1 коммент. ст. Впервые в России она регулирует коллизию, связанную с возникновением вещных прав на имущество в силу приобретательной давности.

В качестве применимого права указывается закон страны, где имущество находилось в момент окончания указанного срока. Именно по указанному закону должно подтверждаться как истечение срока давности, так и соблюдение давностным владельцем всех необходимых условий (реквизитов) приобретения вещного права данным способом (например, по российскому праву описание соответствующих условий см. в коммент. к ст. 234 ГК).

Сформулированная в п. 3 коммент. ст. коллизионная привязка является достаточно традиционной для зарубежных правопорядков (например, аналогичная ей норма закреплена в ст. 53 итальянского Закона о реформе итальянской системы международного частного права 1995 г., ст. 1120 Гражданского кодекса Республики Беларусь, ст. 1185 Гражданского кодекса Республики Узбекистан).

Статья 1207. Право, подлежащее применению к вещным правам на суда и космические объекты

1. В коммент. ст. императивно установлено исключение из коллизионной нормы ст. 1205 ГК (lex rei sitae). По всей видимости, связано это с тем, что физически воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты являются движимыми объектами, поэтому применение к правам на них закона места нахождения невозможно по определению.

Ввиду этого законодатель использовал иную, более формальную привязку - закон страны, где эти суда и объекты зарегистрированы. Это правило полностью соответствует международному опыту в данной сфере. Так, согласно ст. 91 Конвенции ООН по морскому праву (к ней Россия присоединилась в 1997 г.) каждое государство определяет условия регистрации судов на его территории. Аналогичные нормы содержатся в иных актах, например в Международной конвенции об условиях регистрации судов 1986 г. (к ней Россия присоединилась в 1987 г.), Чикагской конвенции о международной гражданской авиации 1944 г. (Россия участвует в ней как правопреемница СССР).

2. Следует прийти к выводу о том, что употребляемое в коммент. ст. выражение "к праву собственности и иным вещным правам... применяется право" включает по смыслу содержание соответствующих прав, их осуществление и защиту (по аналогии с п. 1 ст. 1205 ГК), а также возникновение и прекращение (ср. с п. 1 ст. 1206 ГК).

3. Поскольку в коммент. ст. уточняется, что соответствующая привязка применима в отношении прав на суда и объекты, подлежащие государственной регистрации, то ключевым становится ответ на вопрос о том, должны ли конкретное судно или объект быть зарегистрированы в соответствии с национальным законодательством. Так, в России обязательность государственной регистрации предусмотрена, в частности, в отношении: 1) морских судов (ст. 33 КТМ); 2) воздушных судов (ст. 33 ВК с учетом Федерального закона от 14 марта 2009 г. N 31-ФЗ "О государственной регистрации прав на воздушные суда и сделок с ними" // СЗ РФ. 2009. N 11. Ст. 1260); 3) космических объектов (ст. 17 Закона РФ от 20 августа 1993 г. N 5663-1 "О космической деятельности" // РГ. 1993. 6 окт.).

4. Применение настоящего правила не поставлено в зависимость от отнесения перечисленных в нем объектов к недвижимому имуществу согласно п. 2 ст. 1205 ГК. Так, в российском праве воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания, а также космические объекты квалифицируются как недвижимое имущество (см. коммент. к ст. 130 ГК). Однако если в каком-либо другом государстве, где данные объекты зарегистрированы, они квалифицируются как движимые вещи, то норма коммент. ст. к ним все равно будет применимой.

Статья 1208. Право, подлежащее применению к исковой давности

1. Под исковой давностью понимаются не только продолжительность сроков для судебной защиты права и возможность их изменения по соглашению сторон, но и порядок исчисления; допустимость приостановления, перерыва и восстановления; последствия истечения сроков исковой давности. Приведенный перечень носит здесь примерный и неисчерпывающий характер. Различия возможны в зависимости от применимого права. По таким же правилам определяется и вопрос о требованиях, на которые исковая давность не распространяется. Следует, однако, отметить, что, по мнению ряда исследователей, отечественные нормы о бессрочном характере требований о защите личных неимущественных прав и других нематериальных благ (за исключением предусмотренных законом случаев) и о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина, относятся к особо значимым нормам российского законодательства, которые преобладают над предписаниями применимого иностранного статута исковой давности (п. 1 ст. 1192 ГК).

2. Стороны договора могут избрать по соглашению между собой право, которое следует применять к их правам и обязанностям по договору (ст. 1210 ГК). В этом случае избранным сторонами правом будет определяться и исковая давность. Части сделки могут регулироваться разным правом (п. 4 ст. 1210 ГК), поэтому вопрос об исковой давности следует разрешать применительно к конкретным правоотношениям в рамках сделки.

3. Постольку, поскольку нормы об исковой давности, предусмотренные правом, подлежащим применению к соответствующему отношению, являются императивными, стороны не вправе предусмотреть, что только вопросы исковой давности как "отдельная часть сделки" (п. 4 ст. 1210 ГК) регулируются правопорядком, иным, чем материальный статут собственно правоотношения.

4. Следует учитывать, что ряд международных договоров Российской Федерации содержат материально-правовые либо коллизионные предписания относительно исковой давности. В этих случаях должны применяться нормы соответствующих международных договоров, а правила ст. 1208 применяются лишь субсидиарно, по вопросам, не решенным в международном соглашении (п. 3 ст. 1186 ГК).

5. Регулированию исковой давности традиционно уделяется внимание в международных договорах в сфере транспорта. Однако эти положения не носят всеобъемлющего характера - они решают отдельные вопросы исковой давности, касаются главным образом продолжительности и начала исчисления сроков. По остальным вопросам в этих договорах могут содержаться коллизионные нормы. Так, в Конвенции для унификации некоторых правил, касающихся международных воздушных перевозок (Варшава, 12 октября 1929 г.), установлен срок исковой давности в два года с момента прибытия по назначению, или со дня, когда воздушное судно должно было бы прибыть, или с момента остановки перевозки и указано, что "правила исчисления срока определяется законом суда, рассматривающего дело" (п. 2 ст. 29 ГК). Таким образом, под действие lex fori подпадают практически все вопросы исковой давности, не решенные в самой Конвенции, - исчисление, перерыв, приостановление, восстановление. Формулировки ст. 29 Варшавской конвенции 1929 г. дословно воспроизведены в ст. 35 Монреальской конвенции 1999 г. "Об унификации определенных правил международной воздушной перевозки" (Convention for the Unification of Certain Rules for International Carriage by Air (Montreal, 28 May 1999)), в которой Россия пока не участвует.

Положения об исковой давности содержатся в ст. 62-65 Конвенции ООН о договорах полностью или частично морской международной перевозки грузов 2009 г. (Роттердамские правила // http://www.uncitral.org/pdf/russian/texts/transport/Rotterdam_Rules/09-85 610_Ebook.pdf). Конвенция устанавливает общий срок давности в два года с момента передачи груза получателю или истечения срока доставки и содержит обширное регулирование вопросов давности для производных исков. Конвенция применяется, в случае если хотя бы одно из следующих мест - пункт отправления или назначения, порт погрузки или выгрузки находится в государстве - участнике Конвенции.

Конвенция о договоре международной перевозки грузов (Женева, 19 мая 1956 г.) содержит в ст. 32 предписания относительно продолжительности и порядка исчисления сроков давности по договорам автомобильной перевозки (ст. 32). Общий срок исковой давности установлен в один год, а для умышленных нарушений - три года. По вопросам продления срока исковой давности коллизионная норма отсылает к праву суда, рассматривающего дела.

Есть подобные нормы и в Соглашении о международном грузовом сообщении (СМГС), других актах о международных перевозках по железной дороге.

6. Есть подобные положения и в других международных договорах Российской Федерации. Например, в Брюссельской конвенции о гражданской ответственности за ущерб от загрязнения нефтью 1969 г. предусмотрено погашение права на возмещение этого ущерба, "если иск не будет предъявлен... в течение трех лет со дня причинения ущерба", но не более "шести лет со дня, когда произошел инцидент, причинивший ущерб" (ст. VIII).

Коллизионные нормы содержатся в Конвенции, имеющей целью разрешение некоторых коллизий законов о переводных и простых векселях, от 7 июня 1930 г. (ст. 5) (сроки на предъявление иска в порядке регресса).

В силу Брюссельской конвенции о столкновении судов 1910 г. (ч. 3 ст. 7) и Афинской конвенции о перевозке морем пассажиров и их багажа 1974 г. (п. 3 ст. 16) право страны суда применимо не ко всем вопросам исковой давности, а лишь к вопросам приостановления и перерыва исковой давности. По иным вопросам следует выбирать применимое право в порядке ст. 1208.

В соответствии с п. 1 ст. 32 Женевской конвенции о договоре международной дорожной перевозки грузов 1956 г. (КПДГ, известная также как CMR/ЦМР) срок исковой давности составляет один год со дня сдачи груза к перевозке. Однако в случае злоумышленного поступка или вины, которая согласно закону, применяемому рассматривающим дело судом, приравнивается к злоумышленному поступку (т.е. в Российской Федерации - вине в форме умысла), срок устанавливается в три года. Соглашение о международном железнодорожном грузовом сообщении (СМГС) (1951) устанавливает общий срок исковой давности, равный девяти месяцам.

Согласно Афинской конвенции о перевозках морем пассажиров и их багажа (1974) к любому требованию о возмещении ущерба, причиненного смертью пассажира, нанесением ему телесного повреждения либо утратой или повреждением багажа, применяется срок исковой давности в два года. Статья 16 Афинской конвенции устанавливает специальные правила относительно начала течения сроков для разных видов требований.

7. Россия не участвует в Конвенции об исковой давности в международной купле-продаже товаров 1974 г. Вместе с тем если в качестве применимого права (статута) договора международной купли-продажи выбор падает на право государства, ратифицировавшего Протокол 1980 г. к Конвенции, подлежат применению не нормы национального законодательства, а положения Конвенции и соответственно четырехлетний срок исковой давности. Дело в том, что Протоколом 1980 г. предусмотрена имплементация положений Конвенции как части национального права соответствующего иностранного государства. В редакции Конвенции с поправками, внесенными Протоколом 1980 г., участвуют 19 государств: Аргентина, Беларусь, Куба, Чехия, Египет, Гвинея, Венгрия, Либерия, Мексика, Молдова, Парагвай, Польша, Румыния, Словакия, Словения, Уганда, США, Уругвай, Замбия; Словакия, США и Чехия при присоединении к Конвенции сделали оговорку о том, что не будут применять Конвенцию к контрактам сторон, коммерческие предприятия которых находятся в государствах, не участвующих в Конвенции.

Статья 1209. Право, подлежащее применению к форме сделки

1. Российское частное право не предусматривает возможности выбора сторонами договора права, применимого к форме сделки; предписания коммент. ст. являются императивными. Вместе с тем определенную свободу выбора сторонам предоставляет возможность указания в соответствующем документе места его совершения.

В п. 1 сформулировано общее правило о подчинении формы сделки закону места ее совершения - locus regit formam actus, а в пп. 2 и 3 - специальные нормы применительно к отдельным видам сделок. Следует учитывать, что сделкой является не только заключение договора, но и его изменение, расторжение, а также односторонние сделки, требования к форме которых также определяются по правилам коммент. ст., за некоторыми исключениями. Так, коллизионные нормы в отношении такой односторонней сделки, как завещание (его отмена), содержатся в п. 2 ст. 1224 ГК. Форма таких юридических актов, как отмена доверенности (или отказ от нее), должна определяться в порядке ст. 1217 ГК - по праву страны, где была изначально выдана доверенность.

2. При заключении договора между присутствующими требования к форме следует определять, как правило, по месту их фактического нахождения.

При совершении сделки путем обмена корреспонденцией вопросы формы следует решать применительно к договору в целом (а не отдельно применительно к форме акцепта и оферте). При этом преимущественное значение имеет место, указанное сторонами в договоре (ст. 444 ГК), а при отсутствии такового - место жительства (нахождения) стороны, направившей оферту. Вместе с тем в ряде случаев следует руководствоваться местом осуществления основной деятельности оферента (либо лица, совершившего одностороннюю сделку) либо его фактической дислокации в этот момент.

3. По праву места совершения сделки определяются требования не только к форме сделки, но и к порядку ее заключения (см. определение ВАС от 5 марта 2007 г. N 16036/06 по делу N А40-63779/04-27-306), а равно последствия их несоблюдения. Иностранное законодательство может требовать соблюдения формальностей, неизвестных российскому праву (совершение в форме договора "за печатью", на гербовой бумаге или бланке оплаты гербового сбора и т.д.). Вне зависимости от места заключения такой сделки и выбранного сторонами обязательственного статута специальные предписания иностранного правопорядка по вопросу формы, порядка заключения таких договоров и последствиям несоблюдения этих формальностей не применяются - необходимо лишь выполнения требований российского права.

Данный подход следует использовать для решения вопросов доказывания факта совершения сделки, в случае если подобные вопросы входят в материальный статут соответствующей территории.

4. Альтернативная диспозиция п. 1 ст. 1209 допускает соблюдение менее строгих требований относительно формы сделки одного из поименованных правопорядков (favor negotii): право места совершения сделки либо российское право, если сделка совершена за границей. В целях содействия стабильности гражданского оборота следовало бы использовать в качестве дополнительной альтернативной коллизионной привязки отсылку к праву, регулирующему существо обязательства (lex causae). Данный подход закреплен в отдельных двусторонних договорах Российской Федерации с иностранными государствами о правовой помощи (в частности, с Болгарией, Венгрией, Вьетнамом, Кубой, Польшей) и позволяет избежать сложностей, связанных с выделением вопросов формы из сферы действия права, регламентирующего права и обязанности сторон по сделке.

В настоящее время нарушение требования о письменной форме внешнеэкономической сделки влечет ее недействительность (п. 3 ст. 162 ГК). В судебной практике обменом письменной формой признаются обмен сообщениями по факсимильной связи (см. определение ВАС от 26 марта 2009 г. N ВАС-3677/09 по делу N А60-8088/2008-С6; определение ВАС от 26 февраля 2009 г. N 16894/08 по делу N А53-11666/2008-С2-42) и другие телекоммуникационные системы, позволяющие достоверно установить лицо, отправившее сообщение. Конвенция ООН о договорах международной купли-продажи под письменной формой понимает в том числе сообщения по телеграфу и телетайпу.

5. По смыслу п. 2 применительно к имеющим российский элемент отношениям физических лиц, не имеющих статуса предпринимателя, а равно иностранных юридических лиц действуют правила пп. 1 и 3 (см. определение ВАС от 5 марта 2007 г. N 16036/06 по делу N А40-63779/04-27-306).

Российским юридическим лицом для целей п. 2 надо считать коммерческую или некоммерческую организацию, созданную в соответствии с законодательством Российской Федерации и имеющую постоянное местонахождение в России. По вопросу определения личного закона физического лица см. ст. 1195 ГК.

6. В Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации от 7 октября 2009 г. (одобрена решением Совета по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства при Президенте РФ) предлагается отказаться от выделения особых последствий несоблюдения простой письменной формы для внешнеэкономических сделок, как неоправданных в современных условиях и ставящих стороны таких сделок в неравное положение по сравнению с участниками обычных сделок. С реализацией данного предложения п. 2 ст. 1209 будет работать лишь в случаях, когда российское законодательство предусматривает специальные, повышенные требования к форме сделки и последствиям ее несоблюдения (соглашение о неустойке, залоге, коммерческой концессии и т.п.).

