Типология слухов

Представителям конкретных научных дисциплин, даже если они не претендуют на универсальность своих теорий, весьма трудно построить логическое основание для классификации слухов. Причина этой сложности лежит не только в самой неопределенности разрабатываемого понятия, но и в неопределенности полей распространения слухов. Традиционно три сферы общественной жизни можно было бы охарактеризовать как три сегмента пространства (политический, экономический, идеологический), в которых слухи функционируют. Однако такое основание кажется слишком неустойчивым, асимметричным, чтобы на нем можно было бы соорудить какую-то исследовательскую конструкцию. Даже в том случае, если мы проанализируем проявление слухов в более конкретных областях (криминальные и собственно политические слухи, финансовые и торговые, экологические, производственные, «культурные» и проч.), традиционная типология все же представляется весьма сомнительной. Но классификация необходима, и исследователю, чтобы ее разработать, требуется ответить на ряд важных вопросов. Первый из них касается источники (или источников) слухов: кто является производителем и отправителем слухов? Вопрос правомерный. Но вряд ли здесь возможен однозначный ответ. Источником могут быть отдельные индивиды, малые группы и их организации. Возможна и такая неопределенная и в то же время большая группа как политическая оппозиция. Второй вопрос относится к объекту слухов. Соответственно получателями (адресатами) оказываются не только указанные элементы общества, но и большие социальные группы (этносы, классы, слои, массы) и их институты. Третий вопрос: кто является носителем, посредником в передаче слухов? Какие каналы используются при этом? И если мы при ответе на него наряду с устной передачей упомянем средства массовой информации (а такие случаи известны), то чем же термин «слухи» отличается от термина «дезинформация»? В-четвертых, приходится спросить о том, каковы пространственные ограничители в распространения слухов? По-видимому, они зависят как от субъектов и адресатов, так и от самих характеристик (физических, материальных) носителей слухов. В-пятых, каково время существования тех или иных слухов? И наконец, последний, шестой вопрос: каковы санкции, применяемые для их ограничения и пресечения слухов? В органах власти, как известно, существует непреодолимая потребность в «санкциях» не только при помощи культурных, но правовых и иных норм. К перечисленным выше вопросам тяготеет еще одни, не менее существенный: в чем своеобразие проявления самой сути сообщения, которое, видимо, в своеобразной форме отражает интересы многих участников, и в первую очередь — его отправителя. В методологическом отношении приведенные нами вопросы и предварительные ответы на них составляют основу некоторой возможной общедисциплинарной типологии, т.е. понятийной структуры, элементы которой заметно переплетены между собой. Если, например, адресат слухов — жена соседа, то территориальный охват воздействия может оказаться небольшим. Если же таковым выступает этнос, то применяются соответствующие средства (местное радио, газеты, телевидение), да и территориальный и временный параметры выглядят более внушительно. В довольно упрощенной форме типологический пример циркуляции слухов можно обнаружить у С.М. Соловьева при описании им феномена самозванства в царствование Екатерины II (1765 г.). «Брянского полка беглый солдат Петр Федоров Чернышев в слободе Купенке Изюмской провинции стал разглашать о себе, что он бывший государь Петр Федорович; ему поверил поп слободы Купенки Семен Иванецкий, по желанию Чернышева служил всенощную и молебен, поминая его на ектениях императором. На допросе Чернышев показал, что он однодворец, женат, имеет маленького сына Павла, важное название выговорил без всякого намерения, а единственно потому, что в разные времена, будучи в кабаках и шинках, между незнакомыми людьми слыхал в разговорах о бывшем императоре; говорили разное: иной, что он действительно представился, а иной, что еще жив. Обоих их высекли кнутом и сослали в Нерчинск: Иванецкого — на житье, а Чернышева — в работу. Главный командир Нерчинских заводов генерал-майор Суворов прислал донесение, что Чернышев и там разглашает о себе то же самое, чему некоторые из тамошних жителей поверили и давали ему много подарков» [14]. Внимательный читатель без труда обнаружит все перечисленные выше элементы, хотя, разумеется, недостатки типологии, связанные с описательностью самого определения феномена слухов и здесь налицо. В научном же отношении более основательным и перспективным представляется иной подход — свободный от идеологических стереотипов. Содержание его таково: в соответствии с социальными элементами системы взаимодействия (индивиды, их акты, проводники взаимодействия), описанными П. Сорокиным, можно классифицировать слухи в зависимости: 1) от