1. «Человек или машина» в криминалистической науке и практике возникновение проблемы

Развитие кибернетики, расширение сферы приме­нения кибернетических и математических методов исследования, их проникновение в область кримина­листической экспертизы логически потребовали ре­шения вопроса об их роли в процессе познания и практической деятельности, об отношении между ними и субъектом познания. Возникновению в кри­миналистике проблемы «человек или машина» спо­собствовали, как указывал А. Р Шляхов, встречаю­щиеся в литературе небрежные, по его мнению, фор­мулировки типа «ЭВМ решает вопросы о тождестве почерка исполнителя», «ЭВМ идентифицирует лич­ность по чертам внешности», «математический аппа­рат идентификации объектов» и т п '.

С середины 60-х годов, когда исследования воз­можностей применения кибернетики в криминали­стической экспертизе приобрели ощутимый размах и стали давать первые результаты, некоторые ученые сформулировали в качестве цели своих изыска­ний автоматизацию идентификационной процедуры Так, Г М Собко писал «Задача формализации иден­тификационного исследования почерка является од­ной из проблемных задач в судебном почерковеде­нии Нами сделана попытка статистически подойти к решению этой задачи и предложить в общей форме методику возможной алгоритмизации идентифика­ционного процесса». Описав далее эту методику, он заключает' «Вводя каталоги 1 и 2 (каталоги призна­ков почерка. — Р В.) в память ЭВМ и снабдив ее программой распознавания тех признаков, которые содержатся в каталогах, можно достичь автоматиза­ции идентификационной процедуры»²

По автоматизации судебной экспертизы имеется много работ, и хотя никто из известных нам крими­налистов не утверждает, что машина вытесняет или способна вытеснить, заменить эксперта-человека, ло­гика приведенных и иных подобных высказываний об автоматизации экспертизы, объективизации ее

6

выводов и т.п. приводит к выводу, что проблема «человек или машина» в криминалистике и криминалистической экспертизе фактически существует, но в скрытом, неявно» виде. Эту мысль в нас укрепляет и то* факт, что ни одна работа по во­просам применения кибернетики в криминалистике и судебной ^ экспертизе не обходится без настойчивых утверждений, что разработанный метод или предлагаемая методика использова­ния ЭВМ ни в коей мере не заменяют эксперта.

Невольно создается впечатление: читателя во что бы то ни стало хотят убедить не делать тех выводов, которые напрашиваются из проведенных исследований, причем не делать выводов вопреки логике и результатам этих исследований. А Р. Шляхов пишет: «Применение принципов кибернетики и электронно-вычислительной техники ни в коей мере не поведет к замене эксперта автоматом... Оценка результатов, полу­ченных при помощи ЭВМ, будет проводиться и контролироваться экспертом»³.

Р М. Ланцман формулирует эту мысль более развернуто: «убежденность эксперта, оперирующего результатами работы ЭВМ, может быть объективно передана судебно-следственному органу. Разумеется, кибернетический метод исследования ни в какой степени не подменяет собой эксперта-почерковеда, который лишь получает еще один боле,е совершенный метод исследования. Ответы- машины сами по себе... не имеют самостоя­тельного доказательственного значения. Средством доказыва­ния является заключение эксперта. Однако теперь уже, в отли­чие от возможности поверить глазам, опыту, интуиции, де­тальным разметкам эксперта, судебно-следственный орган имеет возможность объективно оценить обработанную маши- _л ной информацию»⁴. В другой работе, развивая эту же мысль, он пишет: «Применение кибернетического метода для целей криминалистического отождествления у подавляющего боль­шинства криминалистов не вызывает возражений прежде все­го потому, что он исключает влияние субъективного фактора (курсив наш. — Р. Б.) в процессе сбора, обработки и оценки ин­формации в исследуемых объектах» , т. е. процесс экспертного исследования, включая и оценку, полностью объективируется. Наконец, в автореферате докторской диссертации Р. М. Ланц­ман, исследуя эксперименты по машинной дифференциации близких почерковых структур, заключает, что «полученные результаты 'с несомненностью свидетельствуют о том; что ма­шина проводит дифференциацию близких почерковых струк­тур значительно лучше экспертов. Следует также иметь в ви­ду, что по большей части представленных экспериментальных диффереиционно-идентификационных задач эксперты,, выска­зывая свои соображения об исполнителе, сообщили, что если бы речь шла о конкретной экспертной практике, то последовал бы отказ от решения вопроса в связи с невозможностью прове-

ч

сти четкую дифференциацию образцов почерка из-за имеюще­го место искусного подражания»⁶.

Известно, что в настоящее время в криминалистической эк­спертной практике, преимущественно в почерковедении, в результате применения ЭВМ получают либо однозначный ответ (положительный или отрицательный), либо ответ, содержащий цифровое выражение степени близости сравниваемых почер­ков . «Казалось бы, для экспертной практики наиболее удобен однозначный ответ ЭВМ, — рассуждает в связи с этим Л. Е. Ароцкер. — Но пока это лишь кажущееся преимущество. При таком ответе роль эксперта весьма ограничена, он получа­ет готовый ответ, который оценить трудно. Если же ответ по­лучен в форме количественного показателя меры близости сравниваемых объектов, эксперт имеет возможность оценить результаты работы на ЭВМ. Для этого он может использовать статистические методы исследования, приемы качественного анализа, когда результаты сравнения на ЭВМ сопоставляются и оцениваются в совокупности с результатами других исследований»⁸. Л. Е, Ароцкер считал, что еще долгое время «класси­ческие» криминалистические методы исследования будут доминировать над кибернетическими и служить экспертам для проверки надежности последних. Только тогда, когда научная состоятельность и надежность кибернетических методов пере­станут вызывать сомнения и эти методы окажутся более эф­фективными, чем традиционные криминалистические, они мо­гут стать основными методами экспертного исследования, но и в этом случае ЭВМ останется лишь аппаратом в руках эк­сперта⁹.

Высокая степень автоматизации была достигнута при про­изводстве автотехнических экспертиз по наездам транспорт­ных средств на пешеходов. Во ВНИИ судебных экспертиз Министерства юстиции СССР* весь процесс подобного эк­спертного исследования осуществляется машиной. Роль эк­сперта заключается лишь в том, что он берет из уголовного де­ла и постановления следователя о назначении экспертизы ис­ходные данные, которые затем кодируются и вводятся в ЭВМ. Последняя по заранее разработанной программе определяет ход исследования по каждому из вопросов постановления, вы­бирает необходимые формулы и проводит по ним расчет, фор­мирует текстуальную часть всех разделов заключения и выво­дов. Вся эта работа выполняется примерно за 30 секунд. Эк­сперту остается лишь проверить и подписать заключение¹⁰.

По мнению Н. С. Полевого и Л. Г. Эджубова, «использова­ние ЭВМ при производстве подобных автотехнических экспер­тиз, во-первых, освобождает эксперта от технической работы,

* Далее ВНИИСЭ МЮ СССР

8

оставляя за ним процесс производства экспертного исследова­ния в целом»¹¹. Правда, производство самого исследования, от которого машина освобождает эксперта, едва ли можно наз­вать «технической работой», точно так же как проверку готового' заключения — творческой частью исследования. Скорее дело обстоит как раз наоборот: на долю эксперта остается лишь чисто техническая работа.

По мнению ряда исследователей, достижение подобного уровня автоматизации возможно в близком будущем и по ряду криминалистических экспертиз. Так, В. И. Батов положитель­но решает этот вопрос применительно к автороведческой эк­спертизе¹²; А. Ф. Аубакиров и В. Г. Полуянов — в отношений исследования машинописных текстов. Причем они считают, что -«автоматизация процесса исследования машинописных текстов с помощью оптического коррелятора предполагает, кроме задачи установления конкретной пишущей машины, также решение ряда других вопросов (о количестве и последовательности экземпляров, отпечатанных в одну закладку, об исполнителе машинописного текста и др.)»¹³.

В проблемной записке «О путях развития научных исследований и практического использования математических мето­дов и ЭВМ в судебной экспертизе (автоматизация судебно-эк­спертный исследований)», подготовленной сотрудниками ВНИИСЭ, анализировался достигнутый уровень автоматиза­ции по каждому виду экспертизы. В записке констатировалось, что в области автоматизации судебной баллистики, где уже разработаны методы решения идентификационной задачи, первоочередными являются задачи автоматизации первичной обработки информации, модификации разработанных алгорит­мов для огнестрельного оружия различных систем, а также ор­ганизация производства автоматизированной экспертизы в стране. Аналогичные задачи сформулированы и для трасологической экспертизы. Практически значимые результаты в этой области достигнуты в судебно-почерковедческой экспер­тизе¹⁴.

Итак, «машина никогда не заменит эксперта-человека», но по признаниям самих сторонников этого утверждения:

1) идентификационная процедура поддается автомати­зации;

2) результаты исследования, проведенного на ЭВМ, носят объективный характер;

3) применение кибернетического метода исключает влияние субъективного фактора при производстве экспертизы;

4) машина выполняет исследовательские процедуры значи­тельно лучше эксперта-человека;

5) однозначный ответ машины, являющийся результатом высокой эффективности распознавания образа, весьма ограни­чивает роль эксперта;

9

6) при существующем уровне разработки и применения ки­бернетических методов задачей эксперта является проверка полученных с их помощью результатов традиционными кри­миналистическими методами; в перспективе такая проверка станет ненужной;

7) высокая степень автоматизации экспертного) исследова­ния сводит роль эксперта к проверке и подписанию готового заключения.