7. Для целей п. 3 квалификация имущества как недвижимого должна осуществляться по праву страны, где имущество находится (п. 2 ст. 1205 ГК).

Форма договора о залоге зданий, сооружений, предприятий, земельных участков и других объектов, находящихся на территории Российской Федерации, а также железнодорожного подвижного состава, гражданских воздушных, морских и речных судов, космических объектов, зарегистрированных в Российской Федерации, независимо от места заключения такого договора определяется законодательством Российской Федерации (п. 5 ст. 10 Закона о залоге).

Статья 1210. Выбор права сторонами договора

1. В пп. 1-4 использован термин "право", а не "законодательство" или "право страны". Это позволяет сторонам выбрать в качестве материального статута не только национальное законодательство, но и систему права, имеющую наднациональный характер, например право Европейского союза.

Нередко стороны ссылаются не на правовую систему какого-либо политического образования, а на lex mercatoria - транснациональное обычное торговое право, Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА 2004 г., Унифицированные правила и обычаи для документарных аккредитивов (Публикация Международной торговой палаты N 600 2007 г. - UCP-600) и т.д.

К категории права для целей комментируемой нормы могут быть отнесены не вступившие в силу международные конвенции, их проекты, модальные законы, проекты национальных нормативных актов и т.п.

Следует отметить, что государственные суды по сей день неохотно воспринимают выбор негосударственных инструментов в качестве применимого права. Подходящим форумом для проверки эффективности подобных экспериментов в автономии воли сторон будет международный коммерческий арбитраж.

Между тем все чаще в решениях МКАС при ТПП РФ в качестве доказательства существующей международной практики делового оборота упоминаются положения Принципов международных коммерческих договоров УНИДРУА. Международная практика идет дальше и признает, что сами Принципы УНИДРУА приобретают характер международного торгового обычая, что позволяет применять его и тогда, когда в договоре сторон ссылка на этот документ отсутствует.

2. Выбор права следует отличать от пророгационной оговорки - соглашения о выборе форума для разрешения споров. Выбор суда сам по себе не означает выбора права страны суда, хотя в ряде случаев влияет на выбор коллизионных норм, которыми будет руководствоваться суд.

Указание сторон на право или систему права какого-либо государства по общему правилу должно толковаться как непосредственно отсылающее к материальному праву этого государства, а не к его коллизионным нормам. Допустим выбор материального права посредством ссылки на коллизионные нормы, с помощью которых должно устанавливаться применимое право, либо общие условия сделок соответствующего вида, содержащих унифицированные положения о применимом праве. Так, например, Унифицированные правила для гарантий по первому требованию (Публикация Международной торговой палаты N 458. Ст. 27) предписывают, что применимым к гарантии материальным правом является право, где расположен центр деловой активности гаранта или в случае непрямой гарантии - эмитента.

3. Условия о выборе применимого права, которые не позволяют определить действительную волю сторон, в судебно-арбитражной практике квалифицируются как отсутствие соглашения сторон о применимом праве. Дискуссионным остается вопрос о том, является ли волеизъявление, направленное на применение общих принципов права и (или) справедливости, достаточным для признания выбора права состоявшимся. Немало примеров, когда стороны в качестве материального права (lex contractus) указывают "общие принципы права", "общепризнанные нормы и правила международной торговли". Как правило, государственные суды относятся к таким соглашениям негативно. Их не признают в качестве соглашений о выборе права, которые исключают применение судом коллизионных норм.

4. Допустим также выбор права "по состоянию на... (дату договора, исполнения обязательства и т.д.)", т.е. стороны могут стабилизировать, "заморозить" применимое право; однако автономия воли сторон в таком случае ограничена принципами, изложенными в п. 2 ст. 422 ГК.

5. По выбранному праву следует квалифицировать и действия, направленные на изменение и прекращение обязательств, и события, влекущие такие последствия. Соглашение сторон о выборе права продолжает действовать и после прекращения контракта (отказа от него, расторжения), если сами стороны не установили иного.

Признание основного договора недействительным само по себе не влечет недействительности соглашения о выборе права. Это право может применяться, в частности, к установлению правовых последствий недействительности договора.

Вместе с тем общие положения о действительности (недействительности) применяются и к соглашениям о применимом праве.

6. Выбор сторон обязателен для суда, третейского суда, который разрешает спор в соответствии с такими нормами права, которые стороны избрали в качестве применимых к существу спора, в соответствии с условиями договора и с учетом торговых обычаев, применимых к данной сделке. По мнению ряда исследователей, для действительности этого соглашения не требуется обязательного соблюдения письменной формы - оно может быть заключено и в устной форме.

7. В государствах с множественностью правовых систем вопросы частного права могут относиться к ведению территориальных публично-правовых образований. Например, в оговорке о применимом праве корректно указывать "право Англии" или "штата Нью-Йорк", некорректно - "Великобритании" или "США". Более того, в странах общего права местные суды могут занимать различную позицию по частным вопросам правоприменения, следуя своим прецедентам. Поэтому корректной будет такая оговорка: "...регулируется правом Англии, как оно применяется Высоким судом Лондона". Если такой выбор не сделан, следует руководствоваться ст. 1188 ГК "Применение права страны с множественностью правовых систем".

8. Стороны могут осуществить выбор применимого права после возникновения соответствующего правоотношения (совершения сделки), и этот выбор действителен с момента заключения контракта. В силу п. 3 стороны могут не только осуществить выбор права в отсутствие такового, но и изменить ранее сделанный выбор. Аналогичные положения могут применяться к внедоговорным обязательствам.

9. В случае если в контракте в качестве применимого права указано "право Российской Федерации", к отношениям сторон применяются международные договоры Российской Федерации и субсидиарно - законодательство Российской Федерации (постановление МКАС при ТПП РФ от 12 марта 2008 г. N 64/2007, решение МКАС при ТПП РФ от 17 декабря 2007 г. N 35/2007). Иное толкование возможно в случае ссылки на законодательство Российской Федерации - в правоприменительной практике такое положение нередко толкуется как намерение сторон подчинить сделку национальному правовому режиму, что исключает применение международных договоров как части правовой системы России (но ее законодательства!), в частности Венской конвенции 1980 г.

10. Выбор права сторонами обязательства имеет приоритет над общей нормой ст. 1206 ГК, которой следует руководствоваться при выборе права между лицами, не связанными обязательственными отношениями. По применимому праву разрешаются и вопросы права собственности и других вещных прав - их наличия, утраты, перехода между сторонами сделки. Однако возникновение или прекращение вещных прав в силу применения выбранного сторонами права не влияет на имущественные правопритязания третьих лиц. Например, продавец, сохраняющий в соответствии с выбранным сторонами правом право залога на товар до его оплаты, может утратить возможность ссылаться на него в отношении добросовестного приобретателя, основывающего свой титул на формах иной правовой системы ("чистый", без обременений).

Под третьими лицами понимаются субъекты, не являющиеся сторонами по договору, которые тем не менее могут заявлять о своих правах на движимое имущество. Наиболее сложные вопросы возникают в случае коллизии между положениями договорного статута о сохранении права собственности за продавцом (retention of title) и правопритязаниями лица, к которому имущество перешло от покупателя, основанными на вещном статуте страны места нахождения вещи. На их решение направлена Конвенция о международных гарантиях (интересах) в отношении подвижного оборудования (известная также как Кейптаунская конвенция), принятая 16 ноября 2001 г. на Международной дипломатической конференции, организованной под эгидой Международной организации гражданской авиации (ICAO) и Международного института унификации частного права (UNIDROIT). Кейптаунскую конвенцию на данный момент ратифицировало (либо присоединилось к ней) 31 государство. В их числе США, Канада, Индия, Индонезия, Малайзия, Казахстан, Китай, Куба, Венесуэла. Европейский Союз присоединился к Кейптаунской конвенции директивой от 28 апреля 2009 г.

11. Частью сделки для целей п. 4 может быть как отдельные составляющие комплексного контракта, сочетающего элементы различных договоров (см. п. 3 ст. 421 ГК), так и индивидуальное правоотношение в рамках сделки.

Если стороны выбрали подлежащее применению право лишь для отдельных частей сделки, а для других - нет, а также если применимая система права не включает регулирование по конкретным вопросам (такая ситуация не исключена при оговорке о выборе "общих принципов права" либо lex mercatoria), применимые к таким аспектам сделки нормы права должны выбираться по правилам ст. 1211 ГК.

12. Возможна ситуация, когда по выбранному сторонами статуту договор может быть признан недействительным, в то время как по праву, определенному в порядке ст. 1211 ГК, оснований для лишения его юридической силы нет либо эти основания и последствия их применения различаются. Если недействителен договор, то не имеет силы и выбор права (по аналогии с п. 1 ст. 1209 ГК), и, таким образом, в качестве договорного статута должен применяться правопорядок, на который указывает ст. 1211 ГК. Такой подход предложен в Базельской резолюции Института международного права (1992) (п. 3.3) - принцип in favor validatem.

13. Императивные нормы, упоминаемые в п. 5, - это не только сверхимперативные положения (ст. 1192 ГК), но и любые предписания закона, которые не могут быть изменены соглашением сторон. В силу п. 5 стороны сделки, в которой отсутствует иностранный элемент, не могут заключать соглашения о выборе права, направленные на обход императивных норм национального закона. В принципе это не исключает возможности избрания в качестве статута сделки права третьей ("нейтральной") страны, однако принимать такое решение надо с должной осмотрительностью. Даже если имеющая иностранный элемент транзакция реально связана лишь с одной страной, договорный выбор права тем не менее возможен постольку, поскольку не вытесняет императивные нормы права.

14. Большинство положений ст. 1210 может быть распространено и на иные случаи, когда допустим выбор применимого права, в частности когда речь идет о внедоговорных обязательствах, например так называемой преддоговорной ответственности (culpa in contrahendo).

Статья 1211. Право, подлежащее применению к договору при отсутствии соглашения сторон о выборе права

1. Часть третья ГК введена в действие 1 марта 2002 г. В части сделок, совершенных до этой даты, следует использовать коллизионные нормы, действовавшие на момент возникновения соответствующего обязательства, даже если на момент предъявления иска или рассмотрения спора действуют иные коллизионные нормы (ст. 5 Вводного закона).

2. Весьма специфический порядок определения применимого права устанавливает Закон о международном коммерческом арбитраже 1993 г. (ст. 28). При отсутствии какого-либо указания сторон на этот счет арбитры вправе сами решить, какие коллизионные нормы следует применять. Это положение указанного Закона воспроизводит ст. VII (п. 1) Европейской конвенции о внешнеторговом арбитраже 1961 г.

3. Любое указание на право или систему права какого-либо государства в комментируемой статье должно толковаться как непосредственно отсылающее к материальному праву этого государства, а не к его коллизионным нормам.

4. Коллизионная привязка п. 2 ориентирует на применение не личного закона компании (права страны, где учреждено юридическое лицо), а права места фактического осуществления коммерческой деятельности. При наличии у юридического лица нескольких коммерческих предприятий в разных юрисдикциях следует выбирать право той страны, с которой наиболее тесно связана конкретная транзакция. Господствовавшая ранее коллизионная привязка к праву места совершения сделки (lex loci actus) использована лишь применительно к договорам, заключенным на аукционе, по конкурсу или на бирже (п. 4 ст. 1211 ГК). Сохранилась она и в действующем для России и ряда государств СНГ Киевском соглашении 1992 г. (п. "е" ст. 11) и Минской конвенции 1993 г. (ст. 41), согласно которым права и обязанности сторон по сделке определяются по законодательству места ее совершения.

5. Место жительства или основное место деятельности соответствующей стороны для целей п. 2 подлежит определению на момент заключения договора.

6. Отказ от применения общей коллизионной привязки к месту жительства или основному месту деятельности стороны, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для договора, допустим только в ситуации, когда договор явным образом демонстрирует более тесную связь с правом другой страны.

Так, МКАС при ТПП РФ при рассмотрении одного из споров из договора купли-продажи между фирмой из Югославии (поставщик, истец) и России (ответчик, покупатель) установил, что в договоре применимое право не определено. С учетом того, что местом заключения, основного исполнения контракта и местом платежа является Российская Федерация (контракт был заключен в России, и расчеты за товар предусматривались в рублях в российском банке), суд признал применимым российское право, а не право страны продавца (решение МКАС при ТПП РФ от 12 сентября 2003 г. по делу N 10/2003).

7. Определение права, применимого в отсутствие соглашения сторон к возникновению и прекращению вещных прав на движимое имущество, - предмет оживленных дискуссий. Вопрос в том, как квалифицировать вопрос возникновения и прекращения вещных прав по договору: по вещному статуту или договорному статуту. Согласно одной позиции, в отсутствие соглашения сторон о выборе права при решении коллизионных вопросов возникновения и прекращения права собственности и иных вещных прав следует руководствоваться ст. 1205-1207 ГК. Сторонники другой позиции призывают (по аналогии с п. 1 ст. 1210 ГК) рассматривать договор как основание для подчинения названного вопроса праву, подлежащему применению к договору и в отсутствие соглашения сторон о выборе права (ст. 1211).

8. Систематический анализ п. 3 коммент. ст. позволяет сделать вывод, что решающее значение для содержания договора (характерное исполнение) - это те действия, за которые обычно производится оплата. Наличие денежных обязательств является элементом любого возмездного договора и не может рассматриваться как характерное исполнение. По смыслу п. 3 в дистрибьюторском, дилерском договоре, договоре торгового представительства, договоре возмездного оказания услуг стороной, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора, является исполнитель, в договоре об оказании юридической помощи - поверенный, в договоре об отчуждении исключительного права (ст. 1234 ГК) - правообладатель. К отношениям сторон по смешанному контракту применяются (в соответствующих частях) правила о договорах, элементы которых содержатся в смешанном договоре, если иное не вытекает из соглашения сторон или существа смешанного договора (п. 3 ст. 421 ГК).

Вопрос о праве, применимом к договорам о производственном сотрудничестве, специализации и кооперировании, должен решаться на основании либо подп. 2 п. 4 ст. 1211, либо п. 1 и 2 ст. 1211 - в зависимости от организации связей участников.

Выбирая право, применимое к договору мены (бартерной, товарообменной сделки), в отсутствие соглашения сторон, следует отдать предпочтение праву страны, с которой этот договор, рассматриваемый в целом, наиболее тесно связан.

9. Определению права, применимого к договору о создании юридического лица с иностранным участием, посвящена отдельная статья (см. ст. 1214 ГК и комментарий к ней). В ГК отсутствуют положения о выборе права, применимого к вопросам взаимоотношений участников юридических лиц (соглашения акционеров и др.). Судебная практика Российской Федерации склоняется к позиции, что в силу п. 5 участники российской организации (даже иностранные) не могут уклониться от императивных предписаний российского законодательства, подчинив подобные соглашения между собой иностранному правопорядку. Вместе с тем допустим выбор иностранного права как обязательственного статута для договоров купли-продажи акций, паев, долей участия, доверительного управления ими и т.п.

10. Правила, изложенные в п. 4, должны рассматриваться как специальные по отношению к правилам п. 3. Поэтому, например, к договору купли-продажи, заключенному на торгах, должно применяться право страны, где проводились торги, а не право страны продавца.

11. В сфере международных коммерческих договоров широко применяются обычаи международной торговли, которые объединяются общим названием Lex mercatoria. Широко применяются унифицированные своды таких обычных правил. Известность получили разработанные Международной торговой палатой Международные правила толкования торговых терминов ("Инкотермс-2000"), содержащие расшифровку 13 наиболее часто применяемых в деловом обороте торговых терминов. Торгово-промышленная палата РФ признала "Инкотермс-2000" торговым обычаем, принятым в Российской Федерации (п. 4 постановления Правления Торгово-промышленной палаты РФ от 28 июня 2001 г. N 117-13 // Торгово-промышленные ведомости. 2001. N 19-20).

