Evraziyskie_issledovania_2009__4

знали ни местного языка, ни обычаев, что, несомненно, являлось серьезной проблемой в процессе судопроизводства. Положение усугубляли и безграмотные переводчики, неверно толковавшие смысл высказываний, произносившихся в суде. «Между судом и тяжущимся не должно иметь место взаимное непонимание, и судья должен непосредственно и устно иметь возможность объясняться со сторонами» – таково было мнение мусульманской фракции. Судопроизводство на национальных окраинах империи должно проходить на местном языке, «там, где судья изображает собою глухонемого, то есть не знает местного языка, нет сколько-нибудь правильного судопроизводства» [9, с. 1448–1449]. Несмотря на все его недостатки, депутаты фракции отдавали предпочтение волостному суду,

поскольку «он имел одно превосходство для инородцев: он совершался на языке того населения, для которого волостной суд был учрежден» [9, с. 2974–2975].

Главной причиной ограничения введения реформы местного суда в национальных окраинах империи, по мнению мусульманской группы, было отсутствие там органов местного самоуправления. Исходя из этого, группа полагала необходимым организацию на окраинах земских учреждений.

Злоупотребления, отстраненность населения от образования и участия в общественной и политической жизни, тяжелые налоги, организация медицинской помощи в руках военной власти и вытекающее отсюда отсутствие этой помощи в подавляющем большинстве мусульманских районов, по мнению мусульманской группы, привели к бедности, болезням, отсталости в торговле, промышленном, техническом и экономическом развитии.

Решить все вышеперечисленные проблемы, согласно концепции мусульманской группы, возможно было лишь путем реформ, предполагавших:

-введение в регионах проживания мусульманского населения земских учреждений;

-преобразование местного суда;

-реформирование местной администрации [9, с. 538].

Подобные меры, полагали члены фракции, способствовали бы нормализации обстановки в мусульманских губерниях, ведь «правительство и власть не должны делать никакого различия между национальностями; … все национальности должны пользоваться одинаковыми правами и одинаковыми обязанностями…, и … только при этих условиях возможно … доверие населения к власти. Без этого не может быть здорового управления» [7, с. 523].

Нужно отметить, что в своих выступлениях депутаты фракции практически не обращались к еврейскому вопросу. Тем не менее, законодательные предположения,

внесенные или поддержанные мусульманской фракцией, отражают позицию группы в

31

этом вопросе. Так, восемь из восьми депутатов группы во время первой сессии проголосовали за предложение «Об отмене ограничений евреев в праве избрания местопребывания и передвижения с одного места на другое» [3, с. 353–361], два депутата поддержали проект «О пенсионном обеспечении учителей евреев еврейских начальных училищ».

Говоря о национальном вопросе в целом, во время третьей сессии, обращаясь к депутатам правых партий, член мусульманской фракции Гайдаров заявил: «…Если вы желаете, чтобы Россия процветала, если вы желаете, чтобы все граждане, населяющие Российскую империю, считали себя с гордостью русскими, то предоставьте, прежде всего,

тем национальностям, которых вы называете инородцами, такие же права, какие имеете и вы» [9, с. 2996]. Эти слова весьма ясно характеризуют позицию мусульманской фракции по национальному вопросу.

Земельный вопрос

Депутаты фракции выступали категорически против разрушения общины, полагая,

что во многих регионах империи подобная форма землепользования еще достаточно жизнеспособна и является наиболее целесообразной. Более того, разрушение общины

«приведет к обогащению отдельных лиц в ущерб крестьянской массе, которая … будет еще более обезземелена…, что, … в связи с разрозненностью крестьян, неблагоприятно отразится на просветительской деятельности как самого крестьянства, так и государства»

[12, с. 455]. Тем не менее, депутаты фракции являлись, как уже было подчеркнуто ранее,

сторонниками принципа частной собственности.

