I глава «Причины антисемитизма в Древнем мире»

В этом мире живет немало людей, которые занимались еврейским вопросом и исходя из научных фактов пытались показать причины антисемитизма в целом. Действительно, чуть ли не каждый исследователь выдвинул особое объяснение происхождения антисемитизма.

Одни видят причину антисемитизма в том, что евреи - выше окружающей их среды и потому вызывали зависть соседей, это - народ бескорыстных идеалистов и апостолов (М. Фридлендер), другие, наоборот, в том, что евреи в нравственном отношении ниже окружающей их среды - они корыстолюбивы и кровожадны (Ф. Штегелин), это - народ ростовщиков (В. Зомбарт); для одних - все дело в том, что евреи проникнуты партикуляризмом, они отделяют себя китайской стеной от окружающих (Э. Шюрер), другие, наоборот, видят историческую ошибку еврейства в том, что оно слишком охотно проникалось чуждой культурой (И. Фрейденталь); одни пытаются делить еврейство древности на два обособленных и враждующих между собой течения и считают, что только одно из этих течений - узко-националистическое - породило антисемитизм (А. Бертолет), другие, наоборот, видят в еврействе древности одну тесно сплоченную семью и объясняют антисемитизм именно этой сплоченностью (Т. Моммзен); одни видят причину антисемитизма в необыкновенном своеобразии и иррациональности еврейского национального характера, представляющего собой тесное соединение крайних противоположностей (Эд. Мейер), другие, наоборот, объясняют антисемитизм более или менее случайными причинами временного характера - религиозными, экономическими, политическими и т. д. - и считают, что еврейского народа не существует, а есть только граждане различных национальностей, исповедующие иудейскую религию (Т. Рейнак).

На мой взгляд искать какие-то частности в еврейском народе просто глупо – время абсолютно никак не повлияло на евреев – такой же замкнутый и общинный образ жизни, такая же религия, даже кулинарные пристрастия, не смотря на десятки сотен лет и те остались прежними и по-прежнему евреи в веках жалеют, что когда-то при царе-горохе был разрушен их главный храм в Иерусалиме.

Таким образом, я имею смелость сделать вывод, что антисемитизм не зависит от исторического этапа, на всех исторических этапах причины антисемитизма были одинаковы. Постоянной причиной, вызывавшей антисемитизм, была та особенность еврейского народа, вследствие которой он, не имея ни своей территории, ни своего языка, и будучи разбросанным по всему миру, тем не менее, принимали живейшее участие в жизни новой родины и отнюдь ни от кого не обособлялись, оставаясь национально-государственным организмом.

Но начнем с самого начала – где-бы ни появились евреи, там же появлялся и антисемитизм – «Вполне естественно, что вместе с еврейством пришел в мир и его естественный коррелат – антисемитизм». (2)

Географическое положение Палестины с древнейших времен было таково, что она, не составляя органической части какого-либо другого государства, в то же время почти никогда не была в течение более или менее продолжительного времени политически самостоятельным государством. Она служила полем битвы между соседними великими державами и постоянно переходила из рук в руки, находясь в зависимости то от филистимлян, то от Финикии, то от Ассирии, то от Египта. Это исключительное, своеобразное положение и дало возможность развиться у евреев сильному национальному чувству, не связанному не только с политическим могуществом, но и с политической независимостью - явление единичное и не имеющее аналогий в древнем мире. Вот почему и будучи выброшенными в Вавилон, евреи в отличие от других народов сохранили свое национальное самосознание и свои национальные обычаи. Но это сохранение национальности сильно затрудняло евреям борьбу за существование. Поэтому для того, чтобы такое «национальное государство без территории» могло просуществовать, для того, чтобы евреи не были истреблены, ни затерты в борьбе за существование, у них должен был развиться целый ряд своеобразных национальных особенностей.

Но, будучи покоренным, любой народ должен признать себя ниже завоевателя, смириться со своим подчиненным положением.

Так было и с народами, попавшими в вавилонский плен: они либо признавали себя гражданами второго сорта и принимали вавилонский облик и культуру или же бесследно исчезали.

С евреями этого не произошло: евреи приучились не обусловливать своего национально-патриотического чувства политическою независимостью. Им легче, чем другим, было сделать следующий шаг - и консолидироваться в национально-государственный организм без своей территории. Всякому патриотически настроенному народу свойственно ставить себя не ниже, а выше окружающих народностей. Поэтому и евреи, не смущаясь заявляют, что они выше тех народов, в среде которых они живут, - и по происхождению, и по культуре. Приобретая экономическое и политическое влияние, занимая видные посты в государствах рассеяния, они ассимилируются лишь до известной границы, с гордостью заявляя о своей национальности и сохраняя ее отличительные черты. Полная ассимиляция беспощадно клеймится, как ренегатство - боязнь общественного мнения делает такую ассимиляцию сравнительно редкой.

Понятно, с каким чувством должны были отнестись к евреям ввиду этой их особенности «хозяева страны». К униженным иноплеменникам, к этим жалким гражданам второго сорта, относились, пожалуй, даже со снисходительной жалостью. Более обидно и оскорбительно было, когда евреи выходила в люди. Однако заимствование полностью местной культуры и внешнего культурного облика давало возможность вскоре забыть о пятне на происхождении этих людей. Иное дело, когда евреи на каждом шагу подчеркивают - своим обликом, обрядами, манерой держаться, рассуждениями - свое происхождение и когда, в то же время, экономическая или общественная роль, занимаемая этими людьми, сплошь и рядом не позволяет «поставить их на место». Естественно, что хозяева страны не могли оставаться равнодушными к этому еврейскому «нахальству». Результатом этой особенности и явились озлобление и ненависть к евреям, но не к тем, которые занимали высокие посты, а к простым рядовым.

