можно спроектировать, построить, что явления объективны и «прозрачны» (в том смысле, что их природа и строение рано или поздно могут быть постигнуты человеком). Подобными идеями в конечном счете вдохновляются и специалисты генной инженерии, и проектировщики больших систем, и политики, обещающие человечеству непрерывный научно-технический прогресс и рост благосостояния, наконец, обычные потребители, убежденные, что природа нашей планеты существует именно для того, чтобы жить в комфорте и изобилии и потому, ее нужно как можно скорее превратить в заводы, города, машины и сооружения. В современной цивилизации техническая культура, безусловно, является наиболее массовой, ведущей (она на наших глазах буквально меняет облик нашей планеты). Тем не менее, гуманитарно ориентированный человек отказывается признавать научно-инженерную обусловленность и причинность, не вообще, а в отношении жизни самого человека, общества или природы. Он убежден, что и человек, и природа — суть духовные образования, к которым нельзя подходить с мерками технической культуры. Для него все это — живые субъекты, их важно понять, услышать, с ними можно говорить (отсюда роль языка), но ими нельзя манипулировать, их нельзя превращать в средства. Гуманитарно-ориентированный человек ценит прошлое, полноценно живет в нем, для него другие люди и общение не социально-психологические феномены, а стихия его жизни, окружающий его мир и явления не объективны и «прозрачны», а загадочны, пронизаны тайной духа. Глубокая специализация и социализация в этих двух культурах в конечном счете приводит к тому, что, действительно, формируются два разных типа людей, с разным видением, пониманием всего, образом жизни. Для инженера гуманитарий нередко выглядит и ведет себя как марсианин (поскольку, живя в мире технической цивилизации, он не хочет признавать этот мир), для гуманитария технически ориентированный человек не менее странен (технический человек и технический мир напоминают рациональное устройство, устрашающую или, напротив, удобную машину).

5. Гуманитарный подход в культурологии

Как и в любой научной дисциплине, в культурологии можно различить уровень эмпирического материала, фактов, описания феноменов (его можно условно назвать «феноменологическим» уровнем культуры) и уровень теоретических конструкций и построений (идеальных объектов, теоретических знаний, понятий). Анализ культурологических исследований показывает, что переход от эмпирического уровня изучения культуры к теоретическому часто регулируется с помощью семиотических и типологических представлений (отсюда одна из функций семиотических и структуралистских концепций культуры, например Ю. Лотмана, К. Леви-Строса). В этих исследованиях характеристики и описания культуры осмысляются как культурные архетипы, схематизмы культурного сознания, глубинные социальные отношения и т.п. Но на феноменологическом уровне культуры все подобные образования трактуются в виде языковых и символических

167

систем, в виде конкретных вариантов и типов, являющихся проявлениями и манифестациями соответствующих архетипов, схематизмов сознания, глубинных социальных отношений.

Нужно заметить, что большая часть культурологов придерживается гуманитарной ориентации. Однако большинство представителей социологии культуры и ряд других культурологов разделяют естественно-научный подход. Например, Э.А. Орлова, характеризуя свой подход, пишет: «Изучение динамики культуры позволяет понять не только то, чем являются ее составляющие и почему, но и то, каково их происхождение, какие преобразования они претерпели и что с ними может случиться... понимание механизмов динамики культуры, особенно на микроисторической шкале времени, открывает широкие возможности для разработки помощи людям при их адаптации в сложном и изменчивом социокультурном окружении за счет изменения стереотипов поведения, структур взаимодействия, навыков, ценностных ориентации и т.п.» [112. С. 18, 19]. Другими словами, Орлова, подобно всякому адепту естественно-научного подхода, хотела бы на основе культурологических знаний прогнозировать и рассчитывать процессы динамики культуры, а также создавать условия для целенаправленного, точного их преобразования.