Все это при существующем положении вещей заставляет усомниться в, незыблемости утверждения, что машина никогда не заменит эксперта, и во всяком случае подтверждает нали­чие нерешенной пока проблемы «человек или машина» в су­дебной, в том числе криминалистической, экспертизе. Если сейчас эта проблема решается в пользу человека, то в перспек­тиве такое решение не представляется ни бесспорным, ни единственно возможным во всех случаях. Попытаемся рассмо­треть возможные варианты решения этой проблемы, имея в виду важность такого решения еще и потому, что от него зави­сит определение пределов автоматизации экспертизы.

ВОЗМОЖНЫЕ ВАРИАНТЫ РЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ

Проблема «человек или машина» может быть рассмотрена в двух аспектах: общем и специальном, В общем аспекте во­прос стоит так: может ли машина заменить человека вообще, сделать ненужным его способности," эмоции, разум, волю, за­нять его место в обществе — теперь уже некоей машинной ас­социации? Специальный аспект проблемы выглядит как вопрос о том, может ли машина выполнять какие-либо функции человека лучше, чем он сам, справляться с какой-то разновид­ностью человеческой деятельности качественнее, быстрее и бе­зошибочнее. Именно этот аспект проблемы мы имеем в виду применительно к криминалистической экспертной деятель­ности.

ЭВМ, как любая машина, является орудием труда человека. В ней материализуются знания и опыт человека, она отражает достигнутый человеком уровень развития. «Природа не строит ни машин, ни локомотивов, ни железных дорог, ни электрического телеграфа, ни сельфакторов и т. п., —• писал К. Маркс. — Все это — продукты человеческого труда, природный матери­ал, превращенный в органы человеческой воли, властвующей над природой, или человеческой деятельности в природе. Все это — созданные человеческой рукой органы человеческого мозга, овеществленная сила знания»¹⁵.

Кибернетические машины, как и любые орудия труда человека, непрерывно совершенствуются, развиваются. Сама постановка вопросов о границах их совершенствования ошибочна, ибо «дело тут заключается в том, что, ставя какие-то гра­ницы машине, мы, по существу, ставим эти пределы человеку, развитию его мышления и техники. Ведь машина является продуктом деятельности человека и его орудием, остановить прогресс машин — это значит остановить развитие человечества. . Кибернетические машины, как и любые другие, не имеют пределов, границ своего развития Как орудие человеческой деятельности они будут вторгаться в самые различные ее сферы. Человек по возможности все большее число своих функций в физическом и умственном труде будет передавать машине, что, несомненно, увеличит его власть над силами природы и общества»'⁶ Но машина всегда останется не более чем орудием производства и не может быть в социальном пла­не равна человеку, не может заменить его в общественных от­ношениях.

ЭВМ, являясь, как и всякий прибор, средством познания, выполняет две основные функции — материального инстру­мента и «продолженного органа чувств»¹⁷. Как материальный инструмент исследования ЭВМ позволяет получать сведения о процессах, недоступных непосредственному восприятию и поз­нанию. Она расширяет сферу познаваемого. Как «продолжен­ный орган чувств» ЭВМ умножает возможности естественных органов чувств человека, раздвигает пределы его способностей и умений. Но любую машину характеризует своеобразный ан­тропоцентризм: она в конечном счете всегда «привязана» к человеку, действия машин всегда включаются в определенные процессы человеческой деятельности, вне которых они бес­цельны и лишены смысла. Стало быть, на первый из поста­вленных вопросов можно со всей категоричностью ответить от­рицательно: машина никогда не может заменить человека вообще, вытеснить его, прийти ему на смену, приобрести самостоятельную социальную роль в человеческом обществе или заменить последнее «машинным обществом». В этом аспекте следует скорее говорить о проблеме «человек и машина», а не о проблеме «человек или машина».

Но, признавая в целом примат человека над машиной, от­рицаем ли мы возможность машины превзойти в чем-то своего создателя?

И в философии, и в кибернетике на этот вопрос дается положительный ответ. «Иногда спрашивают: а может ли быть машина «умнее» своего создателя — человека? — пишет П В. Копнин. -*- Отвечая на этот вопрос, спросим: почему че­ловек стремится часть функций в процессе мышления пере­дать машине? Очевидно, кроме всего прочего, потому, что машина может их выполнить лучше, скорее, точнее и полнее. Если бы машина не превосходила естественные органы человека, она бы ему просто не была нужна... Кибернетические ма­шины увеличивают возможности 'человека (и его мозга) в ре-

11

шении самых различных задач» они способны помогать человеку ив его творческой деятельности»¹⁸.

Этот же тезис в техническом аспекте обосновывает В. М. Глушков, указывая, что превосходство в скорости допол­няется у современных машин еще одним преимуществом — возможностью вложить в машину опыт и знания не одного человека, а целого коллектива, что позволяет и без преимущест­ва в скорости превзойти в одной машине возможности одного; ; даже самого способного человека. «Таким образом, — пишет он, — в чисто техническом аспекте возможность для машины превзойти своего создателя сегодня не вызывает сомнений. Более того, принципиально ясна техническая возможность по­строения систем машин, которые могли бы не только решать отдельные интеллектуальные задачи, но и осуществлять ком­плексную автоматизацию таких высокоинтеллектуальных процессов, как развитие науки и техники»'⁹.

Исходя из этих посылок, мы полагаем, что в принципе нет никаких препятствий для полного кибернетического моделиро­вания экспертной деятельности и ее автоматизации с учетом того, что все Исходные, исследовательские и оценочные проце­дуры экспертного исследования машина сможет выполнить быстрее и качественнее (не говоря уже о том, что и объектив­нее), чем человек-эксперт.

Процесс замещения машиной эксперта представляется нам многоступенчатым и длительным. При этом сразу оговоримся, что мы имеем в виду замещение машиной не человека вооб­ще, а именно эксперта в процессуальном смысле этого по­нятия.

Думается, что этот процесс пройдет следующие три этапа.

Первый этап охватывающий существующий уровень ис­пользования ЭВМ при производстве экспертизы и ближайшее будущее, характеризуется постепенным расширением сферы применения кибернетических методов, повышением степени их надежности, дальнейшей автоматизацией экспертного ис­следования. На этом этапе применение кибернетических мето­дов носит преимущественно локальный характер, с ЭВМ рабо­тает, как правило, не сам эксперт, а специалист-программист, выполняющий задания эксперта^⁰. Распределение функций между ним и экспертом выглядит примерно следующим об­разом:

эксперт: формулирование исходных данных для ЭВМ; дача задания оператору; применение традиционных кримина­листических методов исследования для контроля и восполне­ния ^машинных данных; сравнение полученных результатов исследования в их совокупности; формулирование выводов и дача заключения;

специалист: кодирование и ввод в машину исходных данных; осуществление машинных процедур; обработка полу-

12

ченной информации и передача ее эксперту в доступной для последнего форме.

Внимание криминалистов на этом этапе привлекают такие проблемные вопросы, как определение путей дальнейшего совершенствования кибернетических методов применительно к экспертной деятельности, критерий и оценки результатов ра­боты ЭВМ, процессуальное положение специалиста по ЭВМ, а отсюда — характеристика проводимой с его участием экспер­тизы.

Суммируя высказанные в литературе мнения о путях совершенствования кибернетических методов экспертного иссле­дования, можно заключить, что их понимают, в том числе как:

определение оптимальных размеров информации, достаток* ной для надежной работы ЭВМ по разработанным алгоритмам;

упрощение и автоматизацию процесса извлечения и кодирования исходной информации;

уяснение признаков (в. криминалистическом смысле), которыми оперирует ЭВМ; ,

определение границ, в которых может колебаться показа­тель меры различия;

разработку статистических методов обработки показателей меры различия сравниваемых объектов, полученных с помощью ЭВМ²¹

повышение степени автоматизации всего процесса эксперт­ного исследования;

разработку методов автоматического контроля и оценки ре­зультатов автоматизированного процесса исследования и т. д.

Вопрос об оценке результатов работы ЭВМ^ о критериях этой оценки в настоящее время—- один из наиболее дискусси­онных. На его решение влияют такие факторы, как трудность уяснения машинных результатов лицом, не имеющим специ­альной подготовки в области кибернетики, отсутствие в ряде случаев уверенности в надежности избранного алгоритма работы ЭВМ, невозможность непосредственного восприятия процесса преобразования информации в ЭВМ, сложность сравнения по необходимый параметрам машинных и «ручных», т. е, полученных применением традиционных методов исследования, результатов.

