Gurvich_G_D_Filosofia_i_sotsiologia_prava_Antol

Социология права

undGrowth o f Moral Ideas. 2 Vol. 1907; 2) Ethical Relativity. 1932). Его творчество должно было бы выгодно отличаться от работ Самнера и Келлера, так как он отказывается от утилитаристских соображений и описывает эмоциональные основания нравов. Но радикальный психологический субъективизм мешает этому исследователю найти для социологии права и морали точное место в рамках общей социологии, которую он не отграничивает от этнографии и социальной психологии.

Гораздо более важным для развития социологии в интересующем нас смысле было включение в американскую социологию теории «социального контроля». После создателя этой теории, Э. А. Росса,xv сформулировавшего ее основы в серии статей, опубликованных в «Американском социологиче­ ском журнале» (1896-1898) и в книге: Ross E. A. Social Control, A Survey o f the Foundation o f0 rd e r(1 9 0 1 ), — эта проблема стала одним из главных пред­ метов интереса американского социологического сообщества и вызвала к жизни обширную литературу.

О тправными точками концепции Росса явились два основных тезиса. Первым было разграничение между «социальными влияниями» («непосредст­ венное психологическое давление, стимулирование или внушение общества по отношению к индивидууму как проявление социальных сил») и «соци­ альным контролем как регулятивным институтом», «навязывающим коррек­ тивы» и «рассчитанным на подавление нежелательного поведения и стиму­ лирование желательного поведения». Вторым тезисом была идея о том, что «порядок» в социальной жизни не является инстинктивным и спонтанным, а основывается на социальном контроле и является его продуктом. Так как общество невозможно без порядка, то социальный контроль — это необхо­ димый составляющий элемент социальной действительности. Второй тезис подкрепляется у Росса двумя неравноценными аргументами. Весьма оправ­ дана его настойчивость в утверждении о существовании в социальной жиз­ ни множества неустранимых конфликтов, которые могут быть лишь времен­ но стаб и ли зи рован ы постоянны м прим енением средств соц и альн ого контроля. Совершенно противоположным этому, однако, является его истол­ кование «социального» в радикально-номиналистическом смысле, т. е. как соединения обособленных индивидов и даже как разновидности фикции, поскольку единственная связь между индивидами проистекает из социаль­ ного контроля. По этой причине основание и источники самого социального контроля оставлены без внимания. Среди различных типов социального кон­ троля право для Росса — это «краеугольный камень в здании порядка, наибо­ лее специфичный и тщательно выполненный механизм используемого об­ щ еством контроля». И нтеграция права в общ ий механизм социального контроля позволяет изучать право в его функциональном отношении к кон­ кретным социальным ситуациям и благоприятствует развитию социологии права. Для последней «право и императивы в том виде, в каком мы их факти­ чески находим, не были бы ни единообразными, ни неизменными, но адап­ тированными к ситуации, в которой обществу случается оказываться». Даже значение права по отношению к другим типам социального контроля (нрав­ ственный закон, религия, искусство, образование и т. д.) может измениться сообразно изменению типа общества.

583

Г. Д. Гурвич Избранные труды

Подобные идеи Росса принесли значительные результаты в исследова­ ниях выдающегося американского социолога права Роско Паунда, которому Росс посвятил свои «Принципы социологии» (Ross E. A. Principles o f Socio­ logy. 1902) и который, в свою очередь, постоянно подчеркивает свою преемст­ венность в отношении общего принципа социального контроля, сформули­ рованного Россом (см. далее).