количества и качества взаимодействующих индивидов; 2) от характера актов и 3) от характера проводников [15]. Рассмотрим эту типологию более подробно. Субъекты слухов в зависимости от количества могут различаться: 1) между двумя индивидами; 2) между одним и многими; 3) между группами индивидов. Как нетрудно заметить, количество участвующих в производстве и функционировании слухов прямо и значительно влияет на их интенсивность, долговременность и территориальную распространенность. В зависимости от качества индивидов слухи имеют различные характеристики. Так, мужчины более чем женщины, склонны производить, распространять и принимать такой вид слухов, как политические новости (Официальные и неофициальные), женщины — связанные с ростом цен, семейной жизнью. Молодежь постоянно обменивается сведениями о знаменитых спортсменах, звездах рока; старые люди — о размерах пенсий, новых лекарствах, судьбах окружающих и т.д. Сходство и различие индивидов в процессе взаимодействия имеют колоссальное влияние на характер рассматриваемого вида коммуникаций. Особый случай представляет собой анализ распространения слухов в толпе (неорганизованное и эмоционально возбужденное скопление людей). Здесь, как замечают некоторые исследователи (Г. Лебон, Г. Тард, С.К. Рощин и др.), происходит уравнивание ее участников, сведение их к одному стандарту поведения. Индивидуальные различия людей на какое-то время подавляются, исчезают. А если учесть, что некоторые наблюдатели рассматривают слухи как характерный способ передачи и распространения информации именно в толпе и считают слухи вообще одной из отличительных ее особенностей, то косвенно ставится под сомнение качественное различие внутри состава толпы. Слухи «выполняют функцию ориентации участников толпы в складывающейся ситуации, служат для них своего рода способом соотнесения своих действий с действиями других участников и как таковые выступают в качестве коллективного процесса принятия решения, в результате которого возникают нормы поведения, цели и способы действий» [16]. В бытовых условиях степень разнородности более или менее заметна, она зависит не только от классовой, демографической, территориальной, культурной общностей, но и от состояния здоровья, психики, религиозных, политических и множества других факторов. Степень сходства и различия придает слухам довольно разнообразный характер, что подтверждается эмпирическими данными. Исследования и специальные эксперименты показали, что, распространяясь, сам слух деформируется: каждый человек несколько изменяет его (не отдавая себе в этом отчета), чаще всего в соответствии с циркулирующими в данном обществе или группе стереотипами [17]. Анализ самих актов циркуляции слухов показывает, что при взаимодействии хотя бы двух участников одни из них шепотом перелает другому какое-то сообщение Последний в свою очередь отвечает первому, и, следовательно, взаимодснствие субъектов коммуникации принимает форму обмена конфиденциальной информацией. Центральные массовые газеты летом 1994 г. сообщили о самоубийстве Е. Звягильского, бывшего и.о. премьера Украины. Несколько дней спустя «Независимая газета» под заголовком «Донецкая милиция опровергает слухи о самоубийстве Ефима Звягильского» написала опровержение, по тут же сообщила, что «по словам Григория Омельченко, в незаконных финансовых операциях замешан и зять Ефима Звягильского, профессор одного из донецких вузов...» [I8]. «А» может передать какое-либо сообщение «В», однако последний воздерживается от каких-либо комментариев, а также от Передачи информации другому лицу. В крайнем случае «В» решается на уточняющий вопрос. В едущем автомобиле «А», сидящий за рулем,, шепотом сообщает пассажиру, что справа «Кремль», затем «Лубянка»... На вопрос адресата «Почему говоришь шепотом?» следует ответ «Утром выпил холодного нива. Простудился». Рядом с односторонним существует и двустороннее, а также длительное и временное взаимодействие. Случайная встреча в лифте, метро, трамвае, сопровождающаяся, обменом непосредственной информацией, как правило, не оставляет следов, ее быстро забывают. Другое дело — слухи о коррупции местного деятеля и каком-либо городе. Обычно они циркулируют довольно долго, выходя зачастую за временные рамки пребывания этого чиновника в должности. Гавриил Попов, бывший мэр Москвы, испытал и, возможно, продолжает испытывать тяготы определенного прозвища до сих пор, хотя, как отмечают многие наблюдатели, с поста мэра ушел вовремя, и кажется, добровольно, что случается с отечественными политиками довольно редко. Другая форма взаимодействия связана с антагонистскими и солидаристскими характеристиками. В первом случае две стороны производят противоположные по смыслу высказывания. Примеры: «А» — сторонник Верховного Совета России, кажется, безосновательно сообщает «В», что президент — пьяница, «В» — сторонник президента, не только