«Применительно к использованию ЭВМ в экспертной практике и оценке результатов этого средства, — пишет Л. Е. Ароцкер, — нужно сделать вывод, что данные, полученные экспер­том при применении ЭВМ, могут быть одним из объективных оснований вывода эксперта, обосновавших его правильность, только в том случае, когда применялся надежный алгоритм. Это значит, что наука должна¹ располагать сведениями о на­дежности примененного экспертом алгоритма, о возможности с его помощью получить достоверный результат при решении определенной задачи по распознаванию образов» . Из сКазан-

13

ного следует, что на современном этапе результат, полученный с помощью ЭВМ, не может быть, по мнению автора, единствен­ным обоснованием вывода эксперта даже при надежности при­мененного алгоритма Это — типичная точка зрения, базирую­щаяся на объективной оценке достигнутого в области исполь­зования в экспертизе кибернетических методов, с одной стороны, и определенной, настороженности в отношении даже досто­верных результатов работы ЭВМ, с другой Коренится эта на­стороженность, по нашему мнению, в невозможности для эк­сперта непосредственно воспринять механизм «исследователь­ской» (по выражению Л Е Ароцкера) деятельности ЭВМ

Мы уже отмечали, что в любой деятельности ЭВМ находят успешное применение, несмотря на незнание пользователем многого из того, что конкретно происходит на отрезке между входным и выходным устройством («черный ящик»)²³ Это незнание не является помехой для констатации достоверности результатов работы ЭВМ, что и представляется главным и ос­новным при их оценке

По мнению Л Е Ароцкера, оценка экспертом результатов машинной идентификации заключается в том, что последний анализирует условия и режим работы ЭВМ, проверяет пра­вильность примененного алгоритма, знакомится с результата­ми ответов ЭВМ, зафиксированными на лентах, сопоставляет Их с результатами исследования, проведенного по обычной ме­тодике Мы полагаем, что Л Е Ароцкер в данном случае несколько идеализировал существующую практику Большинст­во из названных им оценочных процедур доступно лишь тому эксперту, который принимает непосредственное участие в раз­работке и применении соответствующих алгоритмов, в науч­ной проверке их надежности, т е в научных исследованиях данной проблематики Остальные эксперты — а их всегда бу­дет большинство — в состоянии практически лишь оценить ма­шинный результат в сравнении с результатом, полученным при помощи традиционных методов исследования При этом можно полагать, что психологически эксперт отдаст предпо­чтение именно результату, полученному им лично, хотя объек­тивно он менее надежен, чем машинный, ибо «главный порок визуального метода исследования заключается в том, что все оценочные моменты в исследовании — оценка достаточности в отношении неповторимости той совокупности признаков, кото­рая выявлена на каждом объекте в отдельности, оценка ре­зультатов сравнительного исследования — обеспечиваются не какими-либо приборами или математическими расчетами и вычислениями, а личными восприятиями исследователя, его квалификацией, опытом, т е всем тем, что определяется поня­тием личных качеств»²⁴

Несмотря на субъективизм восприятия при визуальном ме­тоде, Л Е Ароцкер именно как эксперт отдает ему предпочте-

14

ние при возникновении противоречивых результатов, полученных как с помощью ЭВМ, так и при традиционных методах исследования. «Нам представляется, —- пишет он, —что пока эк­сперты вправе исходить из того, что бесспорные и абсолютизме преимущества методов исследования на ЭВМ перед «кдасеиче*-С8и!&и» методами еще не полностью доказаны и отдавать им предпочтение при явных противоречиях результатов нет до-статочных оснований»²⁵

Позиция Л Е Ароцкера вызывает обоснованные сомнения. Признавая в принципе превосходство машинных методов над традиционными («ручными»), нельзя рассматривать последние в качестве критерия при оценке результатов. Особенно нагляд­но это проявляется в тех случаях, когда визуальное исследова­ние не позволяет эксперту сделать категоричный вывод В этой связи А М Компаниец замечает «Получается, что оцен­ка результата работы ЭВМ состоит только в том, чтобы срав­нить его с результатом визуального исследования (хотя последнее не дало эксперту оснований для определенного выво­да) В этом случае критерием оценки «вывода» машины слу­жит мнение эксперта, основанное на результатах визуального исследования С такой точкой зрения нельзя согласиться Необходимость применения ЭВМ возникает в том случае, если визуальное исследование не дает эксперту оснований для опре­деленного вывода, формирования внутреннего убеждения {п противном случае потребности в применении ЭВМ не имеется) Следовательно, в рассматриваемой ситуации (применение ЭВМ) мнение эксперта, возникшее в результате визуального исследования, не может приобрести форму внутреннего убеждения»²⁶, а поэтому, добавим мы, не может и выступать в ка­честве критерия оценки машинного результата.

Р М Ланцман видит решение проблемы в том, что суще­ствует объективная возможность неоднократной проверки всех фактических данных, которые привели машину к определен­ному результату «ЭВМ по одним и тем же результатам будет давать один и тот же ответ (в той же числовой последователь­ности) Поэтому результат работы ЭВМ всегда может быть пе­репроверен»²⁷ А М Компаниец в случае с машинным иссле­дованием сходных почерков считает критерием оценки полу­ченных, результатов меру различия между исследуемой запи­сью и образцами²⁸

На наш взгляд, критериями оценки результатов примене­ния ЭВМ являются* научная обоснованность использованного алгоритма, в чем эксперт может Непосредственно убедиться, познакомившись с результатами его экспериментального применения и теми исходными посылками, которыми руковод­ствовались разработчики, соответствие полученных результа­тов «возможностям» примененного алгоритма; величина количественного показателя степени близости сравниваемых объ-

15

ектов; совпадение результатов при повторном машинном ис­следовании того же материала.

Содержание оценки результатов работы ЭВМ связано с субъектом оценки. Им может быть как сам эксперт, так и спе­циалист по ЭВМ. Мы полагаем, что эксперт, если он знаком с правилами пользования ЭВМ (проблема становится все более актуальной в связи с расширением сферы распространения персональных компьютеров), вправе непосредственно исполь­зовать ее в том случае, когда решение задачи алгоритмизиро­вано и осуществляется по научно обоснованной и апробирован­ной программе. Г. Л. Грановский указывает, что используемый алгоритм должен быть детерминированным, т. е. строго напра­вляющим процесс решения задачи и управляющий им, массо­вым, т. е. обеспечивающим исследование не одного какого-то объекта, а некоторого класса объектов и задач, не ограничен­ных количественно; результативным, т. е. всегда обеспечиваю­щим решение задачи при наличии соответствующих исходных данных . Иными словами, речь идет о том, что при наличии апробированной надежной программы машинного решения ти­повой задачи соответствующим образом подготовленный эк­сперт в состоянии сам непосредственно использовать ЭВМ в качестве средства экспертного исследования. Это, однако, не всегда целесообразно, поскольку требует осуществления ряда технических операций, иногда весьма трудоемких и длитель­ных, которые быстрее и квалифицированнее может выполнить обслуживающий персонал машины. Появляется своего рода посредник между экспертом и ЭВМ. По поводу его процессу­ального положения и ведутся до сих пор споры в специальной литературе.

В теории существуют три точки зрения на процессуальное положение специалистов, обслуживающих ЭВМ при производ­стве экспертизы. Согласно первой из них, эти специалисты рассматриваются как технические помощники эксперта, его «руки», и их положение подобно положению, например фото лаборанта, выполняющего задание эксперта по фотосъемке ис­следуемого объекта. «Они выполняют под руководством эк­сперта техническую работу, оказывают помощь в производстве экспертизы. Всю полноту ответственности за качество, обосно­ванность И достоверность выводов несет эксперт. Даже если эксперты-криминалисты полностью овладеют приемами подго­товки информации и ввода ее в ЭВМ, такую техническую рабо­ту с точки зрения научной организации труда нецелесообразно выполнять эксперту. Его задача лишь организовывать, контро­лировать работу, выполняемую другими лицами»³⁰.

Сторонники второй точки зрения не считают специалистов по ЭВМ ни техническими помощниками эксперта, ни эксперта­ми. «Дело не только в том, — писал 3. М. Соколовский, — что от их действий зависят результаты работы ЭВМ, а значит и

16

выводы эксперта, но и в том, что эксперт-почерковед не обла­дает возможностью проверить," проконтролировать правиль­ность операций, выполненных специалистами иной отрасли знаний. Применительно к деятельности названных специали­стов можно сказать, что они участвуют в производстве экспер­тизы»³¹. Аналогичной неопределенной позиции придержива­ется и Н. С. Полевой. По его мнению, «в настоящее время ши­рокое развитие получают методики решения криминалистиче­ских задач, основанные на творческом сотрудничестве экспер­та-предметника (баллиста, почерковеда и т. п.) с математиком-эксплуатационником кибернетических систем. Ясно, что последний может выполнить свою функцию... лишь при условии, что он полностью уяснит задачу на ее содержательном уровне, т. е. так, как она сформулирована в постановлении следовате- ля или суда о назначении экспертизы. Но в таком случае он становится непосредственным субъектом криминалистической деятельности, что должно найти отражение в соответствую­щих процессуальных документах. Применительно к заключе­нию эксперта это означает, что в его вводной части должно быть указано: кто (помимо эксперта) принимал участие в дан­ном исследовании, какая его часть выполнялась с использова­нием кибернетических методов и по каким программе и алго­ритму она проводилась»³². Но закон знает только одну форму участия в экспертизе — в качестве эксперта. Подобная «без­личная» концепция поэтому с точки зрения действующего за­кона принята быть не может.

