Diplomatia_razvedka

В то же утро генерал Арнольд и его жена принимали за завтраком штабных офицеров. Вскоре должен был приехать и сам главнокомандующий. Неожиданно принесли пакет: подполковник Джемсон не был в курсе планов Толмеджа и послал курьера информировать генерала Арнольда об аресте Андерсона. Арнольд извинился перед присутствовавшими и покинул их на минуту, попросив жену следовать за ним. Сообщив ей, как обстоят дела, и более не обращая внимания на упавшую в обморок женщину, он сел на коня и вскоре уже был в расположении английских войск.

После бегства Арнольд прислал письмо Вашингтону, где всячески восхвалял свое предательство как служение высшим интересам британской империи и требовал предоставления своей жене, якобы ничего не знавшей о его делах, возможности последовать за мужем. Много позднее изучение английских архивов доказало, что Вашингтон и его штаб ошибались, поверив в невиновность миссис Арнольд. Она была вполне в курсе всех изменнических переговоров, которые ее муж вел с англичанами. И истерические припадки, которые должны были свидетельствовать об испытанном ею потрясении, возможно, были лишь хорошо разыгранной комедией.

Арнольд получил чин английского генерала и "отличился" потом жестокими расправами с мирным населением. В качестве возмещения понесенных им имущественных потерь английское правительство выдало ему несколько тысяч фунтов стерлингов, которые послужили основой для его выгодных торговых операций. Умер он в 1801 г, в Лондоне богатым человеком, заслужив презрение и ненависть народа, которому изменил.

Напрасно англичане уверяли, что майор Андре явился по приглашению американского командования в лице генерала Арнольда и поэтому в соответствии с международным правом его следует рассматривать как парламентера и немедленно отпустить на свободу. Все попытки генерала Клинтона спасти своего начальника разведки оказались тщетными, и Андре был по приговору суда повешен в октябре 1780 г.

Д. К. Моурпэрго, автор книги "Измена в Вест-Пойнте. Заговор Арнольда-Андре" (Нью-Йорк, 1975 г.), философствовал: "Наиболее близкая историческая параллель с делом Арнольда - это поступок генерала Джорджа Монка (осуществившего реставрацию Стюартов в Англии в 1660 г. - Е.Ч.)... Если бы заговор Арнольда увенчался успехом, его имя вошло бы в исторические сочинения как имя одного из истинно выдающихся людей в истории англосаксонских народов". А другой американский историк - Д. Т. Флекснер в почти одновременно изданной книге "Изменник и шпион. Бенедикт Арнольд и Джон Андре" (Нью-Йорк, 1975 г.) в таких лирических тонах завершил свой рассказ о "предательской троице": "Коварная красавица, предатель и шпион, они приобрели бессмертие не только вследствие причиненного ими зла. Их имена не остались забытыми историей потому, что Пегги Шиппен была некогда честной и непорочной, потому что Джону Андре было свойственно благородство, потому что Бенедикт Арнольд одно время был героем. Чистое злодейство остается забытым, но мы сожалеем о сломанной шпаге, запятнанной чести и унизившей себя красоте".

Какой бы вред ни нанесла "предательская троица", самый опасный для американских колонистов шпион действовал за тысячи километров от территории, где происходили военные действия...

Дважды оплаченный патриотизм доктора Банкрофта

Еще во время своих визитов в Лондон для улаживания дел с д'Эоном Бомарше занялся, как известно, шпионажем, посылая в Версаль подробные отчеты об английских планах в отношении бурливших от недовольства и вскоре открыто восставших британских колоний в Северной Америке. Бомарше, ранее находясь в Испании, подружился с британским послом в Мадриде лордом Рочфордом, который был страстным меломаном и обожал распевать дуэты со своим всегда любезным и занимательным приятелем-французом. Вернувшись в Лондон, Рочфорд вплоть до конца 1775 г. занимал пост министра, ведавшего американскими делами, да и после этого, оставаясь приближенным короля Георга III, был в курсе всех намерений и действий британского кабинета. Если меломания была еще извинительной слабостью для дипломата, то этого никак нельзя сказать о другой слабости Рочфорда - чрезмерной говорливости, которая позволяла Бомарше без труда выуживать у него секреты британской политики. Одновременно Бомарше завязал связи с агентами колонистов в Лондоне, которые с помощью оппозиционных кругов в самой Великобритании пытались закупить и переправить за океан оружие, столь нужное американским революционерам.