12. Коллизионные нормы содержатся и в международных договорах в сфере транспорта. Такие нормы имеют приоритет над правилом ст. 1211 (право страны перевозчика). Наиболее распространенными являются две коллизионные привязки - закон страны отправления (в том, что касается предъявления груза к перевозке) и закон страны назначения груза (вопросы выдачи груза, составления актов о недостаче). В ряде случаев - по вопросу освобождения перевозчика от ответственности или ограничения ее, а также для решения процессуальных вопросов - конвенции отсылают к праву страны суда.

Так, Варшавская конвенция 1929 г. не содержит общей коллизионной нормы о праве, применимом к договору воздушной перевозки грузов, но в ряде статей имеются отсылки к закону суда (в случаях возможного устранения или ограничения ответственности перевозчика при виновном поведении потерпевшего, возмещения истцу судебных издержек по делу, исчисления срока исковой давности для заявления иска к перевозчику). Отсутствие развернутой системы коллизионных норм объясняется тем, что отсылки к внутреннему праву могли бы подорвать значение унифицированных норм Конвенции.

Коллизионные нормы Женевской конвенции о договоре международной дорожной перевозки грузов 1956 г. немногочисленны, например: приостановление и перерыв срока давности регулируется законом суда (п. 3 ст. 32); к некоторым условиям перевозки применяется закон места составления накладной (п. 1 ст. 5) или закон его места нахождения (п. 5 ст. 16, п. 4 ст. 20). Для решения вопросов, не нашедших отражения в Конвенции, следует обращаться к национальным коллизионным нормам.

Бернская конвенция о железнодорожных перевозках грузов 1890 г., связывающая Россию со странами дальнего зарубежья, предусматривает применение следующих коллизионных привязок: а) закон дороги отправления груза применяется в отношении упаковки и порядка погрузки груза и др.; б) закон дороги следования груза действует при исчислении провозных платежей, проверки содержащихся в накладной сведений и др.; в) закон дороги назначения определяет порядок выдачи груза получателю.

Соглашение о международном железнодорожном грузовом сообщении (СМГС) 1951 г., связывающее страны бывшего социалистического лагеря (включая Китай, Вьетнам, Корею, новые независимые государства и страны Восточной Европы), предусматривает три основных коллизионных начала, которые отсылают: а) к закону страны отправления груза (приемка к перевозке и отправление груза, провозная плата за перевозку груза по территории страны отправления), либо б) к закону страны назначения (порядок выдачи груза получателю, действие залогового права дороги на груз), либо в) к закону страны следования (например, правила перевозки скоропортящихся грузов и т.д.).

Статья 1212. Право, подлежащее применению к договору с участием потребителя

1. Правила о защите прав потребителей традиционно имеют особый статус как в России, так и за рубежом. Законы о международном частном праве развитых государств, как правило, содержат коллизионные нормы о потребительских договорах, аналогичные п. 1 ст. 1212. Они ограничивают автономию воли сторон лишь в тех случаях, когда выбор права ухудшает положение потребителя относительно защиты, предоставляемой ему национальным законодательством.

Логика законодателя такова: выбор права, подлежащего применению к договору, стороной которого является физическое лицо, использующее, приобретающее или заказывающее либо имеющее намерение использовать, приобрести или заказать движимые вещи (работы, услуги) для личных, семейных, домашних и иных нужд, не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности, не может повлечь за собой лишение такого физического лица (потребителя) защиты его прав, предоставляемой императивными нормами права страны места жительства потребителя (место, где потребитель постоянно или временно проживает), если имело место хотя бы одно из обстоятельств, указанных в п. 1. В случае же, если выбор права не произведен (обычно инициативу в этом проявляет контрагент потребителя, как более сведущее лицо, пекущееся о своих интересах), закон страны места жительства потребителя регулирует отношения сторон в полном объеме.

2. Положения ст. 1212 имеют преимущество по отношению к нормам, закрепленным в ст. 1210-1211 ГК. Пунктом 1 ст. 1212 следует руководствоваться при наличии соглашения сторон о выборе права, а п. 2 - в отсутствие такого выбора. Таким образом, нормы законодательства страны места жительства потребителя обладают преимуществом не только по отношению к условиям договора, но и относительно права, которое могло бы применяться к договору в силу норм ст. 1211 ГК.

Применение указанных правил возможно лишь при наличии одной из трех предпосылок (условий), перечисленных в п. 1. Наличие обстоятельств, предусмотренных п. 1 ст. 1212, обусловливает согласно п. 2 этой статьи и выбор в качестве договорного статута права страны места жительства потребителя и в тех случаях, когда соглашение о применимом праве не имеет места. Эти три критерия предполагают применение повышенного стандарта защиты, лишь в случае если деловая активность предпринимателя-контрагента была ориентирована на потребителей, проживающих в данной стране, и, таким образом, предприниматель выразил готовность принять на себя соответствующие риски.

3. По вопросу определения страны места жительства физического лица см. комментарий к ст. 1195 ГК.

4. Императивными нормами для целей п. 1 признаются любые императивные нормы, в том числе и иностранного права (если потребитель проживает за рубежом), защищающие его интересы.

При наличии соглашения сторон о выборе права нормы страны жительства потребителя не подменяют собой договорный статут, а представляют собой своеобразную надстройку к нему, определяют гарантированный минимум прав потребителя. В случае если применимое право, выбранное в порядке ст. 1211 ГК, предоставляет более высокий уровень защиты прав потребителя, актуальность норм страны места жительства потребителя отпадает.

5. Нормы права, защищающие в силу п. 1 ст. 1212 российских потребителей, включают соответствующие правила Общей части (п. 2 ст. 400 ГК об ограничении ответственности, ст. 426 ГК - публичный договор, ст. 428 ГК - договор присоединения); § 2 гл. 30, § 2 гл. 34, § 2 гл. 37 ГК, Закон о защите прав потребителей и издаваемые во исполнение его постановления Правительства РФ. Они регламентируют обязанности и ответственность изготовителя, исполнителя, продавца перед покупателем (заказчиком), членами его семьи, последующими владельцами и пользователями товара (работы, услуги).

6. В России более всего востребованы следующие императивные положения Закона о защите прав потребителей: обязанности изготовителя (исполнителя, продавца) по установлению срока службы, срока годности товара (работы), а также гарантийного срока на товар (работу); права потребителя на безопасность товара (работы, услуги); права потребителя на информацию об изготовителе (исполнителе, продавце) и о товарах (работах, услугах), которая должна предоставляться на русском языке; обязанность изготовителя обеспечить ремонт и техническое обслуживание товара; гарантированный минимум ответственности изготовителя (исполнителя, продавца) за нарушение прав потребителей; способы защиты (возможные требования) потребителей в случае просрочки контрагента или обнаружения недостатков; санкции в виде законных штрафов и неустоек.

7. Действие ст. 1212 распространяется и на случаи, когда имеет место лишь намерение потребителя сделать покупку или заказ. Таким образом, право, применимое в силу коммент. ст. к договору с потребителем, должно применяться судом при аналогичных условиях и к преддоговорным спорам с участием потребителей. Такое положение связано прежде всего с тем, что законодательством о защите прав потребителей установлены особые требования по предоставлению потребителю информации о товаре, работе или услуге на стадии, предшествующей непосредственному заключению договора.

Есть лишь одно исключение: выбор правовой системы, применяемой к деликтным требованиям потребителей - ответственности за вред, причиненный вследствие недостатков товара, работы или услуги, а равно требованиям о возмещении вреда, причиненного вследствие недостоверной или недостаточной информации о товаре, работе или услуге, осуществляется по правилам ст. 1221 ГК. Таким образом, если имуществу потребителя, его жизни или здоровью причинен вред, следует руководствоваться ст. 1221 ГК, а в иных случаях - ст. 1212. Аналогичным образом следует определять право, применимое к требованиям потребителя о защите личных неимущественных прав.

8. Законодательство о защите прав потребителей дает определенные привилегии лицам, фактически использующим продукты (товары, услуги), хотя бы они и не сами вступали в договорные отношения по поводу их приобретения. Это члены семьи покупателя, последующие владельцы имущества и т.д. Такие лица также вправе прибегнуть к правилам данной статьи, однако лишь в случае, если первоначальная сделка, опосредующая переход товара (работы, услуги) от предпринимателя потребителю, отвечает одному из трех критериев, указанных в п. 1 ст. 1212.

9. Относительно условия, содержащегося в подп. 3 п. 1 коммент. ст., можно сказать, что для его соблюдения не имеет значения, каким способом была инициирована поездка потребителя (по почте, телефону, через Интернет и т.д.), - главное, чтобы поездка осуществлялась в целях, связанных с заключением договора.

10. Норма п. 3 коммент. ст. ограничивает сферу действия норм пп. 1 и 2, исключая их применение к договорам перевозки как пассажиров, так и багажа, а также к договорам о выполнении работ, оказании услуг, которые должны быть выполнены (оказаны) не в стране места жительства потребителя.

В данном положении прослеживается аналогия с Регламентом Европейского Парламента и Совета ЕС от 11 февраля 2004 г. N 261/2004, который устанавливает общие правила компенсации и помощи пассажирам в случаях отказа в посадке, отмены рейса, длительной задержки вылета и т.д. Регламент N 261/2004 применяется: а) к пассажирам, отправляющимся из аэропорта, расположенного на территории государства - члена ЕС, к которому применяется Договор; б) к пассажирам, отправляющимся из аэропорта, расположенного в третьей стране, в аэропорт, расположенный на территории государства-члена, к которому применяется Договор, кроме случаев когда указанные пассажиры получили льготы или компенсацию и содействие в этой третьей стране, - если фактический авиаперевозчик, который выполняет соответствующий авиарейс, имеет лицензию, выданную одним из государств-членов (Регламент Совета ЕЭС от 23 июня 1992 г. N 2407/92 о лицензировании авиаперевозчиков). Таким образом, он распространяется и на отечественных перевозчиков, выполняющих рейсы в страны ЕС.

11. Кроме законодательства о гарантиях прав авиапассажиров в Европейском Союзе принят и с 4 декабря 2009 г. действует Регламент ЕС Европейского Парламента и Совета ЕС от 23 октября 2007 г. N 1371/2007 о правах и обязанностях железнодорожных пассажиров, устанавливающий права и обязанности пассажиров железных дорог на территории ЕС, включая их право на денежную компенсацию в случае опоздания поезда на один час и более.

12. По вопросу коллизионных норм, применимых к договору перевозки, в том числе международных договоров, см. коммент. к ст. 1211 ГК. Нормы материального права содержатся также в Европейском соглашении о нерегулярных международных перевозках пассажиров автобусами, принятом в Дублине 26 мая 1982 г. (автотранспортные перевозки туристов); Варшавской конвенции "Об унификации некоторых правил, касающихся международных воздушных перевозок" 1929 г.; Бернской конвенции о железнодорожных перевозках грузов 1890 г., которая связывает Россию и страны дальнего зарубежья. Права и обязанности в связи с пассажирскими перевозками морем (за исключением перевозок на судах на воздушной подушке) регулируются Афинской конвенцией о перевозках морем пассажиров и их багажа от 1974 г. и региональными соглашениями.

Следует отметить, что рассмотрение споров, возникающих из договора перевозки, с участием российских перевозчиков относится к исключительной подсудности отечественных судов (ст. 403 ГПК).

13. Изъятие в подп. 2 п. 3 ст. 1212 обусловлено спецификой работ и услуг, выполнение (оказание) и потребление которых происходят за пределами юрисдикции иного порядка, чем право страны места жительства потребителя.

Право, применимое к договорам о предоставлении потребителям туристического продукта, комплекса услуг по перевозке и размещению, оказываемых за общую цену (независимо от включения в общую цену стоимости экскурсионного обслуживания и (или) других услуг), упоминаемых в п. 3, определяется в порядке пп. 1 и 2 ст. 1212. Таким образом, отечественные путешественники при наличии хотя бы одного из трех обстоятельств, предусмотренных п. 1 ст. 1212, могут рассчитывать на права и гарантии, предусмотренные Федеральным законом от 24 ноября 1996 г. N 132-ФЗ "Об основах туристской деятельности в Российской Федерации" и издаваемых во исполнение этого закона Правительством РФ нормативных актов о порядке оказания услуг по реализации туристского продукта.

14. В случае если предметом правоотношений с участием потребителя является недвижимое имущество, правила ст. 1212 следует применять в совокупности с ст. 1213 ГК.

Статья 1213. Право, подлежащее применению к договору в отношении недвижимого имущества

1. Специальные коллизионные нормы ст. 1213 определяют лишь обязательственный статут сделки (см. ст. 1215 ГК о сфере действия права, подлежащего применению к договору). Иные существенные элементы статута недвижимости можно найти в ст. 1205, пп. 1 и 3 ст. 1206, п. 3 ст. 1209, ст. 1213 и 1224 ГК. В частности, возникновение и прекращение вещных прав на недвижимое имущество всегда, т.е. вне зависимости от выбора обязательственного статута, регулируются правом страны, где это имущество находится (ст. 1206 ГК), а вопросы собственности и иных вещных прав на воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты, подлежащие государственной регистрации, решаются по праву страны, где эти суда и объекты зарегистрированы.

Право, применимое в форме сделки в отношении недвижимого имущества, в том числе недвижимого имущества, которое внесено в государственный реестр в Российской Федерации, определяется в соответствии с п. 3 ст. 1209 ГК. Разграничение сферы действия обязательственного и вещно-правового статута особенно важно в тех случаях, когда для определения вещного и обязательственного статута применяются различные коллизионные критерии. Правила ст. 1213 носят специальный характер по отношению к правилам, содержащимся в 1211 ГК. Поэтому право, подлежащее применению, например, к договору аренды недвижимости имущества, должно определяться не в силу подп. 3 п. 3 ст. 1211 (право страны арендодателя), а в соответствии со ст. 1213 (по общему правилу - право страны нахождения недвижимого имущества).

2. Судебная практика толкование понятия "договор в отношении недвижимого имущества" еще не сложилась, однако в доктрине таковым признается лишь обязательство, исполнение которого связано с возникновением, изменением, прекращением прав в отношении объекта недвижимости. Это договоры купли-продажи, ипотеки, аренды, ренты и т.д., заключаемые в отношении недвижимого имущества. В то же время обязательный статут договора с риелтором, оценщиком, адвокатом по поводу сделок с недвижимостью должен определяться по общим правилам. За рамками ст. 1213 остаются соглашения об обслуживании, менеджменте (организационно-управленческих услугах) гостиницы, бизнес-центра, соглашение о правовой помощи по спорам о недвижимости. А вот договоры доверительного управления и строительного подряда подпадают под действие ст. 1213. Договор ипотеки попадает в сферу влияния ст. 1213, а кредит на покупку недвижимости - нет.

3. Принцип закона страны места нахождения недвижимости последовательно проводится в иностранном праве. В ряде стран (Венгрия, Польша) эти нормы носят императивный характер, в других (Швейцария, Турция) - диспозитивный.