Согласно третьей точке зрения, специалист по ЭВМ высту­пает при производстве экспертизы в роли эксперта, а сама эк­спертиза, производимая с его участием, является комплексной. В этой связи Р. М. Ланцман считает, «что в этом случае будет иметь место комплексная экспертиза, поскольку для дачи за­ключения используются смежные области знания — судебное почерковедение (проблема рассматривается Р. М. Ланцманом на материале почерковедческой экспертизы. — Р. Б.) и машин­ное распознавание образа. Выступая в качестве эксперта, опе­ратор должен будет не только завизировать массивы перфо­карт и выходную ленту, но и расшифровать в своем заключении полученные показатели, показав степень отлаженности программы и надежность работы ЭВМ. Как эксперт-почерко­вед, так и эксперт-оператор подписывают только ту часть за­ключения, которая отражает проведенное ими исследование» .33

В. П. Власов фактически придерживался той же позиции, хотя и выражал ее несколько уклончиво. Он писал, что «субъ­ективизм» машины и достоверность ее выводов должны вы­ясняться и проверяться путем анализа показаний контроль­ных приборов, сопоставления с данными, полученными на других машинах, и т. д. «Такой анализ может производить

17

, только соответствующий специалист. Этот специалист и будет, в соответствии с законом, выступать в качестве эксперта, отвечая на поставленные ему вопросы на основании результатов; исследования, проведенного с помощью машины»34

Противники этой точки зрения полагают, что, поскольку эксперта-гкриминалиста и специалиста по ЭВМ объединяет толь­ко объект исследования, их деятельность не обладает внутрен­ним единством исследований, характерным для комплексной экспертизы, а «оценка полученных результатов исследования лежит за пределами компетенции каждого из экспертов, так как они, обладают разными знаниями и не могут принять уча­стия в обсуждении полученных результатов- Следовательно, невозможен синтез результатов частных исследований, произведенных экспертом-почерковедом и экспертом-оператором» . Кроме того,, так как перед подобными специалистами «нельзя поставить самостоятельнее вопросы, их деятельность не обра­зует отдельной самостоятельной экспертизы»³⁶, т. е. оператор ЭВМ вообще не может выступать в качестве эксперта ни в ка­ком случае.

Действительно, общий объект исследования характеризует не только комплексную экспертизу. Ю, К. Орлов справедливо замечает, что «один и тот же объект может быть исследован путем проведения ряда экспертиз. В тех случаях, когда раз­решаемые вопросы никак не связаны между собой (например, раздельно исследуются реквизиты! поддельного документа и почерк его исполнителя) и различные отрасли знания (в част­ности, техническое исследование документов и почерковедение) применяются для решения не одного и того же, а от­дельных, не связанных друг с другом вопросов, разграничить подобную ситуацию от комплексной экспертизы не труд­но»³⁷. По его мнению, существенным признаком именно ком­плексной экспертизы, отличающей ее от других форм ком­плексного исследования, «является совместное формулирова­ние вывода экспертами различных специальностей»^а8. Той же позиции придерживался и В. Д. Арсеньев: «Характерной чертой комплексной экспертизы является дача экспертами за­ключений, содержащих общие («синтетические») выводы, вы­ходящие за пределы компетенции каждого отдельного экспер­та и включающиеся в своеобразную' «комплексную» компе­тенцию двух и более экспертов, 'проводящих экспертизу»?⁹. При этом он отметил, Что конструирование такой «комплексной» компетенции экспертов возможно Только при условии, что каждый из них имеет представление об основах другой экспертизы.

Итак в правовом отношении комплексная экспертиза ха­рактеризуется двумя главными признаками: использованием для решения экспертной задачи различных 'специальных поз­наний и синтетическим характером выводов. М.Н.Ростов

.18

сформулировал следующие условия, определяющие комплек­сность исследования и его форму:

а) общность или взаимосвязанность разрешаемых вопросов;

б) значимость, результатов, полученных ,каждый из экспертов при решении частных задач, для решения главной задачи;

в) достаточность специальных знаний каждого эксперта для критической оценки научной обоснованности всех приме­ненных методов исследования и всех результатов с точки зре­ния их значимости для решения главной задачи»⁴⁰. Причем, как следует из его рассуждений, последнее условие имеет ре­шающее значение, ибо при его отсутствии исследование может принять либо форму комплекса последовательно выполняе­мых экспертиз, либо будет представлять собой ряд самостоя­тельных экспертиз, не связанных между собой и не составляю­щих единого комплекса.

По нашему мнению, в тех случаях, когда специалист, об­служивающий ЭВМ, решает типовую задачу на основе отрабо­танной типовой программы, т. е. когда его функции в сущности сводятся только к вводу информации в машину и при необхо­димости к декодированию полученных результатов, он высту­пает в качестве технического помощника эксперта и как таковой участником экспертизы в процессуальном значении этого понятия не является.

Разделяя приведенную выше характеристику комплексной экспертизы, проанализируем теперь иную, в настоящее время гипотетическую, ситуацию, когда для решения экспертной за­дачи будет предпринята разработка нестандартной машинной программы, отражающей особенности данного конкретного случая. Эта ситуация предполагает участие в ней субъектов — носителей различных специальных познаний —- специалиста в области электронно-вычислительной техники и эксперта-пред­метника. Поскольку разработка и реализация такой програм­мы не исчерпывают собой всего экспертного исследования, очевидно, что для решения экспертной задачи не менее значимы и результаты деятельности эксперта-предметника и что эти результаты и результаты использования ЭВМ взаимосвязаны и взаимно дополняют друг друга. К этому требуется добавить, что разработка оригинальной программы для конкретного слу­чая практически невозможна, если разработчик не будет иметь, по выражению В. Д. Арсеньева, представления об осно­вах той экспертизы, которую представляет его коллега по си­туации—эксперт-предметник.

Результат реализации такой оригинальной машинной про­граммы по существу представит собой вывод специалиста-разработчика, который будет иметь значение только в качестве составной части общего экспертного вывода, выступающего, таким образом, в синтетической форме.

19

Таким образом, в подобных ситуациях будет идти речь о комплексной экспертизе Экспертом, представляющим в этом процессе область специальных кибернетических познаний, явится разработчик программы; остальной персонал, обслужи­вающий ЭВМ, выступит в роли технических; помощников эксперта и в состав комиссии экспертов не войдет '

Таким представляется решение рассматриваемого вопроса с точки зрения действующего законодательства. Признавая в принципе возможность подобной комплексной экспертизы, В И Гончаренко обусловливает эту возможность тем, что «на каком-то этапе (а в этом есть принципиальная необходимость) будут установлены специфические, возникшие на основе уси­лий кибернетиков-программистов «машинные» признаки ра­спознавания идентифицируемых образов, которые не будут простой математической интерпретацией уже установленных признаков экспертами «традиционных» специальностей»⁴¹ Однако подобное условие едва ли существует в реальности, по­скольку не представляется возможным существование каких-то специфических «машинных» признаков

В отличие от названных авторов А М Компаниец не счита­ет специалиста по ЭВМ ни специалистом в процессуальном смысле, ни экспертом, ни техническим помощником эксперта По его мнению, в определении процессуального положения специалиста по ЭВМ нет необходимости, ибо существование посредника между экспертом и ЭВМ носит временный ха­рактер⁴²

Однако подобная ситуация будет характерной лишь для по­следующего этапа кибернетизации судебной экспертизы

Второй этап процесса замещения эксперта машиной, с на­шей точки зрения, будет характеризоваться, во-первых, высо­кой степенью автоматизации машинных процедур, во-вторых, признанием надежности получаемых с помощью ЭВМ резуль­татов, в-третьих (это особенно важно), исключением посредни­ков между экспертом и ЭВМ (либо все эксперты-криминали­сты овладеют необходимыми знаниями и навыками непосредственного применения кибернетических методов исследования, либо ЭВМ нового поколения сделают возможным их использо­вание без обладания специальными для этого знаниями) На этом этапе не будет распределения функций между экспертом и специалистом по ЭВМ, развитие кибернетических методов сделает ненужным параллельное применение традиционных криминалистических методов для контроля и сопоставления получаемых результатов, хотя по кругу решаемых задач и объектов исследования экспертиза останется криминалистиче­ской

Наступлению этого этапа способствует работа над ЭВМ но­вых поколений, которая приведет к устранению посредника-программиста между пользователем, не умеющим программи-

20

роаать, и самой ЭВМ. Функции программиста встраиваются в саму машину, пользователь же общается с ней с помощью средств, называемых «интеллектуальный интерфейс» «Ин­теллектуальный интерфейс позволяет общаться с ЭВМ на естественном языке Достаточно ввести в машину условия ин­тересующей задачи, и она сама «изготовит» по этим условиям и целевым указаниям программу, выполнение которой обеспе­чит пользователю получение нужного ему ответа»⁴³. Однако такое решение рассматриваемой проблемы — пока еще дело будущего