Бомарше с категоричностью, делавшей честь его проницательности, сообщал в Версаль, что попытки Лондона достичь компромисса с колонистами окончатся неудачей, что конфликт неизбежен и что попытки подчинить силой восставших обречены на провал. Эти выводы, содержавшиеся в меморандумах, посланных Бомарше 21 сентября 1775 г. Людовику XVI и министру иностранных дел графу Верженну, несомненно оказали влияние на политику версальского двора. Именно с того времени Верженн стал оказывать денежную и всяческую другую помощь нескольким купцам в Нанте, которые должны были доставлять контрабандным путем оружие в британские колонии.

Первоначально эта тайная торговля не приобрела больших размеров, пока за нее не взялся Бомарше. Для этого Верженну при помощи Бомарше надо было рассеять опасения Людовика XVI. Мечтая взять реванш за поражение в Семилетней войне, в результате которого Франция уступила Англии свою колонию Канаду и большинство владений в Индии, Людовик вместе с тем боялся войны. Тем более неприятной для него была мысль о войне в поддержку американских колонистов, восставших против своего монарха, помазанника божьего. Правда, испанский король (тоже из династии Бурбонов, которая правила там с 1700 г.) Карл III предлагал своему племяннику Людовику XVI совместное выступление против общего врага, но и это не покончило с колебаниями недалекого и боязливого французского монарха. Верженн и Бомарше пытались сломить нерешительность Людовика XVI, подчеркивая, что Франция упустит счастливую возможность отомстить Англии, что Лондон может пойти на уступки колонистам, помириться с ними и с их помощью захватить богатые французские владения в Карибском, бассейне, являвшиеся тогда одним из главных производителей сахара. Но и это не переубедило короля, как и не сняло возражения министра финансов Тюрго, угрожавшего, что война может привести к полному экономическому банкротству. Поэтому Верженн предложил политику, которая сводилась к оказанию тайной помощи колонистам и обещанию в будущем заключить с ними военный союз с целью воспрепятствовать их примирению с метрополией. План Верженна встретил полную поддержку Испании. И в Париже, и в Мадриде надеялись, что затяжная война между Англией и восставшими колониями истощит силы обеих сторон к выгоде французского и испанского дворов. К тому же к Франции перейдет торговля с колониями, ранее сосредоточенная в руках Англии. Наконец, можно будет подумать и об отвоевании потерянных владений.

2 мая 1776 г. Людовик XVI, согласившись с планом Верженна, приказал выделить 1 млн. ливров для тайной помощи колонистам и предписал продавать для этого по низкой цене лишнее оружие, хранившееся во французских арсеналах. Покупателем выступила фирма "Хорталес и Кo", которую возглавлял Бомарше под именем Дюрана и капитал которой был составлен из ассигнованного королем миллиона.

Английская разведка не сразу заметила новый этап, в который вступила французская политика поддержки колонистов. 1 мая, за день до подписания Людовиком XVI приказа о предоставлении для тайной помощи колонистам 1 млн. ливров из Парижа было отправлено донесение на имя лорда Уэймауса, преемника лорда Рочфорда на посту министра, относительно подозрительных вояжей французского писателя Бомарше в Лондон. За предшествовавшие 18 месяцев он совершил восемь поездок в Великобританию. По мнению английского агента, Бомарше посещал Англию, чтобы добыть деньги для закупки оружия, которое собирался переправить колонистам. Эта информация могла только запутать английское правительство относительно планов версальского двора.

