Глава 3. Этика и фальсификация

Особое место в ряду наиболее существенных и убедительных способов доказательства жизненно-практической значимости философского знания служит апелляция к его этической составляющей. А именно, к тому исторически фиксируемому культурному событию, когда философское мышление избирает в качестве одного из своих приоритетных предметов вопрос о том, что движет человеком при совершении тех или иных поступков и как регламентируется сфера его свободного от объективной физической необходимости поведения. С этого момента обнаружение источника моральных обязанностей становится неотъемлемой составляющей самоидентификации разумного индивида, даже при условии, что его самоопределение проходит под знаком последовательной дискредитации любых культурных норм, включая все возможные нравственные императивы. Парадоксальность подобной логики рассуждения состоит в том, что мы можем системно действовать вне морали (или, по крайней мере, в обход всех известных ее предписаний), но не можем последовательно мыслить безотносительно к ее базовым ценностно-нормативным концептам. Иными словами, наше сознание и поведение может быть в большей или меньшей степени аморальным, но не может быть внеморальным в полном смысле этого определения. Столь простой до наивности ход мысли невольно заставляет даже самого скептически настроенного по отношению ко всякому философствованию прагматика признать, что инициированный философским мышлением этико-антропологический переворот в европейском сознании привел к дисциплинарному оформлению наиболее практически значимой и общественно резонансной философской дисциплины – этики как практической философии. В этой общеизвестной дефиниции заключено немало смысловых кодов, исчерпывающая дешифровка которых вряд ли возможна. Однако не подлежит сомнению: одним из наиболее значимых и, одновременно, очевидных смыслов данного определения служит прямое указание на то, что этика не только с необходимостью включает в себя практическую, т.е. сугубо нормативную, часть, но и является своего рода практически воплотимым «продуктом» философского знания как такового в форме императивно-ценностной стратегии собственно человеческого существования. Таким образом, через этику, призванную формулировать, систематизировать и обосновывать каноны совершенного поведения человека как в личной, так и в общественной сфере его существования, достигается выход философии в практику.⁴ 

Одна из примечательных особенностей современной науки состоит в том, что в ней все более заметное место занимает этическая проблематика. Конечно же, интерес к ней возник отнюдь не сегодня — дискуссии вокруг этических проблем науки, хотя в известном смысле они и были факультативными, имеют достаточно длительную и содержательную историю. Тем не менее никогда в прошлом не было такого, чтобы исследователям и администраторам науки в своей повседневной деятельности приходилось тратить столько внимания, времени и сил не только на их обсуждение, но и на попытки найти то или иное решение. ⁵

Фундаментальную проблему философии стоит обозначить не только вокруг гносеологии, но и в контексте онтологических проблем, связанных с определением человеческого сознания. Можно ли согласиться с тем, что вся проблематика сознания сводится к выявлению условий и возможностей человека иметь знания о мире? Интересно отметить, что если в русском языке термины "сознание" и "знание" близки по значению, то в других языках, например в английском, сознание обозначается словом, имеющим один корень со словом "совесть".

Что такое совесть? И. Кант определял совесть как суждение умопостигаемого характера об эмпирическом и утверждал, что в ней нравственный долг и свобода познаются нами с полной достоверностью, хотя и не составляют предмета теоретического познания. Современный философ Ю. Давыдов считает, что Кант признавал нравственный смысл сознания, ибо для него даже формула закона тождества формальной логики А=А непосредственно переходила в другую формулу: Я=Я, выражающую нравственную самотождественность Я или этическое требование: "Будь верен себе и данному тобой слову!", "помни, что Ты это Ты. Для Гегеля, совесть - это долг, т.е. моральное требование реальной правды и добра. Она есть работа сознания, направленная на исполнение права. Русские религиозные философы понимали под совестью сопричастность благой вести, единой для всех, не являющейся плодом рассуждений, а данной в непосредственном откровении. Жить по совести - значит осознавать напряжение противоречия между должным и сущим и делать соответствующий выбор. Жить по совести очень трудно, ибо это путь страдания. Н. А. Бердяев был уверен, что без помощи Бога человечеству не осилить всеобщей совестливой жизни. Только отдельные люди - святые, подвижники, гении, герои в состоянии осилить этот путь.