Третий этап можно сейчас представить сугубо гипотетически Думается, что производство некоторых видов криминали­стических экспертиз преимущественно идентификационного характера будет полностью автоматизировано — от кодирова­ния исходной информации до оценки полученных результатов, достоверность которых уже не станет вызывать сомнений Од­нозначность ответов машины (типа «он—не он») придаст им справочно-удостоверительный характер⁴⁴ На этом этапе ма­шина вытеснит не человека, чего, как уже указывалось, не случится никогда, а эксперта как процессуальную фигуру, эк­спертизу того или иного вида как процессуальный институт Последняя превратится в Справочную деятельность типа осу­ществляемой сейчас проверки по криминалистическим уче­там⁴⁵, результаты которой свидетельствуются справкой соответствующего компетентного учреждения⁴⁶

Изложенная гипотеза содержит лишь один из возможных вариантов развития процесса кибернетизации экспертного ис­следований. Не исключено, конечно, что институт экспертизы сохранится и в этом случае, а специалист по ЭВМ будет высту­пать в роли эксперта. Полная автоматизация ряда видов эк­спертиз позволит выполнять их одному и тому же специалисту по ЭВМ, который станет, таким образом, в известном смысле экспертом-универсалом Возможно, что рассматриваемая проблема будет решена и каким-то иным путем, который сейчас невозможно предвидеть решающее слово остается за прак­тикой

ВОЗНИКНОВЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ

Использование следов запаха в целях обнаруже­ния и преследования преступников, поиска похи­щенного имущества, установления принадлежности предметов определенному лицу издавна было одним из эффективных средств розыска Многолетняя практика применения служебно-розыскных ^собак как для работы по следу, так и для выборки многократно доказывала достоверность результатов ис­пользования этого живого анализатора запахов, его непревзойденную разрешающую способность и способность действовать в узком спектре запахов По сложившейся традиции применение служебно-ро­зыскных собак рассматривалось как оперативно-розыскное мероприятие, в силу чего результатам такого применения не придавалось доказательственного значения В известной степени этому способствовала и существовавшая тактика использования собак, оп­ределявшаяся факторами, влияющими на сохран­ность следов запаха В силу их недолговечности и нестойкости годными для розыскных целей оказы­вались лишь свежие следы, применение собаки по времени ограничивалось лишь самым начальным этапом раскрытия преступления, обычно периодом осмотра - места происшествия или преследования скрывающегося преступника

В 1965 году группа криминалистов в составе А Винберга, В Безрукова, М. Майорова и Р Тодорова предложила способ консервации и последующего использования запахов, который был назван крими­налистической одорологией, или одорологическим методом¹ Суть их предложения сводилась к сле­дующему

С помощью несложных приспособлений воздух со следами запаха консервируется и сохраняется до того момента, когда тактически целесообразным окажется применение по запаховым следам служеб-но-розыскной собаки*) «Когда в руках у следственно­го работника имеется какое-то вещественное доказа­тельство — орудие преступления, предметы и про-нее, тогда запах отбирать незачем, — писал

22

А.И. Винберг. — Можно просто этот предмет положить а полиэтиленовый или хлорвиниловый мешочек (мы действовали всегда $ полиэтиленовыми мешочками) и герметически этот мешочек закрыть, чтобы воздух с молекулами запаха не рас­сеивался. Затем этот предмет можно предъявлять собаке для выборки в любое время, даже через полтора года. Когда же объекты таковы, что их с места происшествия изъять невоз­можно, тогда с них при помощи шприца отсасывается воздух с молекулами запаха и перегоняется в герметически закрывающиеся фляги, хранимые до момента, когда возникает необхо­димость их использовать»².

Тактическое значение одорологического метода заключа­лось в том, что практически стало возможным применение со­баки по законсервированным запаховым следам в любое время

Оперативно-розыскная практика быстро оценила достоин­ства одорологического метода Многие фирмы, выпускающие наборы инструментов и приспособлений для работы со следа­ми на месте происшествия, Включили в эти комплекты емко­сти для хранения отобранных следов запаха и предметов с та­кими следами (ФРГ, Дания и др.). Появились модификации одо­рологического метода Запаховые пробы с мест нераскрытых преступлений -стали объединять в своеобразные коллекции — «банки запахов» —- в качестве нового вида криминалистиче­ского учета (Венгрия, ЧССР и др )

Проблемы одорологического метода не существовало до тех пор, пока не возник вопрос о расширении сферы его применения Технические аспекты совершенствования этого, метода не подвергались сомнению, ибо его целевое назначение остава­лось традиционно оперативно-розыскным Проблема и со­ответственно дискуссия по ней возникли тогда, когда были высказаны соображения об использовании результатов приме­нения одорологического метода в доказывании

Идея использования результатов применения одорологического метода в доказывании основывалась на появившейся возможности осуществлять идентификацию по запаху уже не только на этапе интенсивного проведения оперативно-розыс­кных мероприятий в начале расследования, но практически в любой момент производства по делу Высказанная впервые А. И. Винбергом эта идея процессуально выражалась им сле­дующим образом.

Воздух со следами запаха изымается при осмотре места происшествия на основании ст 178 УПК РСФСР и В соответст­вии со ст 83 того же УПК, включающей в перечень вещественных доказательств «юсе другие предметы, которые могут служить средствами к обнаружению преступления, установлению фактических обстоятельств дела, выявлению виновных». Образцы запаха подозреваемого следователь получает в по-

23

рядке ст. 186 УПК. Выборку запахоносителя осуществляют соответствующие должностные лица органов внутренних дел. Результаты выборки излагаются в справке «Данная справ­ка, — писал А И. Винберг, — по нашему убеждению, является разновидностью тех документов, о которых говорится в ст 88 УПК РСФСР… Ведь придается же доказательственное значе­ние справкам уголовно-регистрационного учреждения охраны общественного порядка, когда следователь направляет, напри­мер, отобранные им образцы отпечатков пальцев .заподозрен­ного лица для получения письменной справки, числится ли данное лицо по учетным материалам, имело ли оно судимо­сти в прошлом и т п. »³ Справка о результатах выборки оце­нивается в совокупности с другими доказательствами по делу.

Критика предложения А. И Винберга о процессуальном статусе результатов применения одорологического метода на­чалась выступлениями М С Строговича и В И Шиканова, от­вергнувших все аргументы А. И. Винберга и ограничивших сферу применения одорологии по-прежнему лишь оперативно-розыскной деятельностью. В доказательство своей правоты они привели следующие доводы:

1) применение собаки является оперативно-розыскной ме­рой не процессуального характера,

2) поведение собаки никакого процессуального значения не имеет и судебным доказательством по делу не является, ибо уголовно-процессуальное законодательство не предусматрива­ет такого доказательства, как указание собаки-ищейки на оп­ределенное лицо или место;

3) не существует гарантий достоверности поведения собаки при указании ею определенного лица или места,

4) индивидуальность и неизменяемость запаха человека никем и ничем не доказаны;

5) статья 88 УПК РСФСР имеет в виду документы совсем иного рода, а никак не справки о совершении непредусмотрен­ных процессуальным законом действий, правильность которых по существу следствие и суд не могут проверить⁴;

6) выборка живых лиц по запаху с помощью собаки недопустима, ибо низводит человека до положения бесправного объекта исследования и связана с унижением его достоин­ства⁵

Впоследствии к этим аргументам добавились указание на безнравственность привлечения для участия в выборке лиц, заведомо не причастных к преступлению, которые предъявля­ются собаке вместе с обвиняемым⁶, а также утверждение о том, что «пробы воздуха, изымаемые на месте происшествия согласно предложенной методике... не являются вещественным доказательством, так как в атом случае свойства и сами молекулы запаха не воспринимаются следователем и поняты-

24

ми непосредственно и не могут быть отражены в протоколе осмотра».⁷

Злободневность и практическая значимость обозначенной проблемы побудили включиться в полемику после изучения М С. Строговича и В И. Шиканова как криминалистов так и процессуалистов: В Д. Арсеньева, Г. М. Миньковсшьные А. А. Эйсмана, Б. Фуфыгина, Н. Т. Малаховскую, А. С. Сок^гв . ва, В. Я. Дорохова, Г. А. Самойлова, М. В. Салтевского, автора этих строк и др. Хотя дискуссию еще нельзя считать завер­шенной, тем не менее уже сейчас достаточно отчетливо опреА делились возможные пути решения проблемы использования запаховых следов в раскрытии и расследовании преступлений.

ВОЗМОЖНЫЕ ВАРИАНТЫ РЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ

Проблема одорологического метода имеет, по нашему мнению, четыре аспекта, естественнонаучный и технический, процессуальный, этический и тактический. Первый из них вклю­чает в себя вопросы об индивидуальности и относительной не­изменяемости запаха, о методике отбора, средствах сохране­ния и технических приемах использования запаховых проб или предметов со следами запаха. Второй аспект касается до­казательственного значения результатов использования следов запаха. Третий непосредственно связан со вторым и четвертым и представляет собой частный случай решения вопроса о нравственных основах способов собирания доказа­тельств Четвертый аспект позволяет рассмотреть проблему под углом зрения обеспечения наибольшей эффективности применения одорологического метода в жестких рамках существующей процессуальной процедуры.