Согласно мнению депутатов группы, вместо разрушения общинной организации стоит обратить внимание на уничтожение пережитков крепостного права, которые «в

течение более 50 лет мутят общественную совесть, внося нескончаемые раздоры и споры в среду двух классов: землевладельцев и крестьян, пережитки, которые деморализуют одинаково и тех, и других и … тормозят в крестьянской массе путь к свободному труду как основе ее благосостояния» [12, с. 879]. Особый акцент здесь делался на ликвидации временно-обязанного положения крестьян, которая должна быть осуществлена «без перевода их на выкуп, но с вознаграждением владельцев из казны» [12, с. 879]. Всякое иное решение этого наболевшего вопроса фракция расценивала как недопустимое и несправедливое.

Еще один пережиток прежней системы, по мнению фракции, – сохранение

«обязательных отношений» между крестьянами и дворянами в национальных районах,

32

когда крестьяне вынуждены выплачивать налоги, не основанные на законах, а, так называемые, натуральные повинности, основанные на «административно-служебных отношениях беков по отношению к крестьянам еще во времена ханств» [12, с. 883].

Вопросом «громадной важности» [5, с. 1244] мусульманской фракцией был признан вопрос о переселениях. Характер всей переселенческой политики империи, по словам депутата Хас-Мамедова, хорошо проиллюстрирован на примере переселенческой политики на Кавказе: «Устами начальника Переселенческого Управления г. Глинки Правительство заявляет: “Водворение одной семьи на Кавказе обходится правительству дороже, чем в Сибири, но цель заселения русским элементом тех незначительных свободных пространств, которые могут быть заселены на Кавказе, считается … государственной целью… На Кавказе только 4% русского населения и 96%

инородческого, … водворение каждой русской семьи туда представляет известного рода государственный интерес для русского дела. …Общий план … переселения … заключается в стремлении использовать каждую пядь земли, возможную для заселения русским элементом”» [10, с. 866].

Депутаты же мусульманской фракции, в отличие от правительства, видели цели переселенческой политики несколько в ином свете. Первая цель состояла в том, чтобы переселенцы успешным образом устраивались на новых местах, а вторая – чтобы переселение «не затрагивало бы и не нарушало бы земельных прав и интересов местного коренного населения» [5, с. 1244]. «Но неясная политика властей и стремление их избавиться от малоземельных и безземельных крестьян, не заботясь об их дальнейшей судьбе, привели к явным нарушениям земельных прав и интересов коренных жителей»,

когда местные крестьяне «…и без того безземельные, местами очутились совершенно без земли … и вынуждены … ехать далеко …, чтобы арендовать казенную землю, а рядом их собственная земля предоставляется переселенцам» [5, с. 1244]. «…Мусульмане при переходе в русское подданство имели колоссальные богатства: огромные земельные площади, богатые леса, поля, пастбища… Земли их перешли в казну и теперь… [они]

лишены главного источника богатства – земли» [6, с. 2543]. Все это, по мнению депутатов фракции, породило недружелюбие и враждебность местного населения по отношению к переселенцам.

Как отметил в своей речи депутат Хас-Мамедов, подобная ситуация существовала не только на Кавказе и в Закавказье. Наихудшим образом обстояли дела на киргизских территориях. Узнав о наличии большого количества свободной земли, в те края направилась целая волна переселенцев. Но большинство степных киргизских земель оказались непригодными для земледелия, что привело к широкомасштабной практике

33

изъятия пригодной земли у местных киргизов. «Во имя справедливости, вековых прав киргизского населения на земли, находившиеся в пользовании его, и гуманности, должно быть остановлено переселенческое движение в Киргизию» [6, с. 1246], – с таким призывом обратился Хас-Мамедов к членам Государственной Думы от имени мусульманской фракции.

Кроме того, фракция внесла предложение, предусматривающее выплаты компенсаций киргизам за снос зимовок – от 2-3 до 5 руб. каждому [5, с. 1316].