Несмотря на все предпосылки теории социального контроля Росса, послед­ няя не послужила в качестве достаточного основания для действенного пре­ образования общей социологии, что способствовало бы и развитию социоло­ гии права. Прежде всего, четкое противопоставление «воздействия социальных сил» и социального контроля, включающего в себя систему регулирования, было весьма смягчено, если не снято вовсе посредством путаницы, допуска­ емой автором в анализе: а) «видов контроля», б) «средств (или методов) кон­ троля» и в) «органов контроля». Если мы примем во внимание тот факт, что различия среди видов контроля (право, мораль, религия и т. д.) являются различиями служебных ценностей в той же степени, как их значения в рам­ ках структуры контроля, и что для создания определенного механизма регу­ лирования каждый из видов контроля может использовать совершенно раз­ нородные методы (или такие средства, как воздействие, стимулирование), мы поймем, что отождествление видов контроля со средствами контроля оз­ начает разрушение основы всей концепции. Поэтому Росс вынужден был включить в социальный контроль те явления, которые он первоначально ему противопоставлял (давление, внушение, иллюзия, социальное мнение, при­ вычка, престиж и т. д.), что было следствием игнорйрования того, что любой вид социального контроля может использовать перечисленные средства в своем действии в разных направлениях или в разных комбинациях. Как след­ ствие, Росс неосознанно стирает все линии четкого разграничения проблем социального контроля и проблем коллективной психологии, что в дальней­ ших исследованиях привело к такому расширению понятия социального кон­ троля, которое лишало данное понятие четкого значения. Впоследствии мно­ гие авторы приспособили социальный контроль для общепсихологического описания «социальных стимулов».28

Отождествление видов контроля с органами контроля было не менее роковым. Фактически органы контроля — это различные социальные струк­ туры (например, различные формы союзов, групп, блоков групп или комп­ лексных общ еств), каждая из которых может служить опорой для несколь­ ких видов контроля одновременно и осуществлять контроль в отношении своих собственных членов. Проблема взаимоотношений между социальным контролем и различными типами групп в пределах комплексного общества полностью вышла из поля зрения Росса. Вероятно, это произошло из-за того, что радикальный номинализм концепции Росса не позволил ученому понять реальность коллективных союзов и их специфических порядков. Росс свя­ зал различные виды социального контроля только с комплексным обществом.

21Автором наиболее разработанной концепции в рамках подобного направления является Л. Л. Бернард: Bernard L. L. 1 ) Introduction to Social Psychology. 1926. Ch. XXXV-XXXVI; 2) Fields and Methods of Sociology. 1934. P. 47 et seq.; 3) Social Control in ils Sociological Aspects. 1939.

584

Социология права

Он рассматривал созданный посредством социального контроля порядок как уникальный: как если бы этот порядок был абсолютным, а не относитель­ ным принципом и как если бы в каждом обществе не сущ ествовало бы неус­ транимого плю рализм а порядков и необходимых для подобного упоря­ дочивания органов социального контроля! Для Росса существовал всего лишь один способ придать своей теории социального контроля более четкие кон­ туры. После четкого различения видов, средств и органов контроля необхо­ димо было соотнести виды контроля с коллективными духовными ценно­ стям и, одухотворявш им и их и делаю щ им и из них подлинны е органы нормативного регулирования. Фактически для некоторых типов социального контроля (мораль, религия и т. д.) Росс предвидел подобный путь, ссылаясь на их связь с «социальными идеалами и оценками». Тем не менее наш социо­ лог не только не настаивал на этой связи, но попросту исключил ее из других типов социального контроля, особенно из права (Ross E. А. 1) Social Control. P. 411 et seq., 2) Principles o f Sociology. P. 423-430), также трансформируя право в чисто техническое средство.

Среди последователей теории социального контроля Росса наиболее сильное стремление определить и ограничить понятие социального контро­ ля путем демонстрации его обязательной связи с идеальными и духовными элементами, которые являются основополагающими принципами социаль­ ной действительности, безусловно продемонстрировал Ч. А. Элвуд.