Естественнонаучный и технический аспект проблемы. Во­преки утверждениям противников одорологии мы полагаем, что индивидуальность и неизменяемость запаха человека относится к числу бесспорно установленных закономерностей, несмотря на отсутствие общепринятой теории запаха. Это по­ложение подтверждено исследованиями биологов, медиков, кинологов⁸ и разделяется большинством криминалистов⁹.

Запаховый след человека представляет собой сложный комплекс запахов и состоит «из его индивидуального запаха, различных бытовых (например, жилья), производственных и прочих запахов (запахи от находящихся у человека предметов, почвы и т. п)»'° Уже сам сложный состав запахового следа обеспечивает его индивидуальность

Поскольку индивидуальный запах человека зависит в пер­вую очередь от состояния источников его выделений, потовых желез, «пахучих» и жировых желез, жизнедеятельность кото­рых подвержена известным возрастным изменениям, относи-

25

изменяемость запаха лежит в меньшем временном отрезке нежели, например, неизменяемость признаков папиллярного узора. Однако продолжительность периода в течение которого залах человека остается неизменным как свидетельствует обширная практика, достаточен для криминалистического использования запаховых следов в раскрытии и расследовании преступлений".

Так обстоит дело с естественнонаучными основами одорологического метода. В техническом плане задача представля­ется решенной уже в настоящее время. Разработанные и успешно применяемые средства и методики отбора, хранения запаховых проб обеспечивают практически неограниченную во времени их сохранность в неизменном виде и возможность сравнения в любой момент с объектами, появляющимися в поле зрения следователя или оперативного работника. В качестве детектора используется обонятельный аппарат собаки, об­ладающий неизмеримо более высокой разрешающей способно­стью, нежели существующие приборы12.

Рекомендованная В. Безруковым, А Винбергом, М. Майо­ровым, Р. Тодоровым методика отбора запаховых проб подвер­глась модификации Из числа существующих методик наиболее удобным и эффективным нам представляется отбор сле­дов запаха с помощью кусков специальной ткани, обладающей повышенной способностью адсорбировать запах. Помещение этих кусков с отобранным запахом в стеклянные сосуды с притертыми пробками надежно обеспечивает сохранность сле­дов запаха в течение любого срока и их оперативное использо­вание в любой момент и в любом месте. Именно эту методику предпочла практика использования одорологического метода в ряде стран.

Технический аспект проблемы выдвигает задачу разработ­ки инструментальных методов анализа и сравнения запахов. В настоящее время эту задачу еще нельзя считать решенной, несмотря на известные успехи, полученные при использова­нии масс-спектрометрии, газовой и жидкостной хромато­графии13 .

В. А. Лучков и Ю. М. Воронков предложили сочетать ин­струментальные и биологические детекторы запаха и осущест­влять его анализ по следующей схеме.

«Пробу запаха вводят в хроматографическую колонку с высокой эффективностью разделения смеси вещества. Выхо­дящие после разделения индивидуальные соединения или группы соединений далее регистрируют газохроматографическим детектором в виде хроматограммы, после чего они попа­дают в обонятельный анализатор собаки. Положительная ре­акция собаки фиксируется и относится к соответствующему пику хроматограммы. Так как собака будет реагировать толь­ко на вещества или группы веществ, «известные» по пробе ис-

26

следуемого «индивидуального» запаха человека, который ей дали предварительно занюхать, можно получить информацию о Веществах, обусловливающих индивидуальность запаха... Фиксированные с помощью системы «газовый хроматограф — собака» пахнущие вещества, характерные для запаха данного субъекта, могут быть идентифицированы как индивидуальные вещества с помощью современных аналитических средств.., Применение совокупности технического и биологического де­текторов перспективно не только в аспекте научных исследо­ваний для решения комплекса вопросов, связанных с иденти­фикацией человека по его запаху, но и в практическом плане, И здесь проявится определенные свойства, присущие только техническим детекторам и связанные с характером получае­мой информации объективность информации, наглядность ¹ информации, возможность математической обработки инфор­мации,; возможность оценки достоверности получаемого ре­зультата; возможность создания картотеки формализованной информации о запахе»¹⁴

Процессуальный аспект проблемы. Центральным пунктом дискуссии по проблеме одорологического метода стал вопрос о доказательственном значении результатов его применения. Противники одорологической идентификации допускают при­менение служебно-розыскных собак лишь в сфере оперативно-розыскной деятельности и категорически отрицают всякую возможность использования собаки как средства идентифика­ции по запаху в сфере доказывания

Показательны в этом отношении высказывания В. И Шиканова и Н Н Тарнаева «Применение служебно-розыскной собаки — оперативно-розыскное действие, — пишут они. — В этом качестве собака-ищейка — хороший, порой не­заменимый помощник в розыске скрывшегося с места престу­пления правонарушителя или его следов Порой она дает след­ствию единственную «зацепку», позволяющую размотать сложный клубок преступных хитросплетений. Особенно по­лезна собака-ищейка в начальный период расследования...»¹⁵. Но едва только речь заходит об использовании возможностей розыскной собаки в доказывании, как собака из «незаменимо­го помощника» превращается в «только пса, не более»¹⁶

Оказывается, что использование собаки «для установления ' пути следования преступника с места преступления, а при благоприятных условиях — для его непосредственного пресле­дования «по горячим следам», обезвреживания и задержа­ния... для розыска орудий преступлений... для выяснения в оперативных целях принадлежности определенным лицам об­наруженных предметов («выборка» собакой предметов по за­паху)»¹⁷—все это не может иметь никакого доказательственного значения и допустимо лишь в сфере оперативно-розыс­кной деятельности, потому что «выборка» по запаху с помо-

27

лцью собаки-ищейки как следственное действие нам неизвестна»¹⁸.

Последний тезис приводил в качестве одного, из главных аргументов и М. С. Строгович: «С юридической точки зрения вопрос решается просто; производство; идентификации посред­ством собаки-ищейки в качестве следственного, процессуального действия является незаконным, так как уголовно-процес­суальный кодекс такого следственного действия не предусма­тривает. Протокол, в котором фиксировалась бы сама процеду­ра предъявления обвиняемого (подозреваемого) собаке и кото­рый подписывался бы следователем, специалистом (проводни­ком собаки) и понятыми, не имел бы никакой юридической си­лы, никакого доказательственного значения, потому что при производстве предварительного следствия по Делу протоколи­руются только действия, которые предусмотрены процессуаль­ным законом»¹⁹.

Истоки подобных рассуждений следует искать, как нам представляется' в неправильном, пренебрежительном отноше­нии к оперативно-розыскной деятельности, в которой якобы «все дозволено». Однако цели, методы и средства оперативно-розыскной деятельности свидетельствуют о том, что принцип социалистической законности реализуется в этой Деятельности не менее последовательно и неуклонно, чем в деятельности процессуальной. «Конечно, оперативно-розыскная деятель­ность должна строго отграничиваться от уголовно-процессуальной, но это вовсе не значит, что между ними следует возд­вигать «китайскую стену», —. правильно указывал А. С. Соко­лов. — Оперативно-розыскная деятельность органически свя­зана с первоначальными следственными действиями. Эта дея­тельность, законодательно закрепленная в ст. 29 Основ уголов­ного судопроизводства Союза ССР и союзные республик, стро­го регламентируется нормативными актами, основанными на общих принципах социалистической законности»^⁰.

К средствам, применяемым в оперативно-розыскной дея­тельности, предъявляются жесткие и строгие требования: они должны быть, безусловно, законны, должны обеспечивать по­лучение достоверных результатов, их применение не должно унижать чести и достоинства личности, ущемлять правомер­ных интересов граждан. Фактически это те же требования, ко­торые предъявляются к средствам работы с доказательствами. Безусловную важность оперативно-розыскной деятельности, хорошо понимают практические работники не только органов внутренних дел и государственной безопасности, но и проку­ратуры, и суда, а также большинство ученых-юристов. Но, к сожалению, в некоторых процессуальных работах еще нет-нет да и почувствуется отношение к оперативно-розыскной дея­тельности как к чему-то второстепенному, для чего поэтому и «закон не писан», где «все Дозволено», где, применительно к

28

предмету нашего рассмотрения, все доводы против примене­ния служебно-розыскных собак не имеют никакого значения.

В, И. Шиканов и Н. И; Тарнаер считают, что результаты применения служебно-розыскной собаки не могут рассматриваться в качестве доказательства, «поскольку в исчерпываю­щем перечне источников судебных доказательств (средств до­казывания) закон собаку-ищейку не упоминает »²¹ С этим не приходится спорить: действительно, закон не упоминает соба­ку-ищейку, как не упоминает и ни одного из видов кримина­листических учетов и многих других технико-криминалистических средств и методов обнаружения и исследования доказательств. Но мы уже неоднократно отмечали, что закон и не может содержать исчерпывающего перечня технико-кримина­листических средств и тактических приемов собирания и исследования доказательств, что отсутствие в законе упомина­ния о том или ином средстве или приеме еще не означает за­прещения их применения. Так, закон не упоминает ни одного из поисковых средств, однако применение их при осмотре или обыске ни у кого не вызывает сомнения.