отрицает это, но и столь же безосновательно говорит «А», что спикер парламента — наркоман. В другом случае «А» (американец) сообщает «В» (русский), что Л. Брежнев тяжело болен и недееспособен, на что «В» отвечает: «А у вас негров линчуют». Исходя из характеристик самих актов можно различать агрессивные, злонамеренные, клеветнические и другие виды слухов, служащие защитой пли нападением одной стороны на другую. При солидаристском воздействии, в противоположность антагонистическому, происходит процесс, при котором «А» стремится побудить «В» не только к согласию с доверительной информацией, но и к передаче последней другому адресату. Успех такого воздействия возможен и при сходстве, и при различии участников. По-видимому, быстрое распространение слухов связано именно с этим видом взаимодействия. Доверяя непроверенную, а иногда и опасную информацию, производитель идентифицирует себя с группой, получая при этом определенное удовлетворение. Взаимодействия в зависимости от проводников (ретрансляторов) естественно отражают особенности самой коммуникации. Именно звуковое, точнее словесное, взаимодействие наиболее характерно для слухов. Одно из определений слухов прямо указывает на то, что «это информация или рассказ, которые передаются на "ухо" и таким же способом распространяются» [19]. Заметим, однако, что сами слухи нередко сопровождаются языком движений и прежде всего путем мимики и движений (наклон головы, шепот и ухо, нарочито нейтральный взгляд, прикосновение пальца к губам и т.д.). Кроме того, люди применяют и символическое общение (передача непроверенных сведений через газеты, радио, телевидение, письма, телеграммы). При этом, разумеется, «слухи», несколько изменяя свое содержание и способ передачи, сохраняют вместе с тем свое назначение. Иногда слухи деформируются настолько, что, возвращаясь через других проводников к исходному отправителю, полностью изменяют свое содержание. Специальные эксперименты показали зависимость содержания слухов от индивидуальных особенностей и взглядов ретрансляторов. На уровне здравого смысла люди давно подметили эту особенность: — Рабинович, ходят слухи, что Вы выиграли по лотерее «Москвич». Это правда? — Во-первых, не «Москвич», а сто рублей; во-вторых, не по лотерее, а в карты; в-третьих, не выиграл, а проиграл [19, р. 172]. И все же, если серьезно рассматривать субъективные намерения ретрансляторов слухов, то налицо стремление последних не только точно передать нужную им информацию, но и сослаться при этом на надежного свидетеля: — Видела соседку, которая приехала с подмосковной дачи. Там поселились одни кавказцы. Не работают, а только грабят. Вчера соседка еле убежала от одного из них. Конечно, ко всему этому следует относиться критически. Однако, на мой взгляд, предлагаемая классификация более социологична, чем традиционная, поскольку позволяет установить, какие группы склонны производить слухи, каким образом и через кого они распространяются [20]. Литература

1. Xолл Мэнли П. Энциклопедическое изложение масонской, герметической, каббалистической и розенкрейцерской символической философии. Новосибирск 1992. С. 415. 2. Библия. Первая книга Моисеева. Исход. Гл. 4. 2Х. 29. 30. 3. Kapferer J.-N. Rumoure. Le plus vieux media du monde. Paris. 1987. P.305. 4. Словарь русского яpыка. М.:. 1984. IV. С. 145. 5. Shibutani T. Improcs at News Sociological Study of Rumor. Indianapolis. 1966; Allport G.W. Postman L. & The psychology of rumor. N.Y., Holt. 1947. 6. Рощин С.К. Психология толпы: анализ прошлых исследований и проблемы сегодняшнего дня // Психол. журн. 1990. № 5. С. 3-16: Дубин К.П.. Толстых А.В. Слухи как социально-психологический феномен// Вопр. психологии. 1993. № 3. С. 77-81: Андрианов В.И. Левашов В.К. Хлопьев А.Т. «Слухи» как социальный феномен//Социол. исслед. 1993. № 1. 7. Ахиезер Л.С. Россия: критика исторического опыта. Т. 3. М., 1991. С. 339. 8. Шибутани Г. Социальная психология. М.: Прогресс. 1969. С. 110. 9. Роббер М.А., Тильман Ф. Психология индивида и группы. М.: Прогресс, 1988. С. 173. 10. Дубин П.И., Толстых А.В. Слухи как социально-психологический феномен// Вопр. психологии. 1993. № 3. С. 77. 11. Смелзер Н. Социология. М.: Феникс. 1994. С. 606. 12. Рощин С.К. Психология толпы: анализ прошлых исследований и проблемы сегодняшнего дня // Психол. журн. М., 1990. № 5. С. 3-16. 13. Kapferer J.-N. Qp. cit. 14. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Книга XIII. Т. 25-26. М., Мысль, 1994. С. 25 15. Сорокин П.А. Система социологии. Т. I. Ч. II., Сыктывкар. Коминвест. 1991. С. 3. 16. Психол. жури. 1990. № 5. С 15. 17. Dictionnaire de la sociologie. La Rousse. Paris, 1989. P.171. 18. Независимая газета. 1994. 18 авг. 19. Diclionnaire de la sociologie... P. 171. 20. 999 еврейских анекдотов. Ч. 1. Киев, 1991. С. 62.

© Л.И. Дмитриев © Социологические исследования,  № 1, 1995 г.

© В.В. Латынов