4. Правила п. 1 ст. 1213 относятся только к зарубежной недвижимости. Вопрос о квалификации имущества как недвижимого должен решаться в соответствии с законом страны, где находится имущество (п. 2 ст. 1205 ГК). Положения п. 1 не ограничивают автономию воли сторон и являются диспозитивными. Стороны могут избрать в качестве обязательственного статута право иное, чем закон места нахождения недвижимости, и их выбор будет определяющим. Допускаемое п. 1 ст. 1213 соглашение сторон о праве, применимом к договору по поводу недвижимого имущества, подчиняется общим правилам о выборе права сторонами договора, установленным в ст. 1210 ГК, а сфера действия этого избранного ими права - нормам, содержащимся в ст. 1215 ГК.

5. Иным образом решается вопрос для российской недвижимости - объектов, фактически расположенных в Российской Федерации (п. 2 ст. 1213). Правила п. 2 ст. 1213 носят императивный характер, автономия воли сторон в части определения обязательственного статута договоров относительно российской недвижимости ограничена. Территория России включает в соответствии с п. 1 ст. 67 Конституции территории субъектов Федерации, внутренние воды и территориальное море, воздушное пространство над ними. Пункт 1 ст. 2 Федерального закона от 31 июля 1998 г. N 155-ФЗ "О внутренних морских водах, территориальном море и прилежащей зоне Российской Федерации" определяет территориальное море как примыкающий к сухопутной территории или к внутренним морским водам морской пояс шириной 12 морских миль, отмеряемых от исходных линий. Таким образом, обязательственный статут объектов, находящихся за пределами территориального моря - на континентальном шельфе и в исключительной экономической зоне Российской Федерации, определяется по правилам п. 1 ст. 1213.

6. Систематическое толкование п. 2 ст. 1213 позволяет сделать вывод, что речь идет о недвижимости по природе, а не в силу закона. Однако в практике встречается буквальное толкование п. 2 ст. 1213. Так, по одному из дел суд указал, что строительство танкеров осуществляется на территории Российской Федерации, порт регистрации - г. Николаевск-на-Амуре. В соответствии с императивными нормами п. 1 ст. 1192, п. 2 ст. 1213 ГК к иску о признании контрактов незаключенными и о признании права собственности применяется российское право (см. постановление Шестого арбитражного апелляционного суда от 7 октября 2009 г. N 06АП-А73/2008-1/3091). Дискуссионным является вопрос о том, следует ли применять ст. 1213 к имущественному комплексу - предприятию, в состав которого здания, строения, земельные участки не входят (например, интернет-магазин).

7. Правило, подобное п. 2 ст. 1213 ГК, имеется и в процессуальном законодательстве. Споры по делам с участием иностранных лиц, предметом которых являются недвижимое имущество и права на него, если такое имущество находится на территории Российской Федерации, относятся к исключительной компетенции арбитражных судов Российской Федерации (ст. 248 АПК, ст. 403 ГПК). Исключительная юрисдикция отечественных судов предусмотрена и в отношении федеральной собственности Российской Федерации, где бы она ни находилась.

8. В случае если в правоотношении, предметом которого является недвижимое имущество, участвует потребитель, правила ст. 1213 следует применять в совокупности со ст. 1212 ГК.

Статья 1214. Право, подлежащее применению к договору о создании юридического лица с иностранным участием

1. В значительной степени повторяя положения п. 3 ст. 166 Основ гражданского законодательства, коммент. ст. в качестве права, применимого к договору о создании юридического лица с иностранным участием, признает право страны, в которой согласно договору подлежит учреждению такое юридическое лицо.

Указанный коллизионный принцип совпадает с предписаниями законодательства Армении, Белоруссии, Казахстана, Киргизии, Узбекистана. Широкое распространение такого подхода объясняется, видимо, тем, что подобная привязка соответствует концепции отыскания права, наиболее свойственного природе данных отношений. Кроме того, ее использование позволяет унифицировать коллизионный критерий, применяемый для определения правового статуса юридического лица (см. ст. 1202 ГК и коммент. к ней) и договора о его создании.

2. Коммент. ст. имеет универсальный характер и распространяется на определение права, применимого к договору о создании любого юридического лица с иностранным участием. При этом организационно-правовая форма, цели деятельности, место учреждения и другие характеристики создаваемого юридического лица не имеют значения для применения коммент. ст.

3. Установленная коммент. ст. коллизионная привязка распространяется на договоры о создании юридического лица независимо от субъектного состава таких договоров (физические, юридические лица, публично-правовые образования). Обязательным является лишь наличие в субъектном составе иностранного элемента ("иностранное участие"). Последнее следует определять формально - государственная принадлежность хотя бы одного из учредителей (участников) должна не совпадать с государственной принадлежностью создаваемого юридического лица.

4. Под договором о создании юридического лица следует понимать заключенный учредителями (участниками) договор, определяющий порядок совместной деятельности учредителей по созданию юридического лица, сроки, условия и порядок передачи учредителями своего имущества, участие учредителей в его деятельности, условия и порядок распределения между участниками прибыли и убытков и т.п.

Правила коммент. ст. подлежат применению независимо от того, относится ли данный договор к числу учредительных документов (например, учредительный договор при создании хозяйственных товариществ) или не имеет подобного статуса (например, договор об учреждении (создании) хозяйственного общества).

Не входит в понятие договора о создании устав юридического лица, утверждаемый его учредителями (участниками). Устав регулирует правовое положение созданного юридического лица и, как следствие, подчиняется личному закону юридического лица (см. ст. 1202 ГК и коммент. к ней).

Положения коммент. ст. не распространяются также на договоры об осуществлении прав участников (акционерные соглашения). Указанные договоры не входят в сферу действия коммент. ст. даже в том случае, когда они заключаются всеми учредителями (участниками) и (или) одновременно с договором о создании юридического лица. Право, подлежащее применению к акционерным соглашениям, должно определяться в соответствии с другими нормами разд. VI ГК.

4. Право страны, в которой подлежит учреждению юридическое лицо с иностранным участием, определяет права и обязанности учредителей по договору о его создании, сроки, порядок и условия исполнения договорных обязательств, последствия их нарушения, прекращение договора и ряд других вопросов (см. ст. 1215 ГК и коммент. к ней).

5. Коммент. ст. носит императивный характер. Тем самым исключается возможность соглашения сторон о выборе права, применимого к рассматриваемому договору, а действие принципа автономии воли сторон на данный случай не распространяется.

6. Правило коммент. ст. представляет двустороннюю коллизионную норму, подлежащую применению при рассмотрении государственными судами или международными третейскими судами в России или за рубежом спора из договора о создании юридического лица с иностранным участием.

Статья 1215. Сфера действия права, подлежащего применению к договору

1. Коммент. ст. устанавливает сферу действия обязательственного статута договора. Хотя подобные правила впервые сформулированы в отечественном законодательстве, используемый в коммент. ст. подход соответствует сложившимся международным стандартам и законодательству зарубежных стран. В частности, сходные по содержанию нормы о сфере действия применимого права содержатся в ст. 14 Межамериканской конвенции 1994 г., ст. 12 Гаагской конвенции 1986 г. о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров, ст. 12 Регламента ЕС "Рим I". Отдельные предписания, устанавливающие пределы обязательственного статута, предусматривают национальные законодательства Туниса, Румынии, Венгрии, Германии.

2. Сфера действия права, подлежащего применению к договору, установлена коммент. ст. лишь применительно к определенным конкретным статьям разд. VI ГК (ст. 1210-1214 и 1216 ГК) и затрагивает, таким образом, только обязательственные договоры.

3. К числу элементов обязательственного статута договора коммент. ст. относит вопросы его толкования, что предполагает толкование как юридической природы заключенного договора, так и содержащихся в нем условий.

В объем обязательственного статута коммент. ст. также включает вопросы о правах и обязанностях сторон договора и исполнении договора. Тем самым сфера действия обязательственного статута договора распространяется на комплекс самых разнообразных вопросов: общие принципы исполнения договорных обязательств; определение субъектов исполнения, в том числе при множественности лиц в обязательстве; регулирование возможности и последствий участия третьих лиц в исполнении; определение предмета, срока, места и способов исполнения.

Коммент. ст. подчиняет обязательственному статуту договора весь комплекс вопросов, связанных с применением гражданско-правовых мер защиты и ответственности при нарушении договорных обязательств, - их форм, оснований, условий и пределов использования.

Действие обязательственного статута договора распространяется также на вопросы его прекращения, к числу которых относятся определение способов прекращения договорных обязательств, а также регулирование условий, механизма и последствий такого прекращения. В связи с включением в объем обязательственного статута вопросов прекращения обязательств достаточно дискуссионной в доктрине является проблема использования такого способа прекращения, как зачет встречных требований, если эти требования не имеют общего обязательственного статута (подробнее см.: Лунц Л.А. Курс международного частного права: в 3 т. М., 2002. С. 511-513; Садиков О.Н. Встречный иск и требование о зачете в международных коммерческих спорах // Актуальные вопросы международного коммерческого арбитража. М., 2002. С. 135).

В сферу действия обязательственного статута договора коммент. ст. включает также последствия его недействительности. Что касается вопроса о праве, применимом к основаниям такой недействительности, то он не находит отражения ни в коммент. ст., ни в иных нормах гл. 68 ГК. В отечественной доктрине распространена позиция, согласно которой право, применимое к признанию сделки недействительной, должно определяться дифференцированно - в зависимости от оснований недействительности (см., например: Бардина М.П. Некоторые аспекты проблемы недействительности внешнеэкономических сделок (отсутствие правоспособности и превышение полномочий) // Международное частное право: Современная практика / под ред. М.М. Богуславского, А.Г. Светланова. М., 2000. С. 70-72; Канашевский В.А. Внешнеэкономические сделки: материально-правовое и коллизионное регулирование. М., 2008. С. 157-162). Так, вопрос о формальной действительности подлежит разрешению в соответствии с правом страны, определяемым согласно ст. 1209 ГК (см. коммент. к ней). Для установления порока субъектного состава сделки применяется личный закон (см. п. 1 ст. 1195, п. 1 ст. 1202 ГК и коммент. к ним). Основания для признания договора недействительным в связи с пороком воли определяются обязательственным статутом (см. п. 12 Письма ВАС N 29). Вопрос о действительности содержания охватывается по общему правилу обязательственным статутом, однако должен решаться с учетом императивных норм права страны суда и императивных норм права страны, с которой договор имеет тесную связь (см. ст. 1192 ГК и коммент. к ней).

4. Вслед за зарубежными и международными аналогами коммент. ст. закрепляет перечень вопросов, относящихся к содержанию обязательственного статута договора, как примерный. Соответственно к сфере действия права, подлежащего применению к договору, могут быть отнесены и другие вопросы, в частности вопрос о заключении договора (см.: Канашевский В.А. Внешнеэкономические сделки: основные регуляторы, их соотношение и взаимодействие: автореф. дис. ... докт. юрид. наук. М., 2009. С. 31). Подобный подход соответствует международной практике и находит прямое воплощение в ст. 8 (1) Римской конвенции 1980 г., ст. 10 (1) Регламента ЕС "Рим I", ст. 12 Межамериканской конвенции 1994 г.

5. Сфера действия обязательственного статута расширяется также с учетом анализа других норм ГК. В тех случаях, когда соответствующие отношения вытекают из договора, обязательственный статут определяет: исковую давность; допустимость уступки требования; отношения между цессионарием и должником; основания взимания, порядок исчисления и размер процентов по денежным обязательствам (см. ст. 1208, п. 2 ст. 1216, ст. 1218 ГК и коммент. к ним).

Статья 1216. Право, подлежащее применению к уступке требования

1. Коммент. ст., устраняя имевший ранее место пробел в российском законодательстве, регулирует коллизионные вопросы, возникающие в связи с уступкой требования.

При ее формулировании отечественным правопорядком были непосредственно восприняты предписания Римской конвенции 1980 г. (ст. 12), а также ряда зарубежных законодательств (в частности, ст. 33 Вводного закона к ГГУ, ст. 145 швейцарского Закона 1987 г. "О международном частном праве").

Используемый в коммент. ст. подход к решению коллизионных вопросов, связанных с уступкой требования, соответствует современной международной практике. В частности, аналогичные предписания содержатся в настоящее время в ст. 14 Регламента ЕС "Рим I".

2. Уступка (цессия) представляет собой договор, посредством которого кредитор (цедент) передает принадлежащее ему требование другому лицу (цессионарию).

Уступку требования необходимо отличать от договора, лежащего в ее основании (купли-продажи, дарения и др.) (см. п. 1 Письма ВАС N 120). Последний лишь создает обязанность передать требование (является обязательственной сделкой), но не переносит это требование автоматически на другое лицо. Непосредственная передача осуществляется посредством самостоятельного волевого акта - договора цессии, носящего характер распорядительной сделки (см.: Гражданское право: учеб.: в 3 т. / под ред. А.П. Сергеева. М., 2008. Т. 1. С. 824-825 (автор главы - А.А. Павлов)).

3. Пункт 1 коммент. ст. посвящен вопросу определения права, подлежащего применению к "соглашению между первоначальным и новым кредиторами об уступке требования". Указанное выражение является не совсем корректным. Однако с учетом предписаний ст. 12 Римской конвенции 1980 г., явившихся, как указывалось, прообразом коммент. ст., становится очевидным, что в п. 1 коммент. ст. имеется в виду обязательственный договор - договор, который лежит в основании уступки требования. Сказанное подтверждается и анализом положений ст. 1215 ГК, которая включает в сферу действия права, применимого к этому "соглашению", элементы, характерные именно для обязательственных договоров (права и обязанности сторон договора, его исполнение, а также последствия его неисполнения или ненадлежащего исполнения).

4. При определении права, подлежащего применению к договору, лежащему в основании уступки, п. 1 коммент. ст. отсылает к общим нормам пп. 1 и 2 ст. 1211 ГК (см. коммент. к ним). Как следствие, стороны могут сами выбрать право, подлежащее применению к их правам и обязанностям по такому договору (см. ст. 1210 ГК и коммент. к ней). В отсутствие соглашения о применимом праве вопрос решается на основании коллизионной привязки к праву страны, с которой договор наиболее тесно связан. По общему правилу таковым признается право страны, где находится место жительства или основное место деятельности стороны, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора (п. 2 ст. 1211 ГК). Определение стороны, осуществляющей исполнение, имеющее решающее значение, для обязательственного договора, лежащего в основании уступки, производится по правилам ст. 1211 ГК, в том числе с учетом установленных презумпций. Так, при продаже права требования к отношениям сторон подлежит применению право страны продавца, при дарении - право страны дарителя. Вместе с тем допускаются и иные решения, принимаемые в зависимости от условий или существа договора либо совокупности обстоятельств дела (см. п. 3 ст. 1211 ГК и коммент. к нему).

5. На основе права, применимого к договору, лежащему в основании цессии, определяются в том числе права и обязанности сторон (в частности, обязанности по передаче требования и его оплате при купле-продаже), их ответственность за неисполнение обязательств, последствия недействительности договора (см. ст. 1215 ГК и коммент. к ней).

Форма указанного обязательственного договора определяется в соответствии с положениями ст. 1209 ГК (см. коммент. к ней).

6. Предписания п. 2 коммент. ст. посвящены непосредственно договору уступки, а также его правовым последствиям.

Законодатель учитывает, что действие уступки состоит не в возникновении нового требования, а в переходе к другому лицу (цессионарию) требования, принадлежащего кредитору (цеденту). Требование цессионария базируется на существовавшем требовании цедента, производно от него в своем объеме и условиях осуществления. Цессия также не изменяет правового положения должника. Замена кредитора не влечет сама по себе и перемены права, регулирующего данные отношения. Напротив, цессионарий, вступая в отношения с должником, попадает в оговоренных пределах в сферу действия права, применимого к уступленному требованию. Соответственно, взаимоотношения должника и нового кредитора определяются правом, которому подчиняется передаваемое требование. Согласно предписаниям этого же права определяется и сама возможность уступки (п. 2 коммент. ст.).