Развивая Свою аргументацию 'против предложения А. И. Винберга приобщать к делу в качестве документа, преду­смотренного ст. 88 УПК РСФСР, справку о результатах применения собаки, М. С. Строгович писал; «Это совершенно невер­но. Указание собакой-ищейкой на определенное лицо может иметь доказательственное значение только при условии, что предъявление обвиняемого собаке есть процессуальное действие. Если оно оформлено справкой, оно не есть процессуаль­ное действие) Как же справка о нем делается доказательством?»

М. С. Строгович прав: результаты процессуального дейст­вия справкой не оформляются. Но следует ли из этого, что справка, приобщаемая к делу в порядке ст. 8Й, не /содержит информации, которая в результате такого приобщения при--обретает доказательственное значение? Думаем, что не следует. Мы полагаем, что смысл ст. 88 УПК РСФСР как раз и заключается в том, чтобы в необходимых случаях придать доказательственное значение информации, получаемой не процессуальным путем — в результате ревизий, обследований, действий дружинников или сотрудников милиции и т, п. Здесь нет никакого противоречия с положением закона о том, что доказательствами признаются лишь те фактические данные, которые содержатся в источнике, упомянутом в законе: для того чтобы содержащиеся в справке сведения приобрели дока­зательственное значение, ей сначала придается сила докумен­та как законного источника доказательств.

Рассматривая вопрос о том, какие документы могут иметь доказательственное значение, авторы .Комментария к УПК РСФСР называют в их числе; документы, составленные по

29

требованию или поручению органов расследования и суда и содержащие данные об обстоятельствах, имеющих значение для дела, а также документы, составленные представителями администрации, контрольно-ревизионных органов, общественности в связи с совершенным правонарушением. Справка о результатах одорологической выборки полностью соответству­ет этой характеристике. Удовлетворяет она и условиям допустимости документа как доказательства²⁴

Отрицая предложенный А. И. Вин0ергом процессуальный порядок изъятия запаховых следов с места происшествия и их приобщения к делу в качестве вещественного доказательства, М. С. Строгович писал: «Обосновывая свою точку зрения, А. И. Винберг соединяет два совершенно несовместимых поло­жения. Отбор воздуха и запаха на месте преступления он предлагает процессуально оформлять протоколом осмотра, а приобщение его к делу в особой таре — постановлением следо­вателя о приобщении к делу вещественного доказательства, т, е. рассматривает эти действия как процессуальные. Само же предъявление обвиняемого собаке для идентификации по за­паху и полученные результаты предлагается оформлять не процессуальным документом, а простой справкой... Из закона не вытекает и закону противоречит не процессуальное оформ­ление выводов, вытекающих из процессуальных действий»²⁵.

Думается, что М. С. Строгович был не прав, формулируя свой вывод в столь категоричной форме. Это могут подтвер­дить хотя бы такие примеры.

Следователь обнаруживает на месте происшествия стреля­ную гильзу. Ее обнаружение и изъятие он фиксирует в протоколе осмотра, а затем приобщает ее к делу своим постановлением. Это, как справедливо указывает М. С. Строгович, процессуальные действия. Затем гильза по предложению следова­теля проверяется по пулегильзотеке с целью установления, не применялось ли оружие, из которого она была выстрелена, при совершении иных преступлений. Такая проверка процес­суальным действием не является, ее результаты оформляются справкой. В необходимых случаях справка приобщается к де­лу в порядке ст. 88 УПК как доказательство.

В порядке ст. 186 УПК следователь отбирает у задержанно­го отпечатки пальцев. Получение образцов для сравнительного исследования — действие процессуальное. Отпечатки пальцев направляются для проверки по дактилоскопической картотеке. Такая проаерка процессуальным действием не является, но справка об, ее результатах может стать доказательством, если ею устанавливаются, как гласит ст. 69 УПК, «иные обстоя­тельства, имеющие значение для правильного разрешения дела».

Изложенное, как нам кажется, доказывает возможность не процессуального оформления выводов, вытекающих из про-

зо

цессуальных действий. Эти выводы используются в доказывании уже тогда, когда они приобретают доказательственное значение не только по существу, но и ПО форме.

Не выдерживает критики довод В. И. Шиканова и Н.Н.Тарнаева о том, что, поскольку «свойства и сами молёкулы запаха не воспринимаются следователем и понятыми непосредственно», они не могут быть вещественными доказатель­ствами. Однако непосредственному восприятию следователя и понятых недоступны и другие объекты, например некоторые микроследы, доказательственная ценность которых сейчас ни у кого не вызывает сомнения. Недоступны для непосредствен­ного восприятия «свойства и сами молекулы» вообще любого объекта, если только эти свойства не проявляются вовне. Но ведь доказательственное значение могут иметь как раз недоступные для восприятия «внутренние» свойства, например видовая принадлежность крови, ее тип и группа, региональное происхождение, а не форма или цвет пятна, ошибочно прини­маемого за пятно крови.

С развитием криминалистической науки и экспертной практики круг объектов, которые могут приобрести значение вещественных доказательств по делу, будет постоянно расширяться. Можно предвидеть, что среди них возникнут и новые категории объектов, чьи доказательственные свойства окажут­ся недоступными для непосредственного восприятия следова­теля. Едва ли следует ожидать, что в законе будет когда-либо приведен исчерпывающий _; перечень этих объектов—^ веще^ • ственных доказательств с указанием процессуальных проце­дур их приобщения к делу, учитывающих специфику каждой разновидности таких объектов. Очевидно, что эта процедура должна стать общей для всех вещественных доказательств, независимо "от того, доступны ли их свойства непосредственному восприятию следователя или могут быть восприняты по­следним опосредованно (например, с помощью экспертизы).

Существует еще один, очень веский, аргумент в пользу сто­ронников применения одорологического метода в доказыва­нии. С М. С. Строгович, В. И. Шиханов, Б. ФуфЫгин²⁶ делают упор на то, что применение розыскной собаки не цредусмотре-нв законом в качестве средства доказывания. В этой связи В. Д. Арсеньев совершенно справедливо указывает, что «дей­ствий собак являются доказательственным фактом, а не средством доказывания. И если этот факт связан с подлежащими установлению обстоятельствами, он подпадает под ч. 1 ст. 16 Основ, т. е. относится к фактическим данным, на основе которых устанавливаются обстоятельства дела, сам же этот факт устанавливается документом (справкой) о действиях, собаки, т. ё. средством доказывания, предусмотренный законом (ст. 88 УПК РСФСР)»²^При этом и А. И. Винберг, и В. Д. Арсеньев и другие сторонники одорологического метода в доказывании

31

неоднократно подчеркивали, что действие собаки, как и любое доказательство, подлежит оценке в совокупности с другими доказательствами, т. е. в конечном счете только «суд, не свя­занный предустановленными формальными доказательства­ми, может в каждом конкретном случае решить вопрос о дока­зательствах, которые дает криминалистическая одорология, и оценить их в совокупности с другими имеющимися по делу доказательствами» .

Отрицая возможность использования одорологического ме­тода в доказывании в настоящее время в существующем виде, М. С. Строгович писал: «'Другое дело, когда наука достигнет возможности отождествления запахов посредством примене­ния соответствующих научных приборов, аппаратов, механиз­мов, путем количественного и качественного анализа запахов и когда можно будет объяснить, почему и на основании чего устанавливается тождественность или различие сравниваемых запахов. Тогда можно будет говорить о криминалистической одорологии как разделе криминалистики, тогда могут быть установлены основания для одорологической экспертизы».29 Такой прогноз, на первый взгляд, весьма убедительный, при ближайшем рассмотрении оказывается несостоятельным.

Как уже отмечалось, чувствительность обонятельного ана­лизатора собаки настолько выше чувствительности суще­ствующих и возможных в обозримом будущем приборов — анализаторов запахов, что практически исключает всякую конкуренцию с биодетектором. Но дело не только в чувстви­тельности анализатора. Индивидуальный запах любого объек­та, а человека в особенности, нельзя воспроизвести путем про­стого синтеза составляющих его компонентов. Запах характе­ризует не столько количественный и качественный состав, сколько специфический «букет», механизм образования кото­рого пока не познан Попытки воссоздания «букета» путем смешивания компонентов запаха в пропорциях, указанных анализом, не увенчались успехом³⁰. Стало быть, количествен­ный и качественный анализ запаха, даже самый точный, еще недостаточен для идентификации. Инструментального метода восприятия и анализа именно «букета» запаха (а не его компо­нентов) не существует, и вряд ли он будет создан, поскольку само представление о «букете» носит субъективный характер и присуще, как нам представляется, лишь живому организму

Думается, что развитие одорологического метода лежит не в плоскости замены биодетектора инструментальными метода­ми распознавания запахов. А. И. Винберг считает, что в аспек­те рассматриваемой проблемы наиболее перспективен такой метод современной бионики, как непосредственное использо­вание биологических механизмов в технических системах³¹. Основываясь на этой идее, он предложил конструкцию одоро­логической экспертизы как разновидности экспертизы органо-

32

лептической, широко применяемой в пищевой и парфюмерной Промышленности. «По нашему мнению, — пишет он, — осно­вой Для органолептико-одорологической экспертизы служит установление запаха с помощью такого органа чувств, как обо­няние. В случае органолептическом действуют преимущественно обонятельный, а также вкусовой органы человека, в случае одорологическом (как разновидности первого) действу­ет обонятельный орган служебно-розыскной собаки»³².