Можно ли рассматривать сознание и совесть как явления одного порядка: морального?

Для ответа на этот вопрос рассмотрим аргументы против отождествления сознания и знания. Суть их в следующем. Главной формой деятельности по получению знания является мышление, движущееся по логике вещей внешнего мира. Гегель считал, что в познании надо отдаться жизни предмета, убрать свою партикулярность (т.е. особенность своего человеческого бытия). Другими словами, из своего отношения к миру в ходе познания человек должен убрать как лишние и мешающие все смысложизненные и экзистенциально-нравственные вопросы типа "зачем?": "зачем я живу?", "зачем мне дана способность познания?" и т.д. Познавать законы мира человека вынуждает необходимость поддерживать свою телесную жизнь. Телесные потребности его не предполагают, что человек может выбирать: познавать внешний мир или нет? Только познавать, иначе не выживешь. Знание всегда принудительно для человека, ибо вещи мира принуждают его мыслить по их логике, а материально-телесные потребности принуждают принять принуждение внешнего мира. Поэтому знание и познание безопасны с точки зрения морали: здесь не требуется совершать подвиг свободного выбора. В частности, наука и возникла как такой вид познания, при котором задача овладения тайнами внешнего мира не была обременена морально-нравственной озабоченностью. Правда, впоследствии это обернулось грозными экологическими кризисами, которые показали, что познание природы должно включать нравственную ответственность человека.

Проблематика сознания шире проблем, связанных с условиями возможности познания и знания. Акт сознания, считают многие философы, возникает там, где появляется нужда в свободном выборе, например, между долгом и совестью, добром и злом, где Я берет на себя бремя свободы решать, как поступать: смириться или бунтовать, жить или умереть, отдать приоритет своему телу или своей душе и уму и т.д.

Примером свободного выбора может служить вера. Речь идет не только о религиозной вере, но вере как таковой. Можно верить и в коммунизм. В актах веры нет опор на какие бы то ни было внешние гарантии. Любая вера сопряжена с риском, ибо никто не даст гарантий, что Бог есть, что человечество сумеет построить коммунизм и т.д. Другой пример. Людям, как известно, свойственно чувство стыда. Стыд - это духовное, идеальное начало в человеке, которое постоянно напоминает, что он не только физиологическое, природное существо. Но человек волен сам решать воспользоваться или нет этим напоминанием. Стыд - это показатель трагического выбора между природным и духовным в человеке. Существует точка зрения, что человек возвестил о наличии у него сознания, когда устыдился своих откровенно животно-физиологических влечений.

Итак, сознание имеет дело со смысложизненными проблемами, оно есть там, где человек задает себе вопросы: зачем я живу, зачем существуют мир, страдания, смерть и т.д.

Сознание, как и познание, есть отношение Я к миру (не-Я), но в случае сознания это отношение ставит человека перед проблемой свободного выбора. Свободного - значит ничем не обусловленного. Давно известно, что свободными по исходу являются моральные действия. Моральное - это способность человека руководствоваться мотивацией, которая причинно не обусловлена. Морально то, что бескорыстно, беспричинно. Нельзя ответить на вопрос "почему?" в отношении совести: она обрубает цепь причинных объяснений. Нельзя сделать по совести, потому что испугался возмездия, или был в хорошем настроении и т.д. Здесь речь идет о чем угодно, но только не о совести. Мы говорим "по совести", и это последний аргумент. Если я делаю добро, потому что мне это выгодно, то здесь нет морали как таковой. К области моральных суждений не подходят грамматические союзы "потому что", "в силу того, что" и т.д.

Понимание сознания как явления морального порядка стало возможно только в христианстве, совершившего революцию в сознании людей. Если до него поведение человека регулировали местные традиции и запреты, то с христианства началась эпоха всеобщей и абсолютной морали.