Получив деньги и королевское разрешение, Бомарше начал действовать с присущей ему энергией, которая преодолевала даже инертность и некомпетентность французской бюрократии. Переписываясь с американским делегатом Артуром Ли, Бомарше ни единым словом не упоминал, что фирма получила деньги из правительственных фондов. Предполагалось, что в обмен на оружие "Хорталес и Кo" будет поставлена крупная партия американского табака.

В начале июля 1776 г. в Париж прибыл представитель колонистов Сайлес Дин - сын кузнеца, в прошлом школьный учитель, а позднее делец, преуспевший в торговых операциях. 4 июля Второй континентальный конгресс провозгласил независимость колоний, но эта новость вследствие медлительности тогдашних сообщений и британской блокады достигла Дина лишь через три месяца. Дин изображал богатого купца с Бермудских островов, впрочем, не очень искусно играя взятую роль. Верженн некоторое время колебался, принимать ли Дина. Дело в том, что английская разведка заранее узнала о его прибытии и британский посол в Париже лорд Стормонт выразил протест Верженну. Решившись все же принять Дина, Верженн предложил дальнейшие переговоры вести через первого секретаря французского министерства иностранных дел Жерара де Райвеналя. При этом и Жерар предпочитал письменно договариваться только о дате и месте очередной встречи и не рисковал подписывать свои записки Дину. А Верженн еще при первом свидании специально предостерегал американца против британских шпионов и советовал остерегаться всех англичан, находившихся во Франции.

По всей вероятности, даже сам многоопытный французский министр не подозревал, насколько своевременным было его предупреждение. Вскоре Сайлес Дин узнал, что вслед за ним, когда он ехал из Бордо в Париж, двигались двое джентльменов - сэр Ганс Стенли и сэр Чарлз Дженнинсон - английские разведчики, которым было поручено следить за действиями представителя колонистов во Франции. Дин поспешил сменить имя и гостиницу, в которой проживал в Париже. Еще через некоторое время Дин известил, что для наблюдения за ним прибыли из Лондона очень важные персоны - генеральный прокурор Уэддерберн и бывший министр лорд Рочфорд, не говоря уж о мелких агентах. "Все кафе, театры и другие общественные места кишат их эмиссарами", - писал на родину встревоженный Дин. Однако более опасным, чем все эти агенты, оказался человек, которому Дин по рекомендации своих американских друзей и советников считал нужным оказывать полное доверие, которого не заподозрили никто - ни Верженн, ни посол колоний - известный ученый Бенджамин Франклин, ни Джон Адаме и Томас Джефферсон, оба последних ставшие последовательно президентами Соединенных Штатов. Его заподозрил только Артур Ли, но тот настолько впал в шпиономанию, что его подозрения стоили очень мало. Истина вскрылась лишь более полувека спустя... Но об этом речь пойдет в дальнейшем, а пока вернемся к лету 1776 г.

Бомарше поспешил связаться с Сайлесом Дином. Верженн, намекнув американцу, что он может целиком полагаться на Бомарше, долгое время делал вид, что ему ничего не известно о деятельности фирмы "Хорталес и Кo", которая заняла спешно отремонтированное здание "Отель де Голланд", где некогда размещался нидерландский посол. Если Дин и был новичком, путавшимся в сложных сплетениях европейской политики, то в вопросах торговли он оказался искушенным человеком. Где же видано, писал он в Америку, чтобы человек, который, подобно Бомарше, еще несколько месяцев назад скрывался от кредиторов, теперь ворочал огромными суммами. Это столь "необычный факт, что он перестает быть тайной", добавлял практичный американец.