Прочие вопросы

Интерес мусульманской фракции вызывал вопрос о положении заключенных. Во время слушания доклада комиссии по судебной реформе, касающегося законопроекта об условно досрочном освобождении, внесенного Министерством юстиции, депутат Максудов от имени мусульманской фракции заявил, что «всякая мера, направленная на смягчение участи заключенных, должна вызвать одобрение всенародного представительства» [5, с. 158]. Предложение, внесенное мусульманской фракцией,

предусматривало создание обществ-патронатов по французскому образцу, главная цель которых – препятствовать рецидивам преступлений. «Что значит освобождать человека,

неспособного к труду или … не имеющего возможности найти подходящее занятие и не обладающего собственными средствами? Это значит толкать его на путь порока и преступления…» [5, с. 159–160]. Во избежание рецидива преступлений депутаты фракции предлагали:

-доставлять освобожденных во временные приюты;

-снабжать их орудиями труда;

-подыскивать освободившимся работу.

Отмечая, что обязанность низших чиновников и служащих исправительных заведений и тюрем состоит, главным образов, в поддержании дисциплины, а не в нравственной оценке поведения заключенных, а также подчеркивая тот факт, что «всякая профессия предусматривает деформацию физическую и нравственную» [5, с. 160],

мусульманская группа предлагала при всех тюремно-исправительных учреждениях учредить особую должность наблюдателя за поведением заключенных. «Наблюдатели» должны были подчиняться непосредственно Министерству, а не тюремному начальству, и

назначаться по рекомендации обществ патроната, если такие существовали в районе.

Предполагалось, что «наблюдатели» будут наблюдать за поведением заключенных и регулярно записывать все их поступки. Таким образом, по мнению фракции, появится

34

возможность гораздо более эффективно контролировать поведение заключенных и предотвратить совершение ими повторных преступлений.

Депутаты фракции поддержали ряд законодательных предположений, касающихся мер борьбы с пьянством. Среди них предположение «О сосредоточении место продажи крепких напитков исключительно в городах» [3, с. 352–353] от 4/IV– 1908 г., а также «Об отмене некоторых статей Устава Акционерных Сборищ, касающихся выдачи премий в видах содействия частной спиртовой промышленности» [3, с. 352–353] от 9/VI – 1908 г.

Удивительно, но члены мусульманской группы выразили поддержку законодательному предположению «О предоставлении лицам женского пола права быть присяжными поверенными» [3, с. 382–383] (от 16/XI – 1909 г.).

***

Подводя итоги, необходимо отметить, что депутаты мусульманской фракции в своих выступлениях не затрагивали такие значимые для страны вопросы, как рабочий или вопрос государственного и общественного устройства. Аграрная концепция группы также не была четко сформулирована. Тем не менее, неоспоримой заслугой депутатов фракции является то, что они впервые сформулировали и вынесли на всеобщее обсуждение такие важнейшие для национальных регионов проблемы, как вопрос об образовании на национальных языках, об исламских духовных учреждениях, о переселенческой политике.

Все эти вопросы к тому времени созрели и остро стояли в регионах, но на федеральном уровне не рассматривались и не принимались всерьез.

Несмотря на то, что депутаты мусульманской фракции являлись представителями различных регионов и избирательных округов, в Государственной Думе они работали слаженной и единой группой, и общими усилиями отстаивали интересы всего мусульманского населения империи.

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА:

1.Боиович М.М. Члены Государственной думы: портреты и биографии. – М.: т-во И.Д. Сютина, 1908. – 456 с.

2.Государственная Дума. Комиссии и отделы Государственной Думы. Личный состав их к

14 апреля 1912 г. – СПб., 1912. – 102 с.

3. Государственная Дума. Обзор деятельности Государственной Думы третьего созыва. –

Ч. 1–3. – СПб.: Канцелярия Гос. Думы, 1912. – Ч. 1. – 515 с.

35

4.Государственная Дума. Созыв третий. Сессия первая. Стенографические отчеты. – Ч. 1–

3.– СПб., 1908. – Ч. 1 – 2140 с.