Если требование, являющееся предметом цессии, вытекает из договора, применимое право определяется на основании предписаний ст. 1211 ГК (см. коммент. к ней). В случае когда уступаемое требование носит внедоговорный характер, определение применимого права производится с помощью иных правил гл. 68 ГК (например, ст. 1219 или 1223 ГК (см. коммент. к ним)).

7. Допустимость уступки требования связана с выяснением того, какие правила относительно способности требования к цедированию установлены соответствующими нормами применимого права.

Если применению подлежит российское право, следует иметь в виду провозглашенный п. 1 ст. 388 ГК общий принцип уступаемости любого права обязательственного характера независимо от основания его возникновения. Исключения из указанного принципа могут быть установлены законом (иными правовыми актами), соглашением сторон либо вытекать из природы соответствующих требований. Так, ст. 383 ГК предусматривает запрет уступки требований, неразрывно связанных с личностью кредитора (так называемых высокоперсонифицированных требований). В отдельных случаях закон хотя и допускает цессию требования как таковую, но существенно ограничивает ее возможность установлением определенных условий такой уступки. Например, в силу п. 2 ст. 589 ГК требования из договора постоянной ренты могут быть уступлены только гражданам, а также некоммерческим организациям, если это соответствует целям их деятельности. Согласно п. 2 ст. 388 ГК уступка требования по обязательству, в котором личность кредитора имеет существенное значение для должника, не допускается без согласия последнего.

8. В соответствии с правом, подлежащим применению к уступаемому требованию, определяются отношения между новым кредитором и должником (п. 2 коммент. ст.). Указанная формулировка включает, в частности: момент приобретения требования цессионарием и его объем; возможность должника приводить против требования цессионария возражения, а равно круг и характер таких возражений; право должника на зачет; возможность должника требовать компенсации дополнительных расходов, вызванных уступкой; судьбу акцессорных и других прав, связанных с уступленным требованием.

В связи с определением отношений между цессионарием и должником практическую важность имеет вопрос о судьбе заключенных между цедентом и должником третейских (арбитражных) соглашений, а также соглашений об изменении подсудности относительно споров, связанных с уступленным требованием. В случаях применения российского права судебная практика признает, что к условиям, на которых права первоначального кредитора переходят к новому кредитору, может быть отнесено также условие об избрании определенного арбитража для разрешения возможных споров между участниками договора (см.: постановление Президиума ВАС от 17 июня 1997 г. N 1533/97; п. 15 Письма ВАС N 29).

9. Право, которому подчиняется передаваемое требование, определяет также условия, при которых уступленное требование может быть предъявлено к должнику новым кредитором (например, необходимость уведомления должника о состоявшейся уступке, представление ему специальных доказательств прав нового кредитора), и вопрос о надлежащем исполнении обязательства должником (например, возможность должника освободиться от долга исполнением первоначальному кредитору).

10. Коммент. ст. регулирует только коллизионные вопросы, возникающие в связи с уступкой, т.е. передачей требования посредством договора. Она совершенно не затрагивает коллизионных вопросов суброгации как перехода требования на основании нормативного предписания при наступлении указанных в нем обстоятельств (см. ст. 387 ГК). Суброгация имеет основанием предоставление третьего лица кредитору, соответствующее исполнению, которое обязан произвести должник. Переход требования к третьему лицу происходит в размере удовлетворения кредитора. В отечественном законодательстве суброгация регулируется, в частности, в п. 2 ст. 313, ст. 365, абз. 4 ст. 387, ст. 965 ГК.

Решение коллизионных вопросов суброгации содержится, в частности, в ст. 33 (3) Вводного закона к ГГУ и ст. 15 Регламента ЕС "Рим I". Согласно указанным предписаниям право, применяемое к обязательству третьего лица, определяет, может ли и в какой мере такое третье лицо осуществить против должника те права, которые кредитор имел против должника в соответствии с правом, регулирующим их отношения.

С позиций отечественного коллизионного права в решении данного вопроса могут возникать определенные сложности. Вопросы суброгации связаны с исполнением как обязательств должника, так и обязательств третьего лица, а потому могут подпадать под действие различных правопорядков. Для устранения подобной неопределенности целесообразнее было бы прямо закрепить в ГК специальное правило, взяв за основу международный опыт.

11. Действующее законодательство не формулирует специальных коллизионных норм для перевода долга. Договор о переводе долга представляет собой соглашение между должником ("первоначальным должником") и другим лицом ("новым должником"). При этом договор о переводе долга необходимо отграничивать от договора, лежащего в его основании, например консенсуального договора дарения. Последний лишь создает обязанность принять на себя долг (является обязательственной сделкой), но не переводит этот долг автоматически на другое лицо (контрагента) (подробнее см.: Агарков М.М. Перевод долга // Избранные труды по гражданскому праву: в 2 т. Т. II. С. 118-119; Павлов А.А. Перевод долга // Очерки по торговому праву. Вып. 14. Ярославль, 2007. С. 54).

В отсутствие специального регулирования право, применимое к отношениям сторон по договору, лежащему в основании перевода долга, определяется в соответствии с общими правилами ст. 1211 ГК (см. коммент. к ней). Так, если сторонами не достигнуто соглашение о выборе права, применимым является право, с которым данный договор наиболее тесно связан (например, право страны дарителя, как стороны, осуществляющей характерное исполнение).

Сам же договор о переводе долга, его допустимость, условия и порядок совершения будут подчиняться праву страны, с которой гражданско-правовое отношение, осложненное иностранным элементом, наиболее тесно связано (п. 2 ст. 1186 ГК). С учетом того что перевод долга влечет замену стороны (должника) в существующем обязательстве, таким правом, видимо, будет право, регулирующее это обязательство.

Статья 1217. Право, подлежащее применению к обязательствам, возникающим из односторонних сделок

1. Односторонней считается сделка, для совершения которой в соответствии с законом, иными правовыми актами или соглашением сторон необходимо и достаточно выражения воли одной стороны (п. 2 ст. 154 ГК). В современном гражданском обороте односторонние сделки характеризуются значительным многообразием и сферой распространения, а их роль в регулировании частноправовых отношений хотя и несопоставима с договором, тем не менее достаточно велика.

Коммент. ст. впервые в отечественном коллизионном праве устанавливает предписания относительно права, применимого к обязательствам, возникающим из односторонних сделок.

2. Нормы, непосредственно посвященные определению права, подлежащего применению к односторонним сделкам, содержатся в законодательстве целого ряда стран. При этом в отличие от законодательства Италии, Казахстана, Армении и других стран, использующих отсылку к месту совершения сделки, ч. 1 коммент. ст. в качестве основной коллизионной привязки предусматривает право страны, где находится место жительства или основное место деятельности стороны, принимающей на себя обязательства по односторонней сделке. Подобный подход отражает современные тенденции международного частного права и используется, в частности, в законодательстве Югославии, Лихтенштейна, Португалии.

3. Исходя из буквального текста коммент. ст. сфера ее применения распространяется только на обязательственно-правовые последствия совершенной односторонней сделки. Форма односторонней сделки определяется в соответствии с правом места ее совершения (см. ст. 1209 ГК и коммент. к ней), а способность лица к ее совершению - его личным законом (см. п. 1 ст. 1195, п. 1 ст. 1202 ГК и коммент. к ним).

4. Применение к односторонней сделке права страны, где находится место жительства или основное место деятельности стороны, принимающей на себя обязательства по такой сделке, рассматривается в ч. 1 коммент. ст. в качестве общего правила. Однако сама коммент. ст. предусматривает возможность установления изъятий из него.

Отступления от общего правила могут предусматриваться законом. Это обусловлено значительным количеством и разнообразием односторонних сделок, некоторые из которых могут подпадать под действие иной коллизионной нормы. Так, ст. 1224 ГК (см. коммент. к ней) устанавливает особую привязку в отношении односторонних сделок, связанных с наследованием (завещания, принятия наследства). Одностороннее изменение договора или односторонний отказ от его исполнения выступают, как следует из ст. 1215 ГК (см. коммент. к ней), элементами обязательственного статута и подчиняются праву, подлежащему применению к такому договору. Специальные правила предусмотрены также для отдельных элементов такой односторонней сделки, как выдача доверенности (см. ч. 2 коммент. ст.).

Применение к обязательствам из односторонней сделки права, иного, чем право страны, где находится место жительства или основное место деятельности стороны-должника, может вытекать из условий сделки, что является своеобразным воплощением принципа автономии воли. Например, условиями объявленного конкурса обязательства его устроителя могут быть подчинены праву места проведения конкурса.

Наконец, "существо сделки либо совокупность обстоятельств дела" могут перенести разрешение правовых вопросов под действие права страны, с которой гражданско-правовое отношение наиболее тесно связано (см. п. 2 ст. 1186 ГК и коммент. к ней). Так, с учетом того что согласие на совершение сделки, хотя и будучи самостоятельной сделкой, имеет подчиненное (дополняющее) значение и получает смысл только из сделки, на которую оно распространяется, последствия такого согласия должны обсуждаться по праву, применимому к основной сделке.

5. Наличие специального регулирования института доверенности является традиционным для отечественного коллизионного права. Однако в отличие от ст. 566.1 ГК 1964 г. и п. 3 ст. 165 Основ 1991 г., которые предусматривали лишь предписания относительно срока, ч. 2 коммент. ст. устанавливает единое коллизионное решение для двух элементов доверенности: срока действия и оснований ее прекращения. Указанные вопросы подчиняются праву страны, где была выдана доверенность.

Правила ч. 2 коммент. ст. закреплены императивной нормой и исключают возможность изменения установленной в ней коллизионной привязки.

6. Предписания ч. 2 коммент. ст. являются специальными по отношению к правилам ч. 1 и исключают применение последних в отношении двух указанных в ней элементов доверенности. Иные вопросы, в частности правоотношения, возникающие между доверителем и его представителем, регулируются ч. 1 коммент. ст. и должны подчиняться праву страны, где доверитель имеет место жительства либо основное место деятельности.

Статья 1218. Право, подлежащее применению к отношениям по уплате процентов

1. Коммент. ст. устанавливает коллизионную норму, направленную на определение права, подлежащего применению к отношениям в связи с уплатой процентов по денежному обязательству.

Данная норма является новой для отечественного коллизионного права и практически не имеет аналогов в зарубежном законодательстве.

2. Термин "денежные обязательства" используется в коммент. ст. в широком смысле как любые обязательства, связанные с использованием денег в качестве средства платежа, а также погашения денежного долга.

Таким образом, правила коммент. ст. применяются к отношениям, связанным с уплатой как процентов при правомерном использовании денежных средств (в качестве платы за кредит - ст. 809, 819, 823 ГК), так и процентов за неправомерное пользование чужими денежными средствами (например, при нарушении договорного денежного обязательства или неосновательном обогащении - ст. 395, п. 2 ст. 1107 ГК).

3. Вопросы определения оснований, порядка исчисления и размера процентов по денежному обязательству коммент. ст. подчиняет праву, подлежащему применению к соответствующему обязательству. Это предполагает необходимость в каждом случае обращаться к коллизионной норме, посвященной тому институту, который опосредует возникновение указанного денежного обязательства, - договору, односторонней сделке, неосновательному обогащению и т.д. (см. коммент. к ст. 1211, 1217, 1223 ГК).

4. Если к обязательству подлежит применению российское право, порядок исчисления и размер процентов за пользование чужими денежными средствами определяются согласно правилам ст. 395 ГК (в случае пользования чужими денежными средствами вследствие их неправомерного удержания, уклонения от их возврата, иной просрочки в их уплате либо неосновательного получения или сбережения за счет другого лица) или ст. 809, 823 ГК (в случае правомерного использования денежных средств). При применении указанных норм следует также учитывать разъяснения, которые содержатся в постановлениях Пленумов ВС и ВАС N 6/8 (п. 50-52) и N 13/14.

Применение к соответствующему обязательству отечественного права не означает, что размер процентов всегда будет определяться по ставкам, действующим в России. Согласно ГК (п. 1 ст. 395 и п. 1 ст. 809) размер процентов определяется существующей в месте жительства (нахождения) кредитора ставкой банковского процента (ставкой рефинансирования) на день исполнения денежного обязательства или его соответствующей части. При этом ст. 395 ГК предоставляет суду право принять во внимание такую ставку на иную дату (день предъявления иска или день вынесения решения). Таким образом, и при применении российского права, если кредитором будет иностранный участник, размер процентов определяется в соответствии со ставкой, установленной законом страны местонахождения иностранного кредитора (см.: дело N 318/1999 // Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1999-2000 гг. М., 2002; дело N 9/2005, дело N 119/2005 // Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2006 г. М., 2008).

При применении российского права необходимо учитывать, что ГК использует отсылку к ставке банковского процента (ставке рефинансирования), которая устанавливается в отношении кредитов, предоставляемых в рублях, и публикуется ЦБР. По денежным обязательствам, выраженным в иностранной валюте, когда местонахождением кредитора является Российская Федерация и применимо российское право, размер процентов определяется на основании публикаций в официальных источниках информации о средних ставках банковского процента по краткосрочным валютным кредитам, а при отсутствии таких публикаций - на основании представляемой истцом в качестве доказательства справки одного из ведущих банков в месте нахождения кредитора, подтверждающей применяемую им ставку по краткосрочным валютным кредитам (п. 52 Постановления Пленумов ВС и ВАС N 6/8).

Порядок исчисления процентов, подчиняющихся российскому праву, определяется п. 3 ст. 395 и п. 2 ст. 809 ГК (см. также пп. 2, 12, 15 постановления Пленумов ВС и ВАС N 13/14).

Применяя российское право, следует учитывать, что нормы ГК (ст. 395 и ст. 809), определяющие размер и порядок процентов, носят диспозитивный характер и могут быть изменены соглашением сторон.

5. Проценты за неправомерное пользование чужими денежными средствами (ст. 395 ГК) рассматриваются отечественным законодательством в качестве меры гражданско-правовой ответственности. Таким образом, если подлежит применению российское право: при наличии оснований освобождения от ответственности (например, действия непреодолимой силы) указанные проценты взысканию не подлежат; по общему правилу эти проценты носят зачетный характер по отношению к убыткам, что исключает возможность полного возмещения последних; не допускается одновременное взыскание данных процентов и неустойки; размер процентов может быть уменьшен судом; по общему правилу такие проценты погашаются после суммы основного долга (см. пп. 6, 7, 11 Постановления Пленумов ВС и ВАС N 13/14).

Проценты как плата за кредит (ст. 809, 823 ГК) в силу принципиально иной природы не подлежат действию указанных правил.

6. Взимание процентов по денежному обязательству известно законодательству многих зарубежных стран (в частности, Германии, Швейцарии, Италии, Японии, Кореи и ряда других). Правила, посвященные процентам, содержатся также в ст. 7.4.9 Принципов международных коммерческих договоров УНИДРУА и ст. 9:508 Принципов Европейского договорного права.

При применении иностранного права решение вопросов об основаниях, размере и порядке исчисления процентов может принципиально отличаться от соответствующих положений отечественного законодательства. Так, например, в международной торговой практике проценты зачастую рассматриваются только как плата за пользование денежными средствами. Они подлежат уплате независимо от того, освобождается ли сторона от ответственности за неплатеж; при этом предполагается возможность взыскания процентов наряду с мерами ответственности (убытками). Ключевое значение при определении размера процентов во многих правопорядках получает место платежа или государство валюты платежа.