В дохновленны й спиритуалистическим рационализмом , являвш имся основанием социального эволюционизма английского социолога JI. Т. ХобхаузаХУ|,29 Элвуд настаивает на том, что социальный контроль опирается на «социальный идеализм» в процессе реализации «духовной стороны соци­ альной жизни», представленной «возвышенными культурными ценностями, идеями и идеалами», и действует в этом направлении посредством регули­ рования поведения. Кроме того, виды социального контроля сведены мысли­ телем только к тем видам, которые способствуют достижению социального порядка в строгом смысле этого термина, т. е. нравственность, право, рели­ гия и образование. Элвуд верит в непрерывный прогресс социальной жизни

внаправлении все возрастающих одухотворенности и рационализации, сопутствуемых более осознанным, весомым и эффективным социальным кон­ тролем.30 Несмотря на заслуги Элвуда в установлении связи между пробле­ мой социального контроля и проблемой проникновения духовных ценностей

всостав и механизм функционирования социальной действительности, ход дальнейшего развития и разработки данной идеи Элвудом вызывает серьез­ ные возражения. Это не вопрос лишь простого содержания сомнительной в целом идеи социального прогресса, основанной на путанице между сужде­ ниями о сущем и ценностными суждениями, и не вопрос его убежденности в непрерывной эволюции, которая все более и более отвергается социологами.

и Hobhouse L. T. l)M orals in Evolution.		1906; 2) Mind in Evolution. 1918; 3) The Ralional
Good.	1921 ; 4) The Eléments o f Social Justice.	1922.
10	EllwoodC.A. 1) The Social Problem. 1915. 2 ed. 1924. P. 21^18,92, 115, 191-99,207; 2) The

Psychology of Human Society. 1925. P. 390-468; 3) Methods in Sociology. 1933. P. 21 et seq., 129-214. См. также его статью: EllwoodC. A. The Sociological Foundation o f L aw // Green Bag. Vol. 22. 1910.

585

Г. Д. Гурвич

Избранные труды

Значительно более важным является тот факт, что Элвуд вместо изучения функциональных взаимоотношений между духовной жизнью (которая, кроме того, вовсе не обязательно должна быть рациональной, т. е. рассудочной) и различными проявлениями социальной действительности в духе абстракт­ ного и догматического идеализма рассматривает «духовность» как некое бес­ телесное и неподвижное царство. Таким образом, он подчиняет социологию своей собственной философской позиции, полностью возвращаясь к чисто идеологическому методу, исключая всю относительность и все бесконечное многообразие символических аспектов, значений и духовных ценностей в социальной действительности.

Так, своим идеалистическим догматизмом Элвуд невольно компромети­ рует необходимую идею социологии духа, которая у него принимает форму, характерную для древних типов социальной философии, где смешивались понятия «социальный идеал» и «социальная природа».

Очень серьезный вклад в проблему социального контроля и социологии человеческого духа был сделан в работах К. X. Кули.х',п Лишь в своей послед­ ней работе «Social Progress» (1918) Кули напрямую ввел термин «социальный контроль», хотя проблема его связи со структурой социальной действитель­ ности занимала мыслителя изначально — уже начиная с работ «Human Nature and Social Order» (1902), и особенно с книги «Social Organization» (1909).

Вопреки номинализму Росса и позиции Элвуда, которая носила компромисс­ ный характер, Кули придерживается строго «реалистической» позиции в от­ ношении социальных явлений. Он настаивает на несводимости «социально­ го Ц елого» к его частям и на необходим ости признания сам обы тной специфики социальной действительности. Эта специфика состоит в том, что

«самость» и «социальное единство» являются всего лишь абстрактными выражениями «органического и живого разумного Целого», находящегося в постоянном творческом становлении. Эта «созидательность живого разума», в которой самосознание и социальное сознание — «близнецы», дает начало социальным идеалам и оценкам, символам и стандартам, которые одновре­ менно являются и результатами, и создателями социальной действительности. Духовная жизнь, которая через релевантные значения проявляет себя в каче­ стве постоянного элемента социальной действительности как в «Мы», так и в «самости», постоянно выходит за свои пределы. Согласно Кули, этот про­ цесс ведет к тождеству «морального и социального», противополагаемых

«чувственному», к идеалу добродетели и праведности, собственно и являю ­ щихся «креативным социальным Целым». Социальный контроль, чье регу­ лирование исходит из социальных оценок и идеалов, является, таким обра­ зом, имманентным для самосозидания общества процессом.