К выводу о том, что сознание - явление морального порядка, пришел к концу своей жизни один из талантливейших философов советского периода Э. В. Ильенков. В письме своему ученику, который в отчаянии думал о самоубийстве, мыслитель писал, что на этот шаг способен только человек и причина этого в наличии сознания. Рассуждая о том, что такое сознание, он определил его как "величайшее из чудес мироздания". Но при этом подчеркнул, что "сознание - не только чудо из чудес, - это и крест", и многие мыслители "всерьез полагают", что "вся боль мира существует, собственно, только в сознании... Сознание ... есть способность выносить напряжение противоречия. Тяжкая оно, сознание, вещь, когда мир не устроен по-человечески". В сознании содержится "вся боль мира", а не все знание о мире. Знание о мире постигается в теоретико-познавательной, рационально-логической деятельности, а боль мира переживается. Логика не болит, болят эмоции. Сердце, душа человека воспринимают эту боль.

Следует сказать, что еще стоики помещали сознание человека в его душу, находящуюся в груди. Доказательством этого служил для них тот факт, что человек, говоря Я, невольно направляет указательный палец не к голове, а к собственной груди. В грудную клетку помещал сознание, например, Эпикур. Именно потому, что у человека есть сознание, он способен к душевному страданию. И если боль мира превышает способность человека ее переживать, то он "отключает" сознание, "гасит" его, прибегая к алкоголю, наркотикам или суициду (самоубийству). Э. В. Ильенков писал, "что без этого "проклятого" дара божьего человек был бы счастливее".

Чтобы жить и делать "по совести", надо уже быть совестливым. Другой причины нет. То есть сознание как явление моральное предполагает наличие в структуре сознания условий его возможности. Наблюдаемые эмпирические акты зла и насилия сами по себе не являются причинами нравственного негодования. Нравственно возмущаться способны те, кто уже способен видеть зло, кто уже имеет силы, которые дает ему добро в нем. Поступки и чувства людей идут на поводу у сознания, считает современный психолог В. П. Зинченко.

Итак, можно сделать вывод: как бы ни понималось сознание - то ли как знание, то ли как явление морального порядка - в обоих случаях речь идет о том, что не мир дан сознанию, а сознание "задает" структуру мира, конституирует его. Или: сознание участно в бытии. В нем всегда уже есть некие состояния, которые делают возможным как познание и знание, так и морально-нравственные переживания; эти состояния сознания неустранимы из содержания знания о мире и нравственного переживания по поводу этого мира. Но они есть для нас тайна.

Складывается парадоксальная ситуация: в нас до всякого контроля со стороны сознательного Я формируются условия возможности что-то знать, понимать, чувствовать, переживать. Поэтому мы не можем проследить, вспомнить, увидеть тот процесс, в котором возникли в нас эти условия, или формы сознания, как говорил Кант.⁶

Использование фальсификации с точки зрения этики может быть приемлемым тогда и только тогда, когда её использование не наносит вред человеку. Пример такой фальсификации – плацебо.  Плацебо  -  это предмет, лишь внешним образом претендующий на статус реального медицинского препарата, в то время как по своей внутренней природе, бытийственному статусу, этот предмет является ничем – инертным веществом, не способным на какие-либо реальные проявления. С онтологической точки зрения плацебо, безусловно,  - симулякр, то есть мимикрирующее под реальные объекты проявление нереального⁷. 

В этике специфика взаимоотношений врача и пациента очень ярко демонстрирует возможность фальсификации, в особенности этического понимания фальсификации. Известно, что во время первых контактов врача с больным возникает интерференция знания врача и незнание или полузнания больного. Поэтому каждый разговор врача с больным должен включать в себя элементы медицинского образования и прежде всего сведения о характере заболевания, обоснование плана лечения и прогноза его последствий. На протяжении всей истории медицины ведущей в отношениях между врачом и больным была и остается доверие, которая раньше предусматривала полное право врача принимать решения, а теперь ориентируется на творческое сотрудничество, где имеют место сомнения относительно результатов лечения и прогноза, а также правдивые сведения о серьезности самой болезни. Все это составляет современный медицинский подход к проблеме взаимоотношений врача и больного. Чем больше эти отношения основываются на доверии, то полнее они выполняют роль эмоционального защиты, способные откликнуться сочувствием и сопереживанием, тем выше их моральная ценность.  Ведь давно известно, что врачи могут влиять на болезнь без всяких лекарств: примером может служить эффект плацебо. Плацебо - это биологически инертное вещество, которую врач дает больному как биологически активную. В свое время обязательной предпосылкой эффекта от плацебо считалась слепая вера в чудодейственную силу лекарств. Однако сотрудничество между врачом и больным порождает эффект плацебо без всякого плацебо: будучи научно обоснованным, эффект плацебо дополняет медицину как науку и оправдывает взгляд на нее как на искусство. В повседневной деятельности врача часто возникают конфликты утилитарной этики, которая учит учитывать только последствия врачебной деятельности, и деонтологической этики, согласно которой надо ориентироваться не на последствия, а на общепризнанные этические принципы: честность, верность долгу, "Клятве Гиппократа", соблюдать права человека и т.д. Важной этической проблемой является соотношение свободы пациента и опеки над им врача.⁸

