Mukhaev_R_T_Geopolitika_2010

42	I. Ƚɟɨɩɨɥɢɬɢɤɚ ɤɚɤ ɧɚɭɱɧɚɹ ɞɢɫɰɢɩɥɢɧɚ

тавших Ирландию «еще одним островом Джона Булля», была закреплена союзом двух государств в 1801 г. Союз вызвал волну выступлений, и борьба за независимость стала доминантой ирландской политики в течение всего XIX в. Важное значение здесь имели и экономические проблемы, в первую очередь недостаток земли, но религиозные настроения придавали борьбе особый накал страстей. И эта борьба не закончена до сих пор. Националисты так и не смогли смириться с тем, что в 1921 г. остров был разделен на независимую Ирландию в южной части, населенную преимущественно католиками, и провинцию Великобритании — Северную Ирландию с протестантским большинством. Борьбу за объединение Ирландии ведет партия Шин фейн («Мы сами») и террористическая организация «Ирландская республиканская армия» (ИРА).

ɐɢɜɢɥɢɡɚɰɢɨɧɧɚɹ ɩɚɪɚɞɢɝɦɚ ɋ. ɏɚɧɬɢɧɝɬɨɧɚ Современная версия цивилизационной парадигмы представлена в работе «Столкновение цивилизаций», автором которой является директор Института стратегических исследований при Гарвардском университете (США) Сэмюэль Хантингтон (р. 1927). Опубликованная в 1993 г., она вызвала много критики, но нашла и большое число сторонников.

Не вступая пока в полемику с автором, заметим идеологический подтекст работы: задача автора состоит в том, чтобы своим выступлением сплотить западный мир, дать ему новую консолидирующую идею. В концепции Хантингтона сформулирован призыв к глобальной защите интересов Запада от других соревнующихся цивилизаций. Она направлена на то, чтобы доказать мировой общественности, что центральной осью геополитики в будущем станет конфликт между Западом и другими цивилизациями («Запад против остального мира»). Культурные ценности вполне могут стать основой для политической мобилизации масс. К сожалению, автор далек от мысли о диалоге цивилизаций как культурном основании геополитической толерантности, терпимости.

Хантингтон утверждает, что главным конфликтом в конце XX — начале XXI в. становится конфликт между несколькими мировыми цивилизациями. Актуальность этой проблемы стала как никогда оче- видной после захлестнувший мир на рубеже столетий угрозы международного терроризма.

Исходным посылом автора является утверждение, что

мировая политика вступает в новую фазу, и интеллектуалы незамедлительно обрушили на нас поток версий относительно ее будущего обличья: конец истории, возврат к традиционному соперничеству между нациями-государствам и упадок наций-государств под напором разнонаправленных тенденций. Каждая из этих версий охваты-

1. ɉɪɟɞɦɟɬ, ɦɟɬɨɞ ɢ ɨɫɧɨɜɧɵɟ ɩɚɪɚɞɢɝɦɵ ɫɨɜɪɟɦɟɧɧɨɣ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɤɢ

43

вает отдельные аспекты нарождающейся реальности. Но при этом утрачивается самый существенный, осевой аспект проблемы. Я полагаю, что в нарождающемся мире основным источником конфликтов будет уже не идеология и не экономика. Важнейшие границы, разделяющие человечество, и преобладающие источники конфликтов будут определяться культурой (курсив мой. — Ð.Ì.). Нация-государство останется главным действующим лицом в международных делах, но наиболее значимые конфликты глобальной политики будут разворачиваться между нациями и группами, принадлежащими к разным цивилизациям. Столкновение цивилизаций станет доминирующим фактором мировой политики.

Идентичность на уровне цивилизации будет становиться все более важной, и облик мира будет в значительной мере формироваться в ходе взаимодействия семи-восьми крупных цивилизаций. К ним относятся западная, конфуцианская, японская, исламская, индуистская, православно-славянская, латиноамериканская и, возможно, африканская цивилизации. Самые значительные конфликты будущего развернутся вдоль линий разлома между цивилизациями1.

Аргументы Хантигтона в пользу такого вывода следующие.

(1)Различия между цивилизациями не просто реальны, они — наиболее существенны. Цивилизации несхожи по своей истории, языку, культуре, традициям и, что самое важное, религии. Люди разных цивилизаций по-разному смотрят на отношения между Богом и человеком, индивидом и группой, гражданином и государством, родителями и детьми, мужем и женой, имеют разные представления о соотносительной значимости прав и обязанностей, свободы и принуждения, равенства и иерархии. Эти различия складывались столетиями. Они не исчезнут в обозримом будущем. Они более фундаментальны, чем различия между политическими идеологиями и политическими режимами.

(2)Мир становится более тесным. Взаимодействие между народами разных цивилизаций усиливается. Это ведет к росту цивилизационного самосознания, к углублению понимания различий между цивилизациями и общности в рамках цивилизаций. Взаимодействие между представителями разных цивилизаций укрепляет их цивилизационное самосознание, а это, в свою очередь, обостряет уходящие в глубь истории или, по крайней мере, воспринимаемые таким образом разногласия и враждебность.

(3)Процессы экономической модернизации и социальных измене-

ний во всем мире размывают традиционную идентификацию

1 Hantington S. If not Civilizations, What? // Foreign Affairs. Nov. Dec. 1993. Vol. 72. ¹ 5. P. 187.

44	I. Ƚɟɨɩɨɥɢɬɢɤɚ ɤɚɤ ɧɚɭɱɧɚɹ ɞɢɫɰɢɩɥɢɧɚ

людей с местом жительства, одновременно ослабевает и роль нации и государства как источника идентификации. Образовавшиеся в результате лакуны по большей части заполняются религией, нередко в форме фундаменталистских движений. Подобные движения сложились не только в исламе, но и в западном христианстве, иудаизме, буддизме, индуизме. Возрождение религии создает основу для идентификации и сопричастности с общностью, выходящей за рамки национальных границ, — для объединения цивилизаций.

(4)Рост цивилизационного самосознания диктуется раздвоением роли Запада. С одной стороны, Запад находится на вершине своего могущества, а с другой — и, возможно, как раз поэтому — среди незападных цивилизаций происходит возврат к собственным корням. На вершине своего могущества Запад сталкивается с незападными странами, у которых достаточно стремления, воли и ресурсов, чтобы придать миру незападный облик.

(5)Культурные особенности и различия менее подвержены изменениям, чем экономические и политические, и вследствие этого их сложнее разрешить либо свести к компромиссу. В классовых и идеологических конфликтах ключевым был вопрос: «На чьей ты стороне?» И человек мог выбирать, на чьей он стороне, а также менять однажды избранные позиции. В конфликте же цивилизаций вопрос ставится иначе: «Кто ты такой?» Речь идет о том, что дано и не подлежит изменениям. И, как мы знаем из опыта Боснии, Кавказа, Судана, дав неподходящий ответ на этот вопрос, можно немедленно получить пулю в лоб. Религия разделяет людей еще более резко, чем этническая принадлежность.

(6)И наконец, усиливается экономический регионализм. С одной стороны, успех экономического регионализма укрепляет сознание принадлежности к одной цивилизации, а с другой — экономический регионализм может быть успешным, только если он коренится в общности цивилизации1.

Хантингтон пытается доказать, что современные цивилизации — это гомогенные (однородные) образования, разделяющие единые исконные культурные ценности.

Ⱥɧɬɨɝɨɧɢɡɦ ɢɧɬɟɪɟɫɨɜ На самом деле каждая цивилизация характеризуется устойчивым плюрализмом этнокультурных миров, что также служит источником ее динамизма. Мировое сообщество сегодня

1 Hantington S. Op. cit. P. 187—192.

1. ɉɪɟɞɦɟɬ, ɦɟɬɨɞ ɢ ɨɫɧɨɜɧɵɟ ɩɚɪɚɞɢɝɦɵ ɫɨɜɪɟɦɟɧɧɨɣ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɤɢ

45

состоит примерно из 180 государств, и только 15 из них можно назвать нациями в том смысле, в котором большинство людей считают себя имеющими общих предков и культурную идентичность. Для государств естественно быть многонациональными, до 40% населения в таких государствах могут относиться к пяти или более четко выраженным нациям. Почти в трети случаев самая многочисленная нация не составляет большинства в государстве. И если это типич- но для многонациональных государств, то тем более характерно для цивилизаций. Многие страны сегодня находятся одновременно внутри одной цивилизации и состоят из множества цивилизаций.

И все-таки, на наш взгляд, главным препятствием на пути к диалогу между народами и государствами является антагонизм интересов, характер которых обусловлен социально-политическими условиями, при которых и те и другие верят, что смогут выжить только за счет другого. Культурные противоречия обостряются, когда в рамках существующей политической системы невозможно удовлетворить основные человеческие потребности для всех и на- чинается борьба за индивидуальное и коллективное выживание. Практика показывает, что наиболее опасные политические конфликты генерируются не столкновением ценностей, а именно неспособностью существующих систем удовлетворить основные потребности людей. В современном мире глобальный баланс сил складывается не вокруг культурных идеалов, а в среде экономиче- ских интересов, где идет борьба за рынки сбыта и источники сырья.

Ƚɟɨɢɧɮɨɪɦɚɰɢɨɧɧɚɹ ɩɚɪɚɞɢɝɦɚ

Новая геополитическая реальность конца XX — начала XXI в., сложившаяся в результате информационной революции, радикально изменила современный мир и сформировала новое общество — постиндустриальное. Это прежде всего информационное общество, в нем информация становится важнее самой вещи. Сфера управления на основе информационных технологий становится центральной. Согласно докладу Римского клуба «Первая глобальная революция» (1991), с формированием нового информационного общества и образованием мирового экономического пространства, разрывающего принципы государственного суверенитета как основы государственности в условиях индустриального общества, изменилась и система международных отношений. Стремительное развитие информационных технологий приводит к разрушению традиционных международных институтов, осуществлявших контроль за геополитическими трансформациями XX в. Современная геополитическая картина

46	I. Ƚɟɨɩɨɥɢɬɢɤɚ ɤɚɤ ɧɚɭɱɧɚɹ ɞɢɫɰɢɩɥɢɧɚ

мира складывается под влиянием разнонаправленных факторов, которые способствуют формированию состояния неопределенности и, как следствие, складыванию новых угроз и вызовов в современном мире. Эти вызовы нуждаются в осмыслении и адекватных ответах мирового сообщества1.

Все это и обусловило появление новой парадигмы — информационной, которая предлагает иную по сравнению с рассмотренными интерпретацию природы глобального баланса сил в мировой политике в начале XXI в. Согласно ей решающим фактором современной фазы геополитической эволюции мира и системы международных отношений становится информация. Управление информационными потоками превращается в главный ресурс власти в современной геополитике, которая все больше приобретает виртуальные формы. Тем самым политическое пространство приобретает виртуальное измерение, в котором соотношение сил на мировой арене выражено в новых формах геополитического противостояния с помощью информационных технологий. Современное глобальное информационное пространство представляет собой мир, в котором правят Интернет, средства массовой коммуникации, реклама.

В XXI в. человек оказывается погруженным в историческую реальность, полную трагизма. При этом он сталкивается с новым выбором: какой образ истории, тиражируемый с помощью средств массовой коммуникации, должен стать основой принятия решений, определения его жизненного пути. Эти средства массовой информации оказывают огромное влияние на современный мир, преобразуют его, а главное, изменяют самого человека. Благодаря телевидению люди всей планеты одновременно переживают происходящие далеко от них события и реагируют на них.

Эра массовой коммуникации началась в 1814 г., когда в типографии лондонской газеты «Таймс» был установлен паровой пресс, изготовленный немецкими инженерами Фредериком Кенигом и Андре Бауэром. Эта машина могла напечатать более тысячи копий в час. Быстрое совершенствование наборных и печатных машин в XIX в. привело к созданию массовых газет и журналов. Кино, радио и звукозапись стали популярны в 1920-х годах, телевидение — в 1950-х, а в 1980-х многие купили видеомагнитофоны, устройства для приема кабельного и спутникового телевидения. 1990-е принесли Всемирную паутину: коллекцию компьютерных документов, доступ к которым можно получить через Интернет. Поскольку средства массовой коммуникации — это улицы с односторонним движением,

1 Ñì.: Êèíã À., Шнайдер Б. Первая глобальная революция: Доклад Римского клуба. М.: Прогресс, 1991.

1. ɉɪɟɞɦɟɬ, ɦɟɬɨɞ ɢ ɨɫɧɨɜɧɵɟ ɩɚɪɚɞɢɝɦɵ ɫɨɜɪɟɦɟɧɧɨɣ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɤɢ

47

профессионалы, работающие в области коммуникации, физически отделены от зрителей и читателей, которые в свою очередь отделены друг от друга. Единственная возможность взаимодействия в реальном времени — это участие либо неучастие в коммуникации: можно выключить телевизор, уйти из кинотеатра, выбросить газету.

ɏ. Ɇɚɤɥɸɷɧ: «ɋɪɟɞɫɬɜɨ — ɷɬɨ ɫɨɨɛɳɟɧɢɟ» В 1969 г. канадский философ, культуролог и социолог Херберт Маршалл Маклюэн (1911— 1980) описал воздействие средств массовой информации, высказав часто цитируемую фразу: «Средство — это сообщение». Способ передачи сообщения может оказывать большее воздействие, чем его содержание. Разделив средства массовой информации на «горячие» (высокая четкость), такие как радио, фильм, пресса, и «холодные» (низкая четкость) — телевидение и телефон, — Маклюэн заявил, что «горячие» средства меньше нуждаются в участии публики, чем «холодные». Низкая четкость телевизионного экрана заставляет зрителя уделять больше внимания самому средству, отдаляя его от описываемых событий.

По мнению Маршалла Маклюэна, вся история человечества предстает как смена средств массовой коммуникации и распадается на три периода.

Первый этап истории — эпоха дописьменного варварства, сча- стливый период единства слова и дела, когда сохранялся непосредственный контакт с природой и с соплеменниками. В этот период господствовала оральная, устная коммуникация. Человек жил, погруженный в племенной транс всеобщего братства, исключающий индивидуализм. Он не отделял себя от окружающего, действительность для него была целостна.

Второй этап — эпоха кодификации, распад племенного сознания. Орудием разложения бытия и мышления становятся алфавит, письменное слово. Письменность разрывает слово и дело, нарушает естественную коммуникацию, что ведет к одиночеству, шизофрении, постоянным войнам. Люди утрачивают непосредственную причастность к социальному целому, а вследствие этого появляются национализм, социальные конфликты. После изобретения типографского станка искажается картина мира, нарушается баланс ощущений. Че- ловек общается с миром в основном с помощью зрения, он видит только черное и белое, забывая о богатстве цветов, запахов. Это «цивилизация глаза» — Гуттенбергова галактика, эпоха отчуждения.

Третий этап истории — аудиовизуальная эпоха электронных средств массовой коммуникации. Она избавляет человека от тирании печати, бед национализма и одиночества. Телеграф, телефон, радио, кино, телевидение изменяют Гуттенбергов «сенсорный ба-

48	I. Ƚɟɨɩɨɥɢɬɢɤɚ ɤɚɤ ɧɚɭɱɧɚɹ ɞɢɫɰɢɩɥɢɧɚ

ланс»: целостное восприятие мира восстанавливается, реальности возвращается ее конкретный, многоцветный образ, человек становится очевидцем и в некотором смысле соучастником события в момент получения информации о нем.

Рациональное мышление, самосознание, расчленяющее душу человека, заменяются эмоционально насыщенной пластикой чувственного образа, происходит возврат к «коллективному бессознательному». В условиях современного информационного общества погружение человека в миф и есть конечная öåëü истории. Человек сбрасывает с себя вериги индивидуальной ответственности, устанавливается вечный мир, испытания человека приходят к концу, исчезают унижающие его индивидуальные различия. Мир превращается в «глобальную деревню». Радио и телевидение, как считает Маклюэн, лишают смысла традиционные физические связи внутри городов и деревень. Благодаря средствам массовой коммуникации к нам приходит весь мир. Особенно сильное впечатление на Маклюэна произвели мировые телевизионные каналы, такие как МТV и СNN, и новые средства коммуникации 1990-х — факс и Интернет. Глобальная деревня сокращает расстояние, и наши связи с другими членами общества становятся сильнее1.

Под воздействием информационных технологий привычные представления о мировом господстве, основанные на военной силе, претерпевают радикальные изменения.

Ɋɨɥɶ ɢɧɮɨɪɦɚɰɢɨɧɧɨɝɨ ɩɪɟɜɨɫɯɨɞɫɬɜɚ Геоинформационная парадигма исходит из того, что судьба пространственных отношений между государствами в XXI в. будет определяться в первую очередь информационным превосходством в виртуальном пространстве. В этих условиях роль символического капитала культуры в информационном пространстве приобретает стратегическое геополитиче- ское значение. В рамках информационной парадигмы геополитики принципиально иначе решаются проблемы механизма и форм контроля над пространством. Произошло коммуникационное сжатие политического пространства, изменились его характер и структура. Методы конструирования виртуального мира (включая и информационно-психологические) позволили поглотить реальные пространства за счет развития скорости политического времени, нивелировать исторические, социокультурные и сакральные атрибуты виртуального пространства. Согласно информационной парадигме, главной целью в современном противостоянии государств и блоков станет изменение человека, его мировоззрения è идентич-

1 Ñì.: Маклюэн М. Понимание медиа. М., 2003.

1. ɉɪɟɞɦɟɬ, ɦɟɬɨɞ ɢ ɨɫɧɨɜɧɵɟ ɩɚɪɚɞɢɝɦɵ ɫɨɜɪɟɦɟɧɧɨɣ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɤɢ

49

ности посредством использования геополитических технологий. Государства, обладающие ими, изначально имеют преимущество над остальными, поскольку в условиях новой реальности природу мирового господства обусловливают не силовые методы, а степень контроля над каналами распространения информации. В современном информационном обществе борьба за пространство разворачивается в информационном поле, где одни страны посредством скрытого информационного воздействия пытаются навязать потенциальному противнику программируемые контуры будущего мира. В этом состоит основная идея информационных войн в постклассическую эпоху — навязать потенциальному противнику программируемый информационный образ мира. Становится реальностью глобальная угроза, состоящая в том, что формирование образа мышления и национальной психологии конкретных обществ может происходить извне.

Например, геополитическая стратегия США в XXI в. исходит именно из данного постулата:

Наш принципиальный подход заключается в следующем. Во-первых, мы должны быть готовы использовать все инструменты национальной мощи для оказания влияния на действия других государств и сил. Во-вторых, нам необходимо иметь волю и возможности для выполнения роли глобального лидера и оставаться желанным партнером для тех, кто разделяет наши ценности. Лидирующая роль США подкрепляется силой демократических идеалов и ценностей. Вырабатывая стратегию, мы исходим из того, что распространение демократии укрепляет американские ценности и повышает нашу безопасность и благосостояние. Следовательно, тенденция к демократизации и распространению свободных рынков по всему миру способствует продвижению американских интересов1.

Следует заметить, что информационная революция происходит на фоне процесса глобализации, который связан со стиранием всех традиционных барьеров между странами и континентами. Информационные технологии, с помощью которых можно управлять массами, минуя территориальные границы, позволяют изменять культурные коды, систему ценностей различных обществ. Стало очевидно, что именно информационные воздействия способны изменить главный геополитический потенциал государства — национальный менталитет, культуру и моральное состояние людей.

Если в традиционных пространствах (наземном, водном, воздушном) границы и правила цивилизованного поведения государств были определены и контролировались Советом Безопасности ООН,

1 Öèò. ïî: Зарубежное военное обозрение. 1997. ¹ 8.

50	I. Ƚɟɨɩɨɥɢɬɢɤɚ ɤɚɤ ɧɚɭɱɧɚɹ ɞɢɫɰɢɩɥɢɧɚ

международными документами и соглашениями, то в виртуальном пространстве таких правил нет. Государства не связаны запретами на использование различных технологий, включая и информационнопсихологическое оружие, способное эффективно воздействовать на психику, эмоции и моральное состояние людей и тем самым обеспечить решающее стратегическое преимущество над потенциальным противником. Одно из главных его «достоинств» по сравнению с иными средствами поражения состоит в том, что оно не подпадает под понятие «агрессия», принятое в международном праве. Тем самым проблема контроля над информационным оружием превращается в первостепенную задачу, поскольку оно ставит под вопрос само существование человека. Конечно, не следует забывать, что человек с самых первых шагов своей эволюции развивался как существо, обладающее свободой — свободой выбора и свободой твор- чества. И по самой своей сути он имеет право и возможность и на нынешнем этапе отвергнуть навязываемые ему стереотипы и модели, избрать свой собственный путь просто потому, что он — человек.

1.4. ɋɢɫɬɟɦɚ ɤɚɬɟɝɨɪɢɣ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɤɢ

Содержание геополитики как науки выражается с помощью категорий, т.е. основных научных понятий, которые раскрывают различ- ные стороны геополитического пространства, его структурный è динамический аспекты. Набор категорий, используемый в геополитике, достаточно пестрый и весьма подвижный, что обусловлено междисциплинарным характером науки и динамикой геополитиче- ских сдвигов, вызывавших постоянную потребность в обновлении языка геополитики.

Первоначально классическая геополитика стремилась описать влияние географических факторов на состояние и эволюцию экономической, политической и социальной систем общества, выявить связь политики с территориальными проблемами и другими географическими факторами (ресурсами, населением, размещением производительных сил и т.д.) в терминах господства è подчинения. Для этого использовались категории как собственно геополитики, так и заимствованные из географии (геопространство и его свойства, географическое местоположение, расстояние и т.п.), военных наук (сферы влияния, баланс сил, страны-сателлиты, буферная зона, маргинальный пояс), философии (национальная идея, национальная идентичность, цивилизация, символический капитал).

Переход от «блокового» мышления и конфронтации государств к сотрудничеству и партнерству в решении угроз и вызовов XXI в. существенно трансформировал как содержание старых геополити-

1. ɉɪɟɞɦɟɬ, ɦɟɬɨɞ ɢ ɨɫɧɨɜɧɵɟ ɩɚɪɚɞɢɝɦɵ ɫɨɜɪɟɦɟɧɧɨɣ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɤɢ

51

ческих категорий, некогда ориентированных на описание конфронтационного типа международных отношений, так и расширил язык науки, дополнив его новыми понятиями.

Современная геополитика распознает геополитическую структуру мира, которая сложилась уже в условиях глобализации и информационной революции конца XX — начала XXI в., в терминах взаимозависимости и взаимовлияния, динамического равновесия и баланса интересов, интеграции и дезинтеграции. Если попытаться выстроить систему наиболее значимых категорий, которые использует современная геополитика, двигаясь от частному к общего, то она окажется следующей.

ɋɭɛɴɟɤɬɵ ɢ ɚɤɬɨɪɵ ɜ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɱɟɫɤɨɦ ɚɧɚɥɢɡɟ

Первичной «клеточкой», исходной единицей геополитического анализа являются субъекты è акторы, устойчивые взаимодействия которых образуют современную систему международных отношений. В качестве субъектов международных отношений выступают государства, международные и региональные группировки, основанные на международном договоре и обладающие международной правосубъектностью, на которые распространяется действие норм международного права. Категория «актор» шире, чем понятие «субъект», поскольку включает все действующие лица международных отношений вне зависимости от распространения на них международного права. В частности, к ним могут относиться транснациональные корпорации, политические движения, неправительственные организации, политические лидеры и т.д.

Поведение акторов и субъектов на глобальном уровне всегда целерационально и обусловлено интересами — наиболее существенными потребностями конкретного общества, государства, организации, удовлетворение которых обеспечивает им устойчивое развитие.

Категория «интерес» (в частности, государственный, национальный, наднациональный) является одной из основных в геополитике, поскольку определяет внешнеполитический курс и поведение государства на международной арене. Понятие «государственный интерес» практически совпадает с содержанием термина «национальный интерес» и понятием «национальная безопасность». Действительно, основу государственных интересов составляют физическое выживание и политическая независимость страны, сохранение территориальной целостности и границ государства в неприкосновенности, обеспе- чение безопасности и благосостояния граждан. Итогом всей совокупности государственных интересов является целенаправленное укрепление геополитической и геоэкономической мощи страны.