К тому времени французское правительство ассигновало для тайной помощи американским колонистам уже два миллиона, миллион был ими' получен от Испании и такая же сумма в виде кредитов от частных лиц - судовладельцев и купцов. Позднее последовали и новые миллионы из французской казны. За короткий срок, к октябрю 1776 г., в Марсель, Бордо, Нант и другие французские порты было доставлено обмундирование на 30 тыс. человек, 200 артиллерийских орудий, много тысяч ружей, большие запасы пороха, пушечных ядер и других видов военного снаряжения. Были зафрахтованы восемь кораблей, благополучно, правда после длительных проволочек, доставившие это снаряжение колонистам. Только один из кораблей этого флота был перехвачен англичанами и то после выгрузки части товаров на острове Мартиника. Задержки были вызваны помимо разных бюрократических неурядиц резкими протестами лорда Стормонта. Дин пытался побудить к посылке кораблей в колонии и другие купеческие фирмы во Франции, Голландии и Германии, однако со значительно меньшим успехом. Колонисты терпели в первый период войны одно поражение за другим, и среди негоциантов находилось мало охотников рисковать своими капиталами в столь неверном деле. Постепенно положение изменилось. В 1777 г. уже более 100 французских кораблей участвовало в контрабандной доставке оружия колонистами. За годы войны "Хорталес и Кo" предоставила Америке товаров на сумму 42 млн. ливров, большая часть которых осталась неоплаченной.

Дину приходилось принимать все решения самостоятельно. С Артуром Ли его разделяло личное соперничество, а связи с родиной были очень затруднены. Каждое письмо отправлялось в трех экземплярах на разных кораблях в надежде, что хотя бы одно достигнет цели. По дороге большая часть этих писем перехватывалась .британскими шпионами или спешно выбрасывалась в море капитанами при приближении английских военных кораблей.

В декабре 1776 г. в Париж прибыл полномочный представитель колоний доктор Бенджамин Франклин, который принял на себя общее руководство действиями молодой американской дипломатии в Европе. Ученый с мировым именем, представлявший страну, которая поднялась на освободительную войну, Франклин был восторженно встречен во Франции, которая сама находилась в преддверии своей великой революции. Франклин умело использовал общественные симпатии и стремился их укреплять, печатая свои (разумеется, неподписанные) брошюры в защиту дела колонистов. Поддержка общественности была тем более нужна Франклину, что военные неудачи армии Вашингтона очень охладили Верженна. В Мадриде первым министром вместо дружественно настроенного Гримальди стал граф Флоридабланка, который не скрывал опасений, что новое американское государство, отстояв свою независимость, будет представлять опасность для испанских владений в Западном полушарии.

Однако, умело используя благоприятное отношение общественного мнения, что было очень необычно для той эпохи, Франклин вместе с тем должен был волей-неволей сосредоточить внимание на секретной дипломатии. А тайная дипломатия переплеталась с тайной войной в значительно большей степени, чем предполагал сам Франклин.

В то время как Сайлес Дин продолжал жить в гостиницах и вел свои якобы частные операции с "Хорталес и Кo" и другими торговыми фирмами, в распоряжение Франклина в марте 1777 г. было предоставлено уютное здание, ставшее неофициальным американским посольством. А пост генерального секретаря этой небольшой миссии любезно принял на себя старый друг и ученик Франклина доктор Эдуард Банкрофт. Выходец из колонии Массачусетс, он давно уже поселился в Лондоне. В ученых кругах английской столицы весьма ценили Банкрофта не только как врача, но и как ботаника - знатока тропических растений, специалиста по естественным красителям. По инициативе доктора Франклина в 1773 г. Банкрофт был избран в Королевское общество- честь, которая редко оказывалась уроженцам колоний. Банкрофт занимал еще и другие почетные и выгодные научные посты. И тем более было похвально, что приобретенная известность не заставила его забыть интересы родины - он выступил с памфлетами, в которых горячо отстаивал дело колонистов. Так или примерно так рисовался облик Банкрофта и для публики, и даже для хорошо знакомого с ним Франклина, который нечасто ошибался в оценках людей. Мог ли Франклин предполагать, что памфлеты в защиту американской революции выходили из-под пера платного агента английской разведки? Банкрофт играл на бирже, и 1000 ф. ст., которые ежегодно уплачивала ему британская секретная служба, были очень нужны для его финансовых спекуляций. По сравнению с этими деловыми соображениями такие понятия, как верность родине или друзьям, представлялись доктору Банкрофту не заслуживающими внимания. Правда, он порой не был чужд и благородных порывов, оказывая своим знакомым землякам личные услуги, которые как будто прямо не диктовались интересами английской разведки. Впрочем, действительно ли не диктовались? Ведь такие поступки поддерживали общее представление о Банкрофте как об испытанном человеке, на искренний патриотизм, бескорыстную преданность и помощь которого всегда можно рассчитывать в затруднительных случаях.