Данное конкретное применение фальсификации раскрывает не только возможность терапевтического эффекта в медицине, но возможность терапевтического эффекта в принципе, на онтологическом уровне. Ведь подобное обнажение человеческих возможностей, то есть излечение путем убеждения или использование собственных неизведанных ресурсов и сил, когда человек достигает собственного качественно лучшего уровня. Получается, что не имеет значение, каким путем мы действовали: говорили человеку правду, или создавали фальсификацию, важен сам результат. Это очень важный этический момент – не обнажать всю подноготную какого-либо дела, так как это может помешать необходимым нам результатам. Ведь лучшее лекарство для человека со страшным диагнозом – не называть ему страшный диагноз, так например вылечились люди от рака легких, убежденные в том, что у них сильная астма. В Библии есть момент, когда Бог говорит с пророком через посредника, так как истинный глас божий может убить пророка. Так же стоит вспомнить видение Святого Августина. Увидев мальчика, роющего ямку, он спрашивает, для чего она. Ребенок отвечает, что хочет вычерпнуть туда океан; Августин с улыбкой отвечает, что это невозможно. «Это не более невозможно, чем решение вопроса, которым ты занят» - отвечает мальчик и исчезает. И Августин задается вопросом: действительно, как мы можем поместить всего Бога в голове? Не разорвется ли наша голова от такого? ⁹

Таким образом, даже если весь этот мир является фальсификацией, это во благо нам же. Насколько мы сильны и мудры для того, чтобы вместить в свою голову истинные знания об этом мире?

Заключение.

В данной работе была сделана попытка привнести в философию тот способ видения философских проблем, когда на первый план выступают онтологические и этические роли какого-либо знания. Бытийственность знания и его этичное применение раскрывают понимание знания через конструирование сознания как конкретного мыслящего индивида, так и формирование общих тенденций и течений знания людей. Размышляя о методах необходимо задумываться о том, что нам может дать тот или другой способ видения мира как целого, какая онтологическая и этическая установка может удовлетворить интеллектуальные запросы человека.

Специфика философского знания заключается в том, что философское знание должно конструировать такую философскую парадигму, которой сможет воспользоваться всё человечество, а не только какая-то определенным образом выделенная его часть. Здесь стоит выделить два аспекта: знание человека как общечеловеческий культурный феномен, и знание как личностное переживание бытия. Соотношение этих двух аспектов и способно дать человеку то, что зовется мудростью.

Быть мудрым – значит понять истину. Истина - это то, что упрощает мир, а не то, что создает хаос, это язык, выделяющий из многообразия общее.¹⁰

Список использованной литературы:

1. Августин Блаженный, Исповедь

2. Гельфонд М.Л, Этика в системе философского знания: история и современность.

3. Комар А.А, Знание, понимание, умение. www.foru.ru/slovo.18656.5.html

4. Кохановский В. Философия

5. Кулик А.В. Философское исследование феномена плацебо

6. Основные разделы философского знания. www.mgup-vm.narod.ru/filosof/17.html

7. Сент-Экзюпери А., Цитадель

8. Этика взаимоотношений врача и больного. www.meddoctorexpert.ru

9. Юдин Б.Г , Этическое измерение современной науки

1 Атуан де Сент-Экзюпери «Цитадель».

2 http://www.foru.ru/slovo.18656.5.html