Социальный «самоконтроль» не может быть изолирован «от общ ествен­ ного сознания»; причем такой самоконтроль возложен не на отдельных лиц, но непосредственно на само живое социальное Целое. Этот контроль прояв­ ляется как в комплексных обществах, так и в отдельных группах и обнару­ живает множественность органов, сосуществующих в каждой из его сфер. Данная концепция, столь отличная и даже в чем-то противоположная кон­ цепции Росса, включает в понятие социального контроля принцип динамичной спонтанности. Это позволяет Кули установить факт того, что посредством

586

Социология права

различных правил и стандартов осуществляется не весь социальный контроль,

ипозволяет подчеркнуть различие между бессознательным (или имплицит­ ным) социальным контролем, и основанным на определенных стандартах рациональным социальным контролем (институциализированным). Эти важ­ ные различия, которые были восприняты многими социологами (некоторые из них добавляли к данным различиям еще и другие, например, между орга­ низованным и неорганизованным, формальным и неформальным контролем

ит. д.), несомненно, имели большую ценность, поскольку, не посягая на раз­ граничение типов контроля сообразно их структурам, в свою очередь, соот­ несенным с различиями духовных ценностей, они допускают описание регу­ лятивной функции религии, морали, права и пр. на разных глубинныхуровнях — точка зрения, которая играет очень важную роль в современной социологии права. Если при этом взгляды Кули и имели успех в части углубления пробле­ мы социального контроля и в обнаружении путей для изучения функциональ­

ных взаимоотношений между духовными значениями и различными проявле­ ниями социальной жизни, то все же их общесоциологическая основа осталась подвешенной в воздухе. Часто указывалось на полное отсутствие ясности в исследованиях Кули, на его принципиальную нерешительность в выборе между рассмотрением духовных ценностей в качестве простых, односторонних ре­ зультатов социальной жизни и догматическую идеализацию этой же самой жизни в качестве идеала31 — данный недостаток был прикрыт отсутствием точности, а сама аморфная концепция креативности, полуреальная, полумистическая,32 препятствовала Кули в решении проблемы социологии человече­ ского духа, которую он предугадывал.

Большинство социологов, которые занимались вопросом социального кон­ троля после Кули, вместо углубления его исследований пришли лишь к эклек­ тичным теориям, объединившим влияния Росса, Кули и Самнера,33 и не вне­ сли в эту важную проблему ничего, кроме дополнительной путаницы.XVNI

Общие взгляды Кули напоминают в некоторых отношениях взгляды ве­ ликого мастера французской социологии Дюркгейма, который подробней­ шим образом, но с использованием совершенно иной терминологии работал над теми же самыми вопросами. С другой стороны, великий немецкий социо­ лог М акс Вебер в рамках своей реформы социологического метода чрезвы­ чайно логично и четко изложил центральную проблему социологии духов­ ных значений. Так как именно эти два европейских социолога одновременно значительно способствовали основанию социологии права в качестве отдель­ ной отрасли социологии и поскольку именно их учения одновременно и про­ тивостояли, и дополняли друг друга, мы остановимся на более тщательном рассмотрении их взглядов.

31 Smith T. V. Beyond Conscience. 1934. P. 110-132.

ÎJ Levin S. М. C. H. Cooley and the Concept of Creativeness // Journal of Social Philosophy.

1941. P. 216-290.
” См ., н апр.. Park R. E., Burgess E. W. 1) Introduction to the Science o f Sociology.				1921.
P. 785-864;	2) Social C o n tro l/ / American	Sociological Society: Proceedings.	Vol. XII.	1917;
Lurnley F. E.	1) M eans o f Social Control.	1926; 2) Principles o f Sociology.	1928. P. 48-505;

Landis P. H. Social Control. 1939.