Статья 1219. Право, подлежащее применению к обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда

1. Пункт 1 коммент. ст. содержит два правила, первое из которых носит общий характер, а второе является по отношению к нему специальным, так как может вступить в действие лишь при наличии указанных в нем оснований.

2. Общее правило о выборе права, применимого к деликтному обязательству, осложненному иностранным элементом, соответствует наиболее распространенному в мире коллизионному началу lex loci delicti commissi, т.е. отсылает к закону места совершения деликта. Ранее действовавшее законодательство (ч. 1 ст. 126 Основ 1961 г. (в ред. 1977 г.), ч. 1 ст. 167 Основ 1991 г.), которое придерживалось того же принципа, содержало на этот счет практически идентичную формулировку: "Права и обязанности сторон по обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда, определяются по праву страны, где имело место действие или иное обстоятельство, послужившее основанием для требования о возмещении вреда". Однако в связи с тем что указанная формулировка не дополнялась вторым предложением, которое ныне содержится в п. 1 ст. 1219, под местом причинения вреда иногда понималось и место, в котором проявились вредные последствия соответствующего действия (см., например: Лунц Л.А., Марышева Н.И., Садиков О.Н. Международное частное право. М., 1984. С. 216). Такой подход был не лишен логики, поскольку наличие вреда является непременным условием наступления деликтной ответственности.

В настоящее время толкование правила lex loci delicti commissi, в частности его системный анализ в связи со вторым предложением п. 1 ст. 1219, позволяет заключить, что российский законодатель считает местом совершения деликта место совершения самого действия (бездействия), которое привело к причинению вреда, пусть даже последний возник на территории другой страны. Данная коллизионная привязка является основной, поскольку применение иных привязок, о которых говорится в ст. 1219, поставлено в зависимость от наличия ряда дополнительных условий.

3. Коллизионная привязка, отсылающая к закону страны, на территории которой проявились последствия вредоносного действия, направлена на достижение нескольких целей. Прежде всего, она призвана помочь в разрешении тех ситуаций, при которых место совершения вредоносного действия (бездействия) с точностью установить невозможно или крайне трудно либо оно было совершено в разных местах. Кроме того, в ряде случаев данная норма лучше, чем правило lex loci delicti commissi, позволяет решить проблему применения к деликтному правоотношению законодательства той страны, с которой оно в наибольшей степени связано. Наконец, рассматриваемая коллизионная привязка с очевидностью введена в закон для улучшения положения потерпевшего.

4. Пункт 1 ст. 1219 устанавливает два дополнительных условия, при наличии которых возможно обращение к закрепленной им специальной коллизионной норме. Во-первых, требуется, чтобы причинитель вреда предвидел или должен был предвидеть, что вред наступит в другой стране. Необходимость учета этого субъективного условия объясняется тем, что действия причинителя вреда могут считаться правомерными в стране их совершения, но быть противоправными в стране, на территории которой проявились их вредные последствия.

Понятие "предвидение" охватывается более широким понятием "вина нарушителя", которая должна среди прочего включать и понимание нарушителем того, что вредные последствия его противоправного поведения могут проявиться в другой стране. Сама же вина может иметь в данном случае форму как умысла, так и грубой или простой неосторожности.

5. По вопросу о том, на ком лежит бремя доказывания того, что причинитель вреда предвидел или должен был предвидеть, что вред может наступить в другой стране, в литературе высказаны прямо противоположные точки зрения (ср., например: Комментарий к Гражданскому кодексу РФ, части третьей (постатейный) / под ред. Н.И. Марышевой, К.Б. Ярошенко. М., 2004 (автор коммент. к ст. 1219 - Н.И. Марышева) и Комментарий к Гражданскому кодексу РФ, части третьей (постатейный) / под ред. Т.Е. Абовой, М.М. Богуславского, А.Г. Лисицына-Светланова М., 2004 (автор коммент. к ст. 1219 - А.В. Банковский)).

С учетом общего подхода российского законодателя к решению вопроса о распределении бремени доказывания вины в случае причинения внедоговорного вреда более обоснованным представляется вывод о презумпции предвидения причинителем вреда того, что вредные последствия могут наступить в другой стране.

6. Во-вторых, необходимо, чтобы возможность применения закона страны, на территории которой наступил вред, была признана судом. Об этом свидетельствуют содержащиеся в п. 1 ст. 1219 слова "может быть применено". Решая вопрос о возможности применения права страны, на территории которой наступил вред, суд должен учитывать, что одной из целей введения в закон данной коллизионной привязки является усиление защиты прав потерпевшего. Поэтому если, например, по праву данной страны действия нарушителя не являются противоправными, указанная привязка по смыслу закона не должна использоваться (иное мнение см.: Виноградова Р.И., Дмитриева Г.К., Репин В.С. Комментарий к части третьей Гражданского кодекса РФ / под ред. В.П. Мозолина. М., 2002. С. 221 (автор коммент. к ст. 1219 - Г.К. Дмитриева).

7. Согласно коллизионной привязке, закрепленной в п. 2 ст. 1219, к деликтному обязательству в императивном порядке применяется право страны, гражданами или жителями которой являются его участники. Однако данная норма вытесняет общее правило, закрепленное в п. 1 ст. 1219, лишь тогда, когда вред причинен за границей Российской Федерации. Если же вред причинен на территории России, то хотя бы потерпевший и причинитель вреда были гражданами или жителями одного иностранного государства, действует общее правило lex loci delicti commissi.

8. Рассматриваемая норма перекликается с правилом, которое было закреплено в ч. 2 ст. 167 Основ 1991 г. в виде односторонней коллизионной нормы: "Права и обязанности сторон по обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда за границей, если стороны являются советскими гражданами и юридическими лицами, определяются по советскому праву". В настоящее время норма стала двусторонней, расширила сферу своего применения за счет возможности обращения к праву общего места жительства потерпевшего и деликвента, но не утратила полностью своего специального характера, так как по-прежнему рассчитана только на случаи причинения вреда за границей, что вряд ли является оправданным. Кроме того, следует учитывать, что если критерий общего гражданства применяется к деликтным обязательствам, участниками которых могут быть как граждане, так и юридические лица, то критерий общего места жительства действует только в отношении обязательств с участием граждан.

9. Пункт 3 коммент. ст. предоставляет сторонам деликтного обязательства договориться о применении к данному обязательству права страны суда (lex fori). Указанная коллизионная привязка появилась в российском законодательстве лишь с принятием части третьей ГК и отражает современную тенденцию международного частного права к расширению сферы действия принципа диспозитивности.

Согласие сторон на применение закона страны суда чаще всего обусловлено их стремлением к процессуальной экономии и скорейшему разрешению спора, поскольку в данном случае суду не требуется устанавливать содержание норм иностранного деликтного права.

В отличие от некоторых иностранных правопорядков российское законодательство предоставляет сторонам возможность избрать в качестве альтернативы коллизионным привязкам, закрепленным в пп. 1 и 2 ст. 1219, лишь право страны суда. Поэтому, например, они не могут договориться о подчинении их деликтного обязательства праву страны места жительства потерпевшего, праву какой-либо третьей страны и т.п.

10. Обращение к lex fori возможно при наличии двух непременных условий. Во-первых, стороны должны об этом договориться. Если такая договоренность не достигнута, право страны суда не может быть применено ни по инициативе самого суда, ни по просьбе одной из сторон.

Во-вторых, данная договоренность должна быть достигнута уже после совершения действия или наступления иного обстоятельства, повлекшего причинение вреда. Договориться заранее о применении права страны суда к тому деликтному обязательству, которое может возникнуть между сторонами в будущем, невозможно.

11. Следует учитывать, что содержащиеся в коммент. ст. коллизионные привязки применяются, если они не отменены и (или) не изменены международными договорами Российской Федерации (ст. 7 ГК). Так, Минской конвенцией о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г. закреплены лишь две коллизионные привязки - закон места причинения вреда (п. 1 ст. 42) и закон общего гражданства потерпевшего и причинителя вреда (п. 2 ст. 42). Киевским соглашением о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности 1992 г., закреплена единственная коллизионная привязка, отсылающая к закону места причинения вреда (ст. 11). При этом при расхождении норм Конвенции и Соглашения приоритетному применению подлежат нормы Соглашения.

Статья 1220. Сфера действия права, подлежащего применению к обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда

1. Коммент. ст. раскрывает статут деликтного обязательства, осложненного иностранным элементом, т.е. определяет круг тех вопросов, которые решаются на основе права, подлежащего применению к обязательству вследствие причинения вреда.

Появление в российском законодательстве подобной нормы знаменовало собой отход от ранее действовавшего порядка, когда одна группа вопросов решалась на основе норм о личном статуте участников деликтного правоотношения, а другая - на базе правил о деликтной ответственности.

2. Способность лица нести ответственность за причиненный вред в доктрине российского права традиционно обозначается понятием деликтоспособности. Вместе со сделкоспособностью оно образует понятие дееспособности (для физических лиц) или правосубъектности (для юридических лиц). По общему правилу гражданская дееспособность физических лиц и правосубъектность юридических лиц определяется их личным законом (ст. 1197, 1202 ГК). Однако применительно к деликтным обязательствам это общее правило не действует, поскольку вытесняется специальным указанием коммент. ст. о том, что в данном случае деликтоспособность определяется на основе права, применимого к деликтному обязательству. Иначе говоря, рассматриваемая статья содержит специальные правила по отношению к общим нормам о личном статуте физических (ст. 1196-1197 ГК) и юридических (ст. 1202 ГК) лиц и потому подлежит приоритетному применению.

По российскому праву деликтоспособность наступает у физических лиц с 14-летнего возраста, а у юридических лиц - с момента внесения их в ЕГРЮЛ.

3. Возможность возложения ответственности за вред на лицо, не являющееся причинителем вреда, допускается в случаях, предусмотренных законом. В российском праве это происходит, в частности, при причинении вреда малолетними (ст. 1073 ГК) и недееспособными (ст. 1076 ГК) лицами, а также лицами, неспособными понимать значение своих действий (ст. 1078 ГК). Сходные правила содержатся в гражданском законодательстве других государств.

4. Под основанием ответственности обычно понимается состав гражданского правонарушения, в результате совершения которого причиняется вред. По общему правилу элементами данного состава (условиями деликтной ответственности) являются противоправность поведения нарушителя, причинная связь между таким поведением и наступившим вредом, а также вина причинителя вреда (ст. 1064 ГК). Наличие всех трех условий наступления деликтной ответственности вместе с наступившим вредом образуют полный состав гражданского правонарушения. В случаях, предусмотренных законом, деликтная ответственность может наступать при отсутствии отдельных условий, например при причинении вреда правомерными действиями (п. 3 ст. 1064 ГК) или при отсутствии вины причинителя вреда (п. 2 ст. 1064 ГК).

5. Основания ограничения ответственности и освобождения от нее охватывают собой различные предусмотренные законом случаи, когда причинитель вреда освобождается от ответственности или когда вред распределяется между причинителем вреда и потерпевшим. Например, причинитель вреда не несет ответственности, если вред причинен под влиянием непреодолимой силы (п. 1 ст. 1079 ГК) или вследствие умысла потерпевшего (п. 1 ст. 1083 ГК). Ответственность причинителя вреда может быть ограничена с учетом вины потерпевшего (п. 2 ст. 1083 ГК) и имущественного положения причинителя вреда (п. 3 ст. 1083 ГК).

6. Причиненный вред может возмещаться в натуре, в частности посредством предоставления потерпевшему вещи того же рода и качества или исправления поврежденной вещи и т.п., либо потерпевшему могут быть компенсированы убытки в денежной форме. В соответствии с российским правом выбор способа возмещения вреда осуществляется судом в соответствии с обстоятельствами дела (ст. 1082 ГК).

7. По общему правилу вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме. Вместе с тем при наличии оснований, ограничивающих ответственность, он может быть уменьшен судом с учетом заслуживающих внимания обстоятельств.

8. Перечень вопросов, перечисленных в коммент. ст., которые решаются на основе статута деликтного обязательства, не носит исчерпывающего характера. В частности, в ней не названы такие вопросы, как определение круга лиц, имеющих право на возмещение причиненного им вреда, в том числе в результате смерти кормильца (ст. 1088 ГК), возможность предъявления регрессного иска к лицу, причинившему вред (ст. 1081 ГК), ответственность за совместное причинение вреда (ст. 1080 ГК) и др. Данное обстоятельство не является препятствием для применения во всех этих случаях права, подлежащего применению к обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда.

Статья 1221. Право, подлежащее применению к ответственности за вред, причиненный вследствие недостатков товара, работы или услуги

1. Коммент. ст. содержит правила, посвященные выбору права для специального деликта, который появился в российском праве относительно недавно (ст. 1095-1098 ГК). Учитывая, что недостатками товара, работы или услуги вред в основном причиняется потребителям, закон предоставляет потерпевшим ряд дополнительных возможностей в части выбора права, подлежащего применению. Вместе с тем, вопреки высказанному в литературе мнению (см.: Виноградова Р.И., Дмитриева Г.К., Репин В.С. Комментарий к части третьей Гражданского кодекса РФ / под ред. В.П. Мозолина. М., 2002. С. 221 (автор коммент. к ст. 1221 - Г.К. Дмитриева), ст. 1221 не ограничивает сферу действия закрепленных ею коллизионных привязок только областью защиты прав потребителей.

Хотя несомненно, что правила о данном деликте применяются преимущественно при защите прав потребителей, ни коммент. ст., ни ст. 1095 ГК, на которую ссылается Г.К. Дмитриева, не сводят данный деликт к причинению вреда потребителям. В частности, в ст. 1095 ГК указывается лишь на то, что вред, причиненный недостатками товара, работы или услуги, возмещается без вины в случаях приобретения товара (выполнения работы, оказания услуги) в потребительских целях, а не для использования в предпринимательской деятельности.

Указанная ст. является специальной по отношению к ст. 1219 ГК, а также к ст. 1212 ГК, посвященной выбору права применительно к правоотношениям с участием потребителей.

2. Пункт 1 ст. 1221 предоставляет потерпевшему возможность выбора одного из нескольких вариантов. Прежде всего, потерпевший может выбрать право страны, где имеет место жительства или основное место деятельности продавец или изготовитель товара или иной причинитель вреда.

Данный вариант может считаться основным по нескольким причинам. Во-первых, в отличие от иных вариантов закон не обусловливает его избрание никакими дополнительными условиями. Во-вторых, в рамках данного варианта допустим выбор нескольких альтернативных возможностей. Так, если продавец и изготовитель вредоносного товара являются разными лицами, возможен выбор права по месту жительства или основному месту деятельности любого из них. Кроме того, помимо продавца и изготовителя товара, в подп. 1 п. 1 ст. 1221 говорится о возможности выбора права по месту жительства или основному месту деятельности "любого иного причинителя вреда". Таковыми в смысле коммент. ст. могут считаться, видимо, любые лица, которые участвовали в процессе доведения товара до конечного потребителя (в частности, поставщики, импортеры, дистрибьюторы и т.п.). Наконец, могут не совпадать друг с другом место жительства и основное место деятельности продавца или изготовителя товара, что открывает дополнительные возможности по выбору применимого права.

По смыслу коммент. подп. потерпевший вправе избрать право также той страны, на территории которой осуществляется деятельность обособленного подразделения продавца или изготовителя товара, если последний был продан (изготовлен) данным обособленным подразделением.