Если бы евреи при таком отношении к ним реагировали бы рефлексивно, немедленно на каждое наносимое им оскорбление, они уже очень рано были бы истреблены подавляющими их силой и численностью «хозяевами страны». Инстинкт национального самосохранения приучил их вовсе не реагировать на менее тяжелые обиды, а на более тяжелые реагировать не рефлексом, а разумом. Такой реакцией являлась, с одной стороны, прекрасно поставленная еврейская пропаганда, с другой, то упорство, с которым евреи стремились к достижению фактического влияния в стране. Но, с точки зрения античной морали, такой способ реагировать на обиду считался недостойным свободного человека.

Таким образом, результатом этой национальной особенности явилось чувство гадливости и презрения к евреям.

Евреи, со своей стороны, эту естественно возникшую черту, не нуждающуюся ни в осуждении, ни в порицании, не преминули возвести в высшую добродетель. Жажда мести - грех, так как надо любить все Божьи создания; чувство самолюбия, реагирование на обиду - преступная гордыня.

Наконец, постоянная борьба с преследованиями выработала ряд своеобразных черт еврейского приспособления в борьбе за существование:

• тесная сплоченность и взаимопомощь в жизненной борьбе;

• необычайное упорство в достижении поставленной жизненной цели, сопровождающееся много большей тратой энергии, чем обыкновенно, так как еврею, кроме обычных препятствий, приходилось преодолевать специфическую враждебность к евреям;

• своеобразное отношение к местному закону и государственности. Это отношение явилось результатом «двойного подданства» евреев, необходимости соблюдать часто взаимно противоречащие моральные требования еврейского и местного закона и, как мы видели выше, может быть охарактеризовано так:

*-местный закон необходимо строго соблюдать, но лишь поскольку он не противоречит еще живущим в народном правосознании положениям еврейского закона;

*-поскольку его соблюдение не связано с вредом для еврейского народа, таким образом, законов, прямо или косвенно направленных против евреев, соблюдать не следует;

*-необходимо быть строго лояльным по отношению к государству, благосклонно относящемуся к евреям, при борьбе двух государств или двух партий внутри государства надо симпатизировать и по возможности содействовать стороне, более сочувственно относящейся к евреям.

К этим особенностям еврейской морали националистически настроенные граждане античных государств не могли относиться равнодушно. Нам остается иллюстрировать свидетельствами древних правильность этих положений.

1. «Еврейское нахальство» - только так можно обозначить следующее - Все выдвинувшиеся на поверхность общественной жизни евреи были сильно ассимилированными евреями. По внешнему облику они ничем не отличались от эллинов: носили греческую одежду, говорили по-гречески, не уступали грекам в знакомстве с греческой образованностью, умели держать себя в греческом обществе, отказались от соблюдения значительной части еврейских ритуальных установлений, например, относительно еды и т. д. и т. п. И тем не менее они не стали греками и отнюдь не хотели ими прослыть. Их ассимиляция имела известный предел: они были и открыто объявляли себя не эллинами, а проникнутыми эллинской культурой евреями. На эту особенность евреев обратили внимание все виднейшие исследователи. «Даже те евреи, которые приняли эллинистическую образованность, оставались в душе всегда евреями», (3)

2. «Еврейская низость» - выше я говорил уже о выработавшейся у евреев способности не реагировать немедленно, рефлексивно на наносимые им оскорбления. Такое поведение, с точки зрения древней морали, было недостойно свободного человека; так поступать могут только рабы. Отсюда и пошло наименование евреев прирожденными рабами.

3. «Еврейская сплоченность». Выработавшейся у евреев диаспоры особенностью было, с одной стороны, уменье быстро ориентироваться в новой обстановке и приспособиться к ней; с другой, исключительное упрямство в стремлении к достижению лучших жизненных условий. Как мы видели выше, евреи старались по возможности устраиваться так, чтобы иметь собственное общинное устройство и жить по своим законам; где это не удавалось юридически, так было фактически, так как государственный принудительный аппарат не в состоянии был сделать брешь в прекрасно закаленной психологии евреев. Евреи всего мира чувствовали себя единым целым: так, например, «когда Агриппа II хотел удержать евреев Палестины от борьбы с римлянами, он настоятельно подчеркивал в своей речи, что палестинские евреи должны принять в расчет не только ту опасность, которая вследствие такого поведения угрожает им, но и опасность, угрожающую евреям, живущим в других государствах».(4)

Это еврейское государство без территории, эта сплоченность, солидарность и тесная кооперация вызывали сильнейшее недоверие и страх в античном обществе. Признание за государством без территории права на существование, трудное дело урегулирования его отношений с территориальными государствами - это вопрос, к разрешению которого человечество не приблизилось и ныне.

Таким образом, охарактеризовав еврейскую общину можно сделать следующий вывод - Евреи, обреченные постоянно жить и действовать среди ино-племенников, конечно, сами были больше всего заинтересованы в том, чтобы наладить с ними мирные и дружественные отношения; как мы видели в первой части, они всегда готовы были идти на все мыслимые уступки, лишь бы найти какой-либо компромисс между тем и другим «патриотическим долгом». Однако полная необычность, полная единичность их положения заставляла соседей относиться к ним с недоверием: из соединения оборонительного характера еврейская община в глазах антисемитов превращалась в наступательную:

1) направленную на причинение вреда всем иноверцам

2) имеющую целью захват в еврейские руки власти над всем миром.

А антисемиты в Древнем Мире были людьми крайне негативно относящимся к евреям, по причинам яркой национальной идентичности и публичного отказа ассимилироваться с коренными народами.