5.Государственная Дума. Созыв третий. Сессия первая. Стенографические отчеты. – Ч. 1–

3.– СПб., 1908. – Ч. 2 – 2962 с.

6.Государственная Дума. Созыв третий. Сессия первая. Стенографические отчеты. – Ч. 1–

3.– СПб., 1908. – Ч. 3 – 4529 с.

7.Государственная Дума. Созыв третий. Сессия вторая. Стенографические отчеты. – Ч. 1–

4.– СПб., 1909. – Ч. 2 – 3245 с.

8.Государственная Дума. Созыв третий. Сессия вторая. Стенографические отчеты. – Ч. 1–

4.– СПб., 1909. – Ч. 3 – 2955 с.

9.Государственная Дума. Созыв третий. Сессия третья. Стенографические отчеты. – Ч. 1–

4.– СПб., 1910. – Ч. 1 – 3795 с.

10.Государственная Дума. Созыв третий. Сессия третья. Стенографические отчеты. – Ч. 1–

4.– СПб., 1910. – Ч. 3 – 1746 с.

11.Ислам: Словарь атеиста / Сост. Авксентьев А.В, Акимушкин О.Ф., Акиниязов Г.Б. и

др. / Под общ. ред. М.Б. Пиотровского, С.М. Прозорова. – М.: Политиздат, 1988. – 254 с.

12.Ососов А. Земельный вопрос в III Государственной Думы. – СПб.: Труд и польза, 1912. – 899 с.

РАСШИРЕННАЯ БИБЛИОГРАФИЯ ПО ИССЛЕДУЕМОЙ ПРОБЛЕМЕ /

СОСТ. КАДЫРОВА К.А.

1. Государственная Дума. Комиссии и отделы Государственной Думы. Личный состав их к

14 апреля 1912 г. – СПб., 1912. – 102 с.

2. Государственная Дума. Обзор деятельности Государственной Думы третьего созыва. –

Ч. 1–3. – СПб.: Канцелярия Гос. Думы, 1912.

3.Государственная Дума. Созыв третий. Сессия первая. Стенографические отчеты. – Ч. 1–

3.– СПб., 1908.

4.Государственная Дума. Созыв третий. Сессия вторая. Стенографические отчеты. – Ч. 1–

4.– СПб., 1909.

5.Государственная Дума. Созыв третий. Сессия третья. Стенографические отчеты. – Ч. 1–

4.– СПб., 1910.

6.Государственная Дума. Созыв третий. Сессия четвертая. Стенографические отчеты. –

Ч. 1–4. – СПб., 1911.

7.Государственная Дума. Созыв третий. Сессия пятая. Стенографические отчеты. – Ч. 1. –

4.– СПб., 1912.

8.Государственная Дума. Справочник. – СПб.: Прист. часть Гос. Думы, 1910–1913.

36

9.Боиович М.М. Члены Государственной думы: портреты и биографии. – М.: т-во И.Д. Сютина, 1908. – 456 с.

10.Бутырская И.Г. Политическая борьба в третьей Государственной Думе по вопросам демократических преобразований: автореф. дис. … канд. ист. наук. – СПб.: Сев.-Зап. академия гос.

службы, 1996. – 25 с.

11. Вельможко И.Н. Национальный вопрос в деятельности III и IV Гос. Думы: автореф.

дис. … канд. ист. наук. – М.: МГУ им. М.В. Ломоносова, 1998. – 28 с.

12.Ислам: Словарь атеиста / Сост. Авксентьев А.В, Акимушкин О.Ф., Акиниязов Г.Б. и

др. / Под общ. ред. М.Б. Пиотровского, С.М. Прозорова. – М.: Политиздат, 1988. – 254 с.

13.Ислам и мусульмане в России. Сборник статей. – М.: Совет муфтиев России, 1999. –

219 с.

14.Кавказский вопрос в Государственной Думе: полные речи всех ораторов по официальным стенограммам. – Тифлис, 1909. – 104 с.