Интересно отметить, что сходную программу в психологии еще в начале 1930- х гг. сформулировал Л.С. Выготский. Анализируя ситуацию в психологии, Выготский квалифицирует ее как кризисную и формулирует три тезиса, которые, с его точки зрения, должны помочь его преодолеть. Во-первых, он указывает практическую (по сути инженерную) цель психологической практики («психотехники») — управление психикой, контроль за ней; во-вторых, считает возможным подчинение целей развития психологической науки прикладным задачам психологии. В-третьих, видит безусловное превращение психологии в естественную науку. «Не Шекспир в понятиях, как для Дильтея, — пишет Выготский, — но психотехника — в одном слове, то есть научная теория, которая привела бы к подчинению и овладению психикой, к искусственному управлению поведением... Мы исходили из того, что единственная психология, в которой нуждается психотехника, должна быть описательно-объяснительной наукой. Мы можем теперь добавить, что эта наука, пользующаяся данными физиологии (подобно тому, как Орлова предлагает для культурологии использовать социологию.

— В.Р.), и, наконец, экспериментальная наука» [46. С. 389, 390].

На проблему соотношения в культурологии естественно-научного и гуманитарного подходов можно взглянуть еще с одной стороны. В гуманитарно ориентированных исследованиях культура, подлежащая изучению, чаще рассматривается как ставшая, сложившаяся. Однако в культурологии можно исследовать также: кризис той или иной культуры, ее распад (гибель), формирование новой культуры, различные процессы трансформации культурных институтов или других культурных образований. При решении подобных задач культуролог вынужден сочетать гуманитарные и естественно-научные методы познания. Например, он прослеживает и описывает изменение экономических и

168

социальных отношений, обусловивших культурную динамику, т.е. обращается к экономической и социологической наукам. Анализирует, как формировались новые знаковые системы и языки (это одно из необходимых условий любых изменений в культуре), для этого он обращается к семиотике и языкознанию. Выявляет и описывает новые идеи и представления, овладевающие сознанием представителей культуры, или новые способы обучения; это уже компетенция психологии и педагогики. При решении подобных задач культуролог не только сопоставляет изучаемую культуру с другими и характеризует ее, но и изучает, как правильно утверждает Орлова, изменение, развитие, динамику культурных процессов. Именно здесь он вынужден сочетать естественно-научные и гуманитарные идеалы познания. Но, конечно, в культурологии, как мы уже отмечали, реализуется и самостоятельный естественно-научный подход; особенно широко, в социологическом варианте этой молодой дисциплины. В этом последнем случае культура описывается с помощью категорий «социального взаимодействия», «социальной динамики», «социальной организации», «социальных институтов», «ценностей», «социальных норм» и ряда других хорошо известных из социологии.

Однако и в этом случае так же, как и в гуманитарно ориентированном исследовании, основательное культурологическое исследование вынуждено дополнять себя, так сказать, противоположным подходом. А именно, социологическое изучение культуры в Определенном отношении не может не быть гуманитарно ориентированным, должно дополнять естественно-научные методы гуманитарными. Таким образом, мы получаем следующую классификацию культурологических подходов: гуманитарный, естественно-научный и два смешанных — гуманитарный подход, дополненный естественнонаучным и естественно-научный, дополненный гуманитарным. Для решения разных культурологических задач используется тот или иной вариант из названных четырех.

6. Ценностные ориентации культурологического познания

Среди многообразия подходов к изучению культуры можно выделить несколько ведущих. При этом целесообразно классифицировать их по двум основаниям: ориентация на способ (область) использования культурологических знаний и ориентация на трактовку природы изучаемого объекта.

Широко распространенной культурологической ориентацией является первая ориентация на «понимание» (чужой культуры, образа жизни, поведения и т.п.). Однако понимание культуры, как известно, может быть различным.

В качестве второй ориентации можно считать культурологическую ориентацию на понимание при том, что не артикулируется сам характер понимания. В этом смысле допускается любое истолкование как возможного воздействия на культуру (вплоть до отказа влиять на нее), так и природы культуры как объекта. Такой подход, к сожалению (с точки зрения методологии, которая стремится к ясной артикуляции), достаточно широко распространен в современной культурологии.