Когда Сайлес Дин направился в Европу, Франклин и другие руководители колонистов очень рекомендовали ему использовать помощь влиятельного и верного доктора Банкрофта. Едва прибыв в Бордо, Дин поспешил воспользоваться этим советом, написав длинное письмо Банкрофту. Достойный патриот ответил в самых теплых выражениях и действительно с тех пор не оставлял неопытного Дина своими заботами. Рекомендации Банкрофта представляли, по мнению Дина, такую ценность, что он по просьбе доктора добился оплаты этих консультаций американским казначейством. Доктор впоследствии не раз шумно досадовал, что выплата ему американским конгрессом компенсации за труд и опасности производилась далеко не регулярно. Надо признаться, что эти жалобы были не вполне основательными, если учесть, что сразу же после получения первого письма Дина Банкрофт настрочил о нем подробный отчет английской разведке, при этом потребовав и добившись солидного увеличения установленного ему оклада. Банкрофт просил Дина подробнейшим образом держать его в курсе всех действий, которые предпринимал американский представитель во Франции. В свою очередь, доктор сообщил Дину информацию о передвижении английского флота и планах правительства, исходившую из самых осведомленных кругов Лондона. Конечно, известия, посылавшиеся Банкрофтом, обычно успевали порядком устареть и иногда содержали неверные сведения. Но как обойтись без этого, когда с риском для жизни добываешь столь секретные данные? Все эти сведения Банкрофт переправлял Дину через французского поверенного в делах в Лондоне Гарнье, друга Франклина, так что с информацией Банкрофта могли уже совсем бесплатно знакомиться и в Версале, где очень ценили рвение и осведомленность почтенного ученого.

И вот теперь этот бесценный человек в Париже. Ему пришлось покинуть Лондон из-за преследований со стороны британских властей. Доктор некоторое время даже провел в английской тюрьме. Этот маскарад был частью тщательно продуманного плана английской секретной службы. В задачу Банкрофта входило подробно извещать своих нанимателей о ходе переговоров между Франклином и версальским двором, о французской помощи колонистам, об американских портах, о позиции Испании, об американских представителях в Вест-Индских колониях Франции и многих других подобных вопросах. Легко понять, какую ценность представляла такая информация для Лондона, стремившегося помешать заключению франко-американского союзного договора, и для британского адмиралтейства, старавшегося не допустить переброску оружия колонистам и уничтожить американские каперы, нарушавшие английское торговое судоходство. Мистер Уильям Иден осведомил Банкрофта, что готов получать копии всех сколько-нибудь важных документов, хотя все же предпочтительнее было иметь оригиналы.

Связь с Банкрофтом было поручено поддерживать другому крупному английскому разведчику - Полу Уэнтворту. Подобно доктору, выходец из колоний, родственник губернатора Уэнтворта, этот ловкий делец был именно тем лицом, которое привлекло Банкрофта на службу в британскую разведку. Роднила Уэнтворта с Банкрофтом и страсть к игре на бирже. Те 500 ф. ст., которые ему платили, сама по себе весьма солидная сумма, мало значили для богатого Уэнтворта. Он предоставил свои недюжинные способности и бесспорную находчивость в распоряжение Идена в обмен на обещание места в английском парламенте и особенно получение громкого дворянского титула. Иден вряд ли сообщил Уэнтворту, что ханжески благочестивый Георг III, от которого зависело такое пожалование, хотя и восхищался размахом работы, проделанной американцем, самого его считал спекулянтом и развратником.