15.Кузнецов Н.Д. Третья Государственная Дума и национальная политика царизма на Кавказе: автореф. дис. … канд. ист. наук. – М., 1951. – 16 с.

16.Ланда Р.Г. Ислам в истории России. – М.: Восточная литература, 1996. – 312 с.

17.Малашенко А.В. Исламское возрождение в современной России. – М.: Моск. Центр Карнеги, 1998. – 222 с.

18.Никаноров Н.К. Церковные и вероисповедальные вопросы в III Государственной Думе. – СПб., 1912. – 56 с.

19.Ососов А. Земельный вопрос в III Государственной Думы. – СПб.: Труд и польза, 1912. – 899 с.

37

УДК 94(567)

МАРИНА МУСОРИНА

ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ ФОРМИРОВАНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭЛИТЫ ИРАКА

В ПЕРИОД БРИТАНСКОГО МАНДАТА ЛИГИ НАЦИЙ

АННОТАЦИЯ

В статье автор рассматривает социально-политическую ситуацию, возникшую в Месопотамии по окончании Первой мировой войны, где по предложению нескольких западных государств был применен принцип мандата. Таким образом, Месопотамия

(Ирак) оказалась под управлением Великобритании, которая приложила немало усилий для того, чтобы закрепиться и усилить свое влияние на Ближнем Востоке. Англичане не преследовали цели коренным образом изменить сложившуюся веками структуру управления, но, тем не менее, способствовали становлению и развитию парламентско-

партийной системы страны.

Ключевые слова: Ближний Восток, Ирак, иностранное влияние, Великобритания,

мандатная система, установление монархии, складывание парламентско-партийной системы, иракское общество.

Политическая жизнь в Ираке началась задолго до прихода англичан. В начале

XX в. толчком к появлению различных тайных политических обществ и организаций стала Русская революция 1905 г., а также Младотурецкая революция и идеи свободы. Еще до начала Первой мировой войны в Ираке существовало несколько обществ националистического типа. Политическую элиту Месопотамии*, в силу ее разобщенности,

представляли в османский период горожане и крупные землевладельцы из тюркской,

арабской, курдской и черкесской суннитской среды. Это было продиктовано в первую

* Ирак до образования государства в 1921 г. не являлся самостоятельной политической единицей. Месопотамией, или Турецкой Аравией называлась часть Ближнего Востока, которая включала южные районы по течению Тигра и Евфрата (арабский Ирак), северные районы между Тигром и Евфратом (альДжазира), южный Курдистан и часть Сирийской пустыни. В административно-территориальном плане Месопотамия во времена Османской империи подразделялась на три вилайета: Багдадский, Мосульский и Бассорский.

38

очередь тем, что ислам суннитского толка являлся официальной религией Порты. Ярким примером этого являлись два крупных турецких клана – Базаргани и Мумайиз, члены которых в течение длительного времени вели дела Багдадского вилайета [21, с. 218]. В

Мосуле основные позиции были у представителей клана Бабан, Джалис, Шавкат,

Сулеймани и Дагестани [21, с. 212–213]. В Басре в привилегированном положении находился клан Саадунов [1, д. 374, л. 25.]. Особенным расположением турецких властей пользовалась семья накиба Басры Талиба [1, д. 375, л. 13.].

Для большей части присылаемых из Стамбула чиновников служба в Месопотамии являлась своего рода наказанием. Отдаленность от центра, нестабильность обстановки делали их работу малоэффективной [21, с. 218]. Но именно эти факторы способствовали укреплению местной феодальной элиты, без помощи которой решить даже простые обыденные вопросы оказывалось очень трудно. Кроме того, формированию правящей элиты исключительно из представителей имущих слоев населения способствовала османская система откупов, когда любую должность можно было продать и купить.

Что касается шиитской части мусульман, то их политизация, по мнению Н.В. Степановой, связана, прежде всего, с процессом оседания арабских кочевых племен и принятием ими шиизма, который усилил централизацию в среде шиитского руководства.