587

Г. Д. Гурвич

Избранные труды

Эмиль Дюркгейм (1858-1917), серьезно трансформируя взгляды Конта и одновременно энергично борясь со склонностью новой науки к натурализ­ му, формализму или догматической метафизике, весьма способствовал тому, чтобы социология права заняла важное место в системе социологии. Он углу­ бил тезис о специфичности «социального», отказываясь признавать какое бы то ни было объяснение социального феномена, проявляющегося в «Це­ лом», кроме как в терминах, отражающих специфический характер этого «Целого», и относя лишь к отдаленному будущему возможность изучения общих законов развития общества. Критериями этой специфичности явля­ ются, с одной стороны, «предустановленные институты» (коллективное по­ ведение, выраженное в организациях и практиках), которые осуществляют принуждение и давление, с другой стороны — коллективные символы, цен­ ности, идеи и идеалы, которые пронизывают социальную действительность (и которые позволили Дюркгейму определить «важнейшие социальные яв­ ления как ценностные системы»), и, наконец, состояния коллективного со­ знания, коллективных представлений и стремлений, которые являются неуст­ ранимыми для индивидуального сознания и служат в качестве основания для любого проявления социальной жизни.34

1.На поверхности социальной действительности находится географи­ ческая и демографическая основа общества, а также строения, каналы свя­ зи, инструменты, продовольствие и т. д. Этот целостный материальный ба­ зис при этом является социальным только постольку, поскольку он глубоко трансформирован коллективным действием и пронизан символами, идеями и ценностями, которыми его снабдил коллективный разум.

2.Под этой материальной, или, как ее определял Дюркгейм, «морфоло­ гической поверхностью », находятся институты (предустановленные «пути действия») и коллективные образцы поведения, закрепленные или в при­ вычных действиях, или в организациях; первые из них осущ ествляют давле­ ние, вторые — принуждение в собственном смысле слова.

3.Далее следуют символы, соответствующие институтам и служащие объединению различных знаков и средств, например, эмблем, флагов; свя­ тынь, ритуалов, догм в религиозной практике; санкций, процедур, уставов, обычаев и т. д. в юридической практике.

4.Ниже символического уровня находятся коллективные ценности, идеи

иидеалы, которые обозначаются символами и через которые одухотворяется коллективное поведение. Эти ценности и идеи — одновременно и продукты,

итворцы социальной жизни — приводят нас к «свободным и наименее кри­ сталлизованным потокам» коллективного сознания, искомыми выражениями которого они являются.

5.Наконец, мы проникаем на самый глубокий уровень социальной дей­ ствительности, в сами состояния коллективного сознания — коллективные

34 Дюркгейм Э. 1 ) 0 разделении труда в обществе. 1893 (пер. на англ., 1915 и 1933); 2) Пра­ вила социологического метода. 1894 (пер. на англ., 1938); 3) О самоубийстве. 1897; 4) Элемен­ тарные формы религиозной жизни. 1912 (пер. на англ., 1926); 5) Философия и социология. 1924; 6) Нравственное воспитание. 1930. — См. наиболее важные статьи Дюркгейма: 1) Delermination du fail moral // Bulletin de la Société Française de philosophie. 1907; 2) Jugements de réalité et Jugements de valeur// Revue de Métaphysique et de Morale. 1911. — Критический анализ идей Дюркгейма см. в моей работе «Социологические очерки» (1938. С. 115, 69, 279-306).