3. Вместо рассмотренного варианта потерпевший может воспользоваться одной из двух возможностей, а именно - выбрать право страны, где: а) он имеет место жительства или основное место деятельности; б) была выполнена работа, оказана услуга, - или право страны, где был приобретен товар.

Однако для того чтобы воспользоваться любой из этих возможностей, требуется, чтобы товар поступил в соответствующую страну с согласия причинителя вреда. Данное условие призвано ограждать интересы тех продавцов и изготовителей товаров, которые намеренно исключают сбыт своих товаров на территории некоторых стран. При этом бремя доказывания того, что товар поступил в соответствующую страну вопреки воле продавца или изготовителя товара, возлагается на них самих. Доказать данное обстоятельство не всегда возможно, так как если первоначальным продавцом или изготовителем товара не предприняты специальные меры, проданный (изготовленный) ими товар может свободно обращаться на рынке.

4. Нельзя не заметить, что содержащиеся в п. 1 коммент. ст. коллизионные привязки сформулированы крайне неряшливо и плохо отражают их действительный смысл. Так, создается впечатление, что подп. 3 п. 1, допускающий среди прочего выбор права страны, где был приобретен товар, дублирует собой подп. 1 п. 1, в котором говорится о праве страны продавца товара; что подп. 2 п. 1, указывающий на право страны, где имеет место жительства или основное место деятельности потерпевший, не связывает потерпевшего какими-либо дополнительными условиями в применении данной коллизионной привязки.

Между тем подп. 3 п. 1 применим, по-видимому, лишь в случае перепродажи товара на территории страны, отличной от страны места жительства или основного места деятельности первоначального продавца. Что касается коллизионной привязки, закрепленной подп. 2 п. 1, то, хотя в ней не содержится даже намека на это, она может быть применена лишь тогда, когда товар должен был приобретен в стране места жительства или основного места деятельности потерпевшего.

5. Предоставляя потерпевшему возможность выбора применимого права в пределах, очерченных п. 1 ст. 1221, законодатель не исключает применения к рассматриваемому деликту общей нормы ст. 1219 ГК. Согласно п. 2 коммент. ст. это происходит, если потерпевший не избрал применимое право на основании п. 1 ст. 1221. По смыслу закона потерпевший не лишен возможности заявить суду о выборе права на основании ст. 1219 ГК.

Следует иметь в виду, что, обратившись к общей норме, потерпевший может добиться применения к спорному правоотношению права страны места своего жительства или основного места деятельности, несмотря на то что товар не был приобретен в данной стране. Для этого требуется лишь доказать, что причинитель вреда предвидел или должен был предвидеть, что вред наступит в этой стране (см. коммент. к 1 ст. 1219 ГК).

6. В соответствии с п. 3 коммент. ст. закрепленные ею правила применяются также к требованиям о возмещении вреда, причиненного вследствие недостоверной или недостаточной информации о товаре, работе или услуге. Данное положение соответствует мировой практике, а также российским правилам о рассматриваемом деликте (ст. 1095 ГК).

Статья 1222. Право, подлежащее применению к обязательствам, возникающим вследствие недобросовестной конкуренции

1. Рыночной экономике, построенной на защищаемой законом свободе конкуренции, объективно присущи те или иные проявления недобросовестной конкуренции. При этом увеличение объема и качественное усложнение внешнеэкономической деятельности, процессы глобализации мировой экономики, когда на одних и тех же рынках одновременно могут непосредственно конкурировать отечественные и иностранные предприниматели, обусловливают потребность в совершенствовании коллизионного регулирования гражданско-правовых обязательств, возникающих вследствие недобросовестной конкуренции.

Следует отметить, что специальное конкурентное (антимонопольное) законодательство, являясь во многом публично-правовым по своему содержанию, во всех странах является сравнительно молодой отраслью законодательства. Коллизионное же регулирование в МЧП гражданско-правовых обязательств, возникающих вследствие недобросовестной конкуренции, обладает еще большей новизной. Об этом свидетельствует тот факт, что в отличие, например, от специальных коллизионных норм о договорных обязательствах, которые можно найти практически в любой национальной кодификации МЧП, специальные коллизионные правила об обязательствах вследствие недобросовестной конкуренции являются отличительной чертой новых и наиболее прогрессивных законодательных актов в области МЧП, к числу которых, безусловно, относится и отечественный ГК.

Принято считать, что впервые такая специальная коллизионная норма появилась в § 48 (2) австрийского Федерального закона о международном частном праве (1978 г.), где предусматривалось, что возмещение вреда, а также иные требования из недобросовестной конкуренции должны рассматриваться по праву государства, на рынке которого проявилась конкуренция. Как видим, в указанном Законе уже была сформулирована привязка, аналогичная привязке нормы ст. 1222, отсылающая к праву государства места нахождения соответствующего рынка (lex mercatus), который был затронут действиями, относящимися к недобросовестной конкуренции, где проявились результаты таких действий.

На сегодняшний день коллизионные нормы об обязательствах вследствие недобросовестной конкуренции содержатся также в п. 2 ст. 52 Закона Лихтенштейна о международном частном праве (1996 г.), ст. 117-119 румынского Закона применительно к регулированию отношений международного частного права (1992 г.), ст. 136 швейцарского Федерального закона о международном частном праве (1987 г.).

Коллизионные нормы об обязательствах вследствие недобросовестной конкуренции присутствуют также в Кодексе международного частного права Болгарии (2005 г.), Законе о коллизионном праве правонарушений Нидерландов (2001 г.), Кодексе международного частного права Бельгии (2004 г.).

2. Норма коммент. ст. носит диспозитивный характер, поскольку иное правило о применимом праве в указанной ситуации может следовать из существа обязательства. При этом существо обязательства в традиционном его понимании как правоотношения есть взятые в единстве три взаимосвязанных параметра обязательства - его субъекты, объект и содержание. Также другое подобное правило может следовать из закона, под которым согласно п. 1 ст. 1187 (см. коммент. к указанной ст.) и ст. 3 ГК нужно понимать российский федеральный закон.

3. Согласно ст. 4 Закона о защите конкуренции недобросовестная конкуренция - это любые действия хозяйствующих субъектов (группы лиц), которые направлены на получение преимуществ при осуществлении предпринимательской деятельности, противоречат законодательству Российской Федерации, обычаям делового оборота, требованиям добропорядочности, разумности и справедливости и причинили или могут причинить убытки другим хозяйствующим субъектам - конкурентам либо нанесли или могут нанести вред их деловой репутации. Исходя из данного определения к обязательствам, возникающим вследствие недобросовестной конкуренции, следует отнести такие гражданско-правовые отношения, которые возникают из отмеченных действий хозяйствующих субъектов (группы лиц). Это, в частности, могут быть обязательства по возмещению убытков.

4. Для того чтобы обозначенные обязательства в соответствии с коммент. ст. были подчинены российскому гражданскому праву, необходимо, чтобы названные выше действия, совершаемые в рамках недобросовестной конкуренции, затрагивали рынок Российской Федерации.

Здесь имеется в виду отечественный товарный рынок. В соответствии со ст. 4 Закона о защите конкуренции товарный рынок - сфера обращения товара (в том числе товара иностранного производства), который не может быть заменен другим товаром, или взаимозаменяемых товаров, в границах которой (в том числе географических) исходя из экономической, технической или иной возможности либо целесообразности приобретатель может приобрести товар, и такая возможность либо целесообразность отсутствует за ее пределами. В указанном определении Закона о защите конкуренции законодатель довольно широко подходит к понятию товара, подразумевая под ним объект гражданских прав (в том числе работа, услуга, включая финансовую услугу), предназначенный для продажи, обмена или иного введения в оборот. В свою очередь, по ст. 4 Закона о защите конкуренции финансовая услуга есть банковская услуга, страховая услуга, услуга на рынке ценных бумаг, услуга по договору лизинга, а также услуга, оказываемая финансовой организацией и связанная с привлечением и (или) размещением денежных средств юридических и физических лиц.

Кроме того, с учетом содержания ч. 4 ст. 15 Конституции и п. 3 ст. 1186 ГК целесообразно также привести нормативные определения понятий, закрепленных в ст. 1 Договора о проведении согласованной антимонопольной политики 2000 г., заключенного с участием Российской Федерации в рамках СНГ:

товарный рынок - сфера обращения товаров (продукции, работ, услуг), не имеющих заменителей либо взаимозаменяемых товаров в пределах территорий государств - участников Договора или их части;

конкуренция - состязательность хозяйствующих субъектов, когда их самостоятельные действия эффективно ограничивают возможности каждого из них односторонне воздействовать на общие условия обращения товаров на соответствующем товарном рынке и стимулируют производство необходимых потребителю товаров;

недобросовестная конкуренция - любые направленные на приобретение преимуществ в предпринимательской деятельности действия (бездействие) хозяйствующих субъектов, которые противоречат национальному антимонопольному законодательству, обычаям делового оборота и могут причинить или причинили убытки другим хозяйствующим субъектам либо нанести ущерб их деловой репутации.

5. Специальные правила об обязательствах из недобросовестной конкуренции первоначально сформировались как составная часть норм о деликтах. На известное родство коллизионных норм о деликтах и об обязательствах из недобросовестной конкуренции указывает и сама структура ряда зарубежных законодательных актов. Так, коллизионные нормы о недобросовестной конкуренции размещены рядом с коллизионными нормами о деликтах в составе ст. 52 "Внедоговорные требования о возмещении вреда" Закона Лихтенштейна о международном частном праве (1996 г.) и § 48 "Внедоговорные требования о возмещении вреда" австрийского Федерального закона о международном частном праве (1978 г.).

В развитых правовых системах иных государств отсутствие в законодательстве специальной коллизионной нормы может восполняться соответствующей судебной практикой. Среди таких государств можно назвать Германию, где ни Вводный закон к Гражданскому уложению, ни Закон о международном частном праве для внедоговорных обязательственных отношений и для вещей 1999 г. не содержат специальных правил об определении статута обязательственного отношения из недобросовестной конкуренции, однако этот пробел восполняется соответствующим расширительным толкованием, выработанным судебной практикой на основе коллизионных принципов выбора статута деликтных отношений.

В частности, немецкими исследователями отмечается, что коллизионное право, касающееся недобросовестной конкуренции, рассматривается в абсолютном большинстве случаев как часть международного деликтного права (см.: Кох Х., Магнус У., Винклер фон Моренфельс П. Международное частное право и сравнительное правоведение / пер. с нем. Ю.М. Юмашева. М., 2001. С. 260-263.).

6. В настоящее время можно констатировать тенденцию к дальнейшему обособлению и специализации коллизионного регулирования международной конкуренции. Так, в отличие от коммент. ст. отечественного ГК в законодательных актах других государств помимо коллизионных норм об обязательствах, возникающих вследствие недобросовестной конкуренции, дифференцированно существуют коллизионные нормы об ограничении конкуренции. Примером служит швейцарский Федеральный закон о международном частном праве (1987 г.), в котором помимо названной ст. 136 существует ст. 137, содержащая правила выбора компетентного правопорядка по отношению к требованиям из ограничения конкуренции.

Говоря о развитии коллизионного регулирования обязательств, возникающих вследствие недобросовестной конкуренции, нельзя не назвать такой источник европейского (коммунитарного) права, как Регламент Европейского Парламента и Совета о праве, применимом к внедоговорным обязательствам (известный также как "Регламент ЕС Рим II"), вступивший в силу 11 января 2009 г.

Статья 6 указанного акта направлена на коллизионное регулирование отношений, возникающих вследствие недобросовестной конкуренции и действий, ограничивающих свободную конкуренцию. В п. 1 ст. 6 предусматривается, что правом, применимым к внедоговорным обязательствам, возникающим вследствие акта недобросовестной конкуренции, является право государства, где оказываются затронутыми или с высокой вероятностью могут быть затронуты конкурентные отношения или коллективные интересы потребителей (см. подробнее: Вознесенский Н.К вопросу об унификации коллизионного права в ЕС. Право, применимое в сфере защиты от недобросовестной конкуренции: Актуальные вопросы международного и международного частного права // Хозяйство и право: Актуальные вопросы международного и международного частного права. Приложение к ежемесячному юридическому журналу. 2008. N 6. С. 3-18.).

Иными словами, в качестве основной коллизионной привязки Регламента также использован закон местонахождения рынка (lex mercatus), при этом Регламент специально уточняет, что под рынком в данном случае понимается территория государства, где оказываются затронутыми конкурентные отношения или коллективные интересы потребителей.

Как видим, использованная в ст. 6 Регламента Рим II привязка коллизионной нормы выражает сочетание частных и публичных интересов, которые могут быть нарушены действиями, составляющими недобросовестную конкуренцию.

7. Регламентация осложненных иностранным элементом отношений, вытекающих из актов недобросовестной конкуренции, включает в себя и международные договоры, в которых участвует Российская Федерация. В частности, это ст. 10 bis Парижской конвенции по охране промышленной собственности 1883 г., направленная на предотвращение актов недобросовестной конкуренции, посягающих на исключительные права.

Кроме того, существует ряд многосторонних и двусторонних договоров Российской Федерации о межгосударственном сотрудничестве в области антимонопольной политики, в том числе в направлении пресечения недобросовестной конкуренции. Так, в рамках СНГ были заключены Договор о проведении согласованной антимонопольной политики 2000 г. и Соглашение о мерах по предупреждению и пресечению использования ложных товарных знаков и географических указаний 1999 г. Однако данные международные договоры Российской Федерации направлены главным образом на межгосударственное межведомственное сотрудничество соответствующих органов исполнительной власти и не содержат унифицированных коллизионных норм о порядке установления права, применимого к осложненным иностранным элементом обязательствам, возникающим вследствие недобросовестной конкуренции.

Статья 1223. Право, подлежащее применению к обязательствам, возникающим вследствие неосновательного обогащения

1. Коммент. ст. направлена на коллизионное регулирование кондикционных обязательств, осложненных иностранным элементом, требующих разрешения вопроса о компетентном правопорядке.

Для отечественного законодательства коллизионная норма о кондикционных обязательствах не является новеллой. Аналогичная норма уже существовала в ст. 168 Основ гражданского законодательства. Однако в действующей ст. 1123 отечественный законодатель расширил коллизионную регламентацию таких отношений, учитывая потребности развитого гражданского оборота и глобализации экономических связей, а также приняв во внимание существующий зарубежный правотворческий опыт.

2. В ст. 1223, состоящей из двух пунктов, сформулированы две - общая и специальная - коллизионные нормы, рассчитанные на различные разновидности кондикционных обязательств. К коммент. ст. по своей структуре и содержанию близка ст. 128 швейцарского Федерального закона о международном частном праве (1987 г.), также состоящая из двух пунктов, содержащих общую и специальную коллизионные нормы о неосновательном обогащении.

В п. 1 ст. 1223 сформулировано общее правило, п. 2 дополняет его специальной коллизионной нормой. В совокупности они составляют гибкое, но в то же время четкое и определенное коллизионное регулирование, учитывая различия в характере тех юридических фактов, которые служат основанием кондикционных обязательств.

3. В качестве общего правила о применимом праве к обязательствам из неосновательного обогащения в п. 1 ст. 1223 предусмотрена коллизионная норма, сформулированная посредством отсылки к праву страны, где такое обогащение имело место.