169

Третья ориентация культурологического изучения — «понимание с целью самоорганизации». В этом случае культуролог изучает свой объект не с целью воздействия на него, а с тем, чтобы понять, как действовать самому. Например, путешественник, прибывающий в страну с чужой для него культурой, должен знать, как себя вести, чтобы не оскорбить чувства людей, или действовать эффективно. Международная политика в отношении других стран также невозможна без подобной установки.

Четвертая ориентация — «понимание с целью того или иного контролируемого влияния». Она, например, характерна для социологии культуры. Характерна она и для культурологических концепций модернизации. При этом обычно культуролог представляет свой объект как целостную органичную систему и пытается описать закономерности ее функционирования и развития.

Особый тип культурологической ориентации задается идеей «диалога (встречи) культур». Диалог в данном случае может пониматься по-разному: например по М. Бахтину как высказывания целостных суверенных форм культурного сознания; по Т. Шебутани, как поведение, адаптированное к взгляду другой культуры; по Т. Парсонсу, как стремление культур к согласию и компромиссу.

Л. Ионии в своей книге выделяет следующие способы взаимодействия культур, определяющих, с его точки зрения, ценностные ориентации культурологии: геттоизация, ассимиляция, культурный обмен, частичная ассимиляция, колонизация и модернизация.

«П е р в ы и способ, — пишет он, — можно условно назвать геттоизацией (от слова гетто). Он реализуется в ситуациях, когда человек прибывает в другое общество, но старается или оказывается вынужден (из-за незнания языка, природной робости, вероисповедания или по каким-нибудь другим причинам) избегать всякого соприкосновения с чужой культурой. В этом случае он старается создать собственную культурную среду — окружение соплеменников, отгораживаясь этим окружением от влияния инокультурной среды...

Второй способ разрешения конфликта культур — ассимиляция, по сути, противоположная геттоизации. В случае ассимиляции индивид, наоборот, полностью отказывается от своей культуры и стремится целиком усвоить необходимый для жизни культурный багаж чужой культуры. Конечно, это не всегда удается. Причиной затруднений оказывается либо недостаточная пластичность личности самого ассимилирующегося, либо сопротивление культурной среды, членом которой он намерен стать...

Третий способ разрешения культурного конфликта — промежуточный, состоящий в культурном обмене и взаимодействии. Для того чтобы обмен осуществлялся адекватно, то есть принося пользу и обогащая обе стороны, нужны благожелательность и открытость с обеих сторон, что на практике встречается, к сожалению, чрезвычайно редко, особенно, если стороны изначально неравны: одна

— автохтоны, другая — беженцы или эмигранты. Тем не менее, примеры такого рода удавшегося культурного взаимодействия в истории есть: это гугеноты,

170

бежавшие в Германию от ужасов Варфоломеевской ночи, осевшие там и многое сделавшие для сближения французской и немецкой культур; это немецкие философы и ученые, покинувшие Германию после прихода к власти нацистов и сумевшие внести весомый вклад в развитие науки и философии в англоязычных странах, существенно изменившие тамошний интеллектуальный климат и повлиявшие на развитие общественной жизни вообще...

Четвертый способ — частичная ассимиляция, когда индивид жертвует своей культурой в пользу инокультурной среды частично, т.е. в какой-то одной из сфер жизни: например, на работе руководствуется нормами и требованиями инокультурной среды, а в семье, на досуге, в религиозной сфере — нормами своей традиционной культуры...

Пятый способ преодоления конфликта культур — колонизация. Определить механизм колонизации в самом общем виде очень просто. О колонизации можно вести речь тогда, когда представители чужой культуры, прибыв в страну, активно навязывают населению свои собственные ценности, нормы и модели поведения. В этом контексте термин «колонизация» не имеет политического звучания и не носит оценочного характера, а является просто описанием определенного типа взаимодействия культурных и ценностных систем...