588

Социология права

представления, коллективную память, коллективные ощущения, коллектив­ ные склонности и стремления, коллективную волю и страсти, частично транс­ цендентные, частично имманентные индивидуальному сознанию .35

Этот анализ различных измерений социальной действительности, сози­ даемой несколькими глубинными уровнями, привел Дю ркгейма к призна­ нию необходимости выделения в рамках социологии особых направлений:

I. «Социальная морфология», которая изучает материальную составляю ­ щую общества, поддающуюся подсчету и измерению.

II. «Социальная физиология», которая изучает институты, коллективные символы, ценности и идеи и которая включает в себя социологию религии, морали, познания, права, экономики, лингвистики и эстетики. Эта часть со­ циологии, которую Дюркгейм весьма неудачно обозначил социальной физио­ логией, может быть более удачно названа социологией человеческого духа, потому что все «способы действия», с которыми она соприкасается, направ­ ляются значимыми символами и ориентируются на ценности и идеи.

III. Коллективная психология.

IV. Общая социология, которая изучает взаимосвязь всех уровней и аспек­ тов социальной действительности в аспекте, обозначенном Моссом, главным последователем Дюркгейма, как «тотальное социальное явление», и которая описывает типы групп и социальных объединений.

Американская социология в течение последних десятилетий достигла более детальной специализации различных социологических дисциплин, которых иногда насчитывается до 30.36 Некоторые различения весьма полезны, другие же довольно искусственны, но, что является наиболее поразитель­ ным, не сущ ествует никакого критерия для таких производных делений, а отдельные участки были выделены совершенно случайно. Дюркгейм сделал первую попытку рационального разделения социологии на специальные дис­ циплины, попытку, очевидно, не последнюю (см. ниже: § 4 данного Введе­ ния). Уделяя, наряду с социологией этики, религии и т. д., отдельное место социологии права в рамках социологии человеческого духа, отличной от со­ циальной морфологии, коллективной психологии и общей социологии, Дю рк­ гейм задал для континентальной социологии новое направление. Он в зна­ чительной степени устранил, причем более глубоко и систематически, чем американская теория социального контроля, препятствия, возникшие на пути юридической социологии как результат социологического позитивизма, на­ турализма и формализма.

Можно даже сказать, что в определенном аспекте вся социология Дю рк­ гейма, особенно вначале, имеет некоторую «юридическую » окраску. И дей­ ствительно, Дюркгейм видел необходимый критерий социального в «при­ нуждении», в санкционированной императивности, это — необходимая черта права, ставящ ая превыше всего, даже превыше этики, дисциплину и регу­ лярность. Он полагал, что право есть «видимый символ» всей «социальной солидарности», единая точка отсчета для ее изучения, и провозгласил, «что

11 По поводу критики концепции Дюркгейма о трансцендентности «коллективного созна­ ния» см. мои «Социологические очерки» (1938. С. 141-169).

36 См., напр.: Bernard L. L. The Fields of Sociology// The Fields and Methods of Sociology. 1934. P. 12 et seq.

589

Г. Д. Гурвич Избранные труды

количество социальных связей обязательно пропорционально количеству правовых норм, определяющих их», и что «обычная жизнь общ ества не мо­ жет развиваться без правовой жизни, простирающейся одновременно в тех же пределах и на те же отношения, причем все сущностные вариации соци­ альной солидарности непременно отражаются в праве».

Несмотря на несколько преувеличенное значение для изучения социаль­ ной действительности, отведенное Дюркгеймом юридическим символам, что сделало возможным надписать на выстроенном им здании социологии: «не юрист да не войдет сюда», он, как мне кажется, не достиг успеха в преодоле­ нии препятствий на пути взаимопонимания юристов и социологов. Для этого есть несколько причин. Во-первых, Дюркгейм не отказался от агрессивной направленности социологии, которая не признавала права на существование за социальными науками, основанными до социологии и оставшимися неза­ висимыми. Отдельные отрасли социологии, согласно Дюркгейму, должны были заменить такие социальные науки, как правоведение, экономическую теорию, филологию и т. д. Даже проблемы эпистемологии могли быть решены только посредством «социологии знания». Иными словами, Дюркгейм не признал никакого другого метода изучения социальных явлений, кроме социологиче­ ского. В частности, предполагалось, что социология права заменит собой си­ стему обучения, сформированную правовыми школами. Дюркгейм забыл, что различные паттерны, символы и, более того, идеи и ценности могут изучаться систематическим методом, который вырабатывает для них связные структуры и проверяет их внутреннюю достоверность исходя из их способности к инте­ грации в социальное Целое, имеющее самостоятельную значимость. Он за­ был также, что философия права, с одной стороны, и юриспруденция — с дру­ гой, с их систематическими и техническими методами могли послужить социологии права в качестве отправных точек в ее исследованиях.