Такая формула прикрепления коллизионной нормы об обязательствах вследствие неосновательного обогащения является сегодня наиболее распространенной в национальном праве (см.: § 46 австрийского Федерального закона о международном частном праве (1978 г.), ст. 50 Закона Лихтенштейна о международном частном праве (1996 г.), ст. 38 Вводного закона к ГГУ (1896 г.), ст. 104 и ст. 105 румынского Закона применительно к регулированию отношений международного частного права (1992 г.), ст. 26 турецкого Закона о международном частном праве и международном гражданском процессе (1982 г.), ст. 128 швейцарского Федерального закона о международном частном праве (1987 г.).

Иная формула прикрепления, предусматривающая применение права страны, на территории которой имели место факты, явившиеся причиной возникновения кондикционного обязательства, использована итальянским законодателем в коллизионной норме ст. 61 Закона "Реформа итальянской системы международного частного права".

4. Исходя из предусмотренных п. 1 ст. 1187 (см. коммент. к ней) правил о квалификации юридических понятий обратимся к российскому материальному праву (п. 1 ст. 1102, п. 2 ст. 1102 и ст. 1109 ГК), которое характеризует обязательство из неосновательного обогащения как обязательство, возникающее в силу приобретения или сбережения имущества без установленных законом, иными правовыми актами или сделкой оснований, произведенное за счет другого лица.

5. В свою очередь, понятие "страна, где имело место обогащение", право которой является статутом кондикционного обязательства, следует толковать как конкретное государство, на территории которого было в конечном итоге приобретено или сбережено имущество неосновательно обогатившимся лицом.

Известно, что территориальная локализация действий и их результата может существенно различаться. Так, ошибочно составленные в Германии бельгийским продавцом документы на груз (автомобиль) могут повлечь получение на территории Российской Федерации этого товара не японским покупателем, а третьим лицом (бразильцем), неосновательно обогатившимся вследствие этого. Статутом такого кондикционного правоотношения будет российское гражданское право.

В этой связи важно отметить, что п. 1 ст. 1223 требует установления места, где произошел факт приобретения (сбережения) имущества без достаточных к тому юридических оснований.

Иными словами, в п. 1 ст. 1223 законодатель исходит из необходимости установить место самого обогащения (т.е. место локализации конечного результата в виде получения или сбережения имущества), но не место совершения тех действий, которые повлекли за собой неосновательное обогащение.

Обратим внимание, что в зависимости от характера и вида имущества (вещи либо же, напротив, безналичные денежные средства и иные имущественные права) практическая сложность локализации места неосновательного обогащения может существенно различаться. Например, при неосновательном получении той или иной вещи (скажем, ошибочно получен автомобиль от перевозчика) место такого неосновательного обогащения может быть установлено сравнительно просто. Тогда как применительно к безналичным денежным средствам, бездокументарным ценным бумагам, имущественным правам точная локализация места неосновательного обогащения в ряде случаев может быть затруднена в силу невещественного характера подобного имущества (относительно проблемы места локализации бездокументарных ценных бумаг, учитываемых цепочкой депозитариев (номинальных держателей) нескольких уровней, см.: Бернаскони К., Сигман Х.Г. Гаагская конвенция о праве, применимом к определенным правам на ценные бумаги, находящиеся во владении посредника (Гаагская конвенция по ценным бумагам) // Государство и право. 2006. N 12. С. 70-87; Кабатова Е. Коллизионное право и ценные бумаги. Гаагская конвенция 2002 года о ценных бумагах // Хозяйство и право. 2006. N 3. С. 127-137).

В то же время подобного рода сложности установления юридических обстоятельств не затрагивают существа предусмотренной п. 1 ст. 1223 коллизионной нормы.

6. Коллизионная норма п. 1 ст. 1223 является диспозитивной, разрешая сторонам обязательства из неосновательного обогащения выбрать иной компетентный правопорядок, подчинив обязательство праву страны суда (lex fori).

7. Пункт 2 ст. 1223 содержит специальную коллизионную норму об определении права, применимого к обязательствам из неосновательного обогащения, дополняющую общее правило п. 1 ст. 1223. Впрочем, стоит отметить, что на практике более востребована именно эта - специальная - коллизионная норма.

Кондикционное обязательство может возникать и между совершенно посторонними лицами, когда имеет место приобретение (сбережение) имущества в силу случая. Здесь передающее имущество лицо вообще не намеревалось наделить этим имуществом фактически получившее его лицо. Примерами служат ошибки в адресе получателя груза или платежных реквизитах, если в результате этого вещь или платеж получает постороннее лицо, совершенно неизвестное должнику по договору. Регламентации такого рода кондикционных обязательств служит п. 1 коммент. ст. Однако такие случаи встречаются сравнительно редко.

В гражданском обороте, как правило, кондикционные обязательства возникают с участием лиц, между которыми существовали, существуют или могли существовать определенные гражданские правоотношения. При этом чаще всего речь идет о правоотношениях (обязательствах) из договоров, которые были впоследствии признаны недействительными либо были прекращены по тем или иным основаниям.

Кондикционные обязательства могут возникать и как следствие различного рода дефектов исполнения обязательств по договору. В частности, покупатель по договору купли-продажи может ошибочно уплатить денежную сумму сверх причитающегося с него по договору. Продавец может поставить покупателю товар в существенно большем количестве, нежели вправе требовать покупатель. В такой ситуации неосновательное обогащение будет иметь место у приобретателя (продавца) в связи существующим правоотношением по договору купли-продажи.

Подобного рода кондикционные обязательства в целях прозрачности и предсказуемости правового регулирования справедливо подчинить тому же статуту, что и основное правоотношение, в связи с которым возникло кондикционное обязательство. Это и было закреплено в п. 2 коммент. ст.

Российский законодатель в п. 2 ст. 1223 учел тенденции развития современного зарубежного законодательства об МЧП, в актах которого принята двухступенчатая дифференциация коллизионных норм о кондикционных обязательствах, с опорой на формулы "неосновательное обогащение, возникшее в связи с существующим или предполагаемым правоотношением (в связи с исполнением, которое производится в связи (на основе) с каким-либо правоотношением)", "предоставление, основанное на правоотношении, которое аннулировано или последствия которого прекратились в ином порядке" (см.: § 46 австрийского Федерального закона о международном частном праве (1978 г.), ст. 50 Закона Лихтенштейна о международном частном праве (1996 г.), ст. 38 Вводного закона к ГГУ (1896 г.), ст. 104 и 105 румынского Закона применительно к регулированию отношений международного частного права (1992 г.), ст. 26 турецкого Закона о международном частном праве и международном гражданском процессе (1982 г.), ст. 128 швейцарского Федерального закона о международном частном праве (1987 г.).

В качестве существующего правоотношения, в связи с которым возникло неосновательное обогащение, может выступать (и чаще всего выступает) правоотношение (обязательство) из гражданско-правового договора. В таком случае статутом соответствующего кондикционного обязательства будут те же правовые нормы, которым подчинен договор в силу правил ст. 1210-1215 (см. коммент. к ним).

8. Следует отметить сложную структуру объема и привязки специальной коллизионной нормы, сформулированной в п. 2 ст. 1223 ГК. Объем нормы охватывает как существующее, так и предполагаемое правоотношение. Речь, в частности, идет о тех случаях, когда потерпевший заблуждается относительно факта существования (заключенности и действительности) договора, в результате чего предполагаемый контрагент получает неосновательное обогащение за счет потерпевшего. Объем рассматриваемой коллизионной нормы охватывает среди прочего договоры с отлагательным условием (примером служит решение МКАС при ТПП РФ по делу N 289/1997 от 13 апреля 1998 г. по иску ливанского юридического лица к российской организации. См.: Международный коммерческий арбитражный суд при Торгово-промышленной палате Российской Федерации. Арбитражная практика за 1998 г. / сост. М.Г. Розенберг. М., 1999. С. 94-90). Например, по таким договорам до момента их заключения может быть совершен платеж в порядке предоплаты, однако впоследствии договор может не состояться. Здесь будет иметь место неосновательное обогащение в связи с предполагаемым правоотношением.

Привязка рассматриваемой коллизионной нормы п. 2 ст. 1223, будучи сложной по своей структуре, отсылает к праву страны, которому уже подчинено (либо было подчинено) основное правоотношение, или - в другом случае - к праву страны, которому хотя бы и не было в реальности подчинено основное правоотношение (поскольку оно не возникло), однако потерпевший имел основания разумно рассчитывать на то, что такое правоотношение существует либо возникнет в будущем и подчиняется соответствующему правопорядку.

Во всех этих случаях с возникновением неосновательного обогащения в связи с существующим или предполагаемым правоотношением право страны определяется не по общему правилу п. 1 ст. 1223, а по специальному положению п. 2 этой же статьи: применяется право страны, которому было или могло быть подчинено это правоотношение. Так, если в приведенном выше примере с куплей-продажей применимым правом в соответствии с договором или со ст. 1211-1214 ГК является российское право, то и к неосновательному обогащению, полученному в связи с таким договором, применимо российское право.

Статья 1224. Право, подлежащее применению к отношениям по наследованию

1. Значительные изменения экономической и правовой систем, происшедшие в нашей стране за последние два десятилетия, обусловили рост актуальности вопросов наследования, осложненного иностранным элементом. При этом разрешение данных вопросов существенно осложняется заметным влиянием публичного права, в первую очередь налогового, что породило появление в зарубежной практике деятельности по планированию международного наследования (estate planning), цель которого заключается в комплексной оптимизации наследования с учетом не только положений международного частного и материального гражданского права, но также и норм налогового права различных правопорядков (подробнее см.: Медведев И.Г. Планирование международного наследования // Закон. 2009. N 1. С. 172-178).

2. Характеризуя существующие в мире принципы построения коллизионных норм, определяющих статут наследования, можно выделить два основных варианта решения коллизионного вопроса.

Законодательство одних государств (в частности, Австрия, Алжир, Бразилия, Буркина-Фасо, Венгрия, Венесуэла, Германия, Греция, Грузия, Египет, Италия, Куба, Литва, Лихтенштейн, Макао, ОАЭ, Перу, Польша, Португалия, Чехия, Югославия, Южная Корея, Япония) подчиняет наследственные отношения личному закону наследодателя (lex personalis) (см. также коммент. к ст. 1195 ГК). Этот вариант решения коллизионного вопроса основывается на принципе единства статута наследования и единой наследственной массы, не допуская возможности так называемого расщепления статута наследственных отношений, когда часть из них может регулироваться иным правом, нежели право, которому подчинена другая часть наследственных отношений.

Другие государства (такие, как Англия, Армения, Белоруссия, Бельгия, Болгария, Казахстан, Киргизия, Китай, Мадагаскар, Российская Федерация, Румыния, США, Таиланд, Турция, Узбекистан, Украина, Франция, Чили, Эстония), напротив, придерживаются принципа расщепления статута наследственных отношений в зависимости от вида наследуемого имущества, подчиняя наследование недвижимого имущества праву места нахождения вещи (lex rei sitae), а отношения по наследованию движимого имущества - статуту, определяемому на основе личного закона наследодателя (lex personalis) (подробнее см.: Абраменков М.С. Проблемы коллизионно-правового регулирования наследственных отношений в современном международном частном праве: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007).

Кроме того, существенные различия имеются не только в подходах к коллизионным правилам определения статута наследственных отношений, но и в самом материальном наследственном праве. Так, российскому правопорядку неизвестны институты договора дарения на случай смерти, институты совместных и взаимных завещаний, наследственных договоров, присутствующие в законодательстве и практике иных государств.

Нельзя не отметить, что наследственное право представляет собой одну из наиболее консервативных частей правовой системы каждого государства, в которой ярко отражаются особенности национальных правовых традиций, глубоко коренящиеся в истории и культуре. Эта самобытность крайне затрудняет осуществление и унификацию материального и коллизионного регулирования наследственных отношений в рамках международных договоров.

3. В коммент. ст. определяются общее и специальные правила о применимом праве к отношению по наследованию.

Такие отношения в зависимости от времени их возникновения можно подразделить на две взаимосвязанные группы. Во-первых, отношения, возникающие до открытия наследства (до смерти наследодателя, т.е. физического лица, являющегося собственником наследственного имущества), - это отношения, связанные с завещанием, в том числе с различными завещательными процедурами: составлением завещания, его изменением и отменой. Во-вторых, это отношения, возникающие после смерти наследодателя, - связанные со вступлением наследников в свои права и проч.

В качестве общей коллизионной нормы, сформулированной в абз. 1 п. 1 ст. 1224, ко всем указанным выше отношениям применимым является право страны, где наследодатель имел последнее место жительства (lex domicilii).

4. Понятие "место жительства" ("домицилий") является классическим для доктрины МЧП и судебной практики и традиционно используется в качестве привязки коллизионных норм. Однако конкретное значение этого понятия и точные правила установления места жительства (домицилия) существенно разнятся в правопорядках различных государств.

Учитывая положения п. 1 ст. 1187 ГК (см. коммент. к ней) о квалификации юридических понятий, обратимся к российскому материальному праву, которому известны сходные, но нетождественные категории "место жительства гражданина" и "место пребывания гражданина". Содержание ст. 20 ГК о месте жительства гражданина дает основание сделать вывод, что последним местом жительства наследодателя для целей ст. 1224 следует признать то место и, соответственно, ту страну, где указанный гражданин постоянно или преимущественно проживал.

5. В абз. 2 п. 1 ст. 1224 устанавливается специальное коллизионное правило в отношении наследования недвижимого имущества. Понятие и состав такого имущества по российскому праву устанавливаются по правилам ст. 130 ГК. Наследование указанного недвижимого имущества определяется по праву страны, где находится это имущество. В то же время наследование недвижимого имущества, которое внесено в Единый государственный реестр прав на недвижимое имущество и сделок с ним, происходит по российскому праву. Порядок ведения таких реестров устанавливается отдельными федеральными законами.

Согласно ст. 2 Закона о государственной регистрации государственная регистрация прав на недвижимое имущество и сделок с ним проводится на всей территории Российской Федерации по установленной указанным Федеральным законом системе записей о правах на каждый объект недвижимого имущества в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним. Обозначенная государственная регистрация осуществляется по месту нахождения недвижимого имущества в пределах регистрационного округа, если иное не установлено названным Федеральным законом.

Аналогичные правила установлены в Законе о государственной регистрации воздушных судов. Как определено в ст. 1 этого Закона, государственная регистрация прав на воздушные суда и сделок с ними осуществляется по установленной им системе записей о правах на воздушные суда, в том числе об ограничениях (обременениях) прав, и о сделках с воздушными судами в Едином государственном реестре прав на воздушные суда и сделок с ними.

6. В п. 2 коммент. ст. содержатся специальные правила, касающиеся выбора применимого права в отношении двух аспектов, имеющих значение при наследовании по завещанию.

Во-первых, речь идет о самой способности завещателя к составлению и отмене завещания, в том числе и завещания в отношении недвижимого имущества.

Во-вторых, здесь упоминается о форме завещания и акта его отмены. В обоих случаях к отмеченным способностям и форме завещания применяется право страны, где завещатель имел место жительства в момент составления такого завещания или акта. Так, если завещатель на момент составления завещания имел место жительства в Российской Федерации, то его способность к указанному составлению и форма завещания устанавливаются по праву Российской Федерации.

Оценка обозначенных юридических параметров наследования по завещанию - способности завещателя к составлению и отмене завещания, формы завещания и акта его отмены - обычно имеет существенное значение в делах об оспаривании завещания. Поэтому для подобных случаев прежде всего в целях придания необходимой стабильности завещательным распоряжениям с иностранным элементом в п. 2 ст. 1224 установлено специальное правило о невозможности признания недействительными завещания или его отмены при несоблюдении формы, если она удовлетворяет требованиям права места составления завещания или акта его отмены либо требованиям.