Идея формирования одорологической экспертизы с использованием в качестве инструмента исследования биодетектора не может, как нам кажется, вызвать никаких принципиальных возражений. Более того, ее реализация позволяет снять ряд возражений, связанных с процессуальной процедурой ис­пользования результатов выборки, о которых речь шла выше. И тем не менее нам представляются более предпочтительны­ми существующий порядок применения одорологического ме­тода в доказывании и ранее предложенная; А. И. Винбергом процессуальная процедура оформления выборки, несмотря на всю упоминавшуюся аргументацию ее противников.33

Почему мы придерживаемся такой точки зрения?

Живой объект, включенный в техническую систему, в силу своей незаменимости в ней и необыкновенно высокой надеж­ности, практически приобретает значение центрального звена системы. Если действия такого живого механизма стандарти­зованы, а условия его использования неизменны и жестко ре­гламентированы, то для приведения этого механизма в дейст­вие и снятия результатов не требуется специального исследо­вания, характеризующего процесс производства экспертизы. Выборка представляется нам некоей производственной опера­цией, осуществляемой в заданном режиме по заданной и апро­бированной технологии с применением в качестве инструмен­та биоанализатора. Будучи операцией стандартной, приводя­щей к очевидному и общедоступному результату, она не нуж­дается в толковании специалиста. Между тем, вводя фигуру эксперта-одоролога, мы переносим центр тяжести в этой опе­рации с действия биодетектора на действия человека, тогда как, по нашему мнению, вся организация и тактика выборки должны обеспечивать минимальное участие человека в этой операции и по возможности исключать субъективную оценку ее результатов, что опять-таки характерно для Экспертизы. Одорологическая выборка должна быть сведена к чисто техни­ческой процедуре подобно проверке по криминалистическим учетам. Для этого необходимы следующие условия: создан банк запахов, исключено всякое непосредственное участие за­подозренных лиц в выборке путем отбора у них образцов за­паха на специальный запахоносители. В этом случае выборка даже внешне не будет напоминать процессуальное действие, что снимает вопрос о ее процессуальной регламентации в ка-

33

честве такового. Приобщение же к делу справки о результатах проверки запаха, подобной справке о проверке по иным криминалистическим учетам, уже не должно будет вызывать возра­жений с точки зрения закона

Этический аспект проблемы. Наряду с возражениями процессуального характера противники применения одорологиче­ского метода в доказывании не последнюю роль отводят и воз­ражениям этического порядка. Основное из них — унижение достоинства людей!, подвергаемых выборке, как подозреваемо­го, так и тех, заведомо непричастных к делу, кого предъявля­ют вместе с ним. Как и при решении вопроса о самой допусти­мости применения одорологического метода, подход к определению его этичности носит двойственный характер, если метод применяется в процессе оперативно-розыскной деятельности, нравственный его характер не вызывает сомнений. Здесь, как считал М С Строгович, «все в порядке», даже когда собака «прямо указывает на определенного человека, которого ищут»³⁴. Если та же выборка производится при доказывании, то «здесь все недопустимо, Нетерпимо и оскорбительно»³⁵

По нашему мнению, нравственная оценка одного и того же действия не должна зависеть от трго, осуществляете^ ли это действие в сфере оперативно-розыскной деятельности или в сфере доказывания Социалистическая мораль едина; (униже­ние достоинства человека нельзя оправдать, например, тем, что оно не повлечет для униженного никаких правовых последствий, не будет иметь своим следствием доказательство его вины, если выборка производится как оперативно-розыск­ное мероприятие. Стало быть, нравственная оценка выборки человека не может быть связана с вопросом о доказательствен­ном ее значении. Но эта оценка связана с положением лица, участвующего в выборке

Сразу оговоримся: мы принципиально против предъявле­ния человека на выборку собаке как по процессуальным, так и нравственным мотивам^ В И. Шиканов и Н. Н Тарнаев счита­ют, что при выборке унижается человеческое достоинство подозреваемого. Они правы, хотя закон и практика знают такие действия по отношению к подозреваемому, которые внешне выглядят как унизительные дактилоскопирование, сигналетическая фотосъемка с помещением на груди фотографируемого регистрационного номера, получение образцов крови, волос и т. п Эти процедуры никто из ученых-юристов не считает унизительными, поскольку это — правомерные действия пра­воохранительных органов, а следовательно, нравственные средства борьбы с преступностью

Но, повторяем» мы против предъявления людей на выборку собаке, тем более, что существует надежная методика проведе­ния одорологической выборки без участия подозреваемого и, как было показано выше, вполне вписывающаяся в суще-

34

ствующую процессуальную процедуру. Как справедливо ука­зывает М. В Салтевский, всегда можно у подозреваемого или обвиняемого получить по закону в качестве образца — источ­ника запаха какую-либо вещь, бывшую в его личном пользова­нии, и привести выборку* вещей, что позволит избежать нежелательных эксцессов . Добавим к этому поможет -также из­бежать невольного Воздействия участвующих в выборке лю­дей на поведение собаки, даст возможность неограниченного повторения в любых вариациях процедуры выборки с переме­ной запахоносителей, их места среди других предметов и т д. Но это уже не столько этический, сколько тактический аспект проблемы.

Тактический аспект проблемы.

Тактические приемы проведения одорологической выборки должны обеспечить объектив­ность, достоверность, убедительность и наглядность ее резуль­татов Ознакомление с отечественной практикой проведения одорологических выборок, с практикой органов внутренних дел Венгрии, ГДР и Чехословакии в этой области показывает, что данные задачи могут быть решены путем применения следующих тактических приемов

1) использование при выборке лишь собак, специально дрессированных для этих целей! Так, в Венгрии собаки, применяемые для работы со следами на месте происшествия, никог­да не используются для выборки, и наоборот Там разработана специальная система дрессировки собак, предназначенных для выборки,

2) применение для выборки лишь унифицированных предметов-запахоносителей, не отличающихся друг от друга своим внешним видом, что гарантирует выборку исключительно по запаху 'Это делает излишней трудно выполнимую рекоменда­цию подбирать для выборки хотя и однородные, но каждый раз различные предметы (шапки-ушанки, носовые платки и т п )³⁷ Чаще других такими унифицированными предмета­ми являются стерильные куски специальной ткани,

3) сведение роли кинолога при выборке к минимуму, а именно, даче собаке для занюхивания проверяемого объекта-запахоноситёля и подаче команд собаке на выборку и возвра­щение в исходное положение по ее окончании Кинолог не дол­жен приближаться к объектам выборки, собаку следует приме­нять без поводкаДименно так дрессируются собаки в Венгрии)

4) неоднократное повторение выборки с переменой мест предъявляемых объектов и разными собаками А И. Винберг, рекомендуя производить выборку разновременно не менее чем двумя-тремя собаками, пишет «Из теории информации известно, что суммарный сигнал равен удвоенной сумме этих си­гналов, т е дает так называемый квадратичный эффект Очевидно, что этот эффект значительно повышает надежность Ка­налов связи Именно такого'рода взаимосвязь существует меж-

³⁵

ду фактами выборки одного и того же источника запаха». Он указывает, что положительный результат двух «опознаний» двумя собаками не в два, а в четыре раза больше значения каждого из них, взятого в отдельности ;

5) исключение воздействия на собаку во время выборки посторонних раздражителей путем создания надлежащих условий, в том числе организация наблюдения за ходом выборки приглашенными лицами таким образом, чтобы они не влияли на поведение собаки.

Несмотря на то что сама выборка производится в режиме технической процедуры, если она идет в процессе доказыва­ния, необходимо присутствие, по возможности, лица, произво­дящего расследование, и незаинтересованных наблюдателей, выполняющих по существу функции понятых. Составляемая о выборке справка должна содержать подробное описание не только результатов, но и условий и процесса выборки.

Проблема применения одорологического метода в доказы­вании периодически вновь становится предметом дискуссии. В 1976 году Методический совет Прокуратуры СССР принял ре­шение о проведении необходимых исследований в этой обла­сти, однако оно фактически осталось нереализованным, хотя определенная работа в области одорологии проводится в ряде органов внутренних дел. 7 мая 1987 г. Методический совет Прокуратуры СССР вновь вернулся к проблеме одорологиче­ского метода: с докладом о перспективах его применения в до-назывании выступил А. И. Винберг, считающий по-прежнему наиболее эффективной формой использования криминалисти­ческой одорологии проведение одорологической экспертизы. Выступавшие на заседании работники органов прокуратуры привели ряд примеров назначения и проведения подобных эк­спертиз и их использования судами. Высказывались и иные предложения о процессуальном порядке использования одорологического метода. Однако все они встретили резкое противо-действие со стороны противников применения одорологического метода в доказывании (И. Ф. Пантелеев, А. И. Михайлов и др.). В результате совеет не мог принять конкретного решения и ограничился неопределенными рекомендациями «продол­жать исследования проблемы». Думается, что Пришло время разрубить этот гордиев узел, что можно вполне обоснованно сделать в рамках действующего законодательства и в чем дав­но нуждается практика борьбы с преступностью.