Уэнтворт часто приезжал в Париж, изображая богатого прожигателя жизни, и получал от Банкрофта устные отчеты. Для конспирации даже при тайных встречах Банкрофта с Уэнтвортом и лордом Стормонтом собеседники именовали доктора Эдуардом Эдвардсом. Кроме того, еженедельно Банкрофт составлял письменное донесение. Оно наносилось на бумагу невидимыми чернилами, а между строк обычными чернилами писалось любовное письмо некоему "Ричардсону". После этого Банкрофт относил свою депешу в сад Тюильри и незаметно спускал на веревке на дно глубокого дупла букового дерева. Каждую неделю во вторник вечером у дерева появлялся агент британского посла, брал донесение и оставлял взамен очередные инструкции "мистеру Эдвардсу".

Отчеты Банкрофта относительно хода франко-американских переговоров позволяли лорду Стормонту выражать очень убедительные протесты. Они нервировали Верженна, но не очень путали планы Франклина. Быть может, даже наоборот - ведь его задачей как раз было довести дело возможно скорее до открытого конфликта между Лондоном и Парижем и выступлению Франции на стороне восставших колоний. Иначе обстояло дело с информацией, поставлявшейся Банкрофтом, о планах американских каперов - она являлась прямой помощью английскому адмиралтейству. Надо учитывать, что с помощью рейдов каперов из французских гаваней Франклин и Дин рассчитывали не только усилить оппозиционные настроения в Англии против войны, но и способствовать достижению главной цели - разрыву между Францией и Великобританией.

Протесты лорда Стормонта, опиравшегося на информацию Банкрофта, конечно, в известной степени связывали руки Верженну в оказании помощи колонистам, но мало способствовали улучшению англо-французских отношений. На пользу колонистам играли объективные факторы, оказывавшиеся неизменно более весомыми, чем усилия агентов Уильяма Идена. Не помогла даже установленная английской разведкой слежка за капитанами каперских судов.

Один из них, Джо Хайнсон, прибыл с секретным поручением в Лондон. Людей было мало, и выбор в этом случае пал на человека, являвшегося чем-то средним между шекспировским Фальстафом и традиционной фигурой любящего приврать старого морского волка. Недалекий, самовлюбленный хвастун проболтался своей домохозяйке о данном ему поручении, а та решила посоветоваться о доверенной ей тайне со своим духовным пастырем. Почтенная вдова Элизабет Джамп не подозревала, что этот молодой священник Вардилл родом из Нью-Йорка был доверенным агентом Идена, продавшись за 200 ф. ст. в год и обещание предоставить ему кафедру теологии в Королевском колледже (впоследствии Колумбийском университете). Однако если миссис Джамп не ведала о второй профессии Вардилла, то тот совсем не случайно взял вдову под свою духовную опеку. В гостинице Элизабет Джамп часто останавливались американские моряки, а будущему профессору была поручена слежка именно за этим беспокойным людом. Вардилл встретился с Хайнсоном и угрозой суда и виселицы, с одной стороны, и обещанием небольшой пожизненной пенсии, с другой, сумел склонить капитана к измене. Своим приятелям Хайнсон сообщил, что Вардилл пытался побудить его к предательству, но он отверг все угрозы и предложения. По заданию Вардилла Хайнсон должен был выполнить возложенную на него колонистами миссию - купить в Англии шхуну, которую можно было бы использовать для пересылки корреспонденции в Америку. Таким образом английская разведка надеялась заполучить оригиналы отчетов, которые Франклин собирался направить на родину. Предполагалось даже, что подобную операцию можно будет повторить не раз: заранее извещенное британское военное судно перехватывало бы корабль Хайнсона, конфисковывало бы документы, а сам капитан мог "вырываться из английского плена" и снова являться в Париж. В конце концов этот план рухнул по чистой случайности - Франклин решил использовать Хайнсона для других заданий, и семь британских кораблей тщетно поджидали встречи со шхуной под командой нового английского агента. Разгневанный Георг III писал Идену:

"Я всегда сомневался, можно ли хоть в какой-то мере доверять Хайнсону. Теперь я пришел к твердому убеждению, что он, как и любой другой шпион из Северной Америки, действует по наущению Дина и Франклина и сообщает информацию только для обмана". Иден не стал разубеждать короля, но сам придерживался совсем другого мнения. Посовещавшись с Уэнтвортом, он пришел к выводу, что Хайнсона можно будет еще использовать для большой игры. Фактический глава британской разведки задумал завербовать самого Сайлеса Дина и его деятельного помощника Уильяма Кармайкла. Хайнсону было поручено играть роль американского патриота, стремящегося к прекращению братоубийственной войны, и докладывать дважды в неделю об успехах секретарю лорда Стормонта. Попытки Хайнсона выступать в качестве посредника между сражавшимися сторонами вызвали лишь веселые насмешки у его приятелей-капитанов. Стормонт должен был сообщить в Лондон, что Хайнсон не пользуется доверием Франклина и Дина и поэтому мало что знает полезного.

Эта пессимистическая оценка не вполне оправдалась. Через некоторое время, в октябре 1777 г., Хайнсон встретил в Нанте капитана Фолджера, которому было поручено доставить секретные документы в колонии. Хайнсон, как только Фолджер отлучился на четверть часа, умело вскрыл его морской сундук и похитил переписку Франклина и Дина с французским правительством, а взамен засунул чистую бумагу. Фолджер обнаружил пропажу, только прибыв в Америку, и был посажен в тюрьму, где просидел три месяца, пока была установлена его невиновность. Хайнсон, похитив бумаги, поспешил в Лондон, и уже 20 октября Иден переслал выкраденные документы королю, добавив, что надо будет еще раз попытаться использовать отличившегося агента, пока его не раскроют. "Он честный мерзавец, - добавлял Иден, - и не дурак, хотя с виду кажется тупицей". Впрочем, Дин еще не знал о краже бумаг, но, получив известие о поездке Хайнсона в Лондон, заподозрил неладное. Вопреки надеждам Идена, использовать Хайнсона больше не удалось. Когда он вернулся в Париж, с ним почти никто не захотел иметь дело, хотя даже много позднее, уже после получения известия о краже бумаг у Фолджера, не было неопровержимых доказательств виновности капитана. Убедившись, что в Париже Хайнсон не может принести пользы, британская разведка отправила его на военный корабль "Кентавр", охотившийся за американскими торговыми судами. Какими-то путями Хайнсон раздобыл сведения о выходе в море одного такого судна, груженного оружием для колоний, и оно было захвачено англичанами.

Хотя Хайнсон еще ранее был забракован как человек, которому можно было бы поручить завербовать Сайлеса Дина и его помощника Кармайкла, сам этот план не был отставлен. Кармайкл упоминает в своих письмах, что его пытался подкупить какой-то английский агент, предлагая выступить сторонником компромиссного мира между колониями и метрополией. Этим агентом вряд ли мог быть Банкрофт - он рисковал быть разоблаченным, - хотя доктор усиленно ездил с Кармайк-лом в оперу, на маскарады, всячески втягивал в омут светских развлечений. К Сайлесу Дину был приставлен английской разведкой некий Ван Зандт, сын богатого торговца из Мэриленда, давнего знакомого американского уполномоченного. Находясь в Лондоне, избалованный купеческий сынок неожиданно перестал из-за превратностей военного времени получать денежные переводы от отца и стал легкой добычей сладкоголосого вербовщика - уже знакомого нам священника Вардилла. Правда, как раз в это время пришли наконец долгожданные отцовские деньги в Амстердам, однако Уильям Иден распорядился, чтобы молодой повеса так и не узнал об этой посылке и считал себя целиком зависящим от жалованья, которое ему выплачивала британская разведка. Принятый первоначально хорошо Дином, новый шпион под именем Джорджа Лаптона регулярно снабжал Лондон не только сплетнями, которые слышал за обеденным столом, но и обрывками сведений об американских каперах, некоторые из них в результате попали в руки англичан. Как подобает истинному сыну негоцианта. Лаптоп разбавлял подлинную информацию отдельными выдуманными деталями или просто пересылал в Лондон продукты самой чистой фантазии. В конце концов он вызвал подозрение Дина. В страхе перед разоблачением и спасаясь от кредиторов, Ван Зандт поспешил удрать из Парижа.