В начале XX в. на выработку иракскими муджтахидами своей политической теории,

направленной на определение их участия в государственных делах через собственных представителей, повлияло два обстоятельства: во-первых, конституционное движение в Османской империи и, во-вторых, усиление европейской экспансии в мусульманский мир.

В 1909 г. на деньги суннитских и шиитских торговцев Багдада и Казымийи было открыто несколько школ, которые давали светское образование, подготавливая плеяду видных шиитских политических деятелей новой формации [15, с. 95–97].

Все общества довоенного периода имели разные цели – от консолидации иракских националистов до требований автономии – и не носили массового характера. В нем участвовали представители иракской интеллигенции, землевладельцы, торговцы, офицеры и учащаяся молодежь. Несомненно, что для многих из них была характерна узость состава, отсутствие четко сформулированных целей и задач и в целом внутренняя слабость. Что касается широких масс населения, ни о каком единстве не могло быть речи.

Несмотря на постоянную вражду различных племен с турецкими властями, заявлений об идентификации себя как нации не было. В начале XX в. предпосылок для формирования единой нации в Месопотамии не сложилось, и национализм представлялся чуждым для мусульманской общины явлением. Именно поэтому среди лидеров и активных членов

39

партий в основном были сунниты, которым импонировала идея османизма-юнионизма,

т.е. возможности осуществления своих планов в рамках Османской империи [10, с. 111].

Во время Первой мировой войны в политическом движении Ирака обозначилось три течения. Первая группировка, состоявшая в основном из крупных землевладельцев,

представителей духовенства и офицерства, была склонна к сохранению старых социальных институтов. В качестве лидера на первый план выдвигался шериф Мекки Х. аль-Хашими. Основу второй группировки составили торговцы и ростовщики, часть нобилитета, ориентировавшиеся на поддержку Турции. В состав третьей входили представители национальных меньшинств, настаивавшие на независимости, но не отрицавшие иностранной помощи. В этих условиях англичане сделали все возможное,

чтобы не допустить объединения турецких и арабских националистов [20, с. 357].

Еще в начале войны Лондон установил контакты с иракскими политическими партиями и движениями, которые надеялись на то, что Англия поможет создать объединенное независимое арабское государство [9, с. 85]. Следует отметить, что Великобритания еще до начала военных действий была заинтересована в поддержке антитурецких настроений в Османской империи, но не шла на открытый союз с арабами во избежание нарушения международного баланса сил на Ближнем Востоке [9, с. 57–59].

Вступление Порты в войну на стороне Германии позволило Англии изменить тактику в отношениях с арабами. Лондон, рассчитывая на военную помощь с их стороны, поставил несколько стратегических задач, которые включали в себя создание конфедерации зависимых ближневосточных государств как форпоста для защиты собственных интересов в Индии и Месопотамии [39, с. 106].

Основой сотрудничества стал Дамасский протокол, который был разработан членами иракской партии «Завет» («аль-Ахд») и сирийской партии «Молодежь» («аль-

Фатат»). Условия протокола предусматривали границы будущего арабского независимого государства, которые включали весь Аравийский полуостров, Ирак, Сирию, Палестину,

Ливан, Иорданию и южную часть современной Турции. Кроме того, Дамасский протокол предусматривал аннулирование капитуляций, оборонительный союз и предоставление Великобританией экономических преференций [19, с. 157–158].

Таким образом, начиная с 1915 г. контакты между Уайт-холлом и арабскими лидерами приняли конкретный характер. Здесь в первую очередь следует назвать переговоры, которые велись в форме переписки Верховного комиссара Англии в Египте Г. Мак-Магона с шерифом Мекки Хусейном альХашими [11, с. 211–223].

Параллельно арабским переговорам, Англия начала диалог с Францией, которую явно беспокоили дипломатические и военные успехи первой на Ближнем Востоке.

40