Антигона
Затем могла, что не Зевес с Олимпа
Его издал, и не святая Правда,
Подземных сопрестолица богов.
А твой приказ – уж не такую силу
За ним я признавала, чтобы он,
Созданье человека, мог низвергнуть
Неписанный, незыблемый закон
Богов бессмертных.
Стоит добавить, что в этой сцене Софокл пользуется «стихомифией» - быстрым обменом репликами между героями, что делает ее (сцену) живой и напряженной. По ходу действия сцены мы имеем еще одну возможность увидеть двух сестер – Антигону и Исмену – вместе и сравнить их, а также узнаем, что Антигона – невеста сына Креонта, Гемона.
Следующий важный момент – разговор Креонта с сыном. О своей любви к Антигоне Гемон не пророняет ни слова – это вполне логично, так как в связи с конфликтом, который мы имеем, мотив личной любви был бы попросту неуместен. Сын выказывает почтение своему отцу, говоря:
«Отец, я – твой. Твои благие мысли Меня ведут – я ж следую за ними. Любого брака мне желанней ты, Руководящий мною так прекрасно.»
Но при этом, выслушав упреки Креонта в адрес Антигоны, Гемон совершенно неожиданно говорит о том, что в народе Антигону считают героиней, совершившей славный подвиг, но никто не осмеливается произнести это вслух, боясь гнева царя. Сын пытается с помощью доводов разума убедить отца умерить упрямство и внять мнению города: «Но не считай, что правильны одни Твои слова и, кроме них, ничто. Кто возомнит, что он один умён, Красноречивей всех и даровитей, Коль разобрать, окажется ничем.»
Креонт в ответ на вполне дружелюбные увещевания сына начинает сыпать колкости в его адрес:
…Иль город мне предписывать начнёт? …Иль править в граде мне чужим умом? …Но государство – собственность царей!
Разговор отца и сына заканчивается тем, что Гемон уходит, говоря, что отец его больше не увидит. Креонт приказывает замуровать Антигону в пещере:
«Туда живую заключу, немного
Ей пищи дав – так, как обряд велит,
Чтоб города не запятнать убийством»
Следующая важная сцена – предсмертный плач Антигоны, написанный в форме монодии. Обращаясь к старцам, Антигона говорит, что собралась в свой последний путь. Она вспоминает о горестной участи своей семьи и скорбит о том, что никто не хочет почтить ее слезой участия. Креонт и в этой сцене проявляет свою жестокость:
«Дайте волю человеку
Пред смертью чувства изливать свои –
Конца не будет жалобам и плачу!
Теперь довольно. Уведите деву
Скорей под полого кургана сень,
Как я сказал вам»
Антигона не раскаивается в своем поступке. Ей кажется, что она сойдет в Аид, оставаясь по-прежнему милой для любящих ее людей. Как всякая греческая девушка, умиравшая до брака, Антигона скорбит о том, что ей не удалось изведать супружества и кормить младенца. Прощаясь с фиванской землей, Антигона говорит, что все ее преступление заключается в том, что она почтила благочестие:
«О, смотрите, фиванцы! Царевна идет –
Остальная наследница древних владк.
Вот судья мой – и вот преступленье ое:
Благочестию честь воздала я!»
Появление провидца Тересия, несущего Креонту волю богов, являет собой кульминацию. Тересий прямо указывает Креонту на его вину и предлагает исправить содеянное, предав тело Полиника земле и даровав свободу Антигоне:
«Все люди заблуждаются порою, Но кто в ошибку впал, не легкомыслен И не несчастлив, если он в беде, Упорство оставляя, всё исправит; Упрямого ж безумным мы зовём.»
Он говорит о том, что «царевича несчастные останки» разносят птицы и псы, тем самым оскверняя «очаги и алтари святые»
Но даже слова старца Креонт по-началу воспринимает в штыки и сыплет богохульственными фразами:
«Нет, если б даже Зевсовы орлы Ему тащили эту падаль в пищу, Я и тогда, той скверны не боясь, Не допустил бы похорон: я знаю – Не человеку бога осквернить»
Разгневанный Тиресий после таких слов произносит страшное пророчество: за то, что Креонт «безжалостно загнал живую душу в тёмную гробницу» и в то же время отнял «у Подземных» погибшего Полиника, на него обрушится неотвратимая божественная кара: в его семью придёт смерть, и «раздастся скоро плач женщин и мужей в его дому». Это – наивысшая по напряжению точка кульминации. С этого момента начинается развязка4 - общая ситуация пьесы преломляется и к исходной позиции вернуться уже невозможно. Креонт, испугавшись страшного пророчества, соглашается освободить Антигону:
«Что ж, уступить? … Ах, больно! … Но больнее
В несчастья цепи душу заковать…
…
Ах, трудно побороть души упорство,
Но с Нейзвестным в спор вступать – безумье…
… Пойду немедленно. Скорее, слуги!
И те, что здесь, и прочие: секиры
Возьмите, и вперед – на скорбный холм»
Финал трагедии печален и о его событиях я уже говорила. Страшное предсказание Тересия сбылось, и Креонт поплатился жизнями своего сына и жены за свои деяния:
«Увы!
Какую бездну горя вижу я!
…
Сына труп в руках я держу своих –
Очи ранит вид трупа нового;
Отовсюду смерть на меня глядит.
Мать несчастная! Бедное дитя!»
Совершенно разбитый постигшими его бедами, Креонт обвиняет себя в убийстве сына и жены и умоляет судьбу послать ему смерть. Хор заключает трагедию краткой сентенцией о том, что боги не оставляют несправедливость безнаказанной. Божественная справедливость, таким образом, торжествует, но она торжествует в естественном ходе действия драмы, без какого-либо прямого участия божественных сил