Вторая и решающая причина частичной неудачи Дюркгейма в его уси­ лии по созданию социологии права кроется в концепции символической сферы и области ценностей, идей и идеалов, короче говоря, в концепции «духовного» как одностороннего продукта и проекции «коллективного со­ знания». На основе того бесспорного факта, что некоторые образцы, символы, идеи, идеалы, ценности могут быть определены или осознаны только кол­ лективно, Дюркгейм заключил, что они суть эпифеномены «коллективного сознания» или, в лучшем случае, тождественны ему. Так, он встал перед про­ блемой выбора между коллективным субъективизмом (в начале своей науч­ ной карьеры) и возвышением коллективного сознания к высотам сверхвременного духа (в завершении), забывая при этом, что коллективный разум может в равной степени пребывать в духовном мире идей и ценностей или же проистекать от них, не являясь в этом отношении ни на йоту отличным от индивидуального сознания. Отсюда и склонность Дюркгейма решать фило­ софские проблемы посредством социологических рассуждений, вытеснение социологией не только самостоятельных социальных наук, но также и эписте­ мологии, этики, философии права, в результате чего «коллективное созна­ ние» становится метафизической категорией, Духом. Очевидно, что социо­ логия права, основанная на подобных предпосылках, оказывается вне пределов позитивной науки и, заменяя собой философию права, конфликтует с любой

590

Социология права

концепцией, признающей различия между сущим и ценностью , фактом и нормой. Уместно спросить, возможно ли на подобном основании различать юридические, этические и религиозные институты, поскольку такое разгра­ ничение предполагает разграничение символов, направляющих эти различ­ ные системы , и ценностей, вдохновляющих эти символы. Такое разграниче­ ние становится невозможным, как только их начинаю т рассматривать в качестве продуктов или проявлений коллективного сознания, а не как опре­ деленное содержание, противостоящее ему.

Третья и последняя причина неудачи Дюркгейма в деле устранения пре­ пятствий, которые затрудняли развитие социологии права, коренится в его склонности к сведению всех проблем данной дисциплины к проблемам про­ исхождения правовых институтов. Отождествляя «архаичное» и «примитив­ ное» и признавая эволю ционную последовательность смены социальных типов, Дюркгейм пришел к убеждению, что изучение происхождения юри­ дических, религиозных и этических институтов в архаичном общ естве мог­ ло бы послужить принципиальной отправной точкой для понимания тех же самых институтов в современном обществе. По этой причине все достижения школы Дюркгейма, имеющие отношение к юридической социологии, оказа­ лись в сфере генетической социологии права, а эта последняя — в пределах единственного типа общ ества — общества прошлого. Сейчас область социо- лого-правовых исследований бесконечно более обширна. Систематическая социология права, изучающая отношения между «формами социабельности» и «видами права», соединенными и сбалансированными в рамках каждой группы, и дифференциальная социология права, изучающая юридическую типологию отдельных групп и социальных объединений, должны предшест­ вовать генетической социологии, применимой только внутри единственного типа общества.