Россия только в течение нынешнего столетия пережила две волны культурной колонизации. Первая из них связана с большевистской индустриализацией, разрушившей уклад жизни как в деревне, так и в городе, внедрившей в русскую жизнь новые культурные формы и жизненные стили, невиданные или весьма редко встречавшиеся до той поры. Со второй волной колонизации мы имеем дело сейчас, когда буквально во всех сферах жизни: от секса до бизнеса, от кулинарной практики до государственной организации — налицо активное внедрение и усвоение западных по происхождению ценностей, норм, поведенческих и организационных моделей.

В социальных и политических науках такие процессы описываются термином модернизация, который имеет оценочный характер и предполагает, что новые модели, идущие на смену старым, носят более современный характер, отвечающий более высокой ступени развития, а поэтому они в определенном смысле «совершеннее», «выше», «лучше» старых. Термин «культурная колонизация» в ценностном отношении нейтрален, он лишь обозначает и описывает процесс замещения собственных норм, ценностей, моделей и образцов поведения соответственными ценностями, моделями и образцами, пришедшими извне, из инокультурной среды» [70. С. 17—20].

Попробуем теперь оценить основные ориентации культурологии. Вторая ориентация не может быть оценена, поскольку здесь культуролог не рефлексирует свои намерения в смысле возможности влиять на культуру. Третья ориентация (предполагающая понимание культуры с целью самоорганизации) явно связана с гуманитарным подходом, а также с одной из предельных стратегий социокультурного подхода, когда субъект социального действия в качестве объекта рассматривает самого себя. Четвертая ориентация (понимание с целью

171

контролируемого влияния) связана как с гуманитарным и социокультурным подходами, так и с естественнонаучным. В последнем случае культуролог трактует культуру в естественно-научной онтологии, как например Б. Ерасов, пишущий, что социальная культурология предполагает «причинно-следственный анализ, соотнесенный с теоретической концепцией» [66]. Однако наш анализ показывает, что реализация естественно-научного подхода в культурологии вряд ли возможна. Действительно, культура включает в себя план искусственного, в человеческой деятельности, помимо законосообразных аспектов, содержит уникальные структуры, меняется под влиянием культурологического изучения, контролируемое управление культурой пока невозможно хотя бы потому, что в культурологии не найдены способы согласования культурологических теорий с реальными культурными процессами.

Все другие варианты четвертой ориентации, например, воздействия, контролируемые частично или направленные на сознание человека и общества в целом и т.д., относятся к гуманитарному и социокультурному подходам. Но здесь возникает принципиальный вопрос: каковы критерии правильности (истинности) культурологических концепций и теорий, создаваемых в рамках гуманитарного и социокультурного подходов? Если их создают с позиции культуролога (его ценностей, видения, понимания социального \ действия), если такие концепции и теории нельзя проверять в эксперименте, если сами реальные процессы культуры выделяются на основе культурологических теорий, то как судить, правильно ли построены последние или нет?

Вопрос непростой. С одной стороны, при построении культурологических теорий действуют обычные принципы научного мышления: необходимость правильно выделить эмпирический материал (факты), построить идеальные объекты и непротиворечивую систему знаний, объяснить выделенные проблемы и факты и прочее. Но есть, конечно, и специфические моменты. Культурологические теории принимаются или не принимаются обществом, на их основе удается или не удается развернуть новые культурологические практики, реализация культурологических теорий вызывает те или иные последствия (негативные или позитивные) для общества или человека. Оценка всех этих реакций культуры и следствий и может быть рассмотрена как один из критериев истинности культурологических теорий. Другой критерий — оценка методологии, исповедуемой культурологом. Например, последний действует неадекватно, если думает, что он строит точную науку, если не понимает, что создает не столько теории, сколько «языки описания культуры», включающие как культурологическое объяснение, так и набор схем, позволяющих создавать сценарии и гипотетические модели для практики, что культура, о которой он говорит в своей теории, «вырезана» и конституирована в реальности с помощью данной теории.

Но понятно, что в рамках гуманитарного и социокультурного подходов культурологических теорий может быть много, поскольку}' культурологов не совпадают цели исследования, подходы, понимание типов социального действия, методология работы и прочее. В результате, чтобы создать условия для нормальной

172