П оследние препятствия поступательному развитию социологии права, которые имеют основу непосредственно в самой социологии, были преодо­ лены с помощью реформы социологического метода, осущ ествленной вид­ нейшим немецким социологом Максом Вебером (скончался в 1927 г.).37 Вся социология, согласно Веберу, должна быть социологией интерпретативного поним ания внутренних значений социального поведения, verstehende Soziologie (н ем .— понимающая социология. — Прим. пер.). Метод социо­ логии может быть только типологическим и состоит в изучении «идеальных качественных типов», например, построения мысленных образов в соответ­ ствии с детальными и специфически важными значениями, служащими в качестве точки отсчета при подобном построении. Именно эти строго кон­ кретизированные значения придают качественный характер социальным типам и последовательно противопоставляют их усредненным суммам элементов, получаемым вследствие простого индуктивного обобщения, количественный характер которого никак не применим к социальной действительности, на­ полненной сущ ественными значимыми смыслами: намерениями, целями,

37 Среди	работ Вебера см. особенно: Weber М. 1) G esellschafl und W irtschaft.	1922;
2) G esam m elte AufsStse zur W issenschaftslehre. 1922; 3) G esam m elte A ufsStze zur		Religi-
onssoziologie.	1921. Bd. I—III.

591

Г. Д. Гурвич	Избранные труды
Wertrational (нем. —	ценностно-рациональный. — Прим. пер.), эмоциональ­

но-волевыми ценностями и т. д. Работа социолога останавливается при столк­ новении с исследованием субъективных значений и с изучением вероятно­ сти, шансов социального поведения, соответствующ его этим значениям. Проверка объективности этих значений — удел философии, их последова­ тельная систематизация — задача догматико-нормативных наук, таких как, например, юриспруденция или теология. Так, несмотря на рассмотрение зна­ чений и в особенности ценностей как опорных точек, социология избави­ лась не только от ценностных суждений, но также и от любой предвзятой иерархии ценностей, от обсуждения их объективной значимости. В этом и заключается провозглашенная Вебером Wertfreiheit (нем. — свобода от цен­ ностей. — Прим. пер.) социологии. Но для надлежащего изучения шансов действительного социального поведения на осуществление в соответствии с их смысловыми значениями социологии очень важно использовать резуль­ таты последовательной систематизации этих значений, значимость которых совершенно не зависит от их шансов на осуществление.

Субъективные значения, выступая в качестве опорных точек для социо­ логического исследования, не исключают наличие объективных значений, а скорее допускают их, фактически отражают их и одухотворяются ими. Кау­ зальное объяснение в социологии, согласно Веберу, может быть достигнуто только на основе предварительного интерпретирующего понимания значе­ ний. Лишь такое понимание предоставляет возможность построения систе­ мы идеальных типов, в рамках которой каузальное, объяснение становится единственно возможным. Вебер отказывается от изучения происхождения значений, от любого усилия по установлению связи между символами, ценно­ стями или коллективными идеалами и социальной действительностью. Именно поэтому претензии его социологической концепции намного скромнее, чем у его предшественников. О на не требует того, чтобы социологический ас­ пект права, этики, религии и т. д. исчерпывал данный феномен. Напротив, она способствует тому, чтобы социология человеческого духа попала в одно­ стороннюю зависимость от дисциплин, систематизирующих идеальные зна­ чения, и при этом сводилась бы к изучению последствий воздействия на по­ ведение систем догм или норм, которые вырабатываются таким поведением.

Рассмотрим в качестве примера методику Макса Вебера в сфере социоло­ гии религии, где его исследования были особенно плодотворны.38 Он начи­ нает с тщательного изучения постулатов кальвинизма, иудаизма, буддизма и других религий, чтобы выяснить, как они отражаются в реальном социаль­ ном поведении и в особенности как они влияют на экономическое поведе­ ние. Подобным же образом и в социологии права он прежде изучает различ­ ные созданные юристами «правовые системы » в римском, феодальном, капиталистическом и других обществах, а в дальнейшем переходит к вопросу о том, как эти системы норм отражены в соответствующем социальном пове­ дении. Нет необходимости подчеркивать тот факт, что социология права, за­ думанная таким образом, совершенно не имея в мыслях угрозы в адрес юрис­ пруденции и философии права, допускает наличие этих научных дисциплин

38 Weber М. G esam m elte A ufsâtze zur R eligionssoziologie. 3